О Рыцарях-магах

[Странник]

Как найти Тебя мне
Я не знаю.
Иней оседает на глазах.

Сердце всё кричит мне:
Потеряю,
Если я устану в поисках.

Образ Твой ищу я в каждом лике
Чувствую характер Твой и стан
А глаза, как звёздочные блики.
Радость и печаль чрез них узнал.

Я тоскую по Тебе, моя родная.
Ты мне Силу Света ворожишь.
Завтра снова в поиск брошусь я, не зная,
Где соединимся мы в пути.


Честно говоря, даже измучился, почти всю бывшую СССР объездил...
Но точно знаю, что только чистое Сердце приблизит долгожданную встречу, пусть даже в Иномирии...
Очищаюсь!

[Алана]

н-да..

[ninniku]

Необходимые распоряжения были отданы и Командир с начальником заставы и его замом присели под деревом позавтракать. Собственно, это уже и не завтрак был и даже уже не обед. Солнце прошло зенит. Ели молча, каждый думал о своем. Командир пытался продумать детали подготовки похода. Он смотрел, как бойцы вьючили коней. С ним пойдет трое вестовых, на всякий случай. По два коня. Путь не близкий. Надо до заката преодолеть пограничную зону и выйти на имперскую дорогу. И сейчас, когда он вспомнил об этой дороге, сложенной из больших плит желтого песчаника, на душе опять потеплело.
Командир всегда любил эту дорогу. Он не понимал, почему она его так тянет. Древняя, прямая как стрела, широкая и гулкая дорога отпугивала суеверных крестьян и они никогда ей не пользовались. Рядом проложили грунтовый тракт. Командир не понимал такого суеверия. Но готов был признать, что она – чудо. Никто не знает, когда и кто её построил. Она была всегда. Начиналась недалеко от столицы Империи и упиралась в столицу их провинции. Рассказывали, что на севере есть ещё такие дороги. Но Командир никогда там не был. Он даже был рад новой встрече с ней, не смотря на напряжение.
- Ты боишься? – его мысли о дороге прервал вопрос начальника заставы.
- Боюсь? Чего?
- Не знаю… За нас, за себя, за Империю…
- Мы выполним приказ. Какой тут страх. Так… Тяжело на душе. Может быть это только начало, на самом деле, и чем кончится… Боюсь, что крови прольется много. Не хотелось бы, и кто же такого хочет? Только мне не понятно, почему я?
- Император. Твоя встреча с ним.
- Я тоже об этом подумал. И это тем более странно. Откуда такое доверие?
Они вновь замолчали. Потом Командир сказал:
- Направьте вестовых в отряд, я заезжать туда не буду, и на заставы. Собирайте бойцов. Вам день. Завтра к вечеру отряд должен выйти. Идите имперской дорогой. На последней станции перед столицей провинции разобьете лагерь и будете ждать меня или вестового. Идите с полной выкладкой, запас стрел возьмите как можно больше. И еду… Не надо полагаться на имперское снабжение. Вряд ли оно будет. Я не хочу, чтобы мои бойцы обирали от голода местное население. Возьмите на всякий случай казну. Ладно. Это все.
Он встал, обнялся с командирами и вскочил в седло. Через минуту четыре всадника на восьми лошадях мчались на север.
С последними лучами солнца маленький отряд поднялся на холм, с которого открывался вид на желтую ленту дороги. Командир не смог унять волнения и присвистнул. Кто-то из бойцов вторил ему. Они смотрели завороженные на это чудо, разрезающее пространство степи на две части. Она была пуста, девственно чиста. Лишь в отдельных местах маленькие рощи подступались к ней.
- Кто же её сделал?
- Кто бы ни был, это были великие люди.
Командир слушал тихий разговор бойцов и молчал. Когда он мальцом в первый раз её увидел, он задавал те же вопросы. Но его наставники ответа дать не могли. И лишь позже, когда он сдавал в ставке экзамен по грамоте и истории, то спросил учителя о дороге. И тот, помолчав, сказал:
-Точно никто не знает. Когда-то на пространствах Империи жил великий и грозный народ. Наш императоры и некоторые ученые ведут основание Империи от него. Но я в этом сомневаюсь. Мы раскапывали их могильники. Это не мы. Совсем другое сложение тел. Они были значительно выше нас и светловолосые. Думаю, у них были голубые глаза. Редкость нынче. Вот те, у кого глаза голубые или синие, думаю, от них произошли. Такие племена ещё сохранились на севре и западе. Но они давно выродились и одичали. Но мы – нет, никакого отношения к ним не имеем. Мы пришли с юга, когда здесь уже никого не было. Странно, но мы ничего почти не знаем об их культуре. Знаем только, что были у них рабы. Вот, полагаю, что рабы и строили эту великую дорогу. И другие такие же на севере.

