Везде Герои прошли...

[Георгий Радуга]

СОЛНЦЕ, ТЕБЕ Я БЛАГОДАРЕН!
Ты сеешь в мою душу ЗОЛОТОЙ посев.
Что выйдет из этого посева?
Может, ОГНИ?!
( Михаил Коцюбинский (1864 - 1913) новелла «Intermezzo» )
Всегда когда захожу в хабаровский художественный музей с восхищением останавливаюсь. А как же не остановится…
Меня встречает знакомая, огромная и могучая фигура Ермака, с осанистой бородой, в шлеме и с топором в руке и в прекрасном панцире – в броне духа с солнцем в центре… Она выполнена скульптором Марком Матвеевичем Антакольским – учителем Н.К. Рериха.
… В 1891 году Антакольский завершает две работы – майолику «Ярослав Мудрый» и бронзовую статую «Ермак». В обоих образах он увидел тех, кто определял «будущность России». Если Ярослав – средоточие напряжённой, ищущей мысли, при внешнем спокойствии облика, то Ермак – весь – мощное движение. Закованный в тяжёлую броню, с секирой в могучей руке, он словно шагнул вперёд по пути суровой борьбы, которую уготовила судьба легендарному покорителю Сибири. «Мне хотелось в нём выразить русскую смелость, удальство, при полной бодрости, силе», – писал скульптор В. Стасову…

Ермак (Ермолай) Тимофеевич (прозвище Токмак)
(между 1532 и 1542 – погиб в 1585) – русский землепроходец, казачий атаман (с 60-х гг. 16 века), предводитель похода в Сибирь в начале 1580, положившего начало присоединению Сибири к России.
Погиб в бою с ханом Кучумом. Сподвижники Ермака доставили первые сведения о Западно-Сибирской равнине и бассейне ниж. Иртыша и Оби. Герой народных песен.

СМЕРТЬ ЕРМАКА
Дума
Ревела Буря, дождь шумел;
Во мраке молнии летали;
Беспрерывно Гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали…
Ко славе страстию дыша,
В стране суровой и угрюмой,
На диком бреге Иртыша
Сидел Ермак, объятый думой.

Товарищи его трудов,
Побед и громозвучной славы
Среди раскинутых шатров
Беспечно спали близ дубравы.
« О спите, спите, – мнил герой, –
Друзья, под бурею ревущей;
С рассветом глас раздастся мой,
На славу иль на смерть зовущий!
Вам нужен отдых; сладкий сон
И в бурю храбрых успокоит;
В мечтах напомнит славу он
И силы ратников удвоит.
Кто жизни не щадил своей
В разбоях, злато добывая,
Тот думать будет ли о ней,
За Русь святую погибая?
Своей и вражьей кровью смыв
Все преступленья буйной жизни
И за Победы заслужив
Благословения Отчизны –
Нам смерть не может быть страшна;
Своё мы дело совершили:
Сибирь царю покорена,
И мы – не праздно в мире жили!»

Но роковой его удел
Уже сидел с героем рядом,
И с сожалением глядел
На жертву любопытным взглядом.
Ревела буря, дождь шумел;
Во мраке молнии летали;
Беспрерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали.

Иртыш кипел в крутых брегах,
Вздымалися седые волны,
И рассыпались с ревом в прах,
Бия о брег казачьи челны.
С вождём покой в объятьях сна
Дружина храбрая вкушала;
С Кучумом буря лишь одна
На их погибель не дремала!

Страшась вступить с героем в бой (открытый),
Кучум к шатрам, как тать презренный,
Прокрался тайною тропой,
Татар толпами окружённый.
Мечи сверкнули в их руках, –
И окровавилась долина,
И пала грозная в боях,
Не обнажив мечей, дружина…

Ермак воспрянул ото сна
И, гибель зря, стремится в волны,
Душа отвагою полна,
Но далеко от брега челны!
Иртыш волнуется сильней –
Ермак все силы напрягает
И мощною рукой своей
Валы седые рассекает…

Плывёт… уж близко челнока, –
Но сила року уступила,
И, закипев страшней, река
Героя с шумом поглотила.
Лишивши сил богатыря
Бороться с ярою волною,
Тяжёлый панцирь – дар царя –
Стал гибели его виною.

