Любимые стихи

[aurora]

СОНЕТ.
Слепой и злой Амур, что сделал ты сглазами
Моими, что они, глядя, не видят сами,
На что глядят? Они толк знают в красоте,
А станут выбирать - блуждают в темноте.

Когда глаза мои подкупленные взором
Твоим, вошли в залив, куда всё мчится хором,
Зачем из лживых глаз ты сделал крючок,
На жало чьё попал я, словно червячок?


Зачем я должен то считать необычайным,
Что в бренном мире всем считается случайным,
А бедные глаза, не смея отрицать,
Противное красе красою называть?

И так ошиблись глаз и сердце
в достоверном -
И рок их приковал к достоинствам неверным.
У.Шекспир. Пер. Н.Гербеля.

[Восток]

Рабиндранат Тагор


Из Гитанджали

Рано утром кто-то шепнул мне, что мы будем плыть в лодке, только ты и я, и что никогда ни одна душа на свете не узнает об этом нашем странствии без цели и без конца.
В этом безбрежном океане, в лучах твоей внмательной, молчаливой улыбки , мои песни воспарят мелодиями свободы, как волны, избавленные от всякой неволи слов.
Или время еще не приспело? Или еще есть работа? Смотри, вечер спустился на берег и в гаснущем свете морские птицы летят к своим гнездам.
Кто знает, когда разомкнутся цепи, и лодка, как последний отблеск заката, исчезнет во тьме ночной?

[Раб Божий Дмитрий]

Б.Л.Пастернак

НА СТРАСТНОЙ

Еще кругом ночная мгла.
Еще так рано в мире,
Что звездам в небе нет числа,
И каждая, как день, светла,
И если бы земля могла,
Она бы Пасху проспала
Под чтение Псалтыри.

Еще кругом ночная мгла.
Такая рань на свете,
Что площадь вечностью легла
От перекрестка до угла,
И до рассвета и тепла
Еще тысячелетье.

Еще земля голым-гола,
И ей ночами не в чем
Раскачивать колокола
И вторить с воли певчим.

И со Страстного четверга
Вплоть до Страстной субботы
Вода буравит берега
И вьет водовороты.

И лес раздет и непокрыт,
И на Страстях Христовых,
Как строй молящихся, стоит
Толпой стволов сосновых.

А в городе, на небольшом
Пространстве, как на сходке,
Деревья смотрят нагишом
В церковные решетки.

И взгляд их ужасом объят.
Понятна их тревога.
Сады выходят из оград,
Колеблется земли уклад:
Они хоронят Бога.

И видят свет у царских врат,
И черный плат, и свечек ряд,
Заплаканные лица --
И вдруг навстречу крестный ход
Выходит с плащаницей,
И две березы у ворот
Должны посторониться.

И шествие обходит двор
По краю тротуара,
И вносит с улицы в притвор
Весну, весенний разговор
И воздух с привкусом просфор
И вешнего угара.

И март разбрасывает снег
На паперти толпе калек,
Как будто вышел человек,
И вынес, и открыл ковчег,
И все до нитки роздал.

И пенье длится до зари,
И, нарыдавшись вдосталь,
Доходят тише изнутри
На пустыри под фонари
Псалтырь или Апостол.

Но в полночь смолкнут тварь и плоть,
Заслышав слух весенний,
Что только-только распогодь,
Смерть можно будет побороть
Усильем Воскресенья.

[Раб Божий Дмитрий]

К.Р.(Великий князь Константин Романов)

ХВАЛА ВОСКРЕСШЕМУ

Хвалите Господа с небес
И пойте непрестанно:
Исполнен мир Его чудес
И славой несказанной.

Хвалите сонм бесплотных сил
И ангельские лики:
Из мрака скорбного могил
Свет воссиял великий.

Хвалите Господа с небес,
Холмы, утесы, горы!
Осанна! Смерти страх исчез,
Светлеют наши взоры.

Хвалите Бога, моря даль
И океан безбрежный!
Да смолкнут вякая печаль
И ропот безнадежный!

