Канадские друзья предупредили гостя: в первых трёх рядах сидят люди, пришедшие его освистать.
«Шагнув, я начинаю речь.
Её начало — как прыжок
В атаку, что уже не лечь:
— Россия, Сталин, Сталинград!»
А дальше было вот что:
Вдруг, как обвал, как вал воды,
Как сдвинувшаяся гора,
Навстречу рушится «Ура!»
Может, нам почаще вспоминать это словосочетание: «Россия, Сталин, Сталинград!»?
Д.Т. Язов: Вот мы сегодня и поговорим об этом. Начнём с Иосифа Виссарионовича. Мне вспоминается разговор с известным артистом Иннокентием Смоктуновским. Мы жили по соседству и иногда встречались.
Во время одной из таких встреч зашёл разговор о войне и, конечно, о Сталине.
— Да, что там Сталин! — с жаром говорил мой собеседник, — мы бы и без него войну выиграли.
— У вас в театре есть главный режиссер? — спрашиваю его.
— Конечно, — отвечает.
— А зачем он вам? Вы же все там такие опытные, талантливые, маститые…
— Как это без режиссёра? — возмутился он.
Взрослому, серьёзному человеку не приходило на ум, что театру с небольшой труппой и десятком гримерных без руководителя никак нельзя, а огромной воюющей стране, оказывается, можно.
А ведь Сталин во время войны взвалил на свои плечи груз, неподъемный для простого смертного. Мало того, что взвалил, и нёс его долгих и тяжёлых четыре года. А если прибавить сюда войну с Японией, то будет и поболее.
Я думаю, что люди, следующие логике моего собеседника из сферы искусств, либо наивные, принявшие хрущёвскую ложь за чистую монету, либо злонамеренные.
Пороча Сталина, охаивая Советскую власть с её грандиозными достижениями, включая Великую Победу 45-го года, они стараются бросить тень на всю нашу историю. Это почерк, так называемой, «пятой колонны».
Их фирменный знак — фальсификация истории.
Корр.: Кстати сказать, прочитала недавно в газете «Комсомольская правда» заметку полковника Виктора Баранца: он сообщает, что на базе Центрального архива Министерства обороны создаётся специальное подразделение по борьбе с различными фальсификаторами военной истории. Это будет научная рота, в которую строго по конкурсу подберут знатоков истории. Им откроют доступ к подлинным документам и, вооружившись знаниями, они начнут выводить на чистую воду всевозможных лжецов и фальсификаторов нашей военной истории. 
Меня в связи с этим новшеством посетила такая мысль: рота — это хорошо. Даже замечательно. Но что она одна сможет сделать с теми нагромождениями лжи, которые беспрепятственно распространяясь, наслаивались друг на друга, начиная с ХХ съезда партии.
Именно тогда Хрущёв, не стесняясь собственной лжи, заявил: «Необходимо будет пересмотреть оценку многих военных операций и дать им правильное объяснение».
Он и начал объяснять, не сообразуясь с правдой. А за ним уже вереницей последовали волкогоновы, радзинские, познеры.
Корр.: Не кажется ли Вам, Дмитрий Тимофеевич, что нашей замечательной роте уже с первых её шагов придётся столкнуться с серьёзным препятствием? Как можно восстанавливать подлинную историю Великой Отечественной войны, не упоминая имени её Верховного Главнокомандующего? К тому же больше всех и пострадавшего от этих самых фальсификаторов. Д.Т. Язов: Что я могу Вам сказать?
Во-первых, создание научной роты в недрах Министерства обороны — это хороший знак. Молодёжь подключают к серьёзным и актуальным проблемам. А значит и государство не собирается оставаться в стороне, тем более, что у нас, наконец, появились достойные и Верховный Главнокомандующий, и министр обороны. Думаю, они не отдадут на откуп либералам, по крайней мере, нашу военную историю.
Корр.: Как говорится, дай-то Бог. Если для хрущёвских последователей чем-то вроде знамени стало слово ГУЛАГ, то для нас это — Сталинград. И рядом, конечно, Сталин. Д.Т. Язов: А лучше, как у Симонова: Россия, Сталин, Сталинград.
Корр.: Бесспорно. Но я хочу поговорить о Сталинграде. Еще и вот почему. Как-то мне пришлось присутствовать на пресс-конференции А.Г. Лукашенко. Рядом оказался редактор одной из волгоградских газет. Я обрадовалась, как родственнику, говорю: в Вашем городе сражалась наша омская дивизия полковника Гуртьева. Защищала завод «Баррикады». Там и полегла, но немцев к Волге не пропустила. «Не знаю, — ответил он, — это не по моей части». 
Д.Т. Язов: Есть и такие: недалёкие, равнодушные люди. Поэтому сегодня разговор о Сталинграде, Сталине, России весьма и весьма актуален. Само слово «Сталинград» стало символом невиданной стойкости, мужества, бесстрашия, героизма.