Ревела буря… вдруг луной
Иртыш кипящий осребрился,
И труп, низвергнутый волной,
В Броне Медяной Озарился.
Носились тучи, дождь шумел,
И молнии ещё сверкали,
И Гром вдали ещё гремел,
И ветры в дебрях бушевали.
1822 К.Ф. Рылеев (1795 - 1826)
Удивительная жизнь и подвиг Ермака сразу после его трагической гибели в жёлтых водах Иртыша под тяжестью царского панциря стали достоянием легенды.
Смерть Ермака потрясла и его врагов. Татарская легенда, сохранённая замечательным сибирским летописцем 17 века Семёном Устиновичем Ремезовым, передаёт, как воины Кучума стреляли в мёртвое тело атамана из луков. Но кровь лилась из него как из живого. Птицы не смели клевать труп и испуганно шарахались в сторону, а ночью над могилой сиял огненный столб света. Похоронив тело Ермака «под кудрявой сосной» на своём древнем Бегишевском кладбище, татары насыпали над ним высокий курган. И чтобы успокоить грозный дух, устроили богатую поминальную тризну: на ней было съедено 30 быков и 10 баранов. Такими поминками издавна чтили жителей степей память своих героев-богатырей.
Так Ермак, чьё имя навеки вошло в историю России, в первые сибирские летописи, народные песни, татарские и якутские легенды, сделал со своей дружиной первый шаг в те бескрайние пространства, которые лежали к востоку от Каменного Пояса, как назывались тогда Уральские горы, в страну Солнечного восхода…
ЕРМАК
Ещё торчит татарская стрела
В стволе сосны на берегу тобольском,
Смердят непогребённые тела
Там, на яру, ещё от крови скользком.

– Мы голову Кучуму отсечём! –
Сказал Ермак. – Сибирь на Меч подъемлю! –
Он вынул Меч. И боевым Мечом
Ударил в землю и разрыхлил землю.

Выходит пленник. Он хитёр и стар –
Мурза татарский с жидкими усами.
– Ермак могилу роет для татар? –
Ермак в ответ: – Её вы рыли сами!

И засмеялся. Острием Меча
Он продолжает рыть ещё упорней.
Он рушит дёрн. И слышно, как, треща,
Растений диких лопаются корни.

Земля, на меч налипшая, жирна:
В ней кровь, в ней пепел от лесных пожаров.
- КОЛЬЦО! Достань-ка горсточку зерна –
Немолотое есть у кашеваров.

…Глядят на Атамана казаки
И пленники – праправнуки Батыя.
Летят из атамановой руки
В сырую землю искры ЗОЛОТЫЕ.

«Я много ль сеял на своём веку?» –
Так думает страны завоеватель.
Иван Кольцо подходит к Ермаку.
Его помощник и большой приятель.

Ивану заглянул Ермак в лицо,
И шепчет он – тревогой полон голос:
– Как думаешь, дружок Иван Кольцо,
Не вытопчут? Взойдёт? Созреет Колос?
Л.Н. Мартынов
Сеятелям
Сеятель Знанья на ниву народную!
Почву ты, что ли, находишь бесплодную,
Худы ль твои семена?
Робок ли сердцем ты? Слаб ли ты силами?
Доброго мало зерна!
Где ж вы, умелые, с бодрыми лицами,
Где же вы, с полными жита кошницами?
Труд засевающих робко, крупицами,
Двиньте вперёд!
Сейте разумное, доброе, вечное,
Сейте! Спасибо вам скажет сердечное
Русский народ… 1876 Н.А. Некрасов
* * *
Медленно движется время, –
Веруй, надейся и жди…
Зрей, наше юное племя!
Путь твой широк впереди.
Молнии нас осветили,
Мы на распутьи стоим…
Мёртвые в мире почили,
Дело настало Живым.
Сеялось семя веками, –
Корни в земле глубоко;
Срубишь леса топорами, –
Зло вырывать не легко;
Нам его в детстве привили,
Деды сроднилися с ним…
Мёртвые в мире почили,
Дело настало Живым.
Стыд, кто бессмысленно тужит,
Листья зашепчут – он нем!
Слава, кто Истине служит,
Истине жертвует всем!
Поздно глаза мы открыли,
Дружно на труд поспешим…
Мёртвые в мире почили,
Дело настало Живым.
Рыхлая почва готова,
Сейте, покуда Весна:
Доброго дела и слова
Не пропадут семена.
Где мы и как их добыли –
Внукам отчёт отдадим…
Мёртвые в мире почили,
Дело настало Живым!
1857 И. С. Никитин (1824-1861)
Сейте разумное, ДОБРОЕ, ВЕЧНОЕ! Творите ГЕРОЕВ!!!

[Георгий Радуга]

«Вождь собирает сотрудников многими испытаниями. Прежде всего он предложит испытуемому описать какое-либо обстоятельство. Если сообщение начнётся с отрицания (осуждения, клеветы, крамолы), значит, сотрудник не годен, ибо каждое Явление содержит что-то ПОЛЕЗНОЕ. Но есть особенный глаз, который усмотрит каждое годное зерно. (Но найдётся и засоренный глаз, который напротив, усмотрит всё плохое и раздует свой костёр хаоса и сомнений, недоброжелательства). Конечно, нужно выбирать таких дальнозорких сотрудников(, а не близоруких). Не должен Вождь погружаться в соблазн Отрицания». (по «Напутствию Вождю», параграф 114).
Если бы люди (чело-веки – ученики в веках) научились брать всё лучшее из прошлого, а не тащить весь сор с собой, поднимая тем самым снова кандальный звон цепей, Мы призываем разбить цепи, и идти свободными в Прекрасное Будущее, КАК ПРЕКРАСНО получить крылья, теперь можно лететь, петь и звенеть над землёй!!!

