Карму народную надо искупать, а не усугублять

[irene]

Владимир, если хотите, просмотрите работы историка д.и.н. А. Пыжикова о Могилянском коллегиуме в Киеве, где были положены основы отделения Украины от России (одно имя Пётр Могила неприятный осадок оставляет). Затем тему рассматривал в подробностях всех веков историк д.и.н. В. Багдасарян. Также и историк А. Колпакиди, нашедший в архивах, что все (!) деятели нацистского толка на Украине из семей униатов, так что можно утверждать, что поколениями воспитывались в определённом духе - духе враждебности к России, зёрна которой привиты Ватиканом.
Можно ли всё это отмести?

Я сама, где только была возможность, говорила с украинцами, жившими в Сибири, искала разные исследования неофициальные, вчитывалась в комментарии тех, кто жил в те времена или передаёт слова отцов и дедов. Но не было таких, кому бы пришло в голову приписать слово голодомор и даже геноцид украинцев.

Сама видела на экране. документы о выделении большой помощи. Но менталитет, присущий народу таков, что старались всё это присвоить.

В СССР все прекрасно знали, что обеспечение Украины было несравненно лучше, чем в России, кроме Москвы и Ленинграда. Жительница Украины сама говорила на этом форуме, что если нужно было поехать в Россию, то прихватывали с собой продукты. И т.д.

Относительно коллективизации отдельный разговор. Даже А. Зиновьев, который в 15-летнем возрасте хотел убить Сталина за то, что социализм реальный далёк от его идеалов, приобретя жизненный опыт и встречаясь с народом в своих путешествиях по стране, понял, что глубоко неправ. Народ поддерживал Сталина и Зиновьев даже не обиделся на донёсших на него людей, слышавших его речи.

Вот что пишет этот человек, которого многие считали диссидентом. Человек с богатейшим жизненным опытом, которого мать-крестьянка научила жить так, как будто он каждый момент наблюдаем свыше:

Идея колхозов не есть идея марксистская. Она вообще не имеет ничего общего с классическим марксизмом. Она не была привнесена в жизнь из теории. Она родилась в самой практической жизни реального, а не воображаемого коммунизма. Идеологию лишь использовали как средство оправдания своего исторического творчества. Коллективизация была не злым умыслом, а трагической неизбежностью. Процесс бегства людей в города всё равно нельзя было остановить. Коллективизация ускорила его. Без неё этот процесс стал бы, может быть, ещё болезненнее, растянувшись на несколько поколений. Дело обстояло вовсе не так, будто высшее советское руководство имело возможность выбора пути. Для России в исторически сложившихся условиях был один выбор: выжить или погибнуть.