"Мне двадцать три. Старшему из моих учеников шестнадцать. Я его боюсь. Я боюсь их всех".
Светлана Комарова уже много лет живет в Москве. Успешный бизнес-тренер, хедхантер, карьерный консультант. А в 90-х она восемь лет работала школьной учительницей в глухих дальневосточных деревнях.
"Дальний Восток. Каждая осень неземной красоты. Золотая тайга с густо-зелеными пятнами кедров и елей, черный дикий виноград, огненные кисти лимонника, упоительные запахи осеннего леса и грибы. Грибы растут полянами, как капуста на грядке, выбегаешь на полчаса за забор воинской части, возвращаешься с корзиной грибов. В Подмосковье природа женственна, а тут — воплощенная брутальность. Разница огромна и необъяснима.
На Дальнем кусается все, что летает. Самые мелкие тварешки забираются под браслет часов и кусают так, что место укуса опухает на несколько дней. «Божья коровка, полети на небко», — не дальневосточная история. В конце августа уютные, пятнистые коровки собираются стаями как комары, атакуют квартиры, садятся на людей и тоже кусают. Эту гадость нельзя ни прихлопнуть, ни стряхнуть, коровка выпустит вонючую желтую жидкость, которая не отстирывается ничем. Божьих коровок я разлюбила в восемьдесят восьмом.
Вся кусачесть впадает в спячку в конце сентября, и до второй недели октября наступает рай на земле. Безоблачная в прямом и переносном смысле жизнь. На Дальнем Востоке всегда солнце — ливни и метели эпизодами, московской многодневной хмари не бывает никогда. Постоянное солнце и три недели сентябрьско-октябрьского рая безвозвратно и накрепко привязывают к Дальнему.
В начале октября на озерах мы празднуем День учителя. Я еду туда впервые. Тонкие перешейки песка между прозрачными озерами, молодые березы, чистое небо, черные шпалы и рельсы брошенной узкоколейки. Золото, синева, металл. Тишина, безветрие, теплое солнце, покой.
— Что здесь раньше было? Откуда узкоколейка?
— Это старые песчаные карьеры. Здесь были лагеря, — золото, синева и металл тут же меняются в настроении. Я хожу по песчаным перешейкам между отражений берез и ясного неба в чистой воде. Лагеря посреди березовых рощ. Умиротворяющие пейзажи из окон тюремных бараков. Заключенные выходили из лагерей и оставались в том же поселке, где жили их охранники. Потомки тех и других живут на одних улицах. Их внуки учатся в одной школе. Теперь я понимаю причину непримиримой вражды между некоторыми семьями местных.
В том же октябре меня уговорили на год взять классное руководство в восьмом классе. Двадцать пять лет назад дети учились десять лет. После восьмого из школ уходили те, кого не имело смысла учить дальше. Этот класс состоял из них почти целиком. Две трети учеников в лучшем случае попадут в ПТУ. В худшем — сразу на грязную работу и в вечерние школы. Мой класс сложный, дети неуправляемы, в сентябре от них отказался очередной классный руководитель. Директриса говорит, что, может быть, у меня получится с ними договориться. Всего один год. Если за год я их не брошу, в следующем сентябре мне дадут первый класс.
Мне двадцать три. Старшему из моих учеников, Ивану, шестнадцать. Два года в шестом классе, в перспективе — второй год в восьмом. Когда я первый раз вхожу в их класс, он встречает меня взглядом исподлобья. Дальний угол класса, задняя парта, широкоплечий большеголовый парень в грязной одежде со сбитыми руками и ледяными глазами. Я его боюсь.
Я боюсь их всех. Они опасаются Ивана. В прошлом году он в кровь избил одноклассника, выматерившего его мать. Они грубы, хамоваты, озлоблены, их не интересуют уроки. Они сожрали четверых классных руководителей, плевать хотели на записи в дневниках и вызовы родителей в школу. У половины класса родители не просыхают от самогона. «Никогда не повышай голос на детей. Если будешь уверена в том, что они тебе подчинятся, они обязательно подчинятся», — я держусь за слова старой учительницы и вхожу в класс как в клетку с тиграми, боясь сомневаться в том, что они подчинятся. Мои тигры грубят и пререкаются. Иван молча сидит на задней парте, опустив глаза в стол. Если ему что-то не нравится, тяжелый волчий взгляд останавливает неосторожного одноклассника.