Спартак – дословно «Житель Спарты» греко-римское; Искусство Атаки; обессмертил имя известнейший гладиатор-бунтарь Спартак, бывший талантливым полководцем, «это был человек выдающийся и физическими силами, и духом», – писал римский историк Саллюций, этот человек ставший символом восстания и борьбы за свободу, и наиболее популярная российская футбольная команда («красно-белых»).
Сегодня Хочется вспомнить из исторического романа Рафаэлло Джованьоли «Спартак»:
Капрера, 25 июня 1874 г.
Дорогой мой Джованьоли!
Я залпом прочёл вашего «Спартака» несмотря на то, что у меня совсем нет времени для чтения; я от него в восторге и восхищён вами.
Надеюсь, что наши сограждане оценят великие достоинства этого произведения и, читая его, убедятся в необходимости сохранять непоколебимую стойкость, когда речь идёт о борьбе за святое дело свободы.
Вы, римлянин, описали не лучший, но наиболее блестящий период истории величайшей республики – период, когда надменные властелины мира начинали уже погрязать в тине порока и разврата, но, несмотря на то что это поколение было источено испорченностью и разложением, оно породило исполинов, равных которым не было ни у одного из предыдущих поколений, ни у одного народа и ни в одну эпоху.
«Из всех великих людей величайшим был Цезарь», – сказал знаменитый философ. Действительно, деяния Цезаря возвеличили описанную вами эпоху.
Вы изваяли Спартака, этого Христа – искупителя рабов, резцом Микеланджело. Я, как раб, получивший свободу, благодарю вас за это, а также за то глубокое волнение, которое я испытал, читая ваше произведение.
Не раз слёзы катились из глаз моих, не раз чудесные подвиги рудиария привадили меня в волнение, и я был немало огорчён тем, что ваша повесть оказалась такой краткой.
Пусть же воспрянет дух наших сограждан при воспоминании о великих героях, почивших в нашей родной земле, земле, где больше не будет ни гладиаторов, ни господ.
Неизменно ваш Джузеппе Гарибальди
(так начинается роман)

Он родился свободным и вольным
Под Отеческим кровом(покровом),
Но в жестокие железные цепи (Кали-юги)
Не за Родину ныне бьётся он на чужбине,
Не за милый, далёкий, за родительский кров
Льётся в битве жестокой Гладиатора кровь!
- Наша Песня! … - зашептали удивлённо и радостно гладиаторы.