Хвалите Господа с небес
И славьте, человеки!
Воскрес Христос! Христос воскрес!
И смерть попрал навеки!

[Amarilis]

Остановите землю я сойду.

От счастья обалдев, тоскуя или ссорясь.

В один из рядовых обыкновенных дней.

Возмите карандаш и напишите СОВЕСТЬ

И вспомните когда вы думали о ней.

На что, на что мы время тратим.

Куда, куда! мы мчимся как в бреду.

С меня довольно, надоело - хватит.

Остановите землю я сойду.

Порою страшно так, что сердце замирает

И снова день за днём, то каюсь то грешу.

На дудочке кривой я знаю кто играет.

Но всё-таки пляшу, под дудочку пляшу.

На что ж мы время тратим

Куда мы мчимся как в бреду.

С меня довольно, надоело, хватит.

Остановите землю, я сойду.

Жить надо высоко душою звёзд касаясь.

Поскольку эта жизнь лиш эпизод в судьбе.

Из пропасти земной где правит ложь косая.

Возми меня ГОСПОДЬ, возми меня к себе

На что мы время тратим.

Куда мы мчимся как в бреду.

С меня довольно - надоело хватит.

Остановите землю я сойду.

Л. Дербенев

[Восток]

Вы, жившие...

Вы, жившие на свете до меня,
Моя броня и кровная родня
От Алигьери до Скиапарелли,
Спасибо вам, вы хорошо горели.

А разве я не хорошо горю
И разве равнодушием корю
Вас, для кого я столько жил на свете,
Трава и звезды, бабочки и дети?

Мне шапку бы и пред тобою снять,
Мой город -
весь как нотная тетрадь,
Еще не тронутая вдохновеньем,
Пока июль по каменным ступеням
Литаврами не катится к реке,
Пока перо не прикипит к руке...

1959
Арсений Александрович Тарковский

[Восток]

Стихи мои из мяты и полыни,
полны степной прохлады и теплыни.
Полынь горька, а мята горе лечит;
игра в тепло и в холод — в чет и нечет.

Не человек игру ту выбирает —
вселенная сама в нее играет.
Мои стихи — они того же рода,
как времена круговращенья года.


Николай Асеев

[Восток]

Простые строки

1
Среди зеленой тишины
нахлынувшего лета
не все вопросы решены,
не все даны ответы...

Но ясен мне один ответ
Без всяческой подсказки,
что лучше в целом мире нет
той, что пришла из сказки;

Чьи неподкупные глаза
в лицо беды смотрели,
то голубея, как глаза,
то холодней метели.

Мне скажут: вот! Опять про то ж!
Знакомая затея,
что лучше той и не найдешь,
кто зорьки золотее!

О вы, привыкшие к словам -
казенным заявленьям,
все это сказано не вам,
а младшим поколеньям.



2
Я не могу без тебя жить!
Мне и в дожди без тебя - сушь,
Мне и в жару без тебя - стыть.
Мне без тебя и Москва - глушь.

Мне без тебя каждый час - с год,
Если бы время мельчить, дробя;
Мне даже синий небесный свод
Кажется каменным без тебя.

Я ничего не хочу знать -
Слабость друзей, силу врагов;
Я ничего не хочу ждать,
Кроме твоих драгоценных шагов.



3

Что же - привык я к тебе, что ль?
Но ведь, привыкнув, не замечают.
Все превращает любовь в боль,
если глаза равнодушно встречают.

А на тебя я - и рассержусь,
не соглашаешься - разругаюсь,
только сейчас же на сердце грусть,
точно на собственное не полагаюсь;

Точно мне нужно второе, твое,
если мое заколотится шибко;
точно одно у них вместе жилье,
вместе и горечь, и вздох, и улыбка.

Нет, я к тебе не привык; не привык,
вижу и знаю, а - не привыкаю.
Может, действительно ты - мой двойник,
может, его я в стихи облекаю!

