Это интересно

[ТИМА]

Констанс Вахтмайстер

ВОСПОМИНАНИЯ О Е.П. БЛАВАТСКОЙ И «ТАЙНОЙ ДОКТРИНЕ»

ГЛАВА VII

Живя в таком тесном и приятельском общении с Е.П.Б., в каком я была в то время, мне, естественно, пришлось быть свидетельницей множества феноменов, происходивших в ее окружении.

Было одно явление, продолжавшееся регулярно на протяжении долгого времени, которое произвело на меня большое впечатление и убедило меня в том, что она находилась под наблюдением и заботой невидимой стражи.

С первой ночи, которою я провела в ее комнате, и до последней ночи, предшествующей нашему отъезду из Вюрцбурга, я слышала серию стуков, раздававшихся с размеренной периодичностью по ее прикроватному столику. Они начинались каждый вечер в десять часов и продолжались до шести утра с интервалом в десять минут. Это были точные и ясные стуки, которых я никогда не слышала в какое-либо другое время. Иногда я брала свои часы и наблюдала в течение часа, и всегда по истечении десяти минут с неизменной регулярностью раздавался стук. Спала ли при этом Е.П.Б. или нет, не имело значения ни для феномена, ни для его единообразного характера.

Когда я попросила объяснить происхождение этих стуков, мне было сказано, что это своего рода психический телеграф, который устанавливает ее общение с Учителями, и что чела, возможно, наблюдают за ее телом, когда астрал покинул его.
В этой связи я могла бы упомянуть другой случай, который доказывает, что в ее окружении находились в действии те силы, чьи природа и механизм были необъяснимы с точки зрения повсеместно принятых теорий строения тела и законов материи.

Как я уже отмечала, Е.П.Б. имела привычку читать русские газеты перед сном, и редко когда она гасила свою лампу раньше полуночи.
Между этой лампой и моей кроватью находилась ширма, но, тем не менее, свет от лампы падал на стены и потолок, часто мешая моему отдыху.

В одну из ночей эта лампа горела и после того, как часы пробили час.

Я не могла заснуть, и так как я услышала равномерное дыхание Е. П. Б. и поняла, что она спит, я поднялась, тихонько прошла к лампе и потушила ее.

Спальню всегда освещал тусклый свет, который исходил из кабинета, где была ночная лампа, а дверь между кабинетом и спальней всегда держали открытой.
Погасив лампу, я пошла обратно, когда вдруг она зажглась снова, и комната стала ярко освещена.

Я подумала: «Что за странная лампа?» — полагая, что пружина не работает, поэтому я снова нажала рукой пружину и пронаблюдала, пока последняя искра пламени не погаснет, и даже после этого удерживала пружину еще в течение одной минуты.

Затем я ее отпустила и понаблюдала еще какое-то время, когда, к моему удивлению, пламя появилось снова и лампа загорелась так же ярко, как и обычно.

Это сильно озадачило меня, и я решила, что буду стоять и тушить эту лампу хоть всю ночь, пока не обнаружу причину и цель ее чудачеств.

В третий раз я нажала пружину и потушила лампу, пока она совсем не погасла, и затем отпустила пружину, наблюдая с нетерпением, что будет дальше.
В третий раз лампа зажглась, и на этот раз я увидела, как смуглая рука медленно и аккуратно поворачивала ручку лампы.

Так как я была знакома с действием астральных сил и астральных существ на физическом плане, я без труда пришла к выводу, что это была рука чела, и, подозревая, что была какая-то причина, почему лампа должна оставаться включенной, я вернулась к своей кровати.

Но дух упрямства и любопытства пребывал во мне той ночью.

Я захотела узнать больше, поэтому я позвала: «Госпожа Блаватская!»

Потом громче: «Госпожа Блаватская!» и снова: «Госпожа Блаватская!»

Как вдруг я услышала крик в ответ: «О, мое сердце! Мое сердце! Графиня, вы чуть не убили меня»; и потом снова: «Мое сердце! Мое сердце!»

Я в одно мгновение оказалась у постели Е. П. Б. «Я была с Учителем, — прошептала она, — зачем вы позвали меня обратно?»

Я была очень встревожена, так как ее сердце неистово билось под моей рукой.

Я дала ей дозу дигиталиса и сидела рядом с ней, пока симптомы не прошли, и она не стала спокойней.

Тогда она рассказала мне, как однажды полковник Олькотт чуть не убил ее таким же способом, когда позвал ее обратно в то время, как ее астральная форма находилась вне тела.

Она заставила меня пообещать, что я больше никогда не буду пытаться экспериментировать с ней, и я с готовностью дала слово, искренне раскаиваясь и сожалея, что я причинила ей такие страдания.

Но почему, спросят, продолжала она испытывать страдания, имея в своем распоряжении силы, способные облегчить эти страдания?

Почему, в то время как она каждый день часами работала над выполнением такой важной задачи — задачи, которая требовала спокойного состояния ума и здорового тела, почему она никогда не пошевелила и пальцем, чтобы изменить свои условия и избавиться от немощи и боли, которые повергли бы ниц обычного человека?

Это естественный вопрос, который не раз приходил на ум и мне, так как я хорошо знала и о целительных силах, которыми она обладала, и о ее способности снимать боль у других.

Когда ей задавали этот вопрос, ответ был неизменно один и тот же.

«В оккультизме, — говорила она, — должен быть дан самый священный обет — никогда не использовать никаких приобретенных или дарованных сил для своей собственной выгоды, потому что такие действия приведут на крутую и скользкую дорожку, которая оканчивается в пропасти черной магии. Я дала этот обет, и я не из тех, кто нарушает обещание, священность которого выходит за рамки понимания профана. И я скорее перенесу любые муки, чем изменю моему обещанию.

Что же касается обеспечения лучших условий для выполнения моей задачи — это не в наших правилах, чтобы цель оправдывала средства и чтобы нам позволено было совершать зло во имя добра.

И это, — продолжала она, — не только физическая боль, немощь и разрушительные последствия болезни, которые я должна перенести со свойственной мне долей терпения, подчиняя их моей воле ради работы, но еще и душевная боль, презрение, позор и насмешки».

Всё это не было ни преувеличением, ни формой эмоционального высказывания.

Это было правдой и оставалось правдой до самой ее смерти и в фактах, и в истории общества.

На нее, стоявшую в первых рядах Теософического Общества, обрушивались ядовитые стрелы осуждения и обмана, как на живой уязвимый бастион, за которым настоящие виновники, слабые и заблудшие, были скрыты и защищены.

Она была, так сказать, жертвой, принимающей долгое мученичество, и на ее страданиях и незаслуженном позоре, который она так мужественно переносила, было построено процветание Теософического Общества.

Совсем немногие члены Теософического Общества могут ясно понять вышесказанное.

Это только те, кто жил с ней каждый день, кто видел часы ее страданий и муки, нанесенные ей клеветой и оскорблениями, но в то же время наблюдали рост и процветание Общества в сравнительно тихой и благоприятной атмосфере, охраняемой покровом ее выдающейся личности.

Это те, кто может осознать величину своего долга по отношению к ней, в то время как слишком многие о своих обязательствах и не подозревают.

[ТИМА]

СИМВОЛИЗМ И ИДЕОГРАФЫ

...японец, не понимающий ни одного слова по-китайски, встречаясь с китайцем, никогда не слышавшим японского языка, может сообщаться с ним посредством письма, и они будут вполне понимать друг друга, ибо письмо их символично....

ТД 1.2.

[ТИМА]

...

...«Будут современные монархи, царствующие на Земле, царями грубого духа, нрава жестокого и преданные лжи и злу.

Они будут умерщвлять женщин, и детей, и коров; они будут захватывать имущества своих подданных [или, по другому переводу, будут захватывать чужих жен]; власть их будет ограничена… жизнь кратка, желания ненасытны…

Люди разных стран, смешиваясь с ними, последуют их примеру; и варвары будут сильны [в Индии], покровительствуемые принцами, тогда как чистые племена будут заброшены; народ будет погибать [или, как говорит комментатор: «Mlechchha будут посередине, а арийцы на конце»] .

Богатство и благочестие будут уменьшаться день за днем, пока весь мир не будет развращен…

Лишь имущество будет давать положение; богатство будет единственным источником почитания и преданности; страсть будет единственною связью между полами; ложь будет единственным средством успеха в тяжбе; женщины будут лишь предметом чувственного наслаждения…

[Внешний облик будет единственным отличием разных ступеней жизни]; нечестность (anyâya) будет [общим] средством существования;
слабость – поводом к зависимости;
угроза и самомнение заменят знание;
щедрость будет называться [благочестием];
богач будет считаться чистым;
обоюдное согласие заменит брак;
тонкие одежды будут достоинством…
сильнейший будет властвовать…
народ, не будучи в состоянии выносить тяжести налогов [кхарабхара], будет спасаться в долины…

Так, в Кали Юге разложение будет неукоснительно протекать, пока человеческая раса не приблизится к своему уничтожению [Пралайи].

Когда… конец Кали Юги будет совсем близок, часть того божественного Существа, который существует в силу своей собственной духовной природы [Калки Аватара]… сойдет на Землю… одаренный восемью сверх-человеческими способностями…

Он восстановит справедливость (праведность) на Земле, и умы тех, кто будут жить в конце Кали Юги, пробудятся и станут так же прозрачны, как хрусталь.

Люди, которые будут так преображены… явятся семенами человеческих существ и дадут рождение расе, которая будет следовать законам Века Крита [или Века Чистоты].

Как сказано: «Когда Солнце и Луна, и [лунный астеризм] Тишья и планета Юпитер будут в одном доме, тогда Крита [или Сатья] Век вернется…» ...

ТД 1.2.

[gog]

[ТИМА]

...

Может ли двойник убить?

Одним роковым утром 1867 года Восточная Европа была потрясена ужасной новостью.

Михаил Обренович, правящий князь Сербии, его тётя, княгиня Екатерина, или Катинка, и её дочь были убиты среди бела дня неподалёку от Белграда, в своём собственном саду, причём убийца или убийцы остались неизвестны.

Князь получил несколько пулевых ранений и ударов ножом, так что его тело было фактически искромсано; княгиня была убита на месте, голова её разбита; а дочь, всё ещё живая, имела мало шансов выжить.

Обстоятельства слишком шокирующие, чтобы быть забытыми, а в той части света сей случай вызвал невероятное возбуждение.

В австрийских владениях и на территориях под условным протекторатом Турции ни одно благородное семейство не чувствовало себя в безопасности.
В этих полувосточных странах каждый Монтекки имеет своего Капулетти, и ходили слухи, что кровавое деяние было совершено князем Карагеоргиевичем, или Черногеоргиевичем, как его называют в тех краях.
Несколько лиц, не замешанных в деле, как водится в таких случаях, были брошены за решетку, а истинные убийцы избежали правосудия.

Юного родственника жертвы, горячо любимой своим народом, сущего ребенка, забрали в связи с этим из школы в Париже, со всеми церемониями привезли в Белград и провозгласили господарем Сербии.

В суматохе политической лихорадки трагедия Белграда была забыта всеми, кроме одной старой сербской дамы, преданной семье Обреновичей и неспособной успокоиться, подобно Рашели, после смерти своих детей.
После провозглашения господарем юного Обреновича, племянника убитого, она распродала своё имущество и исчезла, но перед этим на могилах жертв принесла торжественную клятву отомстить за их смерть.

Пишущая сию подлинную историю месяца за три до совершения этого злодеяния провела в Белграде несколько дней и знала княгиню Катинку. Дома это было милое, деликатное и праздное создание, за границей же по манерам и образованности её принимали за парижанку.

Поскольку почти все действующие лица настоящей истории ещё живы, будет уместно не оглашать их действительные имена и привести только инициалы.

Пожилая дама из Сербии редко покидала свой дом, и лишь для того, чтобы время от времени встречаться с княгиней.
Откинувшаяся на груду подушек и ковров, облачённая в живописное национальное платье, она выглядела Кумской Сивиллой во дни её покойного отдохновения.
О её оккультном знании шёпотом рассказывали странные истории, и время от времени среди постояльцев, собиравшихся вокруг камина скромной гостиницы, распространялись захватывающие предположения.

Кузину незамужней тёти тучного хозяина нашей гостиницы одно время мучил блуждающий вампир. Ночной посетитель обескровил её почти до смерти, в то время как старания и экзорцизм приходского священника не увенчались успехом, но жертву с легкостью освободила госпожа П., заставившая докучливого гостя улететь, всего-навсего пригрозив ему пальчиком и пристыдив на его собственном языке.

Именно в Белграде я впервые узнала этот интереснейший филологический факт, а именно, что привидения имеют свой собственный язык.

За пожилой дамой, которую я буду называть госпожой П., обычно ухаживал другой персонаж, которому суждено было сыграть в нашей ужасной истории главную роль.

Это была юная цыганская девочка из какой-то области Румынии, лет примерно четырнадцати.
Где она родилась, какого происхождения была, она знала не лучше, чем кто-либо другой.
Мне сказали, что однажды группа кочующих цыган принесла её и оставила во дворе старой дамы, и с того момента она стала обитательницей дома.
У неё было прозвище "спящая девочка", ибо говорили, что ей свойственна способность, где бы она ни была, явно погружаться в забытьё и вслух проговаривать свои сны.
Языческое имя девочки было Фрося.

Примерно через восемнадцать месяцев после того, как известие об убийстве достигло меня в Италии, я путешествовала в своём маленьком фургончике по Банату, беря в наём лошадей по мере надобности.

В пути я повстречала пожилого француза, учёного, путешествовавшего, как и я, в одиночку, с той лишь разницей, что в то время как он шёл пешком, я озирала дорогу с своего трона из сухой соломы в тряском фургоне.

Одним чудесным утром я обнаружила его в дикой местности, заросшей кустарником и цветами, и чуть было не наехала на него, поглощённого, как и я, созерцанием великолепия окружающего пейзажа.

Знакомство вскоре состоялось, причём нам не понадобилось сложной церемонии взаимных представлений.
Я слышала упоминание его имени от интересующихся месмеризмом и знала его как выдающегося адепта школы Дюпоте.

— Я нашёл, — заметил он в ходе разговора, после того как я упросила его разделить со мной сиденье из соломы, — одну из самых удивительных личностей в этой прелестной Тебейде. Сегодня вечером я встречаюсь с неким семейством. Они пытаются разгадать тайну убийства, используя ясновидение девочки... Она удивительна.

— Кто же она? — спросила я.

— Румынская цыганка. Оказывается, она выросла в семье правящего князя, который больше не правит, ибо был убит при весьма таинственных обстояте...
О, осторожно! Чёрт возьми, вы опрокинете нас в пропасть! — торопливо воскликнул он, бесцеремонно выхватывая у меня поводья и натягивая их.

— Вы имеете в виду князя Обреновича? — спросила я ошеломлённо.

— Да, именно его. Сегодня вечером я буду там, чтобы завершить серию сеансов благодаря полному развитию самого удивительного проявления скрытой силы человеческого духа, и вы можете пойти со мной.
Я представлю вас, и кроме того, вы можете помочь мне как переводчик, поскольку они не говорят по-французски.

Поскольку я была совершенно уверена, что если сомнамбулой являлась Фрося, то остальной частью семейства должна была стать госпожа П., я охотно приняла приглашение.

На закате мы достигли подножия гор, направляясь к старому замку, как француз назвал это место. Оно бесспорно заслужило это романтическое название. В глубине одного из тенистых уголков стояла грубая скамья, и когда мы остановились у входа в это поэтическое место, а француз галантно занялся лошадьми на весьма подозрительно выглядевшем мостике, ведущем через водоём к входным воротам, я увидела высокую фигуру, медленно поднимающуюся со скамьи и направляющуюся к нам.

Это была моя старая знакомая госпожа П., выглядевшая ещё более бледно и таинственно, чем обычно.

Увидев меня, она не выразила удивления, а просто поприветствовала по-сербски, трижды расцеловав в обе щеки, взяла за руку и провела прямо к увитому плющом гнезду.

В прислонившейся спиной к стене женщине, полулежавшей на маленьком коврике, разостланном на высокой траве, я узнала нашу Фросю.

Она была одета в национальный костюм валахских женщин с чем-то вроде газового тюрбана на голове, унизанного разными позолоченными медальками и лентами; белую рубашку с открытыми рукавами и пёструю юбку.

Она казалась мертвенно бледной, глаза её были закрыты, а лицо имело то каменное, сфинксоподобное выражение, которое служит специфическим, характерным признаком находящейся в трансе ясновидящей сомнамбулы.

Если бы не дыхание её груди, украшенной рядами медалек и бисерных бус, слабо позвякивавших при движении, можно было бы подумать, что она мертва, — столь безжизненным и маскоподобным казалось её лицо.

Француз сообщил мне, что погрузил её в сон ещё тогда, когда мы только приближались к дому, и что сейчас она в том же состоянии, в каком он оставил её прошлой ночью.

Затем он начал заниматься "объектом", как он назвал Фросю.
Больше не обращая внимания на нас, он потряс её руку, а потом, произведя несколько быстрых пассов, вытянул её и сделал негнущейся.

Рука, твёрдая как железо, осталась в этом положении.

Затем он согнул все её пальцы, кроме одного — среднего, который направил на вечернюю звезду, мерцавшую на тёмно-синем небе.

Затем он повернулся и стал перемещаться справа налево, посылая свои флюиды в одно место и разряжая их в другом, работая своими невидимыми, но сильными эманациями, как художник кистью, когда он делает последние штрихи на картине.

Старая дама, всё это время безмолвно следившая за ним, подпирая рукой подбородок, положила свои худые костлявые ладони на его руку и удержала её, когда он готовился начать регулярные месмерические пассы.

— Подождите, — прошептала она, — пока не взойдёт звезда и не сровняется девять часов. Вокруг вертятся вурдалаки, они могут испортить воздействие.

— Что она сказала? — переспросил месмеризатор, раздосадованный её вмешательством.

Я объяснила ему, что пожилая дама опасалась пагубного влияния вурдалаков.

— Вурдалаки! Что за вурдалаки? — воскликнул француз. — Давайте довольствоваться христианскими духами, если сегодня ночью они удостоят нас визитом, и не будем терять времени на вурдалаков.

Я бросила взгляд на госпожу, она стала мертвенно бледной, и брови её сурово сдвинулись над сверкающими глазами.

— Скажите ему, что нельзя шутить в этот час ночи, — вскричала она, — он не знает этой местности. Даже святая церковь не сможет защитить нас, если будут разбужены вурдалаки. Что это? — подвинула она ногой пучок трав, который ботанизирующий месмеризатор положил на траву рядом. Она наклонилась над коллекцией и с тревогой стала рассматривать содержимое пучка, после чего целиком швырнула его в воду.

— Его нельзя оставлять здесь, — твёрдо добавила она, — это растения Святого Иоанна, и они могут привлечь привидения.

Между тем опустилась ночь, и луна осветила ландшафт бледным, призрачным светом. Ночи в Банате почти так же прекрасны, как и на Востоке, и француз вынужден был продолжать свои эксперименты на открытом воздухе, поскольку священник церкви запретил их в башне, использовавшейся как дом приходского священника, из боязни наполнить территорию вокруг здания еретическими дьяволами месмеризатора, которых, заметил священник, он был бы не в состоянии изгнать из-за того, что они были бы иностранцами.

Пожилой джентльмен сбросил свою походную блузу, закатал рукава рубахи и, наконец, замечательно театрально начал размеренный процесс месмеризации.

Действительно казалось, под его подрагивающими пальцами, что в сумерках вспыхивают флюиды.

Фрося была посажена лицом к луне, и каждое движение вошедшей в транс девочки было видно, как днём.

Через несколько минут крупные капли пота показались на её лбу и медленно покатились по бледному лицу, поблёскивая в лунных лучах.

Затем она скованно пошевелилась и начала медленно напевать тихую мелодию, в слова которой госпожа жадно вслушивалась, с тревогой склонившись над бессознательной девушкой, стараясь уловить каждый звук.

С тонким пальцем, прижатым к губам, глазами, готовыми выскочить из орбит, и неподвижным телом, почтенная дама, казалось, сама превратилась в статую внимания.

Группа была замечательна, и я пожалела о том, что не являюсь художником.

То, что последовало за этим, было сценой, достойной быть разыгранной в "Макбете".

С одной стороны — она, худенькая девочка, бледная и будто неживая, корчащаяся под невидимым флюидом того, кто в этот час был её всемогущим господином; с другой стороны — пожилая матрона, снедаемая неутолимой жаждой мести, стояла, ожидая, что вожделенное имя убийцы князя будет наконец произнесено.

Сам француз выглядел преобразившимся, его серые волосы стояли дыбом, а грузное неуклюжее тело, казалось, выросло за несколько минут.

Вся его театральность теперь исчезла, и остался только месмеризатор, сознающий свою ответственность, сам не знающий возможных результатов, изучающий и тревожно выжидающий.

Будто поднятая сверхъестественной силой из своего полулежачего положения, Фрося внезапно встала прямо перед нами, вновь неподвижная и безмолвная, ожидающая направляющего магнетического флюида.

Француз спокойно взял руку пожилой дамы и вложил её в руку сомнамбулы, приказав той вступить в контакт с госпожой.

— Что ты видишь, дочь моя? — мягко проговорила дама из Сербии. — Может ли твой дух отыскать убийц?

— Ищи и наблюдай! — строго скомандовал месмеризатор, фиксируя свой взгляд на лице объекта.

— Я в пути — я иду, — слабо прошептала Фрося, и голос её, казалось, исходил не от неё, но из окружающего пространства.

В этот момент случилось нечто столь странное, что я вряд ли буду в состоянии описать это.

Появилось светящееся облако, плотно окутывающее тело девочки.
Бывшее сначала около дюйма толщиной, оно постепенно увеличивалось и собиралось, пока совсем не отделилось от тела и не сконденсировалось в нечто вроде полупрозрачного пара, который очень скоро приобрёл подобие самой сомнамбулы.
Мерцая над поверхностью земли, форма колебалась в течение двух или трёх секунд, а затем заскользила по направлению к реке.
Она исчезла, подобно туману, растворившемуся в лунных лучах, которые, казалось, вобрали её всю.

Я следила за происходящим с напряжённым вниманием.
Таинственная операция, известная на Востоке под названием "скин-лекки", происходила непосредственно на моих собственных глазах.
Сомневаться было невозможно, и Дюпоте был прав, говоря, что месмеризм является осознанной магией древних, а спиритуализм — неосознанным результатом воздействия той же самой магии на некоторые организмы.

Как только парообразный двойник просочился сквозь поры девочки, госпожа быстрым движением свободной руки вытащила из-под мантильи нечто, на мой взгляд, подозрительно напоминавшее маленький стилет, и быстро положила его девочке за пазуху.

Движение было столь быстрым, что месмеризатор, поглощённый своей работой, не заметил его, как он сказал мне потом.

Несколько минут прошло в мёртвой тишине.

Мы напоминали группу окаменевших фигур.

Внезапно вибрирующий пронзительный крик вырвался из уст находившейся в трансе девочки, она подалась вперёд и, схватив со своей груди стилет, несколько раз неистово пронзила воздух вокруг себя, как бы преследуя воображаемых врагов.
На губах её выступила пена, и с уст сорвалось бессвязное дикое восклицание, среди диссонировавших звуков которого я несколько раз расслышала два знакомых мне мужских имени.
Месмеризатор был настолько испуган, что потерял всякий контроль над собой и вместо того, чтобы отбирать флюид, всё больше добавлял его девочке.

— Осторожно! — воскликнула я. — Остановитесь! Вы убьёте её или она убьёт вас!

Но француз, не желая того, разбудил тонкие силы Природы, над которыми был невластен.

Повернувшись, в неистовстве, девочка нанесла ему удар, который мог бы убить его, если бы он не отпрыгнул в сторону, получив лишь небольшую царапину на правой руке.

Бедный джентльмен был в панике; взобравшись на стену с проворством, исключительным для человека столь тучного сложения, он уселся верхом на ней и, собрав всю свою силу воли, послал в направлении девочки серию пассов.

Буквально через секунду девушка уронила оружие и осталась неподвижной.

— Что ты делаешь? — хрипло крикнул по-французски месмеризатор, восседающий на стене подобно чудовищному ночному гоблину. — Отвечай, я приказываю тебе!

— Я сделала... лишь то, что она... которой вы приказали мне повиноваться... повелела мне сделать, — ответила девочка, к моему изумлению, по-французски.

— Что же эта старая ведьма велела тебе? — грубо спросил он.

— Найти их... которые убили... убить их... я сделала так... их больше нет... Отмщены! Отмщены! Они...

Триумфальный вопль, оглушительный крик адского торжества прозвучал в воздухе и, поскольку он разбудил собак в ближайших деревнях, в тот же момент начался ответный вой и лай, подобно непрекращающемуся эху крика госпожи:

— Я отмщена! Я чувствую это; я знаю это. Моё чуткое сердце говорит мне, что врагов моих больше нет. — Тяжело дыша, она рухнула на землю, в своём падении увлекая за собой девочку, позволившую уронить себя, как мешок шерсти.

— Надеюсь, мой объект сегодня вечером не натворит больше зла.

Она — личность столь же опасная, сколь и удивительная, — вымолвил француз.

Мы расстались.

Три дня спустя после того как я была в Т., сидя в столовой ресторана и ожидая свой ленч, я случайно взяла в руки газету и в первых строках прочла следующее:

"Две таинственные смерти"

Вена, 186...

"Вчера вечером в 21.45, когда П. собирался удалиться, двое камергеров внезапно проявили великий страх, как если бы они увидели ужасный призрак.

Они кричали, шатались, бегали по комнате, поднимали руки, как бы отражая удары невидимого оружия.

Они не обращали внимания на нетерпеливые вопросы князя и свиты, но вскоре в корчах упали на пол и скончались в ужасных муках.

На их телах не было ни признаков паралича, ни внешних ранений, однако, что удивительно, на них были многочисленные тёмные пятна и длинные полосы на коже, похожие на удары и порезы холодным оружием, но без нарушения кожных покровов.

Вскрытие обнаружило тот факт, что под каждым из этих таинственных пятен был сгусток свернувшейся крови.

Сие происшествие привело всех в величайшее возбуждение; власти не в состоянии разгадать эту тайну."



Блаватская Е.П

[ТИМА]

...

Пирамида Хеопса и в нашем столетии остается таким же чудесным Сфинксом, каким она была во времена Геродота.

Правда, мы видим теперь только ее скелет, в то время как "отец истории" мог изучать ее внешнее облачение, сложенное из белоснежного мрамора, чистоту которого, впрочем, нарушала, судя по его сообщению, запись о 1 600 талантах, истраченных только на редиску, лук и чеснок для рабочих.

Давайте не будем торопиться отвращать свой обонятельный орган от аромата столь прозаичных продуктов.
Ибо древние обладали мудростью, превосходящей наше современное понимание.

Давайте подумаем, прежде чем выносить свой вердикт, чтобы не заблудиться в собственном кажущемся всезнайстве.

Ведь этот лук и чеснок могут оказаться такими же символическими, как и Пифагоровы бобы.

А потому запасемся терпением и будем смиренно ждать, пока уровень наших знаний не станет более высоким.

Quien sabe?

Прекрасное внешнее покрытие обеих пирамид – Хеопса и Сен-Саофиса – исчезло, съеденное дворцами Каира и других городов.
А вместе с ним исчезли и вырезанные на них надписи и замысловатые иератические символы.

Разве сам "отец истории" не признает, что не любит распространяться о божественных вещах, и разве не избегает он разговоров о символике?

Обратимся же за просветлением и помощью к великим ученым востоковедам, изобретателям греческой речи и аккадского лампезука.

Мы слышали уже немало странных историй.

И возможно, когда-нибудь мы узнаем, что "редиска, лук и чеснок" – это те же самые "солярные мифы", и нам станет стыдно за свое былое невежество....

ЕПБ "Восьмое чудо"

[ТИМА]

...

...Елена не только любила рассказывать, но и слушать рассказы других людей.

В семье Фадеевых жила старая няня, которая славилась своими сказками, число которых было бесконечным. "Иван-царевич", "Кащей бессмертный", "Серый волк", "Ковер-самолет", "Прекрасная Мелетреса", которая томилась в подземном царстве, пока ее не освободил царевич, отперев дверь золотым ключом, — все это очень волновало нас всех.

Только обыкновенные дети быстро забывали эти сказки, а Елена никогда их не забывала и вовсе не считала их фантазией.

Она глубоко переживала приключения этих героев, их заботы и стремления и уверяла, что все эти события вполне естественны.

Люди могут превращаться в зверей и принимать любой вид, если только они знают, как это делается, люди могут летать, если только они сильно это пожелают.

Такие мудрые люди существовали во все времена и существуют в наши дни.

Но они показываются только тем, кто их почитает, кто им верит и не смеется над ними...

В доказательство этого она любила указывать на столетнего старца, который жил недалеко от их поместья в лесном овраге.

Этот старец "Бараниг Буряк" был, как говорили люди, настоящим волшебником, но добрым волшебником.

Он охотно лечил всех больных, которые к нему обращались, но мог и наслать болезнь на грешников.

Он хорошо знал оккультные свойства растений, цветов, и про него говорили, что он умеет предсказывать будущее.

Рядом со своей избушкой он устроил пасеку с множеством ульев.

Летом в послеобеденное время его всегда можно было увидеть на этой пасеке, медленно проходящим среди ульев, увешанным с ног до головы роями своих любимиц — пчел.

Он прислушивался к их жужжанию, безнаказанно погружал свои руки в ульи и беседовал с пчелами.
Пчелы замолкали, как бы вслушиваясь в его непонятную речь, похожую не то на монотонное пение, не то на бормотание.
По-видимому, златокрылые труженицы и их хозяин хорошо понимали друг друга.
В этом Елена была совершенно убеждена.

"Бараниг Буряк" интересовал девочку, и она при каждом удобном случае навещала его.

Она задавала ему вопросы, с серьезным вниманием вслушивалась в его объяснения о том, как понять язык птиц, животных, насекомых.*

Что касается столетнего мудрого старца, то он не раз нам говорил: "Эта маленькая барышня совсем отличается от всех вас. Большие события ожидают ее в будущем.

Жаль, что я не доживу до того, чтобы увидеть исполнившимся предсказанное мною, но оно исполнится обязательно!"...

Мэри К. Нэф "ЛИЧНЫЕ МЕМУАРЫ Е. П. БЛАВАТСКОЙ"
(пер. с англ. Л. Крутиковой и А. Крутикова)

[ТИМА]

отрывок из статьи Блаватской "БРЕВНО И СУЧОК"

"...Нам, как и всему остальному миру, давно известно, насколько цивилизованно и по-христиански англичане и американцы обращаются не только со своими политическими и не политическими заключенными, а просто с самыми верноподданейшими согражданами, ни в чем неповинными индусами и прочими "темнокожими язычниками", трудолюбивыми, честными неграми и краснокожими индейцами, которым приписываются все грехи.

Но мы и не предполагали, что нам придется узнать из опубликованных "Рас дикарей" Бертильона и "Племен каннибалов" Шарля Люмгольца.

Рассмотрим более раннее произведение. Бертильон рассказывает о Тасмании и говорит, что в 1803 году там обитало более 6 000 туземцев, а всего 69 лет спустя от них осталось всего лишь призрачное воспоминание.
В 1872 году умер последний тасманец.
Страна очистилась от последнего "черномазого".
Как же это произошло?
Вот рассказ Бертильона:
Для того, чтобы добиться столь блистательного результата, англичане не останавливались перед любым проявлением жестокости. Они начинали с того, что предложили награду в пять фунтов за голову взрослого человека и два фунта за ребенка. Чтобы успешнее справиться с охотой на несчастных туземцев, англичане привезли с собой австралийских аборигенов - злейших врагов тасманцев - и использовали их в качестве ищеек. Но оказалось, что данный способ слишком медленный. Тогда был организован кордон, а точнее, банда из колонистов и самого отребья из солдат гарнизона... и Артур, бывший в то время губернатором острова, стал командиром. После этого развернулась самая настоящая регулярная охота на тасманцев - прямо как на диких кабанов... Туземцев загоняли по горло в воду и расстреливали, якобы случайно, а тех, кому удавалось бежать, травили мышьяком... некоторые колонисты доходили даже до того, что собирали чудесную коллекцию черепов своих жертв, да еще и хвастались ей...

Так вот, правда это или вымысел, преувеличение или нет, равно как и пресловутая "сибирская порка" и проявление жестокости к политическим заключенным в Сибири, - а эти обвинения исходят от врагов России и путешественников, падких на сенсации, так и тасманийская история рассказана таким же путешественником, и кроме того, представителем нации, не особенно дружелюбно настроенной к Англии.

Но вот кое-что более злободневное и заслуживающее доверия - обвинение со стороны явного друга Англии и австралийцев, утверждающего, что он являлся очевидцем событий, а именно, Шарля Люмгольца и его произведения "Племена каннибалов". Мы приведем цитату из обширного русского критического обзора этой книги в газете "Новое Время" от 2 (14) мая 1890 года, N 5080.
Согласно газете, просветительская деятельность англичан, несущих плоды цивилизации "низшим" расам и диким обитателям островов, не завершилась на Тасмании.

Вот отрывок из откровения Люмгольца, и оно омерзительно!

В этой книге есть глава, специально посвященная взаимоотношениям английских колонистов и туземцев, да еще каких кошмарных отношений!

Складывается мнение, что жизнь чернокожего человека ничего не стоит, и у него такие же права на существование, как у дикого зверя.

"В глазах британского колониста", - пишет Люмгольц, - "убить туземца-австралийца, все равно, что убить собаку".

Более того, ни с одной собакой так не станут обращаться в Европе.

У собаки, пока она не будет представлять угрозу для человека, никто не отнимет жизнь просто так.

Не так обстоят дела с австралийскими аборигенами, - по свидетельству шведского писателя, есть молодые люди, которые по воскресеньям устраивают за городом охоту на чернокожих и проводят весь день за таким развлечением просто ради собственного удовольствия...

Группа из четырех-пяти всадников заготавливает ловушки, или, загоняя дикарей в узкое ущелье, вынуждает их искать спасения на крутых отвесных скалах, и пока несчастные создания карабкаются, рискуя жизнью, по отвесным скалам, в них посылают пулю за пулей, заставляя даже легко раненных людей терять опору и падать вниз, разбиваясь и разрываясь на куски об острые выступы низлежащих скал...

Один скваттер в Длинной Лагуне прославился благодаря огромному количеству чернокожих, которых он отравил стрихнином.

И это не единственный случай.

Один фермер из Нижнего Херберта признался шведскому путешественнику, что он привык сжигать трупы дикарей, дабы избавиться от слишком явных улик.

Но все это излишние меры предосторожности так как, фактически, убийством считается только убийство белого человека.

Английские колонисты постоянно предлагали Люмгольцу подстрелить для него несколько черномазых, чтобы обеспечить его нужными для работы черепами туземцев...

А туземец полностью беззащитен перед законом.

"Будь я дикарем, я убивал бы всякого англичанина, попавшегося мне на пути!" - сказал нашему автору выведенный из себя англичанин, такой же очевидец событий, как и он сам.

Другой путешественник в своем письме Люмгольцу отзывается об этих британских колонистах, как о "самых отвратительных карикатурах на христиан", - и добавляет: - "Англичане постоянно швыряют камушки в огород других наций, за отношение тех к покоренным народам, в то время как не найдется слов, чтобы выразить весь ужас недостойного отношения самих англичан к австралийским аборигенам".

Итак, стерев с лица земли несчастных тасманийцев, британские колонисты -
"...с жестокостью, которой позавидует и тигр, и по сей день истребляют австралийских дикарей.

Когда была основана первая колония в провинции Виктория, там жило около 10 000 туземцев.

В 1871 году их количество сократилось до 3 000, а к 1880 году их осталось всего около 800.

Сколько их существует сейчас, мы не знаем; во всяком случае, приведенные выше цифры показывают, что цивилизованное воздействие моряков-просветителей принесло-таки свои плоды, и дело близится к завершению".

"Еще несколько лет", - пишет Люмгольц, - и раса австралийских аборигенов исчезнет с лица земли.

Английская провинция Виктория, созданная на земле черных людей, пропитанной насквозь их кровью и удобренной их костями, благодаря этому расцветет еще краше..."

Русский обозреватель заканчивает свой обзор следующим абзацем, который можно рассматривать как "зуб-за-зуб" по отношению к английскому издателю "Universal Review" и его коллегам.

Мы приводим его дословно:

Именно на такой земле проводится в жизнь колониальная политика англичан, которой они так гордятся. Эта земля, изуродованная вдоль и поперек звериной жестокостью бездушного английского колониста, ярко свидетельствует всему миру, что для того, чтобы швырять камни в огород других народов, еще недостаточно просто быть англичанином. Не мешало бы, чтобы британская душа не была столь же черной, как несчастные туземцы и та земля, которую у них отняли; а их завоевателям не следует смотреть на злосчастных дикарей как на египетские кошачьи мумии; то-есть, как на хорошее удобрение для процветания колоний их хозяев.

И вот мы заканчиваем, оставляя клеветников и самозваных судей России наедине с их собственными мыслями.

Мы побывали в Индии и во всех азиатских странах, и как теософы считаем должным заявить, что нам нигде не удалось отыскать такой потенциальной жестокости и лицемерия, ни под коричневой, ни под черной кожей, равной жестокости и лицемерию скрывающихся под белой эпидермой благовоспитанных европейцев, кроме как у гаривала - касты погонщиков быков.

Просветим читателя относительно основных черт характера этой касты, чтобы ему стало ясно, что это за тип человека.

Гаривала принадлежит к тому образчику рода человеческого, которому язык дан для того, чтобы скрывать собственные мысли, и кто исповедует ту религию, которая служит его целям.

Вознося молитвы и поклоняясь корове и быку, он не упустит возможности разоблачить перед деревенским брамином своего брата гаривала за непочтительное отношение к (священным) животным, в то время как сам крутит хвосты своим быкам до тех пор, пока эти придатки его богов не повиснут на нескольких волосках и запекшихся комках крови.

Таким образом, гаривала это тот, кто должен испытывать законную гордость, когда он исполняет роль по сценарию его хозяев - барасаабов.

И по мере роста раболепного одобрения политики двух наиболее цивилизованных и христианских стран, гаривала, возможно, переведут из ранга низшей в ранг высшей расы.

Мы хотим добавить еще пару слов.

Когда друзья России станут говорить о ней так же, как Люмгольц говорит об Австралии, а другие об Индии и Америке, тогда всем честным мужчинам и женщинам в Европе нужно будет объединиться в массовых митингах справедливого протеста против зверств в России, а до тех пор англичанам и американцам можно дать очень, очень древний совет: "Не судите - и не судимы будете.

Ибо как скажешь брату своему, дай я выну сучок из глаза твоего, а вот, в твоем глазе бревно?"

"Люцифер", Август 1890 г.

[ТИМА]

* * *

…слишком близкое общение со «старым земным Искусителем» заразительно.
Одические и магнетические потоки астрального света часто побуждают к убийству, пьянству, аморальности и, как это выражает Элифас Леви, не совсем чистые натуры «могут быть увлечены слепыми силами, задействованными светом», — благодаря ошибкам и грехам, наложившимся на его волны…

«ПСИХИЧЕСКОЕ И НОЭТИЧЕСКОЕ ДЕЙСТВИЕ»

* * *

…Человек умирает от заразной болезни, а спустя несколько месяцев (и даже годы) после его смерти, кусочек одежды, предмет, до которого он дотрагивался во время болезни, могут передать заразу человеку, физиологически более чувствительному, нежели окружающие его лица, не оказывая, в то же время, никакого воздействия на последних.

Почему же тогда идея, мысль, не могут воздействовать подобным образом?

Мысль не менее материальна и не менее объективна, чем невесомые и таинственные микробы различных инфекционных заболеваний, причины возникновения которых столь озадачивают науку.

Поскольку ум живого человека может воздействовать на другой ум настолько, что способен заставить последний думать обо всем и верить всему, что он ни пожелает – короче говоря, психологизировать другой ум, – то и мысль уже мертвого человека может делать то же самое.

Мысль, однажды порожденная и посланная, будет жить за счет своей собственной энергии.

Она становится независимой от мозга и ума, ее зародивших.

Пока ее сконцентрированная энергия остается нерастраченной, она может оказывать потенциальное воздействие, приходя в соприкосновение с живым мозгом и нервной системой чувствительного человека.

Вредоносное воздействие, спровоцированное таким образом, может привести сенситива к временному безумию самообмана, которое совершенно застилает чувство его собственной индивидуальности...

«ПРИМЕЧАНИЯ К "ЛАКШМИБАЙ"

[ТИМА]

* * *

…Индусы и буддисты считают, что мысль и действие материальны, что они не умирают, что злые и добрые желания человека обволакивают его в мире, созданном им самим, что сии желания и мысли обретают форму, которая становится для него реальной после смерти, и что в одном случае Мокша, а в другом Нирвана – недосягаемы до тех пор, пока развоплощенная душа не пройдет через этот мир теней – мир преследующих ее мыслей – и не избавится от последнего пятна земного порока.

Продвижение западных открытий в этом направлении было и всегда должно быть постепенным.

От феноменов плотной материи к феноменам более тонкой, от нее к тайнам духа – вот тот труднейший путь, который предписывают заповеди Аристотеля.

Западная наука признала сначала, что выдыхаемый нами воздух заряжен углекислотой, переизбыток которой для человека смертелен; потом – что некоторые опасные болезни передаются от человека к человеку через споры, выбрасываемые в воздух больным телом; далее – что человек проецирует на всех и на всё, с чем он сталкивается, свою особую магнетическую ауру; и теперь, наконец, она выдвигает постулат, что эволюция мысли производит в Эфире физическое возмущение.

Следующим шагом будет осознание магической творческой силы человеческого разума и того факта, что нравственный порок столь же заразен, как и физический.

Тогда "влияние" безнравственных товарищей будет расцениваться как разлагающий личный магнетизм, более утонченный, нежели впечатления, передаваемые зрению или слуху видом и звуками порочной компании.

Последней можно противостоять, решительно избегая смотреть или слушать то, что является аморальным; но первый обволакивает сенситива и пронизывает все его существо, стоит лишь ему задержаться там, где нравственный яд витает в воздухе…

ЕПБ «Случай одержания»

[ТИМА]

* * *

Преждевременное и феноменальное развитие

Перевод – О. Колесников

Один РУССКИЙ теософ в письме, датированном ноябрем 1883 года, пишет следующее:
Петербургские и московские газеты уделяют огромное внимание сверхъестественному росту детей, что было не раз научно зафиксировано в медицинских вестниках.

В сибирской маленькой деревушке у крестьянина Савельева в октябре 1881 года родилась дочь. Ребенок, родившийся очень крупным, стал проявлять необычайное развитие уже в трехмесячном возрасте. У родившейся девочки стали прорезываться зубки. В пять месяцев у нее были все зубы; в семь она начала ходить, а в восемь месяцев ходила ничуть не хуже любого из нас, произнося слова, которые мог бы говорить только двухлетний ребенок. В то время ростом она достигла почти целого ярда! В полуторагодовалом возрасте она уже бегло разговаривала, достигла аршина росту (свыше четырех футов) без обуви и была пропорциональных такому росту размеров; имела очень темное лицо и длинные волосы, закрывающие спину; разговаривала она так, как может говорить двенадцатилетний ребенок, а кроме того, ее грудь была развита как у семнадцатилетней девушки! Эта девочка являет собою чудо для всех, кто знает ее с рождения. Местный консилиум врачей из соседнего города наблюдал за ней с научными целями.

Обнаруживается, что этот факт подкрепляется «Московской газетой», более того, эта газета предоставляет нам второй пример, только что привлекший внимание науки, подобного феноменального развития.

У герра Шромейера из Гамбурга есть сын, родившийся в 1869 году – сейчас это мальчик тринадцати лет – его десятый ребенок. С самого рождения он привлек всеобщее внимание своею сверхъестественной скоростью развития. И вместо вреда, похоже, это небывалое развитие только улучшало его здоровье, которое всегда было отменным. Через несколько месяцев после рождения его мышечная система усилилась настолько, что когда ему исполнился год, [его] голос начал лишаться детских модуляций и изменился. Его глубокий бас очень быстро привлек внимание некоторых врачей. Очень скоро у него выросла борода, и стала такой густой, что это вынуждало его родителей сбривать ее каждые два-три дня. Детские черты его лица, очень темного, постепенно стали чертами лица взрослого человека, а в пятилетнем возрасте любой незнакомый человек принимал его за двадцатилетнего юношу. Его члены совершенно нормальны, строго пропорциональны и гармонично развиты. В шесть лет он полностью вырос и совершенно развился в молодого человека.

Знаменитый физиолог профессор Вирхоф,[584] в сопровождении нескольких ученых авторитетов, несколько раз изучал мальчика, и, как сообщают, когда сомнений в его возрасте больше не стало, – засвидетельствовал, что ребенок полностью и совершенно развит.

Похожий случай имел место в грузинской семье в Тифлисе в 1865 году.
Было обнаружено, что четырехлетний ребенок стал совершенно взрослым человеком. Его отвезли в больницу, где он находился под наблюдением правительственных врачей, которые подвергали его самым необычным экспериментам, – от которых, весьма вероятно, он и скончался в возрасте семи лет. Его родители – суеверные и невежественные люди – несколько раз пытались убить его, считая, что он – воплощение дьявола.
В семье пишущей эти строки и по сей день сохранилось фото бородатого ребенка. Имели место еще два других случая – очень похожих на предыдущие, в результате одного из них брат и сестра из деревни на юге Франции соответственно стали отцом и матерью в возрасте восьми и семи лет.
Это зафиксировано в медицинских анналах.
Подобные случаи очень редки; и все же нам известно более дюжины таких примеров только с начала этого века.

Нас попросили объяснить это и поделиться нашим «оккультным мнением».

Попытаемся же дать объяснение.

Мы никого не просим верить нам; мы просто делимся своим личным мнением, совпадающим с мнением остальных оккультистов.

Последнее утверждение, однако, требует небольшого предисловия.

Каждая раса и народ обладает своими древними легендами и пророчествами, касающимися неминуемого «Конца света».

Более того, наиболее благочестивая часть цивилизованных христианских народов заранее разработала целую программу по уничтожению нашей планеты.

Так, в Америке и Европе члены сект, ожидающих второго пришествия Христа, ожидают немедленного разрушения нашей земли, а за ним – внезапное исчезновение грешников и возрождение немногих избранных.

После этой катастрофы, как нас уверяют, последние останутся для служения «Христу, который после своего нового пришествия будет лично царствовать на земле тысячу лет» (разумеется, в своем астральном облике, поскольку его физическое тело исчезнет).

Магометане рассказывают другое. Разрушению мира будет предшествовать приход Имама, одно появление которого станет причиной гибели огромного множества нечистых кафров; обещанные Магометом «Небеса» опустятся к нам из его штаб-квартиры, а райские гурии будут бродить вокруг, дабы служить каждому верному сыну

Пророка. Индусы и буддисты, снова, дают другую версию; первые верят в Калки Аватара, а последние – в пришествие Майтрейя Будды.

Тем не менее истинный оккультист – азиатский или европейский (последнего все-таки можно иногда обнаружить, хотя он и rara avis) – на этот счет имеют доктрину, которую доселе сохраняли между собой.

Это теория, основанная на правильном знании Прошлого и бесконечности аналогий в Природе, ведущих Посвященного к его предвидению грядущих событий – даже если он не имеет для этого специального духовного дара.

Итак, то, что говорят оккультисты, заключается в следующем: человечество пребывает в том периоде, когда его путь ведет вниз.

Арьергард 5-ой расы медленно проходит вершину своего развития и вскоре обнаружит, что претерпевает кризис (поворотный момент).

И поскольку спуск всегда быстрее восхождения, то уже в наше время начинают появляться люди грядущей (6-ой) расы.

В наши дни к подобным детям официальная наука относится как к сверхъестественным чудовищам, хотя они просто-напросто – первенцы этой расы.

В некоторых азиатских книгах есть пророчество, изложенное в приведенных ниже выражениях, смысл которых мы, возможно, сумеем сделать более ясным, добавив несколько слов в скобках.

И подобно тому, как четвертая (раса) была создана из красно-желтой, которая влилась в коричнево-белые (тела), так пятая постепенно станет бело-коричневой (белые расы постепенно станут темнее).

Шестые и седьмые Мануши (люди) будут рождаться взрослыми; и не будут знать возраста, хотя им будет много лет.

Как во время Крита, Трета, Двапара и Кали (века) все уменьшились в совершенстве (как физическом, так и нравственном), так идущие по восходящей линии от потомков к предкам – Двапара, Трета и Крита будут усиливаться в каждом совершенстве.

Когда человеческая жизнь длилась 400 (лет в начале или в Критаюге), 300 (лет в Трета), 200 (лет в Двапара) и 100 (в нынешней Калиюге); так и в следующей (6-ой расе) (естественный возраст человека) будет (постепенно увеличиваться); 200, потом 300 и 400 лет (в двух последних югах).

Таким образом из вышесказанного мы обнаруживаем, что отличительные черты расы, последующей за нашей, это – более темная кожа, короткий период детства и старости, или, другими словами, рост и развитие, которое в настоящем веке кажется профанам совершенным чудом.

И не только священные легенды Востока намекают нам на будущую физиологию человека. Библия (см. Книгу Бытия, гл. 6, стих 4) подразумевает то же самое, когда повествует о допотопных расах (3-я раса).

Библия говорит нам следующее: «В то время были на земле исполины», и делает весьма заметное различие между «сыновьями Господа» и «человеческими дочерями».

Следовательно, для нас, оккультистов, верующих в древние знания, подобные отдельные примеры преждевременного развития – лишь часть огромное количество доказательств приближения конца одного цикла и – начала другого.

Е.П.Блаватская.

* * *

[ТИМА]

...

ТОДДЫ

из книги ЕПБ "Загадочные племена на голубых холмах"

…"Легче проникнуть на Северный полюс, нежели в душу тодда", - пишет миссионер Метц.
На что полковник Хенессей отвечает: "Единственное сведение, которого мы могли после стольких лет добиться состоит в следующем: тодды утверждают, что с тех самых пор, как "царь Востока" (?) даровал им эти горы, они живут на них и ни разу не отлучались и даже не сходили с вершин...

Но к какому именно периоду мы должны причислить эпоху этого неизвестного царя Востока?

Нам отвечают, что они живут на "Голубых горах" вот уже сто девяносто седьмое поколение!

Считая по три поколения на каждое столетие (хотя мы видим, что тодды замечательно долговечны), окажется, если верить им, что они поселились здесь около 7000 лет тому назад.

Они настаивают, что их праотцы пришли на остров Ланку (в этом, как и в прочих именах ошибки нет, это очевидно) с востока, со "стороны восходящего солнца", и служили праотцам царя Раваны, мифического царя-демона, побежденного не менее мифическим Рамой, около двадцати пяти поколений тому назад; значит, считая по принятому исчислению, около 1000 лет назад, что, если прибавить эту цифру к первой, составляет им родословную более 8000 лет!

Оказывается, что мы или должны принять эту сказку, или же откровенно сознаться, что кроме этих не имеется никаких следов об их загадочном прошлом!.."

Так кто же такие, наконец, эти люди?

Задача, конечно, трудная, если вспомнить, что этот вопрос не подвинулся ни на шаг вперед с 1822 года.

До сего дня старания многих наезжающих из Лондона и Парижа в разные времена филологов, этнологов, антропологов и всяких других логов, не увенчались ни малейшим успехом.

Напротив, чем более о них старались разузнать, тем менее получаемые сведения оказывались подходящими к прямому вопросу.

Все приобретенное сводилось под один и тот же итог: тодды не принадлежат к обыкновенному человечеству.


Они родятся и умирают только для виду, их миссия на земле охранять их верных слуг баддагов от козней муллу-курумбов, и т. д.

Понятно, что такие данные не могли находить себе места в "истории народов Индии".

За недостатком более верных сведений, господа ученые утешились гипотезами собственного изобретения.

Вот некоторые из них.

Первым теоретиком является натуралист Лешено де ла Тур (Leschenault de la Tour), ботаник короля французского.
Его письма по этому вопросу чрезвычайно интересны своею оригинальностью.
Почтенный ученый, вследствие каких-то, ему одному свойственных соображений, признал тоддов за выкинутых кораблекрушением на Малабарский берег не то бретонских, не то норманских крестоносцев.
В горах кавказских нашлись же крестоносцы, признанные в хевсурах и тушинах; так почему же им не быть и в горах малабарских?
В первое время эта мысль улыбнулась многим.
К сожалению, выяснилось очень скоро одно обстоятельство, которое уничтожило разом такое поэтическое предположение: у тоддов нет не только на их языке, но нет даже и в мыслях таких слов, как Бог, крест, молитва, религия, грех или какого-либо подобного выражения, напоминающего даже просто монотеизм и деизм, не говоря уже о христианстве.

Тоддов нельзя даже назвать язычниками, потому что они не поклоняются никому и ничему, кроме собственных буйволов, именно только собственных, так как буйволы чужие, других племен, не пользуются никаким от них почетом.

Одно молоко, с прибавлением ягод и плодов из их лесов составляет их единственную пищу.

Но они скорее умрут с голоду, нежели дотронутся до молока, сыра или масла от других буйволиц, кроме их собственных, священных кормилиц.
Они никогда не едят мяса, как не сеют и не жнут, считая всякую работу, кроме доения буйволиц и ухаживания за стадами, чем-то вроде бесчестья.

Один такой образ жизни достаточно показывает, что между крестоносцами средних веков и тоддами очень мало общего.

К тому же, как не раз сказано, они не умеют владеть оружием и никогда не проливают крови, чувствуя к ней нечто вроде священного ужаса.

Кавказские горцы на северо-востоке от Тифлиса, как пшавы и хевсуры, так и тушины, сохранили у себя много средневекового оружия и утвари; у них немало и христианских обычаев.
А у тоддов не найдется не только средневекового, но и простого современного ножа.
Все это, в связи с главным вышеупомянутым фактом, что у тоддов нет ни малейшего представления о божестве, делают теорию Лешено де ла Тура уже совсем неподходящею...

Затем пошла в ход, хотя и давно избитая, но излюбленная и многоспасительная в таких случаях теория о кельто-скифах.
Но и эта по своему обыкновенно скоро провалилась.

Когда тодда умирает, его сжигают с разными любопытными обрядами, вместе с любимым буйволом, а в том случае, когда покойник был "священнодействующим", приносится в жертву от семи до семнадцати голов этих животных.

Но буйволы все-таки не лошади; а тип лица тоддов - совершенно европейский, сильно напоминающий уроженца южной Италии или Франции, довольно трудно согласовать с типом скифа, насколько мы о нем знаем.

Лешено де ла Тур сильно боролся с препятствиями, но как только его осмеяли, он тотчас же бросил свою теорию.
Гипотеза же о скифах, невзирая на всю нелепость предположения, держится и до сей поры.

Потом явилась на сцену вечно побиваемая и вновь оживающая теория о десяти "потерянных племенах Израиля".
Миссионер немец Метц с помощью некоторых своих собратьев из англичан, одаренных одинаковым с ним пламенным воображением, принялись разрабатывать эту теорию с восторгом. Но в опровержение этой фантазии достаточно повторить уже неоднократно сказанное выше, что у тоддов никогда не было и тени никакого Бога, тем менее - Бога Израиля.
Тридцать три года жил с тоддами и бился с ними бедный благочестивый немец.
Он жил их каждодневной жизнью, перекочевывая с ними с места на место; мылся раз в год, питался одною молочною пищей, наконец растолстел и получил водянку.
Он привязался к ним всеми силами своей любящей, честной души, и хотя не окрестил ни одного тодда, но хвалился, что научился превосходно их языку и познакомил три поколения тоддов с религией Христа.
Но когда навели справки, то оказалось не совсем так.
Во-первых узнали, что Метц не знал ни полслова на их языке.
Тодды выучили его канарезскому диалекту, на котором они сами говорят с баддагами и женщинами своего племени.

Но из того таинственного языка, на коем рассуждают их старшины, когда держат совет, и который употребляется ими во время их неведомых обрядов в тирьери, Метц не понимал ни одного звука.
Этого языка не понимают женщины тоддов, или им, может быть, запрещено говорить на нем.
Что же касается христианского просвещения тоддов, то привезенный в Учти больным и почти умирающим бедный Метц признался очень откровенно, что в эти тридцать три года общего с ними сожительства ему не удалось окрестить ни одного тодды, ни взрослого, ни ребенка.
Впрочем, он все-таки надеялся, что "посеял в них семена будущего образования".
Но и в этом ему предстояло разочарование.
Прибывшие на холмы с западного малабарского берега отцы иезуиты, питавшие в свою очередь надежду признать в тоддах колонии древних сирийских христиан, или по крайней мере, манихейцев, очень долго наводили справки.
С обычною им хитростью и ловкостью они успели войти в сношения с тоддами.
Они вкрались, если не в доверие, то в хорошее знакомство с этими, обыкновенно молчаливыми, серьезными дикарями и успели узнать от них, к великой своей радости, - потому что они ненавидят протестантов еще более, нежели язычников, - что Метц мог бы прожить с ними целые века в теснейшей дружбе и все-таки не произвести на них ни малейшего впечатления.

"Слова белого человека то же, что говор майны (род говорящей птицы) или трещание языка обезьяны",- говорили старые тодды иезуитам; не замечавшим в припадке коварной радости обоюдоострого комплимента. "Мы слушаем и смеемся. На что нам ваши дивы, когда у нас есть наши великие буйволы?" - добавляли они, рассказывая, как Метц предлагал им взамен веры в буйволов - веру в религию тех, которые отнимали у них их пастбища и обижали их ежедневно.

Несмотря на одинаковую с Метцем участь, последователи Лойолы подняли честного немца на смех, распустив про него анекдоты по всей южной Индии.

Мы знаем и даже можем указать таких иезуитов, которые, скорее, нежели допустить туземца перейти в протестантство, укрепляют его всеми силами в его вере в чертопоклонстве.

Это было лет десять тому назад.

С тех пор миссионеры обеих религий оставили тоддов в покое.

Теперь уже давно решено, что всякая попытка к их обращению оказалась бы только потерей времени.

Невзирая на такое полное отсутствие в этом племени всякого религиозного чувства, по единодушному показанию писателей и всех жителей Утти, нет во всей Индии народа честнее, нравственнее, добрее тоддов.

Эта горсть патриархальных дикарей, без роду и племени, без истории, как и без малейшего (по крайней мере, видимого) признака веры во что-либо священное, кроме грязных буйволов, пленяет каждого своею совершенно детскою невинностью.

Вместе с тем, тодды не только далеко не глупый народ, что доказывает их удивительная способность говорить на многих языках и умение скрывать свой собственный, но и весьма понятливы.

Сэлливан упоминает в своих "Записках", что он разговаривал с ними по целым часам, и что ему оставалось только разводить руками в глубоком удивлении, слыша, как они отзывались об англичанах, "как верно и разом они поняли наш национальный характер и подметили все наши недостатки".

Познакомив читателя с тоддами в общих чертах, рассказав о них все, или почти все, что известно о них в Индии, я могу приступить к рассказу о своих собственных приключениях и наблюдениях среди этого, так мало известного и загадочного племени...

[ТИМА]

* * *

...Хитрый, эрудированный, бессовестный, ужасный дух иезуитства внутри тела римского католичества медленно, но верно поглощает весь престиж и духовную силу, которая у нее осталась.

Для лучшего освещения нашей темы необходимо сопоставлять нравственные принципы древних танаимов и теургов с принципами, исповедуемыми современными иезуитами, которые ныне практически правят в римско-католической церкви и являются теми скрытыми врагами, которых должен встретить и преодолеть каждый будущий реформатор.

По всему древнему миру, где, в какой стране можем мы найти что-либо подобное этому ордену или даже что-нибудь хотя бы приблизительно похожее на него?

Мы обязаны отвести место иезуитам в этой главе о тайных обществах, ибо более чем кто-либо другой они являются тайным обществом и имеют гораздо более тесную связь с действующим масонством, – по меньшей мере во Франции и Германии, чем обычно людям это известно.

Крик возмущенного чувства общественной нравственности против этого ордена поднялся с самого времени его рождения.

Едва прошло 15 лет после обнародования папской буллы, одобряющей учреждение этого ордена, как его членов начали изгонять из одного места в другое.
Португалия и Нидерланды избавились от них в 1578 г.;
Франция – в 1594 г.;
Венеция – в 1606 г.;
Неаполь – в 1622 г.;
из Петербурга их изгнали в 1815 году а изо всей России – в 1820 году.

Этот орден был многообещающим дитятею с самых ранних лет.
Что из него выросло – все хорошо знают.

Иезуиты причинили больше нравственного вреда в этом мире, чем все полчища бесов мифического Сатаны.