… Семеро самнитов окружили и теснили трёх оставшихся в живых фракийцев, последние же, тесно став СПИНОЙ ДРУГ К ДРУГУ, образовали ТРЕУГОЛЬНИК и оказывали яростное сопротивление превосходящим силам самнитов.
Среди трёх, ещё живых, фракийцев был Спартак. Его атлетическая фигура, поразительная сила крепких мышц, совершенная гармония всех линий тела, несокрушимая, непреодолимая храбрость, несомненно, должны были выдвинуть этого человека, особенно в ту эпоху, когда физическая сила и твёрдость характера являлись главным условием успеха в жизни.
Спартаку исполнилось тридцать лет, и все те выдающиеся качества, о которых мы говорили, сочетались в нём с образованностью, редкой для его общественного положения, с возвышенным образом мыслей, благородством и величием души, блестяие доказательства которых он давал не раз.
Длинные белокурые волосы и густая борода обрамляли его красивое мужественное лицо с правильными чертами, озарённое светом голубых глаз, полных жизни, чувства, огня; они придавали его лицу, когда он был спокоен, выражение какой-то печальной доброты. Но в бою Спартак совершенно преобразился на арене цирка сражался гладиатор с искажённым от гнева лицом, глаза его метали молнии, вид его был ужасен…
…
… Возможно ли, чтобы в Заветах великих Богов было начертано, что угнетённые никогда не будут знать Покоя, что неимущие всегда будут лишены хлеба, что земля всегда должна быть разделена на два лагеря – волков и ягнят, пожирающих и пожираемых?
- Нет! Клянусь всеми богами Олимпа! – вскрикнул Спартак громоподобным голосом и стукнул большим своим кулаком по столу…
СПАРТАК: - … Если Счастье будет сопутствовать нашей храбрости, то вот этот наш маленький отряд в 78 человек сможет положить Начало великой войне и благородному делу!...
И тут же добавил:
- История, к сожалению, судит о благородстве деяний по их удачным последствиям!..
…
Вскоре букцины протрубили сбор, и со всех сторон на призыв послушно стали стекаться гладиаторы. Распространился слух, что по приказу Спартака легион должен в полном составе явиться на грандиозный форум Нолы, славившийся великолепными старинными храмами, базиликами и портиками.
Меньше чем через час легион гладиаторов выстроился в полном боевом порядке в ТРИ ряда. Спартак появился на ступеньках храма Цереры; он был бледен, лицо его было грозным. Несколько мгновений он стоял среди глубокой тишины, с опущенной на грудь головой, в скорбном раздумье. Наконец он поднял голову и, гневно сверкая глазами, воскликнул своим могучим голосом, прозвучавшим громом на всю площадь:
- Вы что же, дикие и преступные люди, желаете добиться, клянусь всеми богами ада, имени грабителей и славы разбойников и убийц?
И он умолк.
Несколько минут никто не проронил ни слова, а затем Спартак продолжал:
- Неужели это та Свобода, которую мы несём рабам, та дисциплина, при помощи которой мы стараемся стать людьми, достойными отнятых у нас прав? Это ли благородные поступки, которыми мы привлечём к себе расположение италийцев, это ли добродетель, пример которой мы должны показать? Разве вам мало того, что против нас – величие и могущество римского имени, вы ещё желаете, чтобы на вас обрушились проклятия и месть всех народов Италии? Видно, вам мало той печальной славы, которую создали нам наши угнетатели, – она идёт впереди нас и поддерживается утвердившееся с их лёгкой руки мнение, что мы – варвары, грабители и самые подлые люди? Всего этого вам мало и, вместо того чтобы славными деяниями, строжайшей дисциплиной, образцовым поведением опровергнуть клевету, жертвой которой мы являемся, вы хотите подкрепить её и ещё усилить мерзким поведением, позорными и подлыми поступками!
Все в Италии глядят на нас с опаской, подозрительно, недоверчиво; кто нам не явный враг, уж, наверно, и не друг; наше Святое Дело и Знамя, за которое мы сражаемся, самое ВЫСОКОЕ из всех когда-либо развевающихся под Солнцем на полях сражений от края до края полуострова, не пользуются никакой симпатией. Чтобы завоевать расположение к себе, у нас есть только одно средство: ДИСЦИПЛИНА.
Железная дисциплина – это непроницаемая и непобедимая броня римских легионов; они не сильнее и не храбрее всех солдат на свете – существуют народы, не уступающие им ни в отваге, ни в силе, но среди всех армий нет более дисциплинированной, чем римская, и вот почему римляне побеждают всех своих врагов.
Не помогут вам ни необычная сила ваших мускулов, ни ваше беспримерное мужество, если вы не изучите и не примените на деле их дисциплину. Как переняли вы от римлян их боевой порядок, так должны вы перенять и их ДИСЦИПЛИНУ.
Если вы хотите, чтобы я был вашим вождём, то я требую от вас умения повиноваться, быть сдержанными и умеренными, потому что сила войска – в порядке, в повиновении, в сдержанности. Каждый должен поклясться своими богами, и все вы должны поклясться мне своей честью, что с этого часа никогда не свершите даже самого незначительного проступка, никогда не дадите мне основания упрекнуть вас в распущенности и неподчинении.
Для обеспечения Победы необходимо, чтобы я нашёл в себе силу поступать подобно консулу Манлию Торквату, который приказал сыну отрубить голову своему другу, ежели он окажется виноватым в малейшем нарушении установленных законов и порядков. Восхищённые историки рассказывают о римских легионах, что однажды они разбили лагерь возле яблони; когда же сняли палатки, оказалось, что с яблони не было сорвано ни одного плода. Я хочу, чтобы и о вас могли сказать то же самое! Лишь при этом условии мы будем достойны Свободы, которой мы добиваемся, лишь при этом условии мы можем одержать Победу над самым сильным и храбрым войском в мире.
…
- А это ты, римский консул Марк (Мрак) Теренций Варрон (Ворон) Луккул, бесчестный и низкий, это ты позабыл, где находишься и с кем говоришь! О, ты думал, что я не узнал Тебя? Ты пришёл коварно сюда под вымышленным именем, тайком и обманом, чтобы попытаться совратить меня (и моих друзей), ты судил по Себе, а потому считал и меня способным на те низости, на которые способен ты, о подлейший из людей! Уходи… возвращайся в Рим… собери себе новые легионы и приходи сражаться со мной в открытом поле; там, если ты посмеешь стать со мной лицом к лицу, как стоишь сейчас, я дам тебе достойный ответ на твои злодейские предложения.
- И ты надеялся или ещё надеешься, бедный глупец, – произнёс с величайшим презрением консул Варрон Лукулл, – что долгое время сможешь противостоять натиску наших легионов, ты льстишь себя надежду одержать полную Победу над могущественным Римом, которому всегда сопутствует счастье?
- Я надеюсь вывести эти толпы несчастных рабов на их Родину, и там, в наших краях, я хочу поднять восстание всех угнетённых народов против их угнетателей, я надеюсь положить конец вашему проклятому господству!...
…
Перед последней битвой Спартак, обходя по фронту свои легионы, обратился к солдатам со следующими словами:
- Братья! Это сражение решит судьбу всей войны! … Наше дело святое и правое, и оно не погибнет с нашей смертью. На пути к Победе нам придётся пролить немало крови, только благодаря самоотверженности и жертвам торжествуют великие идеи. Лучше мужественная и почётная смерть, чем постыдная и позорная жизнь (эти же слова когда-то в будущем повторит и Джордано Бруно, который бесстрашно взойдёт на костёр). Погибнув, Мы оставим потомкам Знамя Свободы и Равенства, обогрённое нашей кровью, оставим им в наследство Веру и Победу. Братья, ни шагу назад! Победить или умереть!
Так он говорил, в эту минуту ему подвели его вороного прекрасного нумидийского коня, шерсть блестела на скакуне, как полированное чёрное дерево, на этом красавце Спартак ездил больше года и очень любил его, и вот, вынул из ножен меч, он вонзил его в грудь коня, воскликнув:
- Сегодня я не нуждаюсь в коне, если Мы победим, я выберу себе любого скакуна среди вражеских коней, а если я буду побеждён, то он не понадобится мне ни сегодня, ни когда бы то ни было.
Слова и поступок Спартака показали гладиаторам, что этот бой будет последним и решающим. Громкими криками приветствовали они своего Вождя, прося его подать сигнал к атаке….
(прозвучала старая песня)
Сестра богинь, Свобода, зажигай
На подвиг благородный
Сердца твоих Сынов,
Сестра богинь, Свобода, гнев народный
Ты окрыли, святая,
В огне освободительных боёв!
В мечи, в мечи оковы
Перекуют рабы;
Долг их призвал суровый,
И даже робкий храбр в пылу борьбы.