Командир потом долго переваривал эту информацию, а заодно и узнал, что такое рабы. В Империи их не было. Здесь каждый обязан был иметь собственность и от неё жить. А кто не имел, арендовал за небольшую плату. И Тайная стража очень строго следила за соблюдением этих законов. За всякий труд положена была плата. Законы эти действовали давно и к ним все привыкли и соблюдали. Но если все же такое случалось, что кто-то не хотел платить или пытался обмануть, тайные стражи действовали беспощадно. Их лишали собственности, отдавая пострадавшему, и клеймили. Иногда на пространствах Империи встречались бродяги с клеймами на лицах. Лишь они имели право жить на подаяния. Командир видел одного такого с гордым и злым лицом, обезображенным круглым шрамом на лбу. Тогда он дал ему монетку, хотя самому было не приятно.

Все эти мысли промелькнули быстро, отогнав очарование тайны, исходившей от дороги. Командир тронул коня и подумал: Дорога ниоткуда. Дорога в никуда. Сама по себе дорога. Как моя жизнь.

[ninniku]

Напряжение нарастало. Сестра остро это чувствовала. Но, приняв новую ступень Посвящения, она преодолела боль своих страданий. Они как-то сразу уступили место радости. Первое время ей было трудно пережить новое качество, она часто с удивлением погружалась в него и тогда сердце билось ускоренно. Теперь она смотрела на происходящее как на Великое Чудо Любви, которое в грандиозном масштабе разворачивалось перед её внутренним взором. И Император, движимый любовью к Власти и Любовью к ней. И Рыцарь-маг, пожертвовавший собой ради своего Брата. И Командир, которого уверенно направляла Любовь к Неизвестности… Они все создавали странные, насыщенные противоречиями вихри событий, которые как калейдоскоп, сменяли свои картины, насыщая пространство Новыми энергиями, захватывавшими в свое влияние миллионы людей. Вся Священная Страна, вся Империя и все окружающие народы, а может быть и вся планета находились на Испытании.
После Посвящения Сестра восстановила душевное равновесие и стала вновь веселой и ласковой к окружающим. Не было уже складки страдания возле губ и какой-то тени на лице. Она часто возносила сердечную благодарность Учителю. И каждый раз после неё чувствовала Ответ, делавший её веселой девчонкой. Ей хотелось как в детстве бегать по лугу, танцевать, петь, дурачиться. Она на минуту представляла себе эту картину и начинала смеяться. Общинницы не задавали вопросов, они понимали, что с ней происходит, сами проходили не раз Посвящения, поэтому разделяли её радость.
В одну из таких минут её и посетил Рыцарь-Маг. Он становился все мрачней с каждым днем, молчаливей. Состояние Сестры вызвало у него не удивление даже, а какую-то тень раздражения. Но она сняла его, взяв за руку и с любовью глядя в глаза, посадив рядом.
- Говори! Что тяготит тебя?
- Я чувствую, что скоро будет взрыв. Мое место среди воинов. Я не нужен здесь. Отпусти меня. Я сам найду свой путь.
- Не торопись, пришло время тебе узнать о том, кто ТЫ.
С этими словами Сестра встала, прижала к себе на мгновение его голову, погладила по распущенным волосам, а потом отстранилась и положила ему на лоб свою нежную ладонь. Рыцарь-Маг закрыл глаза. Мозжечок загорелся и перед глазами открылась яркая картина горящего города. На огромной площади в его центре стоял отряд воинов в блестящих доспехах, беловолосых и голубоглазых. Они тесно сомкнули ряды, выставив вперед длинные копья. Их окружал большой отряд раскосых всадников и среди них Рыцарь узнал себя, такого, каким знал себя сейчас.
- Вы мужественные воины! Вы заслуживаете лучшей участи, чем смерть. Я предлагаю вам жизнь и службу в моем войске. Убейте своего Командира и будет жить и служить в лучшей армии мира! Решайте.
Переводчик прокричал слова Рыцаря и повисла тишина. Никто из воинов не шелохнулся.
Рыцарь нагнулся к переводчику и сказал:
- Хорошо. Правильно. Пусть Командир выйдет и мой палач казнит его, тогда остальные будут жить.
Через минуту, после того как переводчик прокричал эти слова, из строя вышел высокий воин с синими, холодными и бесстрашными глазами. Он подошел ближе к всадникам, медленно положил на камни площади свой щит и лег на землю, положив голову на него. Один из всадников соскочил с коня и на кривых ногах быстро приблизился к лежащему на каменных плитах воину, взмахнув секирой, отсек ему голову.
- Сложите оружие! Уговор исполнен. Вы будете жить!
После этих слов повисла звенящая тишина, которую нарушал лишь треск и гул пожаров вокруг. А потом… Рыцарь-Маг заметил волну, пробежавшую по строю противника. Он не увидел, что произошло, но опытом сообразил – перестроились. Зачем? И в этот момент площадь грохнула от ровного удара – это строй сделал короткий шаг вперед. И вновь повисла тишина. Но не надолго. Ещё один шаг, ещё один гулкий удар, каменные плиты содрогнулись. Через пару секунд ещё один и потом ещё. Строй медленно и странно двигался вперед.
- Глупцы! Что вы делаете, вы погибните! – переводчик сорвался на фальцет.
Действительно, глупо! – подумал Рыцарь-Маг, - Чего они хотят? Просто погибнуть?
Он сообразил, что происходит, но уже поздно. Лишь когда конь дернулся под ним после очередного тяжелого шага пехотинцев.
- Кони! Кони! Держите коней! Лучники! К бою!
Команда запоздала. Кони взбесились, началось такое… Бешеный табун, который перестал слушаться всадников. Кони набрасывались друг на друга, стремились вырваться из круга площади и сбрасывали всадников, тут же затаптывая!
- Спешиться! Всем спешиться!
Мерный грохот медленных шагов тяжело вооруженных пехотинцев гулом отзывался в мозгу и людей и лошадей. Но если людей он лишь давил, то коней доводил до ужаса.
И все-таки воины задних рядов услышали команду, они успели спешиться и, прежде чем обезумевший табун снес их, превратив в кровавое месиво, сделали выстрел. Туча стрел опустилась на когорту пехотинцев, нарушая строй. Почти половина полегла сразу, а остальные бросились в атаку.
Рыцарь-Маг успел срубить мечом наконечник копья, направленного ему в грудь. Но меч оказался слишком острым, он легко прошел сквозь древко копья, в сущности, не отбив его, и острая дубина с силой ударила Рыцаря, опрокидывая навзничь, под тяжелые сапоги бегущих пехотинцев.
- Это была твоя первая встреча с Ним! – глаза Сестры внимательно вглядывались в лицо очнувшегося Рыцаря. – Ты хочешь увидеть ещё? Потерпи и смотри. Закрой глаза.