Каким бы экстравагантным ни казалось это замечание, оно перестает казаться таким, когда наши читатели в Америке, которые теперь очень мало знают о них, ознакомятся с их принципами (principio) и правилами в таком виде, в каком они изложены в различных трудах, написанных самими иезуитами.

Мы просим разрешения напомнить читателям, что каждая из нижеследующих формулировок в кавычках извлечена из подлинных рукописей или фолиантов, напечатанных этой выдающейся организацией.

Многое скопировано с больших Quarto опубликованных по поручению членов комиссии французского Парламента, проверенных и сверенных ими же.

Формулировки, собранные в этом труде, были представлены королю, чтобы – как выразилась «Arrest du Parlement du 5 Mars, 1762» – «старший сын церкви мог узнать о порочности этой доктрины...

Доктрины, узаконивающей Кражу, Ложь, Лжесвидетельство, Нечистоплотность, все Страсти и Преступления, наставляющей на Человекоубийство, на Отцеубийство и Цареубийство, на свержение религии и замену ее суеверием путем потворствования Колдовству, Кощунству, Неверию, Идолопоклонству... и т. д.».

Давайте рассмотрим представления иезуитов о магии. Высказываясь письменно по поводу этого предмета в своих секретных инструкциях, Антоний Эскобар [551, т. IV] говорит:

«Законно... пользоваться наукой, приобретенной с помощью Дьявола, лишь бы сохранение и использование этого знания не зависело от Дьявола, ибо знание само по себе добро, а грех, посредством которого оно приобреталось, уже в прошлом».

Следовательно, почему бы иезуиту не надувать Дьявола так же, как он надувает каждого мирянина?...

* * *

Степени ордена следующие:
1. Послушники;
2. Мирские Братья или временные Коадъюторы;
3. Схоластики;
4. Духовные Коадъюторы;
5. Принявшие Три Обета;
6. Принявшие Пять Обетов.

«Еще существует тайный класс, про который знает только Генерал и несколько верных иезуитов, который, возможно, больше чем какой-либо другой, вносил свой оклад в страшную тайную власть ордена», – говорит Никколини.

Одним из величайших достижений своего ордена иезуиты считают то, что Лойола поддержал – специальным меморандумом к Папе – петицию о реорганизации этого отвратительного и мерзкого инструмента оптового человекоубийства – позорного трибунала Инквизиции.

Теперь этот орден иезуитов всемогущ в Риме.
Их восстановили в Конгрегации чрезвычайных дел духовенства, в Департаменте государственного секретаря и в Министерстве иностранных дел.
Ватиканское правительство годами, до оккупации Рима Виктором Эмануилом, находилось целиком в их руках.
В настоящее время их Общество насчитывает 8584 члена.
Но мы должны посмотреть, каковы их главные правила.
По вышеприведенным примерам ознакомившись с их образом действия, мы теперь можем судить, какова должна быть вся эта католическая община.

Маккензи говорит:

«Этот орден имеет секретные знаки и пароли, соответствующие той степени, к которой члены принадлежат, и так как они не носят особой одежды, то очень трудно опознать их, если только они сами не представят себя, как членов ордена, так как они могут казаться протестантами или католиками, демократами или аристократами, неверующими или набожными, в зависимости от той миссии, какая на них возложена.

Их шпионы находятся везде, во всех слоях общества, и они могут казаться учеными и мудрыми, простаками и глупцами – как повелевают их инструкции.

Имеются иезуиты обоих полов и всяких возрастов, и хорошо известен тот факт, что члены ордена, происходящие из занимающих высокое положение семей и получившие нежное воспитание, служат раболепными слугами в протестантских семьях и совершают различные другие деяния подобного рода, чтобы способствовать целям Общества.

Для нас никакая предосторожность не будет лишней, так как все это Общество, будучи обоснованным на законе беспрекословного повиновения, может проявить свою силу в любом месте с безошибочной и фатальной точностью»

Иезуиты утверждают, что «Общество Иисуса не есть человеческое изобретение, а оно произошло от того, чье имя оно носит.
Ибо Иисус сам описал то правило жизни, которому Общество следует, сперва своим примером, а потом своими словами»

Пусть тогда все благочестивые христиане послушают и ознакомятся с этим якобы «правилом жизни» и наставлениями их Бога на примерах иезуитов.
Петр Алагона (St. Thomae Aquinatis Summae Theologiae Compendium) говорит:

«По велению Бога является законным убивать невинного человека, украсть или совершить... (Ex mandato Dei licet occidere innocentem, furari, fornicari); ибо он есть Господь жизни и смерти и всего сущего, и поэтому веление его должно быть выполнено». (Ex prima secundae, Quaest., 94).
«Человек, принадлежащий к религиозному ордену, который на краткое время отбрасывает свой обычный режим для греховной цели, – свободен от отвратительного греха и не подлежит наказанию отлучением от церкви» (III, 2, probl. 44, n. 212).


ЕПБ "РАЗОБЛАЧЕННАЯ ИЗИДА"

[ТИМА]

* * *

Блаватская планировала самостоятельно переводить на английский язык и помещать в своем журнале Lucifer некоторые произведения русских писателей (аллегории, нравственные истории в виде народных сказок).
Но только а одном ноябрьском номере журнала Lucifer за 1889 год появилась сказка Л.Н.Толстого «Как чертенок краюшку выкупал».

SELECTIONS FROM COUNT L. N. TOLSTOY’S TALES [Lucifer, Vol. V, No. 27, November, 1889. pp. 195-98]
[It has been thought advisable to include in the present Series this translation by H.P.B. of one of the well-known tales of Count Lev Nikolayevich Tolstoy, for reasons given in her own introductory note. However, contrary to her statement, no other stories have been found in the succeeding issues of Lucifer.]
Since the West has shown such due appreciation of the writings of the greatest novelist and mystic of Russia of today, his best works have all been translated. The Russian, however, recognizes in none of these translations that popular national spirit which pervades the original tales and stories. Pregnant as these are with popular mysticism and the spirit of theosophical altruism, some of them are charming but most difficult to render into a foreign language. Yet, one may try. One thing is certain: no foreign translator, however able, unless born and bred in Russia and acquainted with Russian peasant life, will be able to do them justice, or even to convey to the reader their full meaning, owing to their absolutely national idiomatic language. If the genius of the Russian literary language is so sui generis as to be most difficult to render in translation, the Russian of the lower classes—the speech of small tradesmen, peasants and labourers, is ten times more so. Difficult as it may seem to a foreigner, yet a born Russian may attempt it, perhaps, with a little more success. At all events, as said, one may try.
Selecting therefore, from such popular tracts,—allegories and moral stories in the form of popular tales—we have translated some for the readers of Lucifer. The Christmas Numbers, December, January and February, will contain charming little stories, well worthy of a new translation.
Two of them, Wherein is Love, Therein is God; God is in Right, and not in Might, and some others are stamped with the spirit of truly religious mysticism. Each deserves to be read by the admirers of this great Russian author. For this number, however, we have selected one of a less mystical but more satirical spirit; a cap calculated to fit the head of any drinking Christian nation ad libitum, and we only hope its title, translated verbatim et literatim, will not shock still more the susceptibilities of the opponents of the title of this magazine. Russia is afflicted with the demon of drink, as much as, though not more than, England or any other country; yet it is not so much the Karma of the nation, as that of their respective governments, whose Karmic burden is growing heavier and more terrible with every year. This curse and universal incubus, drink, is the direct and legitimate progeny of the Rulers; it is begotten by their greed for money, and FORCED by them on the unfortunate masses. Why, in Karma’s name, should the latter be made to suffer here, and hereafter?
«…Россия страдает от демона пьянства, хотя и не больше, чем Англия или любая другая страна; но это не столько Карма нации, сколько Карма их соответствующих правительств, Кармическое бремя которых с каждым годом становится все тяжелее и страшнее. Это проклятие и вселенский инкуб, напиток, является прямым и законным детищем правителей; оно порождено их жадностью к деньгам и привито ими на несчастные массы. Почему, во имя кармы, последние должны страдать здесь и в будущей жизни?»

Как чертенок краюшку выкупал

(Сказка Л.Н.Толстого)

Выехал бедный мужик пахать, не завтракамши, и взял с собой из дома краюшку хлеба. Перевернул мужик соху, отвязал сволока, положил под куст; тут же положил краюшку хлеба и накрыл кафтаном. Уморилась лошадь, и проголодался мужик. Воткнул мужик соху, отпряг лошадь, пустил ее кормиться, а сам пошел к кафтану пообедать. Поднял мужик кафтан — нет краюшки; поискал, поискал, повертел кафтан, потряс — нет краюшки. Удивился мужик. «Чудное дело, — думает. — Не видал никого, а унес кто-то краюшку».
А это чертенок, пока мужик пахал, утащил краюшку и сел за кустом послушать, как будет мужик ругаться и его, черта, поминать.
Потужил мужик.
— Ну, да, — говорит, — не умру с голоду! Видно, тому нужно было, кто ее унес. Пускай ест на здоровье!
И пошел мужик к колодцу, напился воды, отдохнул, поймал лошадь, запряг и стал опять пахать.
Смутился чертенок, что не навел мужика на грех, я пошел сказаться набольшему черту. Явился к набольшему и рассказал, как он у мужика краюшку унес, а мужик заместо того, чтобы выругаться, сказал: «На здоровье!» Рассердился набольший дьявол.
— Коли, — говорит, — мужик в этом деле верха над тобою взял, ты сам в этом виноват: не умел. Если, — говорит, — мужики, а за ними и бабы такую повадку возьмут, нам уж не при чем и жить станет. Нельзя этого дела так оставить! Ступай, — говорит, — опять к мужику, заслужи эту краюшку. Если ты в три года сроку не возьмешь верха над мужиком, я тебя в святой воде выкупаю!
Испугался чертенок, побежал на землю, стал придумывать, как свою вину заслужить. Думал, думал и придумал. Обернулся чертенок добрым человеком и пошел к бедному мужику в работники. И научил он мужика в сухое лето посеять хлеб в болоте. Послушался мужик работника, посеял в болоте. У других мужиков все солнцем сожгло, а у бедного мужика вырос хлеб густой, высокий, колосистый. Прокормился мужик до нови, и осталось еще много хлеба. На лето научил работник мужика посеять хлеб на горах. И выпало дождливое лето. У людей хлеб повалялся, попрел и зерна не налило, а у мужика на горах обломный хлеб уродился. Осталось у мужика еще больше лишнего хлеба. И не знает мужик, что с ним делать.
И научил работник мужика затереть хлеб и вино курить. Накурил мужик вина, стал сам пить и других поить. Пришел чертенок к набольшему и стал хвалиться, что заслужил краюшку. Пошел набольший посмотреть.
Пришел к мужику, видит — созвал мужик богачей, вином их угощает. Подносит хозяйка вино гостям. Только стала обходить, зацепилась за стол, пролила стакан. Рассердился мужик, разбранил жену.
— Ишь, — говорит, — чертова дура! разве это помои, что ты, косолапая, такое добро наземь льешь?
Толканул чертенок набольшего локтем: «Примечай, — говорит, — как он теперь не пожалеет краюшки».
Разбранил хозяин жену, стал сам подносить. Приходит с работы бедный мужик, незваный; поздоровался, присел, видит — люди вино пьют; захотелось и ему с устали винца выпить. Сидел-сидел, глотал-глотал слюни, — не поднес ему хозяин; только про себя пробормотал: «Разве на всех вас вина напасешься!»
Понравилось и это набольшему черту. А чертенок хвалится: «Погоди, то ли еще будет».
Выпили богатые мужики, выпил и хозяин. Стали они все друг к дружке подольщаться, друг дружку хвалить и масленые облыжные речи говорить.
Послушал, послушал набольший, — похвалил и за это. «Коли, — говорит, — от этого питья так лисить будут да друг дружку обманывать, они у нас все в руках будут». — «Погоди, — говорит чертенок, — что дальше будет; дай они по другому стаканчику выпьют. Теперь они, как лисицы, друг перед дружкой хвостами виляют, друг дружку обмануть хотят, а погляди, сейчас как волки злые сделаются».
Выпили мужики по другому стаканчику, стала у них речь погромче и погрубее. Вместо масленых речей стали они ругаться, стали друг на дружку обозляться, сцепились драться, исколупали друг дружке носы. Ввязался в драку и хозяин, избили и его.
Поглядел набольший, и понравилось ему и это.
— Это, — говорит, — хорошо.
А чертенок говорит: «Погоди, то ли еще будет! Дай они выпьют по третьему. Теперь они как волки остервенились, а дай срок, по третьему выпьют, сейчас как свиньи сделаются».
Выпили мужики по третьему. Рассолодели совсем. Бормочут, кричат сами не знают что и друг дружку не слушают. Пошли расходиться — кто порознь, кто по двое, кто по трое, — повалялись все по улицам. Вышел провожать гостей хозяин, упал носом в лужу, измазался весь, лежит как боров, хрюкает.
Еще пуще понравилось это набольшему.
«Ну, — говорит, — хорошо питье ты выдумал, заслужил краюшку. Скажи ж ты мне, — говорит, — как ты это питье сделал? Не иначе ты сделал, как напустил туда сперва лисьей крови: от нее-то мужик хитрый, как лисица, сделался. А потом — волчьей крови: от нее-то он обозлился, как волк. А под конец подпустил ты, видно, свиной крови: от нее-то он свиньей стал».
— Нет, — говорит чертенок, — я не так сделал.
Я ему всего только и сделал, что хлеба лишнего зародил.
Она, эта кровь звериная, всегда в нем живет, да ей ходу нет, когда хлеба с нужду рожается.
Тогда он и последней краюшки не жалел, а как стали лишки от хлеба оставаться, стал он придумывать, как бы себя потешить.
И научил я его потехе — вино пить.
А как стал он божий дар в вино курить для своей потехи, поднялась в нем и лисья, и волчья, и свиная кровь.
Теперь только бы вино пил, всегда зверем будет.
Похвалил набольший чертенка, простил его за краюшку хлеба и у себя в старших поставил.

* * *

[Эвиза]

Андрей Фурсов: - Психоисторическая война – это систематическое долговременное воздействие на психосферу общества мишени, в основном его властной и интеллектуальной элиты.
У психоисторической войны несколько уровней. Самый простой уровень информационный - это когда идет фальсификация фактов. Следующий уровень концептуальный – это когда фальсификация происходит на стадии пакетирования фактов. И, наконец, последний, это высший пилотаж, метафизический или смысловой уровень, когда к тебе в голову пытаются вогнать чужие смыслы. Когда, например, говорят, коллективизм – это плохо, индивидуализм – хорошо, деньги хорошо. Что такое свобода, честь? Важно деньги, реализация личности, свобода личности и так далее. Термин «психоисторическая война» или «психоментальная война» очень активно разрабатывал в своих работах Демос, но широкое распространение он получил после выхода в свет первой же книжки из семи Айзека Азимова «Основание» или «Foundation», ее у нас перевели как «Академия». Первый том вышел в 1951 году, но уже с 1954 года чтение книг Азимова из цикла «Академия» является обязательным в военной академии в Вест-Пойнте, США, потому что психоисторическая война – это вещь намного более серьезная и глубокая, чем информационная война. Повторяю, информационная война – это война на уровне фактов. Главная цель психоисторической войны полностью поменять модели мышления и поведения общества мишени, то есть поставить под контроль психосферу. Это то, что Запад пытался делать постоянно в отношении России, это то, что англосаксы сделали с немцами после 1945 года, заставили их каяться, и это то, что пытался Запад делать или пятая колонная его здесь, его коллаборационисты пытались делать в постсоветской России с 1991 года. Но, как говорится, бились, бились, только сами разбились, до сих пор из этого ничего не вышло. Мы не стали каяться за поражение в холодной войне, хотя и поражения не было, а была просто капитуляция верхушки. Психоисторическая война безусловно продолжается, она продолжается, мы видим передачи на телевиденье, которые пытаются внедрить вульгарно-идеалистические мотивы поведения. Нам показывают основную часть нашего населения, как законченных совершенно дебилов, это тоже элемент психоисторической войны.

Психоисторическая война бьет в основном по двум вещам: по идентичности, которую она старается применить, и по исторической памяти. Нужно защищать свою психосферу, это одна из главных вещей. Более того, в конце сороковых годов англо-американцы приняли план культурно-информационной войны против Советского Союза бессрочный. Первые результаты, они сказали, они проведут через 50 лет, но они управились за 40 лет. В 1989 году советская верхушка капитулировала, причем Запад убедил советскую верхушку в том, что Советский Союз проигрывает. И Горбачев 2-3 декабря 1989 года на Мальте все сдал, он действительно решил, что проиграли, и вдобавок ко всему он был предателем по натуре.

Тэтчер в 1991 году сказала, что Советский Союз в восьмидесятые годы не представлял военной угрозы для Запада, у Запада был ответный ответ, а вот экономическую угрозу Советский Союз представлял очень серьезную с его экономикой, которая грозила выдавить наиболее развитые страны с мирового рынка. Сейчас это кажется совершенно невероятным, особенно после 25 лет чернушной пропаганды, но это было именно так. Если кто-то не верит Тэтчер, то имеет смысл послушать, что говорил нобелевский лауреат Василий Леонтьев, это человек, который в двадцатые годы уехал в США и получил потом там нобелевскую премию. Горбачевцы его потом пригласили в 1988 году, чтобы он оценил состояние экономики Советского Союза и вынес свой негативный вердикт. Василий Леонтьев поработал здесь и сказал, да, есть серьезные структурные проблемы, но нет ни одной системной проблемы, которая заставляет проводить системные изменения в стране. Речь шла об элементарном обмане, ломали просто систему. Кстати, один из прорабов перестройки, Александр Яковлев незадолго до смерти признал две вещи. Первая, что реальных экономических причин для перестройки не было. И второе, что своей перестройкой они, перестройщики, ломали не только Советский Союз, но и тысячелетнею модель исторического развития России.

Любое искажение истории имеет своей целью удары по идентичности и по исторической памяти. Как говорил один из героев Орэулла: «Тот, кто контролирует прошлое, тот контролирует будущее». Лишение кого-то истории означает лишение кого-то будущего, поэтому за историю нужно биться и никому не позволять похабить свою историю".

[Эвиза]

Взяла в библиотеке книгу - трилогия "Академия" Айзека Азимова.

Надо сказать, что чувствуется плохой перевод.
Даже название "Основание" (Foundation) переведено как "Академия".
Андрей Фурсов читал её в подлиннике и в этом ему повезло.

Прочла в Интернете, что наиболее удачный перевод с названием "Фонд" сделан в 90-е украинцами, но сейчас редкость.

Прочла только первую часть и хочу поделиться впечатлением.
Это произведение относится к жанру фантастики. Я соответственно настроилась на фантастику в стиле Ефремова и сразу начала разочаровываться.
Какие-то бесконечные интриги, подставы друг друга, никакой дружбы между людьми, а только достижение целей любыми методами.
Методы надо сказать иезуитские - подлость, обман, война и т.д..
Мораль препятствует достижению цели.

Сначала хотела бросить читать, но хотелось понять почему Фурсов рекомендовал прочесть эту книгу и почему её изучают курсанты военной академии Вест-Пойнт в США.

И в конце концов поняла гениальность автора!
Ведь первая книга вышла ещё в 1951 году! А описывает она методы ведения войны, которые Америка применяла в 90-е и применяет сейчас.

Например, один из методов:
в нужном для вас государстве делаете так, что промышленность по выпуску бытовых приборов не работает, государство подсаживаете на вашу продукцию или ваших союзников, а потом если что, то стране санкции, чтобы выполняли ваши условия.

То есть у той страны нет деталей для сломанных стиральных машин, холодильников, кондиционеров и т.д. И это не мелочи, так как люди уже привыкли пользоваться благами цивилизации. И это не мелочи, так как недовольство в народе растёт.
А при этом надо постараться истинный патриотизм в стране уничтожить.

Вот это да! Вот это стратегия! И это вышло в 1951 году, а написано, видимо ещё раньше.
Теперь внимательно прочту остальные две части.

[Речник]

[Эвиза]

Оказывается "круговая порука" - это не так уж и плохо.
Это выражение раньше имело другой значение

[Эвиза]

Кстати, тут на Красной площади несколько дней проходила ежегодная летняя (есть ещё осенняя на ВДНХ) книжная ярмарка.

Книги Александра Пыжикова раскупали хорошо, хотя они стоили по 450 руб.
А так они ещё дороже стоят.

Народ начал интересоваться своей историей.

[Эвиза]

Ещё интересная передача с Александром Пыжиковым

"Заложные покойники".