Сестра богинь, Свобода, в свете Славы
Ты искрою Одною
Священного Огня
Зажги Пожар везде, где пот кровавый
Течёт и где страдает раб, стеня,
Чтобы тиран за чашей круговою
Мог нежиться в чертогах!
Свобода, сердце каждого борца

Отвагу влей в Сердца,
В синеющие жилы
Влей кровь свою, удвой наш гнев и силы!..

Сестра богинь, Свобода, за тобой
С напевом грубым ринемся мы в бой.

СПАРТАК (Spartacus) – в Древнем Риме вождь восстания рабов 73( или 74) – 71 до н.э. периода античности.
Уроженец Фракии, проданный в рабство. Два раза бежал и был определён в школу гладиаторов в Капуе. Вместе с другими гладиаторами (ок. 70 человек) бежал на Везувий.
Вскоре численность его отряда пополнявшегося за счёт беглых рабов и свободных арендаторов, достигла 10 тысяч человек.
Посланные против Спартака отряды римлян (сначала 3 тысяч, затем 10 тысяч человек) были им разбиты. Восстание перекинулось из Кампании в Южные области Италии. Спартак повёл свою армию в Апулию и Луканию.
В отличие от руководителей Сицилийских восстаний рабов, Спартак не объявлял себя царём, все дела, видимо, решали совет командиров и собрание воинов…

- Спартак! Поведай теперь нашим командирам о себе! Я, знаю, тебе есть о чём рассказать…
- Я родом из Фракии, из земли медов, – начал свой рассказ Спартак. – Земля медов в самом центре Фракии, на реке Стримоне. Меды входят в сильное объединение племён, носящих имя пеонов. Мы гордимся перед другими, во-первых, тем, что мы – фракийцы, во-вторых, тем, что мы – меды.

Наша слава достаточно засвидетельствована даже людьми, нам чужими. Так, знаменитый греческий историк Геродот – «отец истории», как называют его сами эллины, – замечает: «Фракийцы – народ самый многочисленный на свете после индийцев. Если бы он держался вместе или находился под властью одного царя, он был бы прямо непобедимым и самым сильным». А вот мнение другого знаменитого афинянина – Исократа : «Самые способные к власти и обладающие наибольшим могуществом народы – скифы, фракийцы и персы».
Говорить ли мне о нашей родословной? Она восходит к великим богам и героям…
Теперь о самом себе. По роду я очень знатен. Моих предков низложил и устранил от власти в царстве медов Филипп, отец Александра. В поисках новой власти, в погоне за богатствами предки служили в армии Македонии, старались сделать карьеру. Их потомки служили – и ныне служат – в армиях Вифинии, Понта, в римской армии, в Афинах, в Африке, на Боспоре.
И я в своей жизни узнал все перемены счастья. А ведь с молодых лет я обучался наукам, которым обучают благородных людей. Я изучал сочинения философов и Орфея, халдейскую и египетскую мудрость, побывал ради образования в Афинах, Малой Азии, на Рлдосе. И вот мне-то приходится сказать о себе словами Софокла из «Менелая»:

Моя судьба как бы в упряжке Солнца –
Вращается и перемен исполнена.
Так лик луны изменчив и не может он
Один и тот же быть в теченье двух ночей.