Недаром многие авторы вынесли в заголовки своих книг это короткое слово. «Сталинград» у маршала Еременко, «Сталинград» у Алексея Исаева, «Сталинград» у Михаила Барятинского, «Сталинград» у Энтони Бивора. А другой западный автор Майкл Джонс к своему «Сталинграду» прибавил подзаголовок: «Как состоялся триумф Красной Армии».
Корр.: Вот и поговорим о том, как он состоялся. Вы-то знаете об этом побольше либеральных болтунов. Д.Т. Язов: Триумф был позже. А пока наши войска с тяжёлыми боями отступали к Сталинграду. Председатель Сталинградского городского комитета обороны и одновременно Первый секретарь обкома партии А.С. Чуянов писал: «Обстановка остаётся угрожающей. Непрерывно и повсеместно по плану командования срочно возводим оборонительные сооружения».
12 июля был создан Сталинградский фронт. Длинной череде неудач Красной Армии летом 1942 года положила начало Харьковская катастрофа, к которой Никита Сергеевич приложил свою нечистую руку. Об этом я уже говорил в нашей прошлой беседе.
Был тут, если правду сказать, просчёт и с нашей стороны. Считалось, что главной целью немцев будет по-прежнему Москва. И они с помощью дезориентирующих вбросов постарались укрепить нас в этой иллюзии. В это нетрудно было поверить, поскольку на московском направлении немцы продолжали держать сильную группировку.
На самом деле их целью был Кавказ, бакинская нефть, с последующим вовлечением Турции в войну против СССР. Сталинград же они собирались, по их собственным словам, подвергнуть воздействию тяжелого оружия, с тем, чтобы он потерял своё значение как центр военной промышленности и узел коммуникаций.
В беседе с японским послом Гитлер так обрисовал свои перспективы на 1942-й год: «Советы уже в ближайшее лето будут разгромлены. Спасения им больше не существует. Лето является решающей стадией военного спора. Большевиков отбросят так далеко, чтобы они никогда не могли касаться культурной почвы Европы».
Корр.: Пора нам возвращаться к Сталинградской битве. Что происходит на том направлении? Д.Т. Язов: Официально началом Сталинградской битвы принято считать 17 июля 1942 года. В этот день передовые отряды 62-й и 64-й армий Сталинградского фронта вступили в бой с наступающим противником…
Тут, я думаю, самое время рассказать о «секретной железной дороге Сталина», как её окрестили некоторые военные журналисты. А речь вот о чём. Предвидя сложности со снабжением армии, Сталин ещё до начала Сталинградской битвы приказал построить запасную железную дорогу от Саратова до Ленинска, расположенного в 20-ти километрах от Сталинграда. Дорога была построена в неслыханно короткие сроки. Целые участки путей перевозились с Транссибирской магистрали и укладывались на землю. Грузы, доставленные в Ленинск, грузились на машины, подводы и отправлялись на восточный берег Волги. Оттуда на лодках и катерах — в Сталинград.
Думаю, небезынтересно будет в этой связи познакомиться с точкой зрения одного из западных журналистов: «Строительство секретной железной дороги, несомненно, обнаруживает положительные аспекты сталинского правления: его знаменательное внимание к деталям… Оставаясь в столице, Сталин вполне контролировал ход битвы. Из этого логично заключить, что попытки принизить его роль в происходящем нелепы».
Сталинградская битва проходила в два этапа. Оборонительный, с 17 июля по 18 ноября. Это тяжелейшие бои на подступах к Сталинграду и в самом городе. Наступательный этап начинался 19 ноября и заканчивался 2 февраля 1943 года. Сюда входит блестяще организованное контрнаступление, завершившиеся полной победой.
Корр.: До победы ещё надо было дожить. Каковы были наши силы к началу сражения? Немцы имели перевес? Д.Т. Язов: К началу Сталинградской битвы расклад сил был таким: немцы превосходили нас в личном составе в 1,7 раза, в артиллерии и танках — в 1,3 раза, в самолётах более, чем в два раза.
Корр.: А что мы могли противопоставить их хорошо отлаженной военной машине? Д.Т. Язов: Мы вступали в битву тоже не с голыми руками. Достаточно сказать, что, благодаря заботам Сталина, восточные районы страны уже к весне 1942 года выпустили столько военной продукции, сколько до войны её производили все предприятия Советского Союза. К этому времени наша армия имела почти четыре тысячи танков, около 50 тысяч орудий и миномётов, больше двух тысяч самолётов.
Сталин внимательно следил за тем, как развиваются события на Сталинградском направлении. Вот часть разговора по прямому проводу Верховного Главнокомандующего с командованием Сталинградского фронта: «Главное теперь не переправы у Цимлянской и Николаевской, а правый фланг фронта. Противник выброской своих частей в район Цимлы отвлёк наше внимание на юг, и в это самое время он подводил потихоньку главные силы к правому флангу фронта. Эта военная хитрость противнику удалась из-за отсутствия у нас надёжной разведки. Это дело надо учесть… Считаю абсолютно необходимым немедленно сосредоточить в районе правого фланга фронта девять десятых, повторяю, девять десятых всей авиации Хрюкина и Степанова и приказать обоим всю массу истребительной и штурмовой авиации бросить против противника на вашем правом фланге…
Сегодня пошлю к вам пять истребительных полков… и два полка штурмовиков вдобавок к тем 90 штурмовикам, которые у вас имеются…».