Районо втемяшилось повысить воспитательную составляющую работы. Родители больше не отвечают за воспитание детей, это обязанность классного руководителя. Мы должны регулярно посещать семьи в воспитательных целях. У меня бездна поводов для визитов к их родителям — половину класса можно оставлять не на второй год, а на пожизненное обучение. Я иду проповедовать важность образования. В первой же семье натыкаюсь на недоумение. Зачем? В леспромхозе работяги получают больше, чем учителя. Я смотрю на пропитое лицо отца семейства, ободранные обои и не знаю, что сказать. Проповеди о высоком с хрустальным звоном рассыпаются в пыль. Действительно, зачем? Они живут так, как привыкли жить. Им не нужно другой жизни.
Дома моих учеников раскиданы на двенадцать километров. Общественного транспорта нет. Я таскаюсь по семьям. Визитам никто не рад — учитель в доме к жалобам и порке. Для того, чтобы рассказать о хорошем, по домам не ходят. Я хожу в один дом за другим. Прогнивший пол. Пьяный отец. Пьяная мать. Сыну стыдно, что мать пьяна. Грязные затхлые комнаты. Немытая посуда. Моим ученикам неловко, они хотели бы, чтобы я не видела их жизни. Я тоже хотела бы их не видеть. Меня накрывает тоска и безысходность. Через пятьдесят лет правнуки бывших заключенных и их охранников забудут причину генетической ненависти, но будут все так же подпирать падающие заборы слегами и жить в грязных, убогих домах. Никому отсюда не вырваться, даже если захотят. И они не хотят. Круг замкнулся.
Иван смотрит на меня исподлобья. Вокруг него на кровати среди грязных одеял и подушек сидят братья и сестры. Постельного белья нет и, судя по одеялам, никогда не было. Дети держатся в стороне от родителей и жмутся к Ивану. Шестеро. Иван старший. Я не могу сказать его родителям ничего хорошего — у него сплошные двойки, ему никогда не нагнать школьную программу. Вызывать его к доске без толку — он выйдет и будет мучительно молчать, глядя на носки старых ботинок. Англичанка его ненавидит. Зачем что-то говорить? Не имеет смысла. Как только я расскажу, как у Ивана все плохо, начнется мордобой. Отец пьян и агрессивен. Я говорю, что Иван молодец и очень старается. Все равно ничего не изменить, пусть хотя бы этого шестнадцатилетнего угрюмого викинга со светлыми кудрями не будут бить при мне. Мать вспыхивает радостью: «Он же добрый у меня. Никто не верит, а он добрый. Он знаете, как за братьями-сестрами смотрит! Он и по хозяйству, и в тайгу сходить… Все говорят — учится плохо, а когда ему учиться-то? Вы садитесь, садитесь, я вам чаю налью», — она смахивает темной тряпкой крошки с табурета и кидается ставить грязный чайник на огонь.
Этот озлобленный молчаливый переросток может быть добрым? Я ссылаюсь на то, что вечереет, прощаюсь и выхожу на улицу. До моего дома двенадцать километров. Начало зимы. Темнеет рано, нужно дойти до темна.
— Светлана Юрьевна, Светлана Юрьевна, подождите! — Ванька бежит за мной по улице. — Как же вы одна-то? Темнеет же! Далеко же! — Матерь божья, заговорил. Я не помню, когда последний раз слышала его голос.
— Вань, иди домой, попутку поймаю.
— А если не поймаете? Обидит кто? — «Обидит» и Дальний Восток вещи несовместимые. Здесь все всем помогают. Убить в бытовой ссоре могут. Обидеть подобранного зимой попутчика — нет. Довезут в сохранности, даже если не по пути. Ванька идет рядом со мной километров шесть, пока не случается попутка. Мы говорим всю дорогу. Без него было бы страшно — снег вдоль дороги размечен звериными следами. С ним мне страшно не меньше — перед глазами стоят мутные глаза его отца. Ледяные глаза Ивана не стали теплее. Я говорю, потому что при звуках собственного голоса мне не так страшно идти рядом с ним по сумеркам в тайге.
Наутро на уроке географии кто-то огрызается на мое замечание.
«Язык придержи, — негромкий спокойный голос с задней парты. Мы все, замолчав от неожиданности, поворачиваемся в сторону Ивана. Он обводит холодным, угрюмым взглядом всех и говорит в сторону, глядя мне в глаза. — Язык придержи, я сказал, с учителем разговариваешь. Кто не понял, во дворе объясню».
У меня больше нет проблем с дисциплиной. Молчаливый Иван — непререкаемый авторитет в классе. После конфликтов и двусторонних мытарств мы с моими учениками как-то неожиданно умудрились выстроить отношения. Главное быть честной и относиться к ним с уважением. Мне легче, чем другим учителям: я веду у них географию. С одной стороны, предмет никому не нужен, знание географии не проверяет районо, с другой стороны, нет запущенности знаний. Они могут не знать, где находится Китай, но это не мешает им узнавать новое. И я больше не вызываю Ивана к доске. Он делает задания письменно. Я старательно не вижу, как ему передают записки с ответами.
Два раза в неделю до начала уроков политинформация. Они не отличают индийцев от индейцев и Воркуту от Воронежа. От безнадежности я плюю на передовицы и политику партии и два раза в неделю по утрам пересказываю им статьи из журнала «Вокруг света». Мы обсуждаем футуристические прогнозы и возможность существования снежного человека, я рассказываю, что русские и славяне не одно и то же, что письменность была до Кирилла и Мефодия. И про запад. Западом здесь называют центральную часть Советского Союза. Эта страна еще есть. В ней еще соседствуют космические программы и заборы, подпертые кривыми бревнами. Страны скоро не станет. Не станет леспромхоза и работы. Останутся дома-развалюхи, в поселок придет нищета и безнадежность. Но пока мы не знаем, что так будет.
Я знаю, что им никогда отсюда не вырваться, и вру им о том, что, если они захотят, они изменят свою жизнь. Можно уехать на запад? Можно. Если очень захотеть. Да, у них ничего не получится, но невозможно смириться с тем, что рождение в неправильном месте, в неправильной семье перекрыло моим открытым, отзывчивым, заброшенным ученикам все дороги. На всю жизнь. Без малейшего шанса что-то изменить. Поэтому я вдохновенно им вру о том, что главное — захотеть изменить.
Весной они набиваются ко мне в гости: «Вы у всех дома были, а к себе не зовете, нечестно». Первым, за два часа до назначенного времени приходит Лешка, плод залетной любви мамаши с неизвестным отцом. У Лешки тонкое породистое восточное лицо с высокими скулами и крупными темными глазами. Лешка не вовремя. Я делаю безе. Сын ходит по квартире с пылесосом. Лешка путается под ногами и пристает с вопросами:
— Это что?
— Миксер.
— Зачем?
— Взбивать белок.
— Баловство, можно вилкой сбить. Пылесос-то зачем покупали?
— Пол пылесосить.
— Пустая трата, и веником можно, — он тычет пальцем в фен. — А это зачем?
— Лешка, это фен! Волосы сушить!
Обалдевший Лешка захлебывается возмущением:
— Чего их сушить-то?! Они что, сами не высохнут?!
— Лешка! А прическу сделать?! Чтобы красиво было!
— Баловство это, Светлана Юрьевна! С жиру вы беситесь, деньги тратите! Пододеяльников, вон — полный балкон настирали! Порошок переводите!
В доме Лешки, как и в доме Ивана, нет пододеяльников. Баловство это, постельное белье. А миксер мамке надо купить, руки у нее устают.
Иван не придет. Они будут жалеть, что Иван не пришел, слопают без него домашний торт и прихватят для него безе. Потом найдут еще тысячу и один притянутый за уши повод, чтобы в очередной раз завалиться в гости, кто по одному, кто компанией. Все, кроме Ивана. Он так и не придет. Они будут без моих просьб ходить в садик за сыном, и я буду спокойна — пока с ним деревенская шпана, ничего не случится, они — лучшая для него защита. Ни до, ни после я не видела такого градуса преданности и взаимности от учеников. Иногда сына приводит из садика Иван. У них молчаливая взаимная симпатия.
На носу выпускные экзамены, я хожу хвостом за англичанкой — уговариваю не оставлять Ивана на второй год. Затяжной конфликт и взаимная страстная ненависть не оставляют Ваньке шансов выпуститься из школы. Елена колет Ваньку пьющими родителями и брошенными при живых родителях братьями-сестрами. Иван ее люто ненавидит, хамит. Я уговорила всех предметников не оставлять Ваньку на второй год. Елена несгибаема, ее бесит волчонок-переросток, от которого пахнет затхлой квартирой. Уговорить Ваньку извиниться перед Еленой тоже не получается:
— Я перед этой сукой извиняться не буду! Пусть она про моих родителей не говорит, я ей тогда отвечать не буду!