1960
Николай Асеев

[aurora]

ИВАН - ДА - МАРЬЯ

Иван - да Марья,
Цветок двойной,
Тебя, как встарь, я
Топчу ногой.
Мне неприятен
Твой вид в траве:
Ряд алых пятен
На синеве.


Но ты покорен,
Неприхотлив:
Рой чёрных зерен
К земле сронив,
Свой стебель тёмный
Ты низко гнёшь,
И снова скромный,
Потом встаёшь.

Твой цвет не вянет,
Ты словно нем,
В лесу не занят
Ничем, ничем;
Ты, андрогинный,
Сам для себя
Цветок невинный
Пылишь, любя

Нет, не случайно
Ты здесь таков:
Ты - символ тайный
Иных миров,
Нам недоступной
Игры страстей,
Ещё преступной
Для нас, людей!

Брюсов.

[Георгий Радуга]

КУПИДОН-Амур
И в жару и в любой холод, где-то здесь Купидон ходит, с колчаном полных стрел ходит,
Мальчик Купидон, хорошо знает Он своё дело,
У него острые стрелы и летят и летят стрелы в нас со всех сторон;
Забавляется ОН с людьми и страдаем Мы от Любви и смеётся Он и хохочет Он,
Злой-шутник, Озорник Купидон…
Может днём, может быть ночью, вновь стрелу пустит Он точно,
И в кого знает Он точно, буду я влюблён, хорошо знает Он своё дело,
У него острые стрелы и летят и летят стрелы в нас со всех сторон;
Забавляется ОН с людьми и страдаем Мы от Любви и смеётся Он и хохочет Он,
Злой Шутник, Озорник Купидон.
Ля Ля Ля Ля Ля Ля Ах Ля Ля Ля Ля Ах
И смеётся Он и хохочет Он, Злой Шутник, Озорник Купидон…
(На день Влюблённых в догонку с Амура)
К теме «Купидон, Амур» нужно добавить из Уильяма Шекспира «Сонеты»:
«Любовь слепа и нас лишает глаз» – античный божок любви Амур изображался порой мальчиком с повязкой на глазах.
153
Бог Купидон дремал в тиши лесной,
А нимфа юная у Купидона
Взяла горящий факел смоляной
И опустила в ручеек студёный.
Огонь погас, а в ручейке вода
Нагрелась, забурлила, закипела.
И вот больные сходятся туда
Лечить купанием немощное тело.
А между тем любви лукавый бог
Добыл огонь из глаз моей подруги
И сердце мне для опыта поджёг.
О, как с тех пор томят меня недуги!
Но исцелить их может не ручей,
А тот же яд – огонь её очей.
154
Божок любви под деревом прилёг,
Швырнув на землю факел свой горящий.
Увидев, что уснул коварный бог,
Решились нимфы выбежать из чащи.
Одна из них приблизилась к Огню,
Который девам бед наделал много,
И в воду окунула головню,
Обезаружив дремлющего бога.
Вода потока стала горячей.
Она лечила многие недуги.
И я ходил купаться в тот ручей,
Чтоб излечиться от любви к подруге.
Любовь нагрела воду, но вода
Любви не охлаждала никогда.

Оба заключительных сонета резко отличаются от всех остальных. Они никак не связаны ни с темой возлюбленной и представляют собой вариации на тему, восходящую к античной любовной лирике. Сюжет обоих сонетов один и тот же, они выглядят как два варианта одного стихотворения. Идея обоих сонетов – всесилие любви, но трактовка темы является аллегорической…

[Георгий Радуга]

МАРТ. Порог Весны.
Месяц Март. (Мама Роста, пробуждения. Детей Марты, Мории (Артура), начало круглого стола Весны на Весах Надежды Земли:
«Нет за этим столом ни первых, ни последних мест, все равны, все равно почётны…»).

1 марта. Календарная Весна пришла.
С 3 марта по 9 марта Масленая неделя. Масленица.