С 18 лет я служил солдатом в римской провинции Македонии в составе вспомогательных фракийских войск. Карьеры не сделал, хотя пользовался уважением и почётом за силу и мужество. Потом покинул – без всякого согласия со стороны начальства – ряды римской армии. Вместе со мной ушли от римлян многие другие фракийцы. Наши враги злобно кричали нам вслед: «Дезертиры!» Мы же говорили и говорим: «Ложь! Мы не дезертиры, а патриоты! Если наши меды снова воют с римлянами, нам подобает быть со своими, сражаться вместе с ними, а не против них! Долг перед племенем выше долга воина римской армии!»

ТВОРИТЕ ГЕРОЕВ ДУХА!

[В.Е.К.]

№41 13.11.2013 ВНУЧКА СУВОРОВА – ЖИЗНЬ ВО ИМЯ БОГА!


Это было, как удар молнии среди ясного неба, за кладбищенской оградой на православном кресте я увидал мраморную табличку, на которой было аккуратно начертано: «Игумения Агафия – внучка великого русского полководца А.В. Суворова. 1810 г.-5.08.1956г. 146 лет». Поверить в достоверность этого факта было трудно. Некоторые из знакомых убеждали меня: да как же это может быть, тогда ведь эту женщину надо было бы занести в книгу рекордов Гиннеса, и есть ли исторические свидетельства столь удивительному факту происхождения?

Углубляясь в детали ее жизни могу лишь сказать: матушку Агафию ни в коей мере не интересовала мирская слава и лавры книги рекордов. Скорее всего, она даже и не знала о ней. Это было далеко за рамками ее интересов. И свое происхождение она также никак не выказывала. Напротив, отвергала любые разговоры о себе и своем происхождении.

Очень хотелось найти хоть какие-нибудь свидетельства о жизни этой удивительной женщины, проливающие свет истины на ее личность. И вот мне удалось повстречаться с женщиной (назовем ее Людмила К.), которая в детстве видела ее и могла составить свое представление по своим личным впечатлениям и оценке окружающих об этой удивительной личности.

- Я 1942 года рождения,- рассказывает она,- Бабушка Евдокия водила меня в церковь в 1947-м году. В будничные дни посещали Троицкий собор. В послевоенные годы народу там было много. Но чувствовалось, что люди еще не избавились от страха. Ходили тогда храм в основном бабушки с детьми. От себя замечу, членов партии, скромных совслужащих, работников «почтовых ящиков» (а их тогда в Саратове было полно, и все они были хранителями гостайны) могли строго спросить, мол, откуда такие идеологические искривления. В государстве, исповедующим атеизм, иначе и быть не могло. Вот почему большинство граждан тогда не рисковали ходить в церковь.

Бабушка показывала мне внучку Суворова, называя ее полным именем Агриппина Ильинична Суворова. Агафия (так ее тоже звали), как я заметила, всегда стояла в одном и том же месте: Нижний храм Троицкого собора-с правой стороны, ближе к клиросу. Конечно, у монашек было специальное облачение, однако Суворова его не носила. Летом старенькое ситцевое платье, и никаких ярких тонов. Чувствовалось, что она его часто стирала. Зимой на ней было аккуратно перелицованное пальто, чтобы выглядело, как новое. Платье бумазейное. Сейчас такого материала почти не увидишь. Поздней осенью и зимой одевала платье из хлопчатобумажной фланели или полушерстяной ткани. Фланель была популярна в качестве пелёнок для новорожденных, долгое время использовалась в российской армии в качестве зимних портянок, вместо носков. Недостаток у такой ткани – при слишком долгой носке начинало «скатываться» и после намокания долго сохло. Но Агафия, похоже, на такие мелочи внимания не обращала. Ее, как и многих в те годы, вполне устраивал «портяночный» материал. Обязательно темный платок прикрывал голову. Несмотря на то, что возраст у Агрипины Ильиничны Суворовой был за сто с лишним лет, лицо было удивительно красивое. И при этом держалась всегда прямо. По ходу службы все должны были прикладываться к кресту. И вот что удивительно, настоятель Свято-Троицкого собора иеромонах Борис, начиная обход, к первой подходил к Суворовой. Получается, бывшая каторжанка была здесь самой важной и именитой особой. И не она подходила к нему, а именно он к ней. Такого, как утверждала бабушка, она никогда не встречала. Когда выходили из церкви, Людмила обратила внимание, что бабушка старалась быть поближе к Агафии. И казалось, это личное ощущение, что от нее исходила некая Благодать. После общения с Агриппиной Ильиничной, как считала бабушка, все становилось легко и просто. Если сравнивать с именитым дедом, Александр Суворов был сухопарый, низенького роста. А Агафия роста выше среднего, но в тоже время худющая, как говорят, «кожа и кости».

Со слов окружающих и самой бабушки Людмила узнала, что бывшую игуменью посадили именно за веру (а не за политику) в 1918 году, когда ей было 108 лет. Поскольку она все время обреталась возле церкви и молилась Богу, кому-то это очень не понравилось. Сделали ей внушение раз – другой, а она делает вид, будто не слышит: знай свои молитвы читает и на иконы молится. В сердцах правоверные атеисты ее чуть не побили, а потом все сделали по законам того времени - отправили донос на непокорную, мол, оная гражданка работает на руку белогвардейцам и, может, выполняет их задание. Большевистское начальство в таких случаях долго не церемонилось - упекли Агриппину на 24 года каторги. Когда ей исполнилось 132, она освободилась из мест заключения.

-Не знаю уж за какие грехи, - говорит Людмила,- отсидела она, как утверждали близко ее знавшие люди, 24 года. После отбытия положенного срока на каторге ей определили место жительства в Саратове. К тому времени у нее не было ни квартиры, ни семьи. Прописана была за Энгельсом, неподалеку от места, где располагался аэродром. Жила где придётся, в основном у верующих православных людей. Они помогали с одеждой, пропитанием, делились последним куском хлеба. В послевоенные годы он был еще по карточкам. Зимой Агафия надевала валенки, которые эти же близкие ей люди тщательно латали. Места, где они были проношены до дыр, заполняли вкладышами из войлока, пришив их к валенку дратвой, хорошо пропитанной варом. А после на пришитые войлочные вкладыши накладывали кожаные заплаты. Для прочности зимней обуви из голенища старого валенка вырезали подошву. Валенки, одежда – все это напоминание о тех временах, когда денег не хватало на самое необходимое. Но эти мирские заботы словно не задевали эту удивительную женщину.

Протоирей Всеволод Кулешов застал Агриппину еще при жизни. В Епархиальной газете «Православная вера» были заметки и ряд воспоминаний верующих о ней, где упоминался ее возраст –146 лет. Говорилось, что своей семьи у нее не было, как и личного хозяйства. Прожить без этого в то время было сложно. Не известно, получала ли она хотя бы пенсию. Может, пособие какое? Судя по публикациям и воспоминаниям, она часто ходила с вязанкой хвороста. Когда ее спрашивали, зачем это ей нужно и предлагали помочь донести, кротко отвечала:

-Нет, не надо помогать. Это мои грехи. Я сама должна их носить. Конечно, здесь есть что-то в традициях русских блаженных, но в тоже время это чисто свое понимание греховности. Прожив неимоверно трудную жизнь, эта женщина никому не жаловалась на нее. Ее она посвятила Богу и считала, все, что выпадает на ее долю - за ее же грехи.

Людмиле довелось ее увидеть еще раз. Одно время трамвай подъезжал чуть ли не прямо к Духосошественскому храму. Кстати, благодаря стараниям иеромонаха Бориса, на уровне городского руководства было принято неожиданное, но очень нужное для православных верующих решение – пустить трамвайный маршрут, включив туда остановку в непосредственной близости от храма. Девочка с бабушкой оказались именно в том трамвае, где ехала и Суворова. Людмила до сих пор вспоминает:

-В вагоне ехало много незнакомых нам людей. Странно, но многим из них чем-то не понравилась Агафия. Надо знать атмосферу тех лет. Может, какие слухи донеслись про нее. Ведь в большинстве население тогда были атеисты. И вера, сама по себе, воспринималось как что-то инородное, чуждое советскому народу. И поэтому кто-то даже с удовольствием поносил бедную женщину, порой громко – вслух, а иногда это было сердитое бормотание, мол, сумасшедшая какая-то с вязанкой хвороста. Могла бы и пешком ходить. А, может, прикидывается дурочкой, сама же просто работать не хочет. Такие других мест не знают, только в церкви и «ошиваются». Никуда больше не ходят.

Я смотрела, каким будет лицо Агафии. Раз так сильно ругают, какая – то реакция должна быть. Но вот что странно, не было никакой реакции.

Авторский комментарий: Здесь надо вспомнить слепую Матрону. Она была не просто слепая, у нее совсем не было глаз. Глазные впадины закрывались плотно сомкнутыми веками, как у той белой птицы, что видела ее мать во сне. Но Господь дал ей духовное зрение. Еще в младенчестве по ночам, когда родители спали, она пробиралась в святой угол, каким-то непостижимым образом снимала с полки иконы, клала их на стол и в ночной тишине играла с ними. Так вот Матронушку часто дразнили дети, даже издевались над нею: девочки стегали крапивой, зная, что она не увидит, кто именно ее обижает. Они сажали ее в яму и с любопытством наблюдали, как она наошупь выбиралась оттуда и брела домой.

А Блаженная Ксения, она тоже с необычайной кротостью сносила все издевательства и оскорбления, которые ей нередко доводилось переносить. Особенно докучали ей уличные мальчишки, на злобные выходки которых она не обращала внимания. Лишь однажды, когда жители уже стали почитать ее за угодницу Божию, им довелось увидеть блаженную в страшном гневе. Обнаглевшие сорванцы не удовольствовались обычными оскорблениями, а стали бросать в Ксению комьями земли. После этого случая горожане стали оберегать блаженную Ксению и положили конец преследованиям со стороны мальчишек.

Надо полагать, Агафия в этих ситуациях жила руководствуясь принципами Серафима Саровского: «Знай себя и спрашивай с себя». При этом она никак не реагировала на трудные условия жизни и людскую молву. Икону Серафима Саровского она особо выделяла и молилась на нее с особым рвением.

Что удивительно, как бы люди не издевались над блаженными и людьми с особым тщанием радеющими за веру, в них все равно прорезается особый дар помогать людям. Например, у Матронушки открылся дар предсказания и исцеления больных с семи-восьмилетнего возраста. Особыми способностями еще при жизни обладала и Блаженная Ксения. Сам в Санкт-Петербурге клал ей записку в укромное место в Часовне, где она захоронена. Говорят, просьбы людские исполняет. Тоже происходит и на могиле Агафии, куда люди шли со своими просьбами и записками о помощи…

Конечно, очень непростая у нее была жизнь. Столько пришлось вытерпеть и ни слова обиды. В будничные дни она могла приехать в Саратов жить здесь, посещать собор. Обычно Агафия ходила на службу и молиться в Троицкий храм. Но вот каждую субботу обязана была ехать - отмечаться в милиции, своей росписью признавая, что она враг народа и никуда не делась, не исчезла. В воспоминаниях об этой женщине четко прослеживается мысль: жаль, но жить ей не давали, просто существовала.

Но, это с каких позиций оценивать. Как говорится: «Когда Бог за нас, кто может быть против нас». Православная вера, за которую она и каторгу отбыла, поднимала ее над этой жизнью и спасала от людской грубости и глупости.

Авторский комментарий: В информации, которую я получал и получаю, есть одно особо интересное сообщение. Оказывается запрос по Агриппине Ильиничне присылал Борис Громов, бывший тогда губернатором Московской области. Бывший Генерал, прошедший афганскую войну, просил передать в музей суворовского училища накопленные материалы о внучке генералиссимуса А.В.Суворова. Он сообщил, что сам был воспитанником суворовского училища в Саратове и видел в то время странную старушку, которая учила их любить Бога.

Вспоминая о Суворове и его возможной родственницы, невольно нахожу некоторые параллели в их характере. Она была такая же настойчивая и целеустремленная. Например, еще до революции, будучи монашкой, решила дойти до Иерусалима. Отправилась в путь пешком из монастыря и ведь дошла, помолилась в милых сердцу святых местах, и вернулась назад. Настойчивости и решительности в ее характере было ничуть не меньше, чем у ее великого предка. Откажись она от Православия и монашеских традиций в том далеком 1918 году, могла бы жить себе спокойно. Так нет, на каторгу пошла за свои убеждения.

Надо полагать, подстать Суворову, благодаря скромному образу жизни и своей непритязательности сумела она сохранить здоровье и прожить столько лет. Не случайно в Китае возраст долгожителей довольно часто преодолевал столетний рубеж. Секретом этого была умеренность в еде и питье. Именно таких правил придерживалась и Агафья. В тюрьме это было вынужденной мерой. Но по жизни эти правила вошли в плоть и кровь..

Уже сама жизнь со всеми ее перипетиями подсказывает, что не стоит на все сто процентов отрицать версию удивительного происхождения игуменьи Агафьи. Нет для этого полных оснований. Ей, глубоко верующему человеку, была абсолютна чужда мирская слава. Родство с Генералиссимусом для нее не играло ровно никакого значения. Сам год ее рождения 1810 не исключает факта происхождения берущего начало от славного рода полководца Суворова. Но в таком случае ей пришлось бы признаться в том что она по дедушке графиня. В первые годы советской власти это было довольно рискованно. К тому же могли бы обвинить и в том, что она самозванка, намеренно позорит славный род полководца.

Словом, не вписывалась Агафья со своей биографией и своими взглядами в реалии той жизни. И потому замкнувшись в себе, старалась никоим образом не выделяться из общей массы. Потом надо иметь в виду и характер этой немногословной женщины, терпеливо сносящей любые удары судьбы и остающейся непоколебимой в своей вере. Это же надо такое пережить много лет каторги и остаться несломленной.

Здесь невольно вырисовывается образ женщины, преданной идеалам Православия, которой нет никакого интереса доказывать, что она внучка Генералиссимуса. Она не заражена грехом гордыни. Пройдя сквозь горнило каторги, где ее хотели отвадить от веры в Бога, она сохранила то святое, что всегда было в душе ее. Когда Агафия ушла в мир иной, хоронили ее на участке, который является священническим. Это был знак глубокого уважения к личности. Место нашли хорошее.

И сейчас те, кто побывал у ее могилы, говорят:

- Словно Благодать от нее идет. Это чувствуешь уже и после того, когда уже ушел отсюда. Что-то в сердце остается.

Людская молва разнесла легенду о монахине и многие ходили на то место, где она захоронена, в надежде на помощь Агриппины. И до сих пор говорят, что она помогает тем, кто к ней обращался…

Александр Пукемов, писатель, публицист

http://zemstvo-kurs.ru/index.php/36-...n-vo-imya-boga