И Рыцарь увидел то, что потрясет воображение любого нормального человека. Сменялись времена и страны, но всюду была война. Кровь, горящие города и села, жестокие сражения и массовые казни. И везде был он – Рыцарь-Маг. Его дух, как орел, парил над битвами, а сила гнала воинов в бой. Каждый раз его окружала какая-то стена, но каждый раз он пробивал её своей грудью. Но скоро он увидел Командира. Он и олицетворял эту стену. Они дрались не раз на её развалинах и тогда лицо Рыцаря заливалось кровью. Но чаще он втаптывал своим конем поверженного Командира в землю. Это были символы, знаки событий.

Когда Рыцарь-Маг очнулся, сердце бешено колотилось.
- Так это был я?
- Да, это был ты. О тебе столько сложено сказаний и преданий. Ты ни разу не вспомнил об этом и хорошо. Но вот сейчас твой дух берет верх. Он вновь жаждет битвы. И я пытаюсь его удержать. Ты поможешь мне?
- Я не знаю, что ответить тебе. Дай мне время.

[ninniku]

Камни имперской дороги гулко звучали в ночи под копытами коней. Степь обычно приглушает звуки. Они не отражаются от рельефа местности и уходят в бесконечность, поэтому эха нет. Но эти камни были особой породы. Они были как бы полыми внутри и звучали как барабан. Командир всю дорогу думал, что под камнями что-то есть, какие-то трубы или полости. И он не просто думал, но почему-то был уверен в этом. Будто знал и видел когда-то. Ему очень захотелось припасть к ним грудью и ощутить вибрацию и этот странный, теплый, насыщенный гул. В ушах почему-то стоял мерный ритм мощных ударов, как будто тысячи ног одновременно с равными промежутками резко опускались на эти плиты. Он скомандовал привал и бойцы съехали с дороги в сторону. Там в кустах развели костер и стали готовить свою нехитрую еду. Пока они возились, коней расседлали и, стреножив, пустили пастись. Ночь была теплая, лунная. Луна пригашала звезды, но что-то сильно напоминала Командиру.
Он вышел на дорогу и прилег на плиты. Бойцы не отреагировали. Они привыкли, что их Командир делает неожиданные вещи, которые потом всегда объяснялись просто. Наверняка они подумали, что он прослушивает движение по дороге чужих ног. Но Командир совсем не думал об этом. Он лежал на плитах и впитывал в себя их странное тепло. Что-то назойливо крутилось в памяти, но нельзя это было никак ухватить. Вот так же он лежал когда-то… Да, наверное. Когда-то лежал… Но когда? Он перевернулся на спину и стал смотреть на звезды.
В сердце рождалось какое-то решение. А, может и не рождалось, а припоминалось? Что-то такое, что может сделать его по-настоящему свободным … Стоп! При чем тут свобода? Разве он не свободен сейчас? Командир никогда не задумывался над тем, что такое свобода. Он считал, что свободен, раз не в плену и не в тюрьме. Разве есть какая-то иная свобода? Но сердце сейчас говорило ему, что есть. Оно помнило такую Свободу и ему было странно слушать себя и узнавать в себе то, чего не было в его жизни.
Он смотрел на луну и звезды вокруг неё. И они также ему что-то напоминали. Он закрыл глаза и все в один миг изменилось.

Видение Командира.

Огромные толпы людей двигались по имперской дороге. Усталые, потерявшие надежду. Его воины шли им навстречу, оттесняя к обочине. Он четко увидел себя среди них. Он их вел. Их было не много и не мало. Тяжеловооруженная пехота в сияющих доспехах. Они шли в горящий город. Шли на верную смерть. Таков был приказ. Сегодня они отдадут свои жизни врагу, но задержат его, запрут в мышеловке, смешают ряды и, если повезет, обратят в бегство. Люди уйдут, многие смогут спастись. Он смотрел в лица встречной толпы и видел лишь пустоту безнадежности в их