Солнце припекло, лучи, лучики весёлки разметало, нас приметило, круги, круги – други на земле сотворило, Ярило, друг и подруг объединило, закружила хороводы – хора Ра хоры живой воды пробудило, лёд в сердцах растопило…
Масленица с Весной пришла, пирогов, да блинов напекла, Народ звала, Детей звала, звала, берегла (берег глаз хранила)!
Гостей созвала, собрала, всех Родными назвала…

НАШИ ЦВЕТЫ, ЦВЕТОЧКИ ( Хороши в саду цветочки, но ещё лучше девушки Весной! )
Девы ушки навострили, трили-трили, трели Весна заводит, играет на свиреле. Хороводы водит, песнь заводит, хора живой воды – оды Света роды. Весна. Капели, капельки запели, застучали, чтоб девчонки не скучали, пробуждайтесь ото сна сыночки, уже Весна! Вера в Ра – лекарство от сна! Весна, она прекрасна, красна! Весна ясна… Она Вольная Родина здесь. Земля Дом для Меня и Тебя. Родина есть! Родина здесь! Дом Евы, Хавы Земли, это Вы, Вы, Вы – Девы Мои, Девы Земли. Родина здесь! Родина есть! Чтоб проросли и взошли Ростки, укрепляйте мостки! Устремите лепестки к Небу, чтоб Огни не угасли и не погасли, укрепляйте корни в землю… Серебринки, серебринки, дождинки, Мы рождённые Светом кровинки рассыпаем Зёрнышки, Крупицы Света, Искринки, Золотинки, чтоб их не топтали больше Лютых Великанов ботинки… Чтоб взошли Цветочки, росли и на Радость всех расцвели! Не срываем Цветы! Не срываем Я и Ты… Пусть растут, пусть цветут, пчёлки мёд здесь летом в СОТЫ соберут…
Чтоб расцвели расы всей Рассветы, просим Света, Света, больше Света!
Солнце скажет: На, на, на, на, на, на, на, на… От звезды к звезде эстафета пойдёт!
Посадим и сами Цветы. И внесём больше цвета в жизнь! Ведь, Цветы и Цветок. Цветы – ярких красок ЦВЕТной заВет и приВет Единый Ты и я вместе Ток. Цветок – цветной Ток, ну и вовсе он не чёрный кот Сор, а зелёный Он росТок – Сердца Искрящего ИСток. За Белые Росы России Токи поднимаем Молоток. Ой, стучит молоток, ой звенит молоток! Ведь без молока дитя не протянешь ты и дня! Алкоголя не бери и не пей никогда, ведь придумал Алкоголь старый демон звезды Алголь (здесь нужно пояснить, Алголь, Капут Алголь, Расэльгул, Голова Горгоны. Звезда бета Персея, имеет ярко выраженную переменчивость блеска. Алголь считается самой злотворной из всех звёзд (она принадлежит к «неистовым звёздам») и указывает на смерть, убийство и др. Название этой звезды происходит от арабс. Расал-гул «голова ведьмы», лат. Caput «голова», т.е. вы можете прочесть РА солнцам Расам Любви святым (эль) капут, разгул, лгун ; так и звезда неслучайно расположена в той части созвездия, где, согласно традиции, берущей своё начало ещё в Древней Греции, изображалась смертоносная голова Медузы Горгоны, которую Персей держит в вытянутой вперёд руке). Этот Молоток-защиты Тора, молоточек, молоточек, много точек, много дочек, звёздных дочек… Вот цветочек, вот росточек, Наш молоток, молока Надежды ток, устремлённого молока ток пробуждается, Млечного Пути молочная река просыпается, зарождается, токи, токи рассыпаются, искры, искры зажигаются , и притоки собираются, и потоки суммируются, просим Света, просим тока, тока, тока от Востока, и уже не точка (и не ночка, снова день), это теплые ясных ока(очи), это зажженные окна в Доме молитвой Ома зеркалом ЩитОм Ом Ом Ом, крылом Богородицы являются, молитвой общей Ом ПокровОм называются, око(очи) устремим на ВосТок, соберём горный поток и живительной влагой мАГНИта, знаний Гранита напоим наши Цветы и встретим Рассветы, всех космических рас Свет, Восход, восхождение в Свет! 8.03.2008 С 8 марта, Женщины Светлые, Матери Мои милые!!!
Дополнение. Интересное развитие, как раз про Молоточек и Ушки. Посмотрим на Ухо человека. Есть три порога: 1 – наружное – в котором проходит слуховой канал. 2 – среднее ухо – в котором барабанная перепонка с молоточком(молоточек) с наковальней с мостиком стремечком. 3 – внутреннее ухо со стремечком (с корнями Стремя, семечко, Меч и Ком), с полукружными каналами(дуги, врата ), с улиткой(спиралью) и с евстахиевой(слуховой) трубой… Если коротко – звуковые волны, улавливаемые ушной раковиной, вызывают вибрацию барабанной перепонки и затем через систему слуховых косточек, жидкостей и др. образований передаются воспринимающим рецепторным клеткам…
Серия «ЦВЕТЫ»
Подснежник.
Выглянул Подснежник в полутьме лесной –
Маленький Разведчик, посланный Весной;
Пусть ещё над лесом властвуют снега,
Пусть лежат под снегом сонные луга;
Пусть на спящей речке неподвижен лёд, –
Раз пришёл Разведчик – и Весна придёт!

Ландыш.
Родился Ландыш в майский день,
И лес Его хранит, хранит, хранит.
Мне кажется: его задень –
Он тихо зазвенит, зазвенит.
И этот Звон услышат луг, поля,
И птицы, и цветы и люди…
Давай послушаем,
А вдруг и вправду
Услышим – я и ты?!
Услышим – и Мы!
Ландыш(Convallaria). Симейство лилейных.

Фиалка (Виола).
На солнечной опушке Фиалка расцвела –
Лиловые ушки тихонько подняла.
В траве она хоронится, не любит лезть вперёд,
Но всякий ей поклонится и бережно возьмёт
Под ручки…

Незабудки.
Их видимо-невидимо, не сосчитаешь их!
И кто их только выдумал –
Весёлых, голубых?
Должно быть, оторвали
От неба лоскуток,
Чуть-чуть поколдовали
И сделали Цветок.

Одуванчик.
Носит одуванчик жёлтый сарафанчик.
Подрастёт – нарядится в беленькое платьице –
Лёгкое, воздушное, Ветерку послушное.
Тихонько дунем, полетят парашюты, детки…

Колокольчик.
Колокольчик голубой
Поклонился нам с тобой.
Колокольчики-цветы
Очень вежливы…
А ты? А Вы?
Е.Серова. 1955 г
Сосны.
Сосны до неба хотят дорасти,
Небо ветвями хотят подмести,
Чтобы в течение года
Ясной стояла погода.
Дуб.
Дуб дождя и ветра вовсе не боится.
Кто сказал, что дубу страшно
Простудиться?
Ведь до поздней осени он стоит зелёный.
Значит, Дуб выносливый,
Значит, закалённый.
И. Токмакова. 1962 г.
Заметки о цветах:
Помню, как меня удивили и заинтересовали листья с дырочками, это было растение Монстера, семейство ароидных. Родина – тропическая Америка. Род насчитывает 27 видов. Это многолетняя лиана… название конечно отпугивающее, но на начале МО(рия)на конце Тера – земля и солнечное Ра!... Г. Рад.

[Восток]

Николай Заболоцкий

НЕКРАСИВАЯ ДЕВОЧКА

Среди других играющих детей
Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.
Двум мальчуганам, сверстникам её,
Отцы купили по велосипеду.
Сегодня мальчики, не торопясь к обеду,
Гоняют по двору, забывши про неё,
Она ж за ними бегает по следу.
Чужая радость так же, как своя,
Томит её и вон из сердца рвётся,
И девочка ликует и смеётся,
Охваченная счастьем бытия.