Отдав распоряжения, Сталин снова возвращается к тревожившей его ситуации:
«Имейте в виду, если противник прорвёт правый фланг и подойдёт к Дону в районе Гумрака или севернее, то он отрежет ваши железнодорожные сообщения с севером…»
Разговор уже подходил к концу, когда Гордов, который был тогда командующим фронтом, сообщил: «Только что получено донесение от Колпакчи, что танки противника до 50 единиц прорвались…»
Сталин мгновенно отреагировал: «Стыдно отступать перед 50 танками немцев-мерзавцев, имея на фронте около 900 танков».
Корр.: Колпакчи тогда был командующим 62-й армией? Д.Т. Язов: Недолго. Его сменил Лопатин. И тоже продержался недолго. Надолго уже пришёл Василий Иванович Чуйков. Но об этом я расскажу позже. А сейчас обратите внимание на то, с каким знанием дела Верховный Главнокомандующий обсуждает положение дел на Сталинградском фронте. От него не ускользнула ни одна деталь. Он даже принял во внимание эмоциональное состояние командующего 62-й армии.
«Имейте в виду, — предупредил он командование фронта, — Колпакчи очень нервный и впечатлительный человек. Хорошо бы направить к Колпакчи кого-либо покрепче для поддержания духа».
Корр.: Интересно, отразилась ли как-то на судьбе В.Я. Колпакчи эта сталинская настороженность? Противники вождя изображают его неким монстром, походя ломающим человеческие судьбы. Д.Т. Язов: Начну издалека. После Победы в Большом Кремлевском дворце устроили приём в честь участников Парада Победы. Первый тост был, естественно, за погибших. Второй — за Верховного Главнокомандующего. А потом следовали посты за командующих фронтами и их боевых соратников — командующих армиями. Когда назывались фамилии, фронтовики подходили к столу, где сидело правительство, и Сталин с ними поочередно чокался.
Когда провозгласили тост за 1-й Белорусский фронт, к столу вместе с Жуковым вышли его прославленные командармы: Чуйков, Катуков, Горбатов и…Колпакчи. Вот ответ на Ваш вопрос. Бережным отношением, вниманием, своевременной поддержкой Сталин воспитал целую плеяду молодых талантливых военачальников. С теплотой вспоминали об этом заботливом сталинском подходе и К.К. Рокоссовский, и А.Е. Голованов. Известно, что во время войны Иосиф Виссарионович регулярно отправлял денежные переводы отцу А.М. Василевского.
Корр.: Дмитрий Тимофеевич, мы как-то стороной обошли приказ № 227, изданный в ходе Сталинградской битвы. Он в своё время не был опубликован и в годы перестройки наделал много шума. Я помню, как обнаружив очередную «сенсацию», демократы шли с ней в атаку на Советскую власть и, конечно, на Сталина.
Д.Т. Язов: Приказ этот был подписан Сталиным 28 июля 1942 года. Секрета из него никто не делал. Его зачитывали во всех подразделениях, распространяли в листовках. А не опубликовали в прессе, думаю, потому, что он предусматривал ряд жёстких мер для трусов и паникёров. Создавались заградотряды, штрафные роты и батальоны, вводилась и такая мера наказания, как расстрел. И в этом тоже не было ничего нового. У немцев всё это уже существовало. В их хвалёной непобедимой армии. По-моему, мы кое-что позаимствовали у них.
Корр.: А где застал Вас этот приказ? Д.Т. Язов: На Волховском фронте. Причём в первый же день. Нас, 35 новичков, по прибытии повели на лесную поляну и там перед строем зачитали этот приказ. А потом, по приговору военного трибунала, расстреляли младшего лейтенанта. Я до сих пор помню его фамилию — Степанов. Оказалось, во время немецкой атаки он струсил, бросил свой взвод и сбежал. Солдаты не растерялись, атаку отбили, а трус был наказан.
В тот день нам, молодым лейтенантам, на конкретном примере показали, что ждёт каждого, кто нарушит присягу. Желание защищать Родину было у нас настолько сильным, что суровый приговор не вызвал ни у кого осуждения.
Мы понимали, что судьба страны зависит от каждого из нас. И в случае чего — вступит в силу этот грозный приказ.
Корр.: А нужен ли он был? Д.Т. Язов: Вне всякого сомнения. Многие на фронте говорили, что он даже запоздал. Вдумайтесь: к моменту его опубликования мы потеряли Украину, Белоруссию, Прибалтику, Донбасс, ряд других важных экономических областей. Страна лишилась более 70 миллионов населения, свыше 700 миллионов пудов хлеба, почти 10 миллионов тонн металла. Перечислив всё это, авторы четырехтомника «Великая Отечественная война» заключают: «Отступать и дальше, по сути, означало утрату национальной и государственной независимости».
Сталин понимал это лучше других. И поэтому требовал: «…в корне пресекать разговоры о том, что… у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо, если не прекратим отступление, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог… Пора кончить отступление. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв».
Приказ № 227 в армии стали называть приказом «Ни шагу назад!». И он не только требовал стойкости, но и выражал уверенность, что поставленные задачи по силам Красной Армии:
«Немцы не так сильны, как это кажется паникёрам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев, — это значит обеспечить за нами победу… Можем ли выдержать удар, а потом отбросить врага на запад? Да, можем,ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно и наш фронт получает всё больше и больше самолётов, танков, артиллерии, миномётов».
В Приказе честно и прямо ставился вопрос: «Чего же у нас не хватает?» И следовал прямой и откровенный ответ: «Не хватает порядка и дисциплины в ротах, в батальонах, в полках, в дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину».
Корр.: Как в армии восприняли этот приказ? Д.Т. Язов: В целом реакция была положительной. Вот несколько отзывов, которые приводятся в сборнике документов «Сталинградская эпопея».
«Приказ товарища Сталина правильно отражает действительность и несомненно улучшит положение в борьбе с немецкими оккупантами. Ещё лучше было бы, если бы этот приказ был издан несколько месяцев назад».
«Приказ наркома крепко бьёт по трусам и паникёрам… Этот приказ надо было издать ещё раньше».
«Я не при каких обстоятельствах не отступал и в будущем не отступлю назад. Врага буду бить беспощадно, пока в силах держать автомат».
Корр.: Интересно, кто был автором этого сильного, блестяще написанного документа? Сталин? Д.Т. Язов: В своё время вопрос об авторстве интересовал и автора книги «Сталинградская битва» Георгия Александровича Куманёва. Он задавал этот вопрос А.М. Василевскому. Вот ответ маршала: «Первый вариант этого приказа я готовил сам. Правда, от того, что я написал, почти ничего не осталось. Сталин забрал мой текст и всё мне искромсал».
Корр.: Потому-то и чувствуется в этом документе сталинская сила, убеждённость и простота. Когда несколько лет назад Вы дали мне прочитать этот приказ, меня больше всего поразило, что это не сухой военный документ, а строгий, озабоченный и одновременно доверительный разговор вождя со своей армией. Чем-то он напоминал сталинское выступление 3 июля 1941 года. 
Д.Т. Язов: Приказ бесспорно сыграл свою роль. Он помог переломить ситуацию, поднял боевой дух армии.
Корр.: А защитники Сталинграда и без приказа № 227 действовали в точном соответствии с наказом Верховного Главнокомандующего: до последней капли крови защищали каждую позицию, каждый метр советской территории, цеплялись за каждый клочок советской земли. Д.Т. Язов: В том аду негде было поставить заградотряды. А если где-то они и были, то сражались плечом к плечу вместе с остальными бойцами.
Константин Симонов, побывавший в осажденном городе, так передавал атмосферу тех дней: «Да, здесь трудно жить, ибо небо горит над головой и земля содрагается под ногами. Опалённые трупы женщин и детей, сожжённые фашистами на одном из пароходов, взывая к мести, лежат на прибрежном волжском песке.
Да, здесь трудно жить, больше того: здесь невозможно жить в бездействии. Но жить, сражаясь, жить, убивая врага, — так жить здесь можно, так жить здесь нужно и так жить мы будем, отстаивая этот город среди огня, дыма и крови. И если смерть у нас над головой, то слава рядом с нами: она стала нам сестрой среди развалин жилищ и плача детей».
19 августа немцы начали наступление на Сталинград. 23 августа один из танковых корпусов врага прорвался к Волге севернее Сталинграда. Одновременно город подвергся чудовищной бомбардировке. Было совершено более двух тысяч самолёто-вылетов. Василевский, приехавший в этот день в Сталинград, вспоминал: «Я был тогда в городе и видел, как он превращается в развалины. По ночам он напоминал гигантский костёр».
Корр.: Ещё более драматическую картину рисует Василий Гроссман в очерке «23 августа»: «Немцы шли в несколько этажей, заняв весь объём летнего неба… Новый звук возник над городом — сверлящий свист десятков и сотен фугасных бомб, оторвавшихся от плоскостей, визг тысяч и десятков тысяч зажигательных бомб…. Свист нарастал и накалялся… Бомбы достигли земли и врезались в город…Стало разгораться пламя пожаров… В дыму, пыли, огне, среди грохота, потрясавшего небо, воду и землю, погибал огромный город». Д.Т. Язов: Немецкая пропаганда поспешила объявить: «крепость большевиков у ног фюрера».
Да, картина разрушений была ужасной. Но о сдаче «крепости» никто не помышлял. 25 августа Сталинград был объявлен на осадном положении. На следующий день Сталин назначает Жукова заместителем Верховного Главнокомандующего и отправляет его в сражающийся город. Но тревога не покидает вождя и 3 сентября он шлёт Жукову телеграмму.
«Положение со Сталинградом, — пишет он, — ухудшилось. Противник находится в трёх верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра. Потребуйте от командующих войсками, стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику…. Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте на помощь Сталинграду. В самом Сталинграде авиации осталось очень мало».
До начала контрнаступления городу предстояло пережить три штурма. Первый начался 13 сентября. За день до этого 62-ю армию, по которой наносился главный удар, возглавил Василий Иванович Чуйков.
Корр.: Что он был за человек? Существует много противоречащих друг другу оценок. Одни превозносят его чуть ли не до небес, другие обвиняют в непомерной жестокости. Д.Т. Язов: Начнём с того, что при назначении у него спросили: «Как он видит свою задачу?» Вопрос был задан не случайно. Дело в том, что предшественник Василия Ивановича честно сказал: город ему не удержать. Ответ Чуйкова был по-солдатски прост и лаконичен: «Выстоим или умрём». Забегая вперёд, можно сказать, что Чуйков и его армия с честью выполнили свою задачу. Выстояли и победили. Но коль возник вопрос о командующем, давайте попытаемся на него ответить.
Коор.: Говорят, что прототипом генерала Бессонова из романа Юрия Бондарева «Горячий снег» был Чуйков. Когда Бессонов отдаёт приказ войскам, он повторяет слова командующего 62-й армией: «Стоять на занимаемых рубежах до последнего. Для всех без исключения объективная причина ухода с позиций может быть одна — смерть».
Д.Т. Язов: Я не знаю, чьи черты вобрал в себя герой Юрия Бондарева, но то, что Чуйков мог быть жёстким и безжалостным, когда требовали обстоятельства, это неоспоримый факт. Он и себя не щадил. Его командный пункт был недалеко от солдатских окопов. Я хорошо знал Анатолия Григорьевича Мережко. Он был заместителем командующего Вооруженными Силами стран — участниц Варшавского договора. Во время войны находился в 62-й армии и часто встречался с Чуйковым. Видел его в разных ситуациях.
Вот его отзыв: «Он мог быть грубым с людьми и не всегда заслуженно, но в основном он так реагировал только сталкиваясь с трусостью, ложью или нежеланием взять на себя ответственность… Но если он знал, что ты выполнил приказ и при этом сделал всё, что от тебя зависело, то его отношение к тебе становилось совершенно другим».
Я согласен, что к его командному стилю применим эпитет «железный». Но только так можно было выстоять в том аду. Командующий 62-й армией действовал, сообразуясь с приказом «Ни шагу назад».
Положение в городе, между тем, оставалось катастрофическим. Целью первого немецкого штурма был захват Мамаева кургана и центральной части города. «Несмотря на громадные потери, захватчики лезли напролом. Колонны пехоты на машинах и танках врывались в город», — вспоминал Чуйков. Бой шёл в 800-ти метрах от командного пункта армии. Ночью 14 сентября через Волгу начала переправляться 13-я гвардейская дивизия Родимцева. Именно её солдаты спасли тогда положение.
Корр.: Может, это легенда, но появление дивизии в самый критический момент, связывают с именем Верховного Главнокомандующего. Якобы во время совещания в Кремле Сталину позвонил командующий фронтом Ерёменко. После разговора с ним Иосиф Виссарионович сказал Василевскому: «Немедленно отправьте 13-ю гвардейскую в Сталинград. Посмотрите, какие ещё дивизии можно переправить на помощь городу». 
Д.Т. Язов: Не вижу в этом ничего особенного. Сталин досконально знал обстановку на фронте и немедленно вмешивался, если где-то требовалось его участие. Действительно, тогда одна за другой отправились в Сталинград дивизии: Батюка, Горишного, Смехотворова, Гурова, Соколова и две наши, сформированные в Омске, Гуртьева и Людникова. Не сами же по себе они туда отправились, как полагал мой театральный собеседник. Дивизия Горишного вводилась после 40-километрового марша со станции Заплавное, дивизию Гурьева «изъяли» из 24-й армии, гуртьевскую — из 1-й гвардейской армии.
Над всем этим нагромождением забот стоял Сталин, Верховный командующий, талантливый полководец и гениальный руководитель.
Дивизия Родимцева подоспела вовремя. Если бы не она, признавал позднее Чуйков, то город оказался бы в руках противника ещё в сентябре.
«Гвардейцы, — рассказывал Василий Иванович, — стояли насмерть. Отходили только тяжелораненые, выползая поодиночке… Отрезанные от остальных сил дивизии гвардейцы одиночками или группами по два-три человека закреплялись в различных привокзальных помещениях и под вагонами и оттуда продолжали выполнять поставленную перед ними задачу, истребляли фашистов и ночью и днём».
Один из западных журналистов искренне изумлялся: «До сих пор остаётся неясным, как Сталинград удержался в столь отчаянных обстоятельствах».
Корр.: Как бы Вы, Дмитрий Тимофеевич, ответили на этот вопрос? Д.Т. Язов: Я бы начал с того, что Василий Иванович Чуйков оказался, как говорят, на своём месте. Лучшего командира для 62-й армии трудно было подобрать. Тут сошлись и опыт, и воля, и выдержка, и железный характер.
Известно, как много он вносил в организацию обороны. Автор книги «Сталинград» Энтони Бивор писал: «Здесь зародился новый вид боя — в развалинах жилых домов. Обгоревшие танки, цистерны, проволока, ящики из-под снарядов смешались с кроватями, лампами, прочей домашней утварью».
Защитники города не только успешно сражались в этих развалинах, но и переходили в наступление. Вот один из советов, которыми напутствовал Василий Иванович свои штурмовые группы: «Врывайся в дом вдвоём — ты, да граната. Оба будьте одеты легко — ты без вещевого мешка, граната — без рубашки».
Ещё одним важнейшим фактором была помощь, непрерывно поступающая с левого берега. Об этом я уже говорил.
Серьёзным подспорьем была артиллерия, оставленная на левом берегу. Среди развалин города, под непрерывными бомбёжками её использование было бы мало эффективным. К тому же с левого берега пришлось бы доставлять снаряды. Река же постоянно обстреливалась, грузы часто тонули. Поэтому Чуйков принял самый оптимальный вариант. И первое, что он посоветовал Родимцеву: оставить всю тяжёлую технику на восточном берегу. Оттуда она била по намеченным целям, будучи неуязвимой для врага.
Виктор Некрасов, автор нашумевшей книги «В окопах Сталинграда», воевал в сибирской дивизии Батюка, защищавшей Мамаев курган. Он рассказывал: «Войск у нас было очень мало, особенно к концу октября… В то же время другой берег Волги представлял собой настоящий муравейник. Именно там была сосредоточена вся служба снабжения, артиллерия, авиация… Они-то и задавали жару немцам».
Константин Симонов в романе «Солдатами не рождаются» подтверждает ту же мысль. «Конечно, мы бы не удержались в Сталинграде,если бы нас всё время не поддерживали с того берега и артиллерия и «катюши».
Корр.: Техника, безусловно, великая сила. А люди? Какую Вы им отводите роль? Д.Т. Язов: Перечисленные мной военные составляющие, бесспорно, сыграли огромную роль. Но главным фактором успеха были, конечно, люди. Их восхитившая весь мир стойкость, бесстрашие, героизм, готовность к самопожертвованию. Наверное, многие слышали о подвиге Матвея Путилова. Это наш земляк, связист легендарной 308 стрелковой дивизии. Смертельно раненый, он сцепил зубами провода, и уже мёртвый обеспечивал связь.
Морской пехотинец Михаил Паникаха, пытаясь остановить вражеский танк, схватил две бутылки с зажигательной смесью. Одна из них, разбившись, превратила солдата в живой факел. Зажав в руке вторую бутылку, он бросился на танк. А дом Павлова? «Скольких бойцов воодушевлял сам тот факт, что обыкновенный жилой дом превращён в бастион на переднем крае, овладеть которым фашисты не могут», — писал начальник штаба 62-й армии Крылов, называл этот дом «Сталинградом в Сталинграде».
Корр.: Говорят, Василий Иванович Чуйков с гордостью рассказывал, что защитники дома Павлова истребили фашистов больше, чем их погибло при взятии Парижа. Д.Т. Язов: Дом Павлова продержался 58 дней. К нему прорыли стометровый тоннель, и по нему поступала помощь. Яков Павлов остался жив. Ему присвоили звание Героя Советского Союза. Кстати, группа во главе с Павловым, захватившая дом, была из дивизии Родимцева.
Корр.: А что это за история с его уходом в монастырь? Как-то она не вяжется с образом отважного сержанта… Д.Т. Язов: В одной вполне серьёзной книге я прочитал буквально следующее: «Яков Павлов, Герой Советского Союза, после войны постригся в монахи, принял имя Кирилл и стал архимандритом в Троице-Сергиевой лавре… Многочисленные прихожане ничего не знали о его славном боевом прошлом в Сталинграде».
Говорят, произошла путаница: был ещё один Павлов, который и ушёл в монастырь. Так это или иначе, судить не берусь. Могу сказать одно: мне не кажется странным обращение к богу человека, пережившего все ужасы войны. Тем более в Сталинграде.
Корр.: Я недавно побывала в этом славном городе. Поднимаясь на Мамаев курган увидела отчеканенные в граните слова из известного очерка Василия Гроссмана «Направление главного удара», «Железный ветер бил в лицо, и они всё шли вперёд, и снова чувство суеверного страха охватило противника: люди ли шли в атаку, смертны ли они? Да, они были смертны, и мало кто уцелел из них, но они сделали своё дело». 
Это очерк о наших земляках, бойцах и командирах 308-й стрелковой дивизии под командованием полковника Леонтия Николаевича Гуртьева.
Говорят, прочитав очерк, Сталин наложил визу: ознакомиться всему командному составу. Тут у нас с Вами есть повод с гордостью добавить: так воевали сибиряки!
Д.Т. Язов: Тем более, что на том же участке воевала другая Омская дивизия — 138-я под командованием полковника Людникова. Она удерживала район позади завода «Баррикады» Когда обескровленную дивизию Гуртьева выводили на переформирование, в ней оставалось…289 человек. Их передали Людникову. Так сказать на пополнение. К тому моменту дивизия И.И. Людникова была окружена со всех сторон. Позади была Волга. Клочок земли, который они удерживали представлял из себя площадь из разрушенных домов размером 500 на 500 метров.
Продовольствие и боеприпасы доставляли окружённым ночью на самолётах По-2. Груз часто падал мимо: слишком мала была территория. Командир взвода Георгий Иванов рассказывал: «Один за другим нас бомбили немецкие самолеты… Немцы сбрасывали на нас листовки, где была изображена схема наших позиций. Везде вокруг вражеские танки. Нас призывали: „Вы окружены. Сдавайтесь!…” Но мы решили стоять насмерть». 13 ноября немцы прорвали линию обороны, но были отброшены в рукопашном бою.
Мне представляется интересным свидетельство одного западного журналиста: «Тяжёлая ситуация, в которой оказался Людников, по сути, представляла собой уменьшенное подобие всей Сталинградской битвы. Русские видели сопротивление 138-й дивизии, и это сопротивление обрело символическое значение, подобно боям за Дом Павлова…Оно разжигало их мужество и подчёркивало суровую справедливость их борьбы… Солдаты дали имя этому месту. Они окрестили его „Островом Людникова”. И под этим названием он вошёл в современную географию и последующую мифологию Сталинграда».
Людников сделал ещё одну попытку прорваться к своим. Он создал большую штурмовую группу и попытка увенчалась успехом. Когда он появился на командном пункте армии, Чуйков с товарищами устроили ему торжественный приём.
«Я сказал им только, — вспоминал Людников, — что 138-я дивизия без передышки отражала атаки врага и из-за этого мы даже не заметили, как осень сменилась зимой». Чуйков расхохотался: «До чего легко они выкрутились». Юмор тоже помогал выжить в тех невероятно трудных условиях.
Корр.: В упомянутом очерке Гроссмана есть такие слова: «Героизм стал бытом, героизм стал стилем дивизии и её людей, героизм сделался будничной, каждодневной привычкой». Эти слова относятся не только к дивизии Гуртьева, но в равной степени и к дивизиям Людникова, Родимцева, Батюка. Они относятся ко всем защитникам Сталинграда. Д.Т. Язов: 11 ноября немцы предприняли последнее крупное наступление. По словам Чуйкова, борьба шла «за каждый метр земли, за каждый сталинградский кирпич и камень». Надо отметить, что к этому моменту армия Чуйкова, окопавшись, удерживала узкую полоску земли размером в 25 километров вдоль западного берега Волги. В ширину позиции защитников Сталинграда в некоторых местах составляли всего несколько сот метров. Но пока они удерживали этот клочок советской земли, немцы не могли заявить о своей победе.
Вот как описывает бой в Сталинграде командир немецкого батальона некий майор Вельц: «Первые наши группы уже приближаются к переднему краю русских. Еще каких-нибудь двадцать метров и они уже займут передовые русские позиции. И вдруг они залегают под ураганным огнём. Слева короткими очередями бьют пулемёты.
В воронках и на огневых точках появляется русская пехота, которую мы уже считали уничтоженной… Глазам своим не верим. Как, неужели после этого налёта пикирующих бомбардировщиков, которые не пощадили ни единого квадратного метра земли и перепахали всё впереди, там всё еще жива оборона… Заколдованное место! Как не пытайся взять его, натыкаешься на гранит». Ему вторит другой гитлеровский вояка: «Вы не можете себе представить, — пишет он домой, — как отчаянно русские защищают свой город. Они бьются за него словно цепные псы».
А вот свидетельство того же рода немецкого лётчика: «Я не могу понять, как люди выживают в этом аду. Русские прочно засели в руинах, норах, подвалах, в хаосе металлических конструкций, которые когда-то были заводами».
Люди в Сталинграде не просто выживали. Они отчаянно противостояли сильному и злобному врагу. В какой-то момент распространился слух, что в городе видели Сталина. Наверное, в какой-нибудь особенно тяжкий час сталинградцам потребовалась и такая немного наивная поддержка. Так бывало в старину: во время крупных сражений появлялись святые, которые поддерживали воинов, сражающихся за благое дело.
В те дни родилась «клятва защитников города». Они обращались к Верховному Главнокомандующему: «Посылая это письмо из окопов, мы клянёмся Вам, дорогой Иосиф Виссарионович, что до последней капли крови, до последнего дыхания, до последнего удара сердца будем отстаивать Сталинград».