— Вань, нельзя так говорить про учителя, — Иван молча поднимает на меня тяжелые глаза, я замолкаю и снова иду уговаривать Елену:
— Елена Сергеевна, его, конечно же, нужно оставлять на второй год, но английский он все равно не выучит, а вам придется его терпеть еще год. Он будет сидеть с теми, кто на три года моложе, и будет еще злее.
Перспектива терпеть Ваньку еще год оказывается решающим фактором, Елена обвиняет меня в зарабатывании дешевого авторитета у учеников и соглашается нарисовать Ваньке годовую тройку.
Мы принимаем у них экзамены по русскому языку. Всему классу выдали одинаковые ручки. После того как сданы сочинения, мы проверяем работы с двумя ручками в руках. Одна с синей пастой, другая с красной. Чтобы сочинение потянуло на тройку, нужно исправить чертову тучу ошибок, после этого можно браться за красную пасту. Один из парней умудрился протащить на экзамен перьевую ручку. Экзамен не сдан — мы не смогли найти в деревне чернил такого же цвета. Я рада, что это не Иван.
Им объявляют результаты экзамена. Они горды. Все говорили, что мы не сдадим русский, а мы сдали! Вы сдали. Молодцы! Я в вас верю. Я выполнила свое обещание — выдержала год. В сентябре мне дадут первый класс. Те из моих, кто пришел учиться в девятый, во время линейки отдадут мне все свои букеты.
Начало девяностых. Первое сентября. Я живу уже не в той стране, в которой родилась. Моей страны больше нет.
— Светлана Юрьевна, здравствуйте! — меня окликает ухоженный молодой мужчина. — Вы меня узнали?
Я лихорадочно перебираю в памяти, чей это отец, но не могу вспомнить его ребенка:
— Конечно узнала, — может быть, по ходу разговора отпустит память.
— А я вот сестренку привел. Помните, когда вы к нам приходили, она со мной на кровати сидела?
— Ванька! Это ты?!
— Я, Светлана Юрьевна! Вы меня не узнали, — в голосе обида и укор. Волчонок-переросток, как тебя узнать? Ты совсем другой.
— Я техникум закончил, работаю в Хабаровске, коплю на квартиру. Как куплю, заберу всех своих.
Он вошел в девяностые как горячий нож в масло — у него была отличная практика выживания и тяжелый холодный взгляд. Через пару лет он действительно купит большую квартиру, женится, заберет сестер и братьев и разорвет отношения с родителями. Лешка сопьется и сгинет к началу двухтысячных. Несколько человек закончат институты. Кто-то переберется в Москву.
— Вы изменили наши жизни.
— Как?
— Вы много всего рассказывали. У вас были красивые платья. Девчонки всегда ждали, в каком платье вы придете. Нам хотелось жить как вы.
Как я. Когда они хотели жить как я, я жила в одном из трех домов убитого военного городка рядом с поселком леспромхоза. У меня был миксер, фен, пылесос, постельное белье и журналы «Вокруг света». Красивые платья я шила вечерами на подаренной бабушками на свадьбу машинке.
Ключом, открывающим наглухо закрытые двери, могут оказаться фен и красивые платья. Если очень захотеть".
Многие думают: интеллигентный человек — это тот, который много читал, получил хорошее образование (и даже по преимуществу гуманитарное), много путешествовал, знает несколько языков.
А между тем можно иметь всё это и быть неинтеллигентным, и можно ничем этим не обладать в большой степени, а быть всё-таки внутренне интеллигентным человеком.
Интеллигентность не только в знаниях, а в способностях к пониманию другого. Она проявляется в тысяче и тысяче мелочей: в умении уважительно спорить, вести себя скромно за столом, в умении незаметно (именно незаметно) помочь другому, беречь природу, не мусорить вокруг себя — не мусорить окурками или руганью, дурными идеями (это тоже мусор, и ещё какой!).
Интеллигентность — это способность к пониманию, к восприятию, это терпимое отношение к миру и к людям.
Интеллигентность надо в себе развивать, тренировать — тренировать душевные силы, как тренируют и физические. А тренировка возможна и необходима в любых условиях.»