Ни тени зависти, ни умысла худого
Ещё не знает это существо.
Ей всё на свете так безмерно ново,
Так живо всё, что для иных мертво!
И не хочу я думать, наблюдая,
Что будет день, когда она, рыдая,
Увидит с ужасом, что посреди подруг
Она всего лишь бедная дурнушка!
Мне верить хочется, что сердце не игрушка,
Сломать его едва ли можно вдруг!
Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
Который в глубине её горит,
Всю боль свою один переболит
И перетопит самый тяжкий камень!
И пусть черты её нехороши
И нечем ей прельстить воображенье,-
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом её движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?

[Восток]

Николай Заболоцкий

БОЛЕРО

Итак, Равель, танцуем болеро!
Для тех, кто музыку не сменит на перо,
Есть в этом мире праздник изначальный -
Напев волынки скудный и печальный
И эта пляска медленных крестьян...
Испания! Я вновь тобою пьян!
Цветок мечты возвышенной взлелеяв,
Опять твой образ предо мной горит
За отдаленной гранью Пиренеев!
Увы, замолк истерзанный Мадрид,
Весь в отголосках пролетевшей бруи,
И нету с ним Долорес Ибаррури!
Но жив народ, и песнь его жива.
Танцуй, Равель, свой исполинский танец,
Танцуй, Равель! Не унывай, испанец!
Вращай, История, литые жернова,
Будь мельничихой в грозный час прибоя!
О, болеро, священный танец боя!

[Восток]

Николай Заболоцкий



Во многом знании — немалая печаль,
Так говорил творец Экклезиаста.
Я вовсе не мудрец, но почему так часто
Мне жаль весь мир и человека жаль?

Природа хочет жить, и потому она
Милльоны зерен скармливает птицам,
Но из миллиона птиц к светилам и зарницам
Едва ли вырывается одна.

Вселенная шумит и просит красоты,
Кричат моря, обрызганные пеной,
Но на холмах земли, на кладбищах вселенной
Лишь избранные светятся цветы.

Я разве только я? Я — только краткий миг
Чужих существований. Боже правый,
Зачем ты создал мир, и милый и кровавый,
И дал мне ум, чтоб я его постиг!

[Amarilis]

Сообщение от Восток

Николай Заболоцкий

НЕКРАСИВАЯ ДЕВОЧКА

Среди других играющих детей
Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.
Двум мальчуганам, сверстникам её,
Отцы купили по велосипеду.
Сегодня мальчики, не торопясь к обеду,
Гоняют по двору, забывши про неё,
Она ж за ними бегает по следу.
Чужая радость так же, как своя,
Томит её и вон из сердца рвётся,
И девочка ликует и смеётся,
Охваченная счастьем бытия.

Ни тени зависти, ни умысла худого
Ещё не знает это существо.
Ей всё на свете так безмерно ново,
Так живо всё, что для иных мертво!
И не хочу я думать, наблюдая,
Что будет день, когда она, рыдая,
Увидит с ужасом, что посреди подруг
Она всего лишь бедная дурнушка!
Мне верить хочется, что сердце не игрушка,
Сломать его едва ли можно вдруг!
Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
Который в глубине её горит,
Всю боль свою один переболит
И перетопит самый тяжкий камень!
И пусть черты её нехороши
И нечем ей прельстить воображенье,-
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом её движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?

Замечательный стих, Восток! А вы читали Фарида, как он сумел в поэзии передать переполняющее его чувство божественной любви?

[Восток]

Сообщение от Amarilis

Замечательный стих, Восток! А вы читали Фарида, как он сумел в поэзии передать переполняющее его чувство божественной любви?

Может быть и читал - плохо авторов запоминаю. А сейчас вообще и авторов и многое даже из прочитанного заново для себя открываю. Тогда - это звучало так, а сейчас - столько новых красок, нюансов смысла бывает окрывается даже странно - как это не заметил.
Так что закидывайте!