глазах. Тяжко такое было видеть. И в этот момент небольшая коляска, уклоняясь от воинского строя, начала съезжать к обочине и опрокинулась. Раздался женский крик и до боли резанул по сердцу. Такой он был знакомый. Командир бросился к коляске и, подперев плечом, попытался приподнять. Воины подбежали и, просунув длинные копья, рычагом подняли её. Тогда он подлез и извлек тело беременной женщины. Она вцепилась ему в руки, а глаза приковались к его глазам. Женщина рожала, но он не понял этого, пока какие-то старухи не отогнали его прочь. Они разжали цепкие пальцы женщины, уложили на какие-то тряпки и принялись делать привычное им дело. Лишь одна сказала воинам: Отвернитесь! Они встали в строй и двинулись дальше. Молча. Только глаза этой женщины никак не отпускали Командира. Что он в них увидел? Надежду на помощь? Мольбу о спасении? Что? И почему она была ему так знакома… Но он не видел её никогда! Нет, не она, не сама женщина, её крик! Вот что показалось ему знакомым. Крик. Что в нем было?
Строй медленно приближался к покинутому городу. Жители подожгли его, чтобы не отдавать врагу. Ветер гнал навстречу клубы едкого дыма. А в ушах стоял женский крик.
Когда отряд влился в город и вышел на огромную площадь, Командир выстроил его кругом и стал ждать. Они не знали, с какой улицы появится враг. А улицы отходили от площади лучами. Нужно ждать. Но крик тревожил его сердце. Тревожил очень сильно и он никак не мог понять почему. Враг не замедлил и появился со всех лучей одновременно. Топот копыт оглушал, но звучал в разнобой. Отряд не двигался. Все ждали команды. И враги тоже.
Командир скорее вычислил, чем угадал их военачальника. Красивый, статный воин и совсем не похожий на эту узкоглазую орду. Он напомнил ему Рыцаря-Мага, которого Командир видел давно у реки. Он выделялся среди толпы низкорослых диких конников. Расстояние было приличным и Командир не видел его глаз. Но очень бы хотелось.
И вот в этот самый момент, когда он увидел в лицо свою смерть, до него дошло, чем встревожил его так этот женский крик. Он сердцем вдруг ощутил, как взывает о помощи его земля, его народ, все матери и жены, все сестры и дочери! Вся природа взывает о помощи и он один может помочь. Лишь он один за всех в ответе.
Трудно сказать, что он в этот момент чувствовал. Такого не было никогда. Но это было чувство себя, а все остальное вдруг стало этим криком надежды. Он был один на один лицом к лицу с Рыцарем. Но этот крик… Он давил, он сокрушал. Мы не смогли, я не смог… Нас мало… Командир терял равновесие от боли души и лишь где-то глубоко под слоем этой самой боли вставал мощный столб решимости и силы.
Командир сначала смутно услышал слова переводчика. Когда же предложение прозвучало второй раз, все сразу оформилось. Это было странное спокойствие. Почти равнодушие, но в нем звучал оттенок совсем иной. Вдруг он понял, что любит Жизнь, любит свой народ, любит своих бойцов и ноги почему-то сами шагнули вперед. Он вдруг понял, что через минуту станет СВОБОДНЫМ! Меч палача опустится на него и в эту минуту крик прекратится. Командир подошел ближе к Рыцарю и заглянул в его глаза.
«Ты хотел моей смерти! Ты получишь её! Но когда придет время, тебе придется это оплатить своей жизнью!»
Но когда он лег грудью на свой щит и закрыл глаза, в этот самый момент, когда он уже слышал шаги приближающегося убийцы, сила прорвалась из его сердца и эта сила оказалась СИЛОЙ СВОБОДЫ! Такое может ощущать лишь человек, исполнивший свой долг ценой жизни! Так подумал в этот момент Командир. И в этот самый момент на долю секунды он ощутил благодарность к своему Врагу. И сразу тьма.