Дмитрий Сергеевич Лихачев, «Письма о добром и прекрасном»
Не стану корректировать, но это еще мои мысли по поводу образования, высказанные еще в 2012 году:
"Друзья! Тема проблемы образования поднята правильно. Но обсуждение происходит как, то однобоко, исходя из той системы образования, которая существовала в советское время с одной стороны и с другой стороны образование, которое нам хотят навязать исходя из опыта западной системы образования. Я хочу обсудить эту тему немножко с другой точки зрения. С позиции нового времени и его требования к человеку. Практически все знают, что наступила Эра Водолея, но, ни кто не знает, что это такое и что с ней делать. И какую нишу занять человеку в этой Эре. А ведь не зная дальнейшего развития человеческой души практически невозможно обсуждать эту тему. Если вести обсуждение из того принципа что человек родился для того, чтобы получить профессию, заработать деньги, поесть, поспать, сходить в туалет и умереть - это будет наивно. Ведь все обсуждения образования исходят из потребительского отношения к земле особенно западная система образования. Положительный момент советского образования, как и говорилось на этом обсуждении, заключалось в том, что нас в свое время все-таки готовили к жизни и немало важно учили мыслить. Что не подозревая для самих себя нас готовили к будущему. которое соответствовало эволюции космоса. Ведь самое главное в человеческой душе это умение мыслить. Встает вопрос, куда направить систему образования, в какое русло? Что в ней изменить и что оставить, исходя из жизненного опыта? Вот в это давайте и разберемся. Давайте попробуем разобраться; во-первых, почему молодому поколению практически не интересна современная система образования и почему в этой системе образования в большинстве своем так не уважают учителей. Ибо каждая проблема имеет свои причины. В принципе обсуждая эту тему каждый человек, поковырявшись в своей памяти, может найти что-то положительное из школы, которое помогло в жизни. Кстати, и которое может лечь в основу новой системы образования и может быть пособием для молодых родителей, пока не прозреют наши ученые мужи. Ведь самый ценный образовательный опыт это собственный жизненный опыт. Имеется ввиду, только положительный жизненный опыт. В дальнейшем в своих рассуждениях. Я буду исходить из своей внутренней духовной составляющей.
Если исходить из того, что учитель в своих знаниях должен быть на голову, а то и на две выше своих учеников. То в современной сложившейся ситуации происходит все до точности на оборот. Представим такую картину: В классе сидят несколько учеников, к которым для их обучения приходят учителя по математике, по физике, по биологии, по химии, по литературе и т. д. В общей сложности получается учителей человек тринадцать. И тут рассуждая логически, произведя несложные математические вычисления, получается, что на одну голову ученика приходится голов тринадцать учителей. При этом по каждому предмету ученик должен сдать экзамен или зачет в виде контрольной работы. Исходя из этого обстоятельства, на таком фоне, получается, учитель становится сам по себе неучем. Именно это обстоятельство на подсознательном уровне и является одной из основных причин не уважения наших учителей. У меня вопрос к учителям страны. А кто из Вас, по памяти, может от корки до корки прочесть образовательную программу от первого до одиннадцатого класса. При этом сдать все экзамены. Поэтому мне хочется сказать, - не поддавайтесь на глупости наших выше стоящих чиновников, придумавших уродливую систему современного образования. Проявите волю свою. Ибо беспокойство только о своей собственной зарплате приведет к такому хаосу на земле и зарплаты не понадобится. Исходите из того, что большая часть населения получает мизерную зарплату. Будьте мудрыми. Ведь, придет время, когда звание учителя будет бесценно. Надо только исправить ошибки пока не поздно, приведя всю систему образования к закону космоса.
Представим, на рынок завезли свежие овощи, много завезли. И кому надо тот взял сколько нужно. Проходит время, овощи начинают портиться за ненадобностью, девать некуда, из этих овощей начинают делать салаты, потом через некоторое время эти салаты задабривают специями и так далее. Дело в том, что как бы ни манипулировали овощами они, в конечном счете, сгниют. Примерно происходит и с нашим образованием все научные умы, и министерство старается задобрить образование, какими-то новшествами. Не понимая одной простой истины, что так называемая новая система образования начинает не соответствовать требованиям нового времени. Отсюда и начинают возникать проблемы. И здесь надо задаться вопросом, каким путем поведем образование путем чисто материалистического познания мира или же совместно с духовностью. Если с материалистическим познанием все ясно, то «совместно с духовностью» встает вопрос, который я и постараюсь вкратце объяснить, что я под этим подразумеваю. Каждый из нас проживает жизнь на земле и с собой на тот свет человек уносит не земное благополучие, не золото, не машины, не земные регалии, а одно единственное - это опыт души от прожитой жизни на земле.