[Восток]

ИБН АЛ-ФАРИД (1181–1234), арабский суфийский поэт. Родился в 1181 в Каире, в благочестивой семье, заботившейся о богословском образовании сына, обучавшемуся шафиитскому (шафииты – сторонники одной из четырех религиозно-правовых школ, придерживающихся умеренных, компромиссных взглядов) праву – шариату. Позже обратился к суфизму и несколько лет провел в уединении на горе Мокаттам (под Каиром), занимаясь аскезой и предаваясь размышлениям. После смерти отца, при котором он находился некоторое время, прервав отшельничество, Ибн ал-Фарид вернулся к аскетической жизни и странствиям в поисках истины. Около пятнадцати лет провел в Мекке. В Каир возвратился с почетом, как ревностный служитель религии. Читал проповеди в ал-Азхаре, соборной мечети Каира, которые часто посещал султан ал-Камиль. Умер Ибн ал-Фарид в Каире в 1234. Был похоронен у подножья горы Мокаттам в «долине немощных».
Тонкий, впечатлительный человек, не отступавший от канонов аскезы, Ибн ал-Фарид стремился достичь состояния единения с Богом («вахда»). Для обретения такого состояния суфии ограждают себя от мира, умерщвляют плоть, предаются «зикру», т.е. повторению определенных формул, слов, сопровождаемому иногда музыкой, танцами. Этот ритуал помогает пройти путь («тарикат») к конечному состоянию «фана», в котором к суфию приходит откровение («кашф») и его взор озаряется видением Истины. Совершается любовное соитие любящего с Возлюбленной, с Богом. Тема страстной любви, в которой любящий теряет свое «я», пронизывает всю поэзию Ибн ал-Фарида.

Наиболее известными циклами стихов, выражающих мистические искания Ибн ал-Фарида, являются Винная касыда и Путь праведника (или Большая таийа). Винная касыда представляет собой гимн вину, погружающему человека в состояние отрешенности от мирских дум и забот и близком к «фана». Поэтому вино, виночерпий и опьянение, виноградная лоза становятся поэтическими символами суфийского «пути». «Тело – наш виноградник, а дух в нас – вино», «Мне сказали, что пьют только грешники. Нет! Грешник тот, кто не пьет этот льющийся свет», «Мне открывает тайну опьяненье, закрытую для трезвого ума» (перевод З.Миркиной). В сочинении Путь праведника рисуются мучительные переживания, сопровождающие восхождение к Богу. Ибн ал-Фарид – один из немногих поэтов-суфиев, а может быть и единственный, кто смог так остро и точно выразить, что путь к Богу (как у Христа путь на Голгофу) идет через страдание, боль, муки, через отказ от покоя. «Что мне покой? Не любя и не веря, жить? – Свой покой я бросаю в пожар... Радость горенья, богатство потери!...», «Сладкая боль – бесконечность терпенья, тайная рана – богатство мое». Он пишет о «счастье муки», о священном и неистовом огне любви, в котором может сгореть возлюбленный (как мотылек, летящий на огонь свечи и сгорающий в нем, – еще один из суфийских образов), о любви, подобной смерти. И эта любовь, эти муки отрешения от своего «я» должны привести к единению с Богом, лицезрению Истины. «Я сам исчез, и только ты одна моим глазам, глядящим внутрь, видна. Так, полный кубок пригубя, себя забыв, я нахожу тебя».

Ибн ал-Фарид, страстно стремившийся к растворению в Боге, оставался мыслителем. Сознание оставалось для него барьером, препятствующим переходу за черту, где происходит полная утрата себя в объекте любви, подлинное единение любящего с Возлюбленной, но и реальная гибель, смерть. Сознание возвращало его к его «я». отрывало от Бога, разрушало единство: «Когда ж, опомнясь, вижу вновь черты земного мира, – исчезаешь ты». И Бог-Возлюбленная бросает ему гневный упрек. «Но ты не входишь, ты стоишь вовне, не поселился, не живешь во мне. И мне в себя войти ты не даешь, и потому все эти клятвы – ложь. Как страстен ты, как ты велеречив, но ты – все ты. Ты есть еще, ты жив».