Командир раскрыл глаза. Он не спал. Он переживал. Он смотрел на звездное небо и думал о том, что не успел ни тогда, ни сейчас понять природу этой благодарности: «Так вот какая бывает свобода! Какова же тогда может быть благодарность? Так вот почему меня так манят эти камни! Они позволили мне вспомнить!»
Он встал, отряхнулся от дородной пыли и присоединился к бойцам.
«Вспомнить я вспомнил, а теперь надо это поскорей забыть. Не время сейчас».

[ninniku]

Утром они въезжали в предместья столицы провинции. Командир очень любил этот город. Он казался ему прекрасным. Хотя и говорили другие, что много есть лучших городов, но Командир никогда их не видел. За всю свою небольшую жизнь – только этот. А он был хорош. Предместья начинались с ухоженных полей и садов. Хутора выглядели как маленькие замки. Ближе к городу появились небольшие и очень аккуратные деревни, также утопающие в садах. Сам город начинался внезапно и был отделен от предместий огромным рвом, наполненным водой. Он был похож из-за этого на остров.
Они проехали по мосту уже когда солнце поднялось из-за горизонта и его лучи золотили каменные стены плотно стоящих друг к другу домов. Проехав почти весь город с запада на восток, отряд попал в большую парковую зону. Здесь располагалась ставка пограничного округа. Рядом с ней находился комплекс военных казарм гарнизона и полицейские части.
Предъявив документы на посту, отряд разделился. Командир, не тратя слов, махнул рукой в сторону конюшен. Бойцы направились туда, прихватив и его коней. Прежде их искупать, напоить, накормить и, если останется время, отдохнут и сами. Но ему предстоял трудный день.
Командира уже ждали в большом зале оперативного управления. На огромном столе была раскрыта карта провинции, а вокруг нею сгрудилось несколько человек. Стоило ему войти, как все почему-то вытянулись и замерли, внимательно наблюдая за ним. Ещё немного и ему бы отдали честь! Он зябко поежился от такой неестественности поведения собравшихся людей. К слову сказать, все это были большие чины - начальник ставки пограничной стражи, начальник гарнизона и его два заместителя, группа офицеров, как он понял, из Тайной стражи, ещё несколько чинов тоже явно не из гражданских. Но форма была не знакомой.
Из всех он знал только начальника ставки, к нему и подошел с докладом.
- Рад тебя видеть. И рад твоему назначению. Мы тут как раз обсуждаем ситуацию. Я сейчас всех представлю. Все мы – в твоем подчинении по указу Императора.
Когда начальник ставки всех по одному представил, Командир понял – дело не шуточное. От Тайной стражи присутствовал не только местный руководитель, но и Координатор из столицы и три его офицера, люди в незнакомой форме оказались чинами саперных войск. Последнее говорило о намерении штаба провести фортификационные работы по укреплению столицы провинции. Значит, готовились к худшему – к штурму.
Но после представления возникла пауза. Все ждали от него дальнейших команд, а он в таких совещаниях никогда не участвовал. Командир никак не мог преодолеть внутреннюю робость, скорее даже не её, а укоренившуюся привычку повиноваться большим чинам. Его звание было намного ниже и ситуация для него, привыкшего к субