Взрослые дети алкоголиков

[Vena]

1. Они пытаются угадать, что такое норма
2. Они с трудом начинают новые дела и доводят их до конца
3. И врут, даже тогда, когда сказать правду совсем не сложно
4. Почти всегда безжалостно осуждают себя
5. Они не умеют веселиться
6. А воспринимают себя слишком серьезно
7. Всегда испытывают трудности с построением близких отношений
8. И слишком остро реагируют на изменения, которые они не могут контролировать
9. И все время ищут одобрения и подтверждения собственной значимости
10. Они чувствуют себя не такими, как все
11. И либо гиперответственны, либо наоборот
12. Очень лояльны, даже тогда, когда эта лояльность не заслужена
13. Импульсивны. Они привязываются к одному плану действий, не рассматривая всерьез альтернативы или возможные последствия. Эта импульсивность ведет к замешательству, ненависти к самому себе и потере контроля над ситуацией. Помимо этого, они тратят огромное количество энергии на то, чтобы ликвидировать последствия такого поведения.

ЭТО характериститки Взрослых Детей Алкоголиков (ВДА). Каждый конкретный ВДА может обладать как всеми перечисленными характеристиками, так и частью их.

Эта характеристика дана в книге Дженет Дж. Войтиц "Взрослые дети алкоголиков".

Как пишет автор в предисловии:

Десять лет назад мне впервые пришло в голову написать книгу о взрослых детях алкоголиков, а именно о том, что происходит с детьми из алкогольных семей, когда они вырастают. На тот момент у меня не было представления, в чем может быть польза такой книги; однако мне всегда казалось, что, если у человека есть какая-то оригинальная идея, он обязательно должен поделиться с окружающими своими размышлениями.
Держа эту мысль в голове, я начала работать над книгой. Мои друзья и коллеги лишь удивленно пожимали плечами: по их мнению, я снова делала из мухи слона. Так как подобное отношение к моим замыслам мне было знакомо, оно меня уже не смущало.<...>
Интерес к этой теме был очень невелик. Тогда господствовало убеждение, что если бывший алкоголик выздоравливает, то проблемы для его семьи исчезают, поэтому все внимание было сосредоточено на самих алкоголиках. Кроме того, человек, который в белой горячке надевает себе на голову абажур, гораздо больше интересен публике,
чем члены его семьи, в ужасе наблюдающие за этим. Но для меня все было иначе: свидетели всегда интересовали меня больше, чем действующие лица.<...>
Для меня было очевидно, что трудности, с которыми сталкиваются дети, выросшие в алкогольных семьях, отличаются от проблем их сверстников из более благополучных семей. На одной из лекций о детях алкоголиков я произнесла такую фразу: «Ребенокалкоголика не имеет возраста. Одни и те же проблемы остаются актуальными и в 5, и в 55 лет». После этого собравшиеся стали слушать меня внимательнее: я больше не говорила о каких-то «детях» — я говорила о них самих. <...>
Путешествуя внутри страны или находясь за границей, я везде слышала одно и то же: «Вы описываете меня и мою жизнь», «Наконец-то я чувствую, что меня услышали», «Приятно узнать, что я не сумасшедший». На основе полученных данных я написала книгу «Взрослые дети алкоголиков». Эта книга задумывалась не как клинический труд и не как научный отчет о моем исследовании. Это скорее был способ поделиться моими наблюдениями, а также отзывами сотен ВДА, с которыми я работала, и знаниями, полученными от клиентов.
Я верю в то, что знание освобождает, и те, кто узнал себя в этих описаниях, теперь имеют возможность выбора. Они могут принять решение работать над изменением тех черт характера, которые доставляют им неприятности, или же не делать этого. В любом случае они будут обладать более полными знаниями о себе, что должно способствовать лучшему пониманию себя и личностному росту. От этого они только выиграют. <...>
Для меня международный успех книги является признанием того, что влияние алкоголизма родителей на детей не зависит от культуры, расы, национального происхождения, религии или типа экономики. Это настоящая пандемия. Язык страдания одинаков для всех. Кроме того, стало очевидно, что разные типы дисфункциональных семей имеют много общего и алкогольная семья может рассматриваться как типичная модель дисфункциональной семьи.<...>
Книга «Взрослые дети алкоголиков» изначально была посвящена только детям алкоголиков. Но за время, прошедшее с момента первой публикации, мы поняли, что обсуждаемый в книге материал может быть применим также и к другим типам дисфункциональных семей. Если в вашей семье не было алкоголиков, но вам пришлось жить с такими проявлениями компульсивного поведения, как, например, игромания, наркомания, переедание, илиже кто-то в вашей семье имел хроническую болезнь, или на вас оказывали религиозное давление, или вы жили в приемной семье
— речь идет о любой потенциально дисфункциональной системе,
— вы можете найти у себя много общего с описанными здесь характеристиками. Получается, что многое из того, что справедливо для ВДА, справедливо и для других, и это понимание может уменьшить изоляцию огромного количества людей, которые думали, что они «не такие, как все», виня во всем свой жизненный опыт.<...>
Те, кто находится ближе всего к алкоголику, мучаются больше других. Семья страдает, когда алкоголика увольняют с работы, когда друзья и остальные родственники отворачиваются от него, потому что больше не хотят терпеть последствия его действий. Кроме того, семья напрямую подвергается влиянию поведения алкоголика. Не способные без посторонней помощи противостоять болезни и ее последствиям, члены семьи алкоголика оказываются в ловушке и сами получают эмоциональную травму.
Традиционно основное внимание исследователей было посвящено алкоголизму, злоупотреблению алкоголем, а также самим алкоголикам. Гораздо меньше внимания уделялось семье алкоголика и особенно детям.
Число таких детей, без сомнения, велико. Определение их точного количества затруднено по вполне понятным причинам, таким как отрицание или простое игнорирование.<...>
Повеление родителя, который пьет, находится под влиянием химических веществ, поведение второго родителя определяется реакцией на алкоголика.
В итоге в семье остается очень мало эмоциональной энергии для того, чтобы последовательно удовлетворять все потребности детей. Так дети становятся жертвами семейного заболевания.
Родители становятся моделями поведения для детей, хотят они этого или нет.<...>
Эта книга написана о ВДА и для них. Я также надеюсь, что она будет информативной для психотерапевтов и других специалистов, заинтересованных в этом вопросе.
Книга может быть полезна для того, чтобы:
1) лучше узнать и понять, что это значит: быть ребенком алкоголика и как этот процесс развивается во времени;
2) применять ее в качестве ресурса самопомощи или клинического руководства в работе над личностным ростом.

[romvos]

Однако...

Какое странное чувство - осознавать, что некоторые аспекты вроде ответственности, критичного восприятия собственных поступков, осторожность принятия решений... То, на чем, как казалось, был выстроен характер оказалось всего лишь серьёзными детскими комплексами.

За то теперь все складывается.. почему так сложно было браться за что то новое.

И нужно ж было найти эти подсказки именно тогда, когда, как казалось, примирился с некоторыми далёкими и глубокими "демонами". У Кармы своеобразное чувство юмора.

Возражений как бэ нет, Карма она такая: заработал - получи. Только как с этим дальше жить.. не понятно.

[paritratar]

Карму принимают с благодарностью и изживают с терпением. В противном случае она обернется своей плохой стороной и будет еще хуже и хуже.

[gog]

Сообщение от romvos

Возражений как бэ нет, Карма она такая: заработал - получи. Только как с этим дальше жить.. не понятно.

Карму от родителей?

[romvos]

Всю, которая есть.

[gog]

Сообщение от romvos

Всю, которая есть.

Ну понятно теперь почему богатые богатеют

[Vena]

Сообщение от romvos

Однако...

Какое странное чувство - осознавать, что некоторые аспекты вроде ответственности, критичного восприятия собственных поступков, осторожность принятия решений... То, на чем, как казалось, был выстроен характер оказалось всего лишь серьёзными детскими комплексами.

За то теперь все складывается.. почему так сложно было браться за что то новое.

И нужно ж было найти эти подсказки именно тогда, когда, как казалось, примирился с некоторыми далёкими и глубокими "демонами". У Кармы своеобразное чувство юмора.

Возражений как бэ нет, Карма она такая: заработал - получи. Только как с этим дальше жить.. не понятно.

Возможно, само осознание в себе всех этих качеств отчасти несет освобождение. Потому что появляется возможность начать работать над ними и контролировать их.
Мне отчасти помог курс лекций Аглаи Датешидзе - она очень много пишет о границах и такой проблеме, как создание зависимых отношений, к примеру. У нее можно много чего нарыть при желании.
Знаю также, что во многих городах есть группы ВДА, где люди пытаются решать эти проблемы, делятся друг с другом, изучают соответствующую литературу и пр. Но группы эти пока не посещала в силу нехватки времени. Но думаю, это было бы полезно. Это на самом деле поймет только тот, у кого это было в детстве.

[Vena]

НЕ ЧУВСТВОВАТЬ

Нет, я не был в замешательстве. Я боялся за отца, но не за себя. Мне и в голову не приходило бояться за себя. И я не был разочарован. На самом деле, я об этом и не думал. Я никогда не сердился на него. Сердиться было не на что. И я особо не плакал. Из-за чего тут было плакать?

Мой опыт показывает, что к тому времени, когда ребенок, воспитывающийся в семье алкоголика, достигает девятилетнего возраста, у него уже действует хорошо развитая система отрицания по отношению к собственным чувствам и своему восприятию того, что происходит в доме. Вышеприведенные утверждения говорят: «Нет, я не чувствую. А если чувствую, то только за других. Я могу бояться за отца или сестру, но не за самого себя». Как сказал мне один девятилетний ребенок: «Как-то раз папа расстроился, когда пил, и шлепнул меня. Я посмотрел на маму, и она начала плакать. Тогда я тоже заплакал. Но я плакал не из-за себя, а из-за мамы».

Дети, растущие в семьях алкоголиков, делают все возможное, чтобы привнести в свою жизнь стабильность и постоянство. Они ведут себя так, чтобы им было легче со всем справляться, легче выживать. Принятие ролей, описанных в первой главе, помогает этим детям совладать с неустойчивостью в своей жизни. Они учатся сосредоточиваться на окружающей обстановке или других людях или же отстраняться от семьи, и это помогает им не чувствовать.

Действующий в алкогольной семье закон «НЕ ГОВОРИ» и исходное условие «НЕ ДОВЕРЯЙ» также учат детей, что делиться своими чувствами небезопасно. Учась не делиться чувствами, они неизбежно учатся отрицать их, потому что не верят, что члены семьи, другие родственники или друзья признают значимость этих чувств. Они не верят, что их чувства получат необходимую подпитку. Дети алкоголиков не воспринимают других как источник помощи и потому проживают свою жизнь в одиночку. А жизнь наедине с чувствами страха, беспокойства, смущения, вины, гнева, одиночества и т.п. ведет к состоянию отчаяния и потрясения. Поскольку такое состояние не годится для выживания, дети осваивают иные способы справляться с ситуацией. Они учатся не принимать свои чувства в расчет и подавлять их, а некоторые просто учатся их не испытывать. Такие дети все же имеют доступ к собственным чувствам, но только с помощью доверенного лица. Однако для большинства детей алкоголиков доверие и доверенные лица не являются постоянной частью жизни.

Кэти – капитан болельщиц баскетбольной команды своей школы. Однажды вечером ее отец прибыл на загородную игру заметно пьяным. Если бы Кэти была воспитана в здоровой семье, то, наблюдая пьяное поведение отца, она бы, естественно, смутилась и почувствовала себя униженной. Она бы смутилась еще больше, если бы он оперся на нее и начал громко разговаривать с толпой насмехающихся ребят на трибунах. А потом, когда Кэти попыталась бы как-то вынести его со стадиона, она бы, вполне естественно, боялась, что ребята направят свое насмешливое внимание на нее. Вдобавок Кэти, вероятно, сердилась бы на свою мать за то, что та допустила такую ситуацию. Смущение, унижение, страх и гнев – нормальные эмоции для ребенка в такой ситуации.

Однако для Кэти, воспитывающейся в семье алкоголика, ни одна из этих эмоций не согласуется с ее пониманием того, как нужно справляться с проблемой. Напротив, реакцией этого самого ответственного старшего ребенка было позаботиться об урегулировании ситуации и вывести отца со стадиона, пока он не поранился.

Кэти усвоила: если в ситуациях, подобных вышеупомянутой, она позволит чувствам брать верх, это лишь причинит ей боль. Ей и в голову не приходит поговорить об этом инциденте с кем-нибудь (например, учителем, сопровождающим ребят в поездке, или школьным другом), потому что она уверена: никто по-настоящему ее не поймет, и даже хуже – другие лишь выскажут нехорошие замечания о ней самой и ее отце.

В тот вечер Кэти лишь уронила несколько слезинок, пока ехала на школьном автобусе домой. Никто из ее школьных товарищей не упомянул о произошедшем, и она, конечно же, не рассказала о нем матери. Она знала, что обсуждение этого инцидента лишь принесет семье еще больше боли. Кэти уже поняла, что гораздо «безопаснее» игнорировать свои чувства. Для нее эти чувства слишком сбивающие с толку, слишком сложные и очень пугающие. К тому же она не нашла ни одного человека, которому могла бы довериться, поделившись этими пугающими чувствами.

Любой юный футболист почувствовал бы разочарование, если бы его папа за весь сезон не пришел ни на одну игру. А ребенок из здоровой семьи был бы не только разочарован, но и рассержен. Но для ребенка отца-алкоголика этот факт – всего лишь один из ряда других, по поводу которых нужно постараться не расстраиваться. Легче ничего не чувствовать, чем зацикливаться на боли и несправедливости всего этого. Если же ребенок все-таки испытывает чувства, то ему легче сердиться на родителя-неалкоголика, пропустившего всего одну игру, или выместить гнев на игроке, испортившем важную подачу.

Опять-таки было бы нормально, если бы Джерри был разочарован, напуган и зол, когда его еще ребенком отправили пожить у родственников из-за усугубления маминого пьянства. Ему сказали, что, когда он вернется через пару недель, мама уже не будет пить. Однако, вернувшись, Джерри обнаружил свою мать точно в таком же состоянии, в каком она была, когда он уезжал – пьяной. В такой ситуации шестилетний Джерри, возможно, сказал бы папе, что сердится (потому что еще не научился отрицанию). Но девятилетний Джерри, скорее всего, просто проигнорировал бы происходящее, потому что больше не позволяет себе эмоционально реагировать.

В таких случаях отрицания дети возводят стены для самозащиты. Они осваивают механизмы, позволяющие совладать с ситуацией, чтобы защититься от страха – страха перед реальностью. А реальность такова, что родители подводят их. По мере развития алкоголизма алкоголь становится навязчивой идеей родителей. Когда члены семьи испытывают на себе плоды этой одержимости, то у них возникают вопросы: «Почему?», «Почему мама разочаровывает меня в важные моменты?», «Почему папа вот так меня смущает?», «Разве он меня не любит?», «Почему папа так много пьет?», «Мои родители когда-нибудь станут лучше?», «Она что, сумасшедшая?», «Это моя вина?», «Я что, сумасшедший?» Членам семьи алкоголика страшно задавать самими себе такие вопросы. Еще страшнее позволить себе ответить на них.

В семье, затронутой алкоголизмом, очень много вещей, вызывающих чувства и эмоции:

страшно…
• спросить маму, когда папа придет домой, чтобы не услышать, что он может не прийти
• сказать маме «нет» о чем бы то ни было из страха, что она напьется
• ехать с мамой в машине, когда она пьяна
• что папа побьет меня, когда напьется и впадет в агрессию
• когда мама с папой дерутся
грустно…
• потому что у нас нет денег, ведь папа не может удержаться ни на одной работе
• когда я вижу, как мама плачет
• когда приходится часами сидеть в машине, пока папа в баре
злюсь…
• на папу за то, что он оправдывает маму, когда она просто пьяна
• на других за то, что они называют мою маму пьяницей
• на папу за то, что он обещает, но никогда не выполняет
смущаюсь…
• когда прошу маму поприсутствовать на школьном мероприятии, а она приходит пьяной
• потому что папа вырубился прямо во дворе
• потому что мама выглядит такой неряшливой, полуодетой
чувствую себя виноватым…
• потому что думаю: «Если бы я сегодня утром не надерзил маме, она, может быть, не напилась бы»
• потому что мне никогда не удается сделать достаточно, чтобы угодить папе
• потому что ненавижу человека, которого должен любить – свою маму
• потому что стыжусь своих родителей
• из-за того, что «остаюсь живым»

(Рисунок 11-летнего ребенка с надписью: «Любить – значит заботиться так, чтобы помогать, но иногда любовь заканчивается». На рисунке изображен пузырек с сердечком и этикеткой «ЛЮБОВЬ», около которого написано: «Больше не осталось!»)

Вот лишь некоторые из множества чувств, которые члены семей алкоголиков могут испытывать каждый день, но учатся не выражать. В результате эти люди часто учатся не брать чувства в расчет и неизбежно полностью отрицают такие чувства. Причина отрицания – стремление убедить самих себя и других в том, что их несчастную жизнь их семьи можно превратить в счастливую, если притворяться и отрицать реальность. Чтобы скрыть собственную боль, люди склонны отрицать и преуменьшать и ситуации, и чувства; они не хотят испытывать беспокойство. Именно эта способность к отрицанию, в конечном счете, и мешает повзрослевшим детям алкоголиков ощущать эмоциональное и психологическое равновесие.

Джон, как ты думаешь, почему другие люди чувствуют гнев, страх и разочарование, а ты – нет?
Может, потому что мне приходится быть жестким!
Джон, 13 лет

Клаудиа Блэк
Дети алкоголиков в детстве, юности и зрелости
«Со мной такого не случится!»

[jasvami]

Сообщение от Vena

ЭТО характериститки Взрослых Детей Алкоголиков (ВДА).