В школьные годы практически у каждого из нас бывало так, что по болезни приходилось пропускать уроки. Кому на неделю кому на две и более, и приходя после болезни на школьные занятия, ученик себя чувствовал как то не по себе из-за того, что во время его отсутствия он, что-то пропустил и ему надо некоторое время нагнать упущенное в знаниях. Примерно тоже самое происходит и с человеческой душой, когда она покидает землю и после перевоплощения появляется на ней. Именно это отсутствие человеческой души на земле между последней смертью и перевоплощением и должны восполнить учителя. Именно учителя, а не воспитатели и преподаватели. Каким же образом должно строиться образование, с учетом выше сказанного. Первое; это отменить детский сад, объединив дошкольное воспитание со школьным образованием. При этом на пятнадцать учеников должен быть один учитель, преподающий все предметы до 5 ого - 6 ого класса, где в процесс обучения, как и в советское время, входили те предметы, которые производили знакомство с землей и нашей солнечной системой, их жизнью. С человеческими достижениями, как в духовном, так и в материальном мире, закладывая начальное всестороннее развитие в человеке. После 5 ого 6 ого классов в помощь учителю даются преподаватели, которые помогают учителю в преподавании дополнительных предметов, а также в помощь рационального использования трудового времени учителя в силу увеличения нагрузки. Так же с 5 ого 6 ого класса ввести в систему образования такие предметы как астрология с астрономией, философия с изучением всех мировых религий, с их возникновение и сущности. Не путайте обучение с посвящением в ту или иную религию. Ибо мая позиция заключается в том, что человек в зрелом возрасте должен сам решать какое ему выбрать верование и некоим образом это не должно затрагивать школу. Для женщин и от части мужчин предмет по подготовке медперсонала (медсестер и медбратов), военная подготовка, заменяющая службу в Армии (реформа армии это другая тема, которую можно обсудить отдельно). Где всех учеников будут обучать владением, как оружием, так и техникой. Со всем курсом военной подготовки. Для тех, кому жалко детей, напишу. Что мы доживем до того, что нас стариков будет некому защищать. Ибо в силу слабости солдат их скоро придется вместе с автоматом привязывать к столбу, чаем от бессилия не упали от тяжести оружия. Это не я говорю это военные люди, констатируют развитость современного поколения. Обучением владением как бытовой, так и электронной техникой. Подготовка детей к семейной жизни. Где будет включена программа за уходом новорожденных, взаимоотношение между мужчиной и женщиной. После 10 ого класса учитель выдает каждому ученику характеристику, в которой описывается дальнейшее направление развития, выявленного того или иного таланта, данного ученика, которое и будет определять будущую профессию. Дальнейшее развитие человека будет зависеть от него самого и его выбранного пути. Хочу в конце сказать, что все экзамены в школе следует отменить, а при поступлении в профессиональные учебные заведения применить собеседование после которого и будет определяться поступление молодого человека, в то или иное учебное заведение. В высшее учебное заведение молодой человек может поступить только после выявления способностей в той или иной профессиональной области. При данном отборе у нас меньше будет псевдоученых, которые при изучении мира больше будут приносить пользы окружающей среде, нежели наносить ей вред. По поводу же платного образования моя принципиальная позиция только за счет налогов. Ибо не могут знания, исходящие от сердца, как покупаться так и продаваться непосредственно, а чисто от ума в большинстве своем знания ложны, о чем и говорит современное состояние общества."
Прошло пять лет; изменилось ли что-нибудь!?
Последний раз редактировалось Огненный, 29.04.2017 в 06:30.
"Ребёнок вносит в жизнь матери чудную песнь молчания. От долгих часов, проведенных возле него, когда он не требует, а просто живёт, от дум, которыми мать прилежно окутывает его, зависит, какой она станет, её жизненная программа, её сила и творчество. В тишине созерцания с помощью ребёнка она дорастает до озарений, которых требует труд воспитателя".
Правила форума
Справка
Расширения
Ответ: Воспитание и образование 
Комбинированный вид