Корр.: Дмитрий Тимофеевич, расскажите об операции «Уран». Как родилась идея крупного контрнаступления? Д.Т. Язов: В Сталинграде продолжались бои. Об их напряжении свидетельствует вот это указание Верховного Главнокомандующего, адресованное представителям Ставки и командующему Сталинградским фронтом: «У вас имеется достаточно сил, чтобы уничтожить прорвавшегося противника. Соберите авиацию обоих фронтов… Мобилизуйте бронепоезда и пустите их по круговой железной дороге… Деритесь с противником не только днём, но и ночью… Самое главное — не поддаваться панике, не бояться нахального врага и сохранить уверенность в нашем успехе». Но все попытки изменить ситуацию не увенчались успехом.
Тут, как пишет Василевский в своих воспоминаниях, напрашивалось решение организовать и провести контрнаступление. Идея, можно сказать, витала в воздухе. А как она рождалась и обретала конкретные очертания подробно описал Г.К. Жуков. Он вместе с Василевским был в этот день у Сталина. Разговор шёл о том, как помочь Сталинградскому фронту. «Верховный, — пишет Жуков, — достал свою карту с расположением резервов Ставки, долго и пристально её рассматривал. Мы с Александром Михайловичем отошли подальше от стола в сторону и очень тихо говорили о том, что, видимо, надо искать какое-то иное решение.
— А какое «иное» решение? — вдруг, подняв голову, спросил И.В. Сталин.
Я никогда не думал, что у И.В. Сталина такой острый слух. Мы подошли к столу.
— Вот что, — продолжал он, — поезжайте в Генштаб и подумайте хорошенько, что надо предпринять в районе Сталинграда. Откуда и какие войска можно перебросить для усиления сталинградской группировки. Завтра в 9 часов вечера снова соберёмся здесь».
Вечером они пришли к нему с намётками плана контрнаступления в районе Сталинграда. Позже эта операция получила название «Уран». Её подготовка проводилась в атмосфере повышенной секретности. Сталин сразу предупредил своих собеседников: никому ничего не сообщать. Кому надо, он скажет сам. Категорически запрещались переписка и телефонные разговоры, связанные с подготовкой операции. Распоряжения отдавались в устной форме и только непосредственным руководителям. Перегруппировка войск происходила только ночью.
19 ноября в 7.30 утра залпы тысяч орудий возвестили о начавшемся контрнаступлении. После мощной артиллерийской подготовки войска перешли в наступление. Обстановку осложняла погода. Сплошной снегопад не позволил вылететь самолётам. Тем не менее, войска вновь созданного Юго-Западного фронта под командованием генерал-лейтенанта Ватутина уже к концу первого дня разгромили два румынских корпуса.
У Донского фронта продвижение застопорилось. На что последовала немедленная реакция Сталина. Командующему фронтом К.К. Рокоссовскому была отправлена телеграмма следующего содержания: «…3-я мотодивизия и 16-я армия немцев целиком или частично сняты с Вашего фронта и теперь они дерутся против 21-й армии. Это обстоятельство создаёт благоприятную обстановку для того, чтобы все армии Вашего фронта перешли к активным действиям. Галанин действует вяло, дайте ему указание, чтобы не позже 24 ноября Вертячий был взят.
Дайте также указание Жадову, чтобы он перешёл к активным действиям и приковал к себе силы противника.
Подтолкните, как следует, Батова, который при нынешней обстановке мог бы действовать более напористо».
Корр.: Не понимаю, как имея, можно сказать, на руках, документы, подобные этому, твердить: Сталин воевал по глобусу, в военные операции не вникал и вообще войну выиграли без него. Д.Т. Язов: Пусть себе тешатся своими нелепыми фантазиями, а у нас речь о долгожданном наступлении. В телефонном разговоре с Паулюсом, командир 1-го танкового корпуса генерал Штрекер так описывает начало контрнаступления: «Здесь сущий ад. Невообразимый ураганный огонь обрушился на наши позиции. Земля буквально перепахана. У нас значительные потери… Советская артиллерия в течение многих часов обрушивала тысячи тонн стали на позиции 3-й румынской армии. Затем две ударные армии русских прорвались с плацдарма у Клетской и Серафимовича…».
Ещё одно свидетельство: «Страшная картина! Подхлёстываемые страхом перед советскими танками, мчались на запад грузовики, легковые и штабные машины, мотоциклы, всадники и гужевой транспорт: они наезжали друг на друга, застревали, опрокидывались, загромождали дорогу. Между ними пробирались, протискивались пешеходы. Тот, кто спотыкался и падал наземь, уже не мог встать на ноги. Его затаптывали, переезжали, давили».
23 ноября наступавшие навстречу друг другу войска Сталинградского и Юго-Западного фронтов встретились. Кольцо вокруг армии Паулюса замкнулось. В окружении оказалось 330 тысяч человек.
Правила форума
Справка
Расширения
Ответ: Ещё раз о И.В. Сталине 
Комбинированный вид