Дети - ученики у своих родителей и потому их качества, склонности - подобны родительским. дети могут стать хуже своих родителе, но чаще всего они становятся лучше, поскольку ради того и пришли в эту жизнь

[paritratar]

Родителям спасибо уже за то, что родили. Сильная позиция - брать ответственность на себя и работать над собой без ссылки на родительский груз. Например, есть и такой взгляд:

Самые непризнанные чувства: насколько велика ваша Тень?

Что прячется в Тени

В прошлом веке неутомимый исследователь человеческой психики К.Г.Юнг сформулировал понятие Тени.

В психологическом смысле Тень – это непризнанные, подавленные чувства и мотивации, которые принято скрывать, от которых «выгодно» отрекаться. Выгодно – в социальном смысле, ибо человек, ими обладающий, считается однозначно «плохим».

Между тем эти самые нежелательные, отвергаемые качества и подсознательные мотивы – не просто хлам, который можно свалить в чулан психики и забыть о них.

Являясь неотъемлемыми свойствами человеческой природы, эти чувства — а именно: злость, ревность, зависть, стыд, вина — будут яростно и остервенело рваться наружу – тем сильнее, чем упорней мы пытаемся их удержать. Они будут напоминать о себе чувством стыда и бессилия – что мы не смогли с ними справиться, не удержались, ударили в грязь лицом…

И все же эти химеры, пугающие современного цивилизованного человека – как ни парадоксально, будучи признанными, «освобождают» своего носителя от бесконечного напряжения и дарят силу и ресурс, на который он может опереться в своей жизни.

Итак, разрешите представить самых ярких персонажей театра Теней, которых я рассмотрю по степени их признаваемости (исходя из моего терапевтического опыта).

Ревность

Ревность признается довольно часто, и многие люди могут сказать «я ревную своего мужа/жену» без тени смущения. Легализованное таким образом чувство освобождает страдальца, ее испытывающего, от необходимости тратить свою энергию на то, чтобы прятать ее и удерживать.

Тем не менее, оный страдалец мало понимает природу происхождения своей ревности, считая ее свойством своего характера. Я не буду оспаривать влияние темперамента и национальной культуры, остановлюсь лишь на психологическом аспекте проблемы.

Ревность часто возникает у тех людей, у которых был опыт душевного дефицита. Им приходилось делить важного близкого человека (одного или обоих родителей) с соперником, конкурентом, который имел на этих важных людей такие же права. Речь идет о братьях и сестрах.

Простой пример: в семье появляется второй ребенок. Что происходит во внутреннем мире первенца?

Он видит, что внимание и нежность достается этому, в общем-то чужому ему человеку (мифы о братской любви сильно преувеличены), а ему самому – строгий взгляд, посылы «ты уже большой» (иногда – в двухлетнем возрасте!) и ожидания родителей, что он теперь будет справляться со своими заботами сам.

И в то же время, он сам по-прежнему нуждается в этой самой нежности и внимании, которое с такой легкостью достается сопернику, а он никак не может ее получить – как бы ни старался!

Подобная ситуация может возникнуть, если отец покинул семью, и у матери появился новый мужчина. Теперь ребенку приходится делить самого близкого человека с … конкурентом!

И снова, если матери не удалось отыскать каждому свое место – дорогого, ценного человека, вероятна возможность их столкновения.

Тогда и будет посеяно зерно ревности, которое прорастет во взрослом возрасте, и бывший ребенок будет зорко следить – чтобы теперь мое – самое дорогое и ценное принадлежало только мне!

В некоторых случаях страсть обладать объектом любви превращается в одержимость. А всему виной – детская травма…

Злость

Немало людей способны признать то, что они злятся на кого-то.

Позволение «позлиться», прожить чувство – это уже некоторая свобода, однако мы мало готовы признать истинные причины своей злости.

Подмена истинной причины – надуманной, более удобной – довольно распространенное явление. Чаще всего это происходит тогда, когда злость в отношении истинных «виновников» — табу, но в то же время есть люди, которые удобно «годятся» на роль их заместителей.

Нельзя, невозможно, страшно, не принято – злиться на родителей. Никакие их «грехи» — за то, что не верили в нас, за то, что не принимали, слишком много требовали и критиковали, или отвергали – не являются признанным основанием для справедливого возмущения.

И они же одновременно внушали – осознанно или подспудно – что злиться на них – смертельно опасно… Могут отказать в родительской любви, и тогда… ужас и смерть.

Зато злиться на брата или сестру – очень даже можно! Родителям, конечно, не нравится, но зато ужасающих последствий можно избежать. Можно также «перенести» свою злость на собственных детей, друзей/подруг, мужей и жен…

Вариантов много, но ни один из них не способен удовлетворить ту потребность, которую мы не смогли реализовать в отношениях со своими родителями.

И посему, человек, бесконечно отыгрывающий свою злость «не по адресу», будет подобен Сизифу, пытающемуся закатить свой камешек на вершину высокой горы. Так же бесполезно и бессмысленно.

Хотите пример? Пожалуйста.

Женщина средних лет ненавидит свою дочь – за то, что та напоминает ей мать. Также манипулирует, не верит, обесценивает… А все дело в том, что злость этой женщины никаким образом не реализуется – она и сейчас ведется на материнские манипуляции, страдает от неверия и обесценивания – также, как когда-то в детстве…

И ее дочь, которая выросла в этой семейной системе, и приняла «правила» игры, созданные бабушкой и поддерживаемой матерью, стала почему-то крайней, и собирает агрессию матери в свой адрес – за то, что та не в силах изменить деструктивные отношения со своей собственной родительницей.

Зависть

Вот с этим чувством начинаются загвоздки.

Нет, что вы, я не завидую.
Вот эта противная баба Тамара Степановна – завидует.
Молодости, красоте. Моей.
И еще сосед по даче Курьянов нам завидует.
Потому что у нас дача больше и красивее.
Поэтому и не здоровается.
А мне-то что завидовать? Кому?
У меня все хорошо.

В крайнем случае, после тщательной дифференциации мы способны признать «белую» зависть.

Я так рада, что у тебя все хорошо! Завидую белой завистью.

Если же нас кто-то обвинит в «черной» зависти, сделаем все возможное, чтобы от нее отречься.

Зависти не повезло – она табуировалась особенно тщательно, т.к. ее упорно ассоциировали с самыми «низменными» человеческими качествами.

Между тем в психологическом смысле зависть – сестра ревности. Она также может означать дефицит – владения, обладания.

Чему может завидовать ребенок – например, девочка? Тому, что у подруг больше игрушек, есть своя комната, и папа ходит с ними в цирк и в кино в то время как ее папа все время работает. Если ее мама твердит о ее непривлекательности, а папа – глупости, то она будет завидовать тем девочкам, которые, с ее точки зрения, привлекательней и умнее.

Во взрослом возрасте зависть перерастает в ощущение, что кому-то больше повезло – с мужьями, связями, возможностями, и поэтому они живут сказочной жизнью. Той, которая как будто недоступна тому, кто завидует.

Что может дать признание своей зависти? Осознание того, что мы недовольны своей жизнью. И те, кому мы завидуем, могут дать нам хороший ориентир – того, что мы хотим сделать со своей судьбой, и к чему могли бы стремиться.

Признанная зависть может стать серьезным стимулом в жизни.

Непризнанная зависть становится препятствием, ибо тогда появляется «право» считать себя мучеником, несправедливо обиженным, когда раздавали ресурсы. Конечно, их (ресурсы и блага) похватали не честные, достойные, независтливые, а наглые, проворные и пронырливые.

Непризнанная зависть становится удобной ширмой для тех, кто предпочитает в своих глазах оставаться белым и пушистым – хоть и несчастным, а свою Тень отдать недостойным и грязным – хоть и удачливым.

Вина

Я чувствую себя виноватой…

Такое словосочетание я слышала только в рамках терапевтического процесса. О вине не принято говорить, хоть редкий счастливчик ее не испытывает.

Вины много – и по разному поводу.

Мы чувствуем свою вину перед родителями и детьми. Перед коллегами и друзьями. Перед супругами и домашними животными.

Легче перечислить тех, перед кем не мы ее не испытываем. Мы чувствуем вину за то, что сделали и за то, что не сделали – не помогли, не защитили, не усмотрели, подвели, не оправдали надежд, не осчастливили.

Мы способны быть виноватыми перед теми, кто от нас зависит, и теми, кто нас тиранит; перед теми, кому считаем, что должны, перед ушедшими в мир иной и даже предавшими нас…

Мы часто попадаем в это гнетущее чувство, и, тем не менее, оно абсолютно деструктивно. Как правило, возникновение вины связано с невозможными, нереальными ожиданиями от самих себя, которые мы не в силах были выполнить, но за нереализацию которых мы себя бесконечно казним…

Женщина пожизненно выносит себе приговор за насильственную смерть отца. Что она могла сделать, чтобы это предотвратить? Ответ – ничего, но в ее представлении – она ничего не сделала, чтобы этого не случилось.

Другая женщина чувствует вину за то, что у ее брата и сестры не сложилась жизнь – брат пьет, а сестра в нищете воспитывает детей, считая копейки в кармане. У нее же есть хороший муж, любимая работа и достаток. И как будто невозможно этому радоваться, когда «страдают» другие члены семьи.

Мужчина винит себя в том, что не дал своему ребенку, которого он покинул, достаточно любви и тепла. И хотя никто не мешает ему поддерживать отношения с сыном, посвящать в мужские секреты, играть в футбол и просто наслаждаться общением, но… Он не делает этого. Потому что ему мешают стыд и вина – которые висят на нем таким тяжелым грузом, что не дают не то что легко вступать в контакт с ребенком, но не позволяют даже дышать полной грудью…

Ни разу я не встречала конструктивную вину. Вина разъединяет людей, делая их жизнь тяжелой, невыносимой.

Вина разрушительна и обладает высокой токсичностью. И уж, конечно, она не способствует «исправлению», как это ошибочно принято считать. Мы скорее, будем … злы на тех, перед кем испытываем вину. Даже если мы себе в этом не признаемся.

Стыд

Я смело могу отдать пальму первенство этому чувству в своеобразном хитпараде человеческой Тени.

Даже признавать стыд стыдно.

Это самое прокаженное чувство. Невероятно, но оно не имеет биологической природы. Стыд социален, иными словами, его «изобрели» и упорно насаждают сами люди. Дети не испытывают стыда, пока им не объяснят, почему и за что должно быть стыдно.

Стыд – родной брат вины, которая тоже является «культурным» продуктом, призванным ограждать человека от безнравственных и неблаговидных поступков. Не зря вина и стыд поступили в наше сознание с религиозными учениями – когда-то они действительно помогли удержать инстинктивные импульсы, и другим способом это было сделать невозможно.

В наше время особенно тяжелым был опыт советского периода, когда проступки, считавшиеся «стыдными», сопровождались для ребенка отвержением со стороны родителей, учителей и воспитателей (ими же инициировалось отвержение детского коллектива), и, зачастую, унижением.

Стыд и наказание, связанные воедино, представляют собой психологический коктейль Молотова – ком труднопереносимых эмоций, причиняющих боль.

Посему все темы, так или иначе имеющие отношение к пережитому стыду и последующему наказанию, так или иначе «фонят» в жизни нынешних родителей, оставаясь «запретными» и тяжелопереносимыми.

Получившие настоящие эмоциональные увечья, и не сумевшие «перевести» их в категорию опыта, они никак не смогут помочь обрести этот опыт своим детям. Скорее, передадут — если не прямо, то косвенно – ауру стыда, наказания и непереносимости.

Со стыдом часто связаны и семейные «скелеты в шкафу», когда история семьи вымарывается и переписывается – подобно тому, как в угоду политикам переписывается история страны, лишая народ (а в данном случае – потомков) своих корней и живительной правды.

Я знаю не менее десятка историй, когда матери скрывают от детей настоящие имена их отцов, или врут о летчиках и космонавтах. Действуя как будто во благо детям, а в действительности – не имея сил перенести стыд за совершенную ошибку, они разрушают то немногое, что осталось от неполной семьи – доверие и жизнеутверждающую мощь правды. Дети прекрасно осведомлены о вранье – нет, не от доброжелателей. Они без усилий прочувствовали отравляющую все живое ауру стыда и вины.

По-прежнему стыдными и почти неосознаваемыми темами являются сексуальные отношения между мужчиной и женщиной. И это несмотря на попытки современной массовой культуры свести эту самую глубокую, сакральную часть близких отношений к простой технике.

Но эта подмена не приносит человеку облегчения. Ощутить истинную радость от секса можно только научившись выстраивать близкие отношения и разобравшись с завалами стыда, полученных в наследство от предыдущих поколений.

И, наконец, наиболее подавляемыми темами являются сексуальные влечения к собственным детям – у отцов к дочерям и у матерей к мальчикам. Непомерный стыд не позволяет честно посмотреть в лицо этому влечению и разобраться в его истоках (поверьте, в этих истоках нет ничего бесчеловечного), что и порождает насилие или производит чудовищные модели семейных отношений.

Может ли Тень стать ресурсом?

Я рассказала далеко не обо всех персонажах воистину всесильного театра Теней. Есть еще всевозможные страхи, обесточивающая тревога, парализующие беспомощность и бессилие, чувство неполноценности, сопротивление (бытовое название – лень). Каждый персонаж достоин отдельной статьи.

Мы сами создаем свою Тень, отправляя в этот психический резервуар все свои непризнанные, и сопровождаемые страхами чувства, мотивы, и желания. Многие из них не являются ни ужасными, ни неправильными.

Мы отнесли ревность, зависть, агрессию, вину и стыд в разряд неприемлемых в силу того, что пережили травмирующий опыт и не хотим новых переживаний.

В особо трудных случаях человек становится так зациклен на своей «ангельской» части, и так старательно отрекается от всего «неприемлемого», что на удержание своей темной стороны уходит вся его жизненная энергия.

Когда мы не хотим смотреть спектакль, который создают персонажи нашего внутреннего мира – тогда они берут власть в свои руки и становятся хозяевами нашей жизни. И чем больше мы их отвергаем, тем большую власть они обретают.

Именно отречение от своей «теневой» части и рождает переживания – настолько же сильные, насколько велика наша Тень.

Осознанный взгляд на свои чувства, страхи, мотивы поможет пересмотреть степень их «опасности», отпадет необходимость охранять самого себя и весь мир от несуществующего «ужаса».

Исследовав причины зависти, агрессии и ревности, мы сможем признать свои права и желания. Осознание разрушительности вины и стыда освободит нас от душевного груза.

Признание своих теневых сторон вернет жизненную энергию, которой мы и сможем распорядиться на свою пользу.

Вероника Хлебова

[romvos]

Сообщение от Vena

Возможно, само осознание в себе всех этих качеств отчасти несет освобождение

В моём случае - так и случилось.

Первые сутки-двое осознания, как обычно это бывает, достаточно тяжелые. Почти полная переоценка опыта и мировосприятия за два десятка лет.
Но нет худа без добра. С ощущение фрустрации и отсутствия всяких ориентиров, когда мировозрение не просто трещит по швам, а буквально сыпется - я жить научился.
В какой то момент это даже стало нормой - постоянно в этом пребывать. Теперь, даже сталкиваясь с этим состоянием, что бы ни происходило - могу держать себя в руках,
не бывало такого, чтоб прям с катушек слетал.

Дальше - широкий фронт работы, изжить те ошибки, которые были допущены моими родителями, остеречься от новых. Есть чем заняться.

[Vena]

Сообщение от romvos

В моём случае - так и случилось.

Первые сутки-двое осознания, как обычно это бывает, достаточно тяжелые. Почти полная переоценка опыта и мировосприятия за два десятка лет.
Но нет худа без добра. С ощущение фрустрации и отсутствия всяких ориентиров, когда мировозрение не просто трещит по швам, а буквально сыпется - я жить научился.
В какой то момент это даже стало нормой - постоянно в этом пребывать. Теперь, даже сталкиваясь с этим состоянием, что бы ни происходило - могу держать себя в руках,
не бывало такого, чтоб прям с катушек слетал.

Дальше - широкий фронт работы, изжить те ошибки, которые были допущены моими родителями, остеречься от новых. Есть чем заняться.

Jasvami, paritratar, спасибо за поддержку. Но хотелось бы внести ясность - это не то, чтобы мы тут раскисли, вспоминая свое детство. В начале любой психотерапии так и бывает. Для меня прочтение этой книги уже была своего рода психотерапия - первые два дня слезы постоянно капали. Потом я резко переболела простудой в нелегкой форме, почти как в детстве. Те чувства, которые в детстве мною не признавались и глушились, вдруг резко нашли свой выход. Это было огромное облегчение. Сейчас уже просто пытаешься строить жизнь по-новоду - признавать свои границы, чувства, строить новую свободную личность, переосмысливать вопросы доверия в отношениях и т.д. И этот процесс быть может длиною в жизнь. И это нормально.

[irene]

У меня впечатление, что в очень раннем возрасте, когда ещё мало восприятий, те, что приходят, врезаются глубоко и создают фон жизни. Ты на них всегда резонируешь, как на те звёзды, что в гороскопе. Даже если себя потом убеждаешь в другом, то в трудности они поднимаются со дна сознания. Может, пока не истощится их сила. Но, скорее всего, пока осознанно не начнёшь корректировать мироощущение.

Потому не только дети алкоголиков, но все, абсолютно все в той или иной мере несут последствия шрамов, наложенных на душу. Особенно в возрасте, когда ещё их нельзя осознать.

Заметила, что старший сын Шивы (по фильму, в самих Пуранах я не встречала о нём такие сведения, но я и не всё читала), появившийся не обычным рождением, которое сопровождалось разными нелёгкими для дитя обстоятельствами, в трудностях испытывал одни и те же чувства и реагировал одинаково не самым рациональным образом.

Или пример из жизни. Была в больнице с дочкой. Напротив - одна немка с ребёночком до года. Этот ребёнок получил страшные ожоги, поскольку что-то там опрокинул. А мама от многодневной усталости то ли задремала, то ли ещё что, но его ... рана на ране... уронила.
Бедняжка, можно представить, какая "печать о жизни" будет в его жизни. Эта печать уже улавливалась на лице.