Было немало суфиев, которые переступали порог жизни и смерти, соединяясь таким образом с Богом, к которому были устремлены. Ибн ал-Фарид, подобно другим мыслителям, пережившим опыт мистического постижения Истины (ал-Газали, Ибн Араби, Ибн Сина), сохранял свое разумное «я» и попытался описать пережитое им состояние близости к Бытию, Единому, Богу. Это переживание помогло ему выработать особое, свойственное суфиям, отношение к миру, понимание себя как личности, понимание веры как веры личной, обретенной в мучительных поисках, а не готовой, предложенной богословами. Эту веру Ибн ал-Фарид готов был отстаивать, отвечая за нее только перед Богом. «И пусть меня отторгнет целый свет! – Его сужденье – суета сует. Тебе открыт, тебя лишь слышу я, и только ты – строжайший мой судья». Глубина переживаний, мысли, выраженные в поэмах Ибн ал-Фарида, эмоциональное напряжение, пронизывающее его стихи, определили их уникальность – они справедливо считаются шедеврами средневековой арабской поэзии.

[Дмитрий777]

Зинаида Гиппиус
СООБЩНИКИ

В. Брюсову

Ты думаешь, Голгофа миновала,
При Понтии Пилате пробил час,
И жизнь уже с тех пор не повторяла
Того, что быть могло — единый раз?

Иль ты забыл? Недавно мы с тобою
По площади бежали второпях,
К судилищу, где двое пред толпою
Стояли на высоких ступенях.

И спрашивал один, и сомневался,
Другой молчал,— как и в былые дни.
Ты все вперед, к ступеням порывался...
Кричали мы: распни Его, распни!

Шел в гору Он — ты помнишь? — без сандалий...
И ждал Его народ из ближних мест.
С Молчавшего мы там одежды сняли
И на веревках подняли на крест.

Ты, помню, был на лестнице, направо...
К ладони узкой я приставил гвоздь.
Ты стукнул молотком по шляпке ржавой,—
И вникло острие, не тронув кость.

Мы о хитоне спорили с тобою,
В сторонке сидя, у костра, вдвоем...
Не на тебя ль попала кровь с водою,
Когда ударил я Его копьем?

И не с тобою ли у двери гроба
Мы тело сторожили по ночам?
……………...............................
Вчера, и завтра, и до века, оба -
Мы повторяем казнь — Ему и нам.

1902

[aurora]

В. Брюсов
сонет - акростих

Товарищу по цеху

И ты стремишься ввысь, где Солнце - вечно,
Где неизменен гордый сон снегов,
Откуда в дол спадают бесконечно
Ручьи алмазов, струи жемчугов.

Юдоль земная пройдена. Беспечно
Свершай свой путь меж молний и громов!
Ездок отважный! Слушай вихрей рёв,
Внимай с улыбкой гневам бури встречной!

Ещё грозят зазубрины высот,
Ращелины, где тучи спят, но вот
Яснеет глубь в уступах синих бора.

Назад не обращай тревожно взора
И с жадной жаждой новой высоты
Неутомимо правь конём, - и скоро

У ног своих весь мир увидишь ты!

1912 г.

[kiwy]

Я верю, есть он, Град Пречистый, где-то,
Там вместо пышных призрачных дворцов, -
Храм мысли, Башня Мудрости и Света,
Мост продвиженья, Лестница Миров.
И я стремлюсь уверенно и смело все трудности пути перенести
В простых сандальях и в одежде белой
К вратам открытым Града подойти.
Земную ношу сбросить по дороге - свои ошибки и свои тревоги.
Цветок любви и устремленья пламя вручила бы тогда Учителям я –
Благодарю, - сказала б за уроки, за вдохновенье и удары рока.
За светоч Знания. Одну мечту лелею:
Прошу - доверьте ношу тяжелее

О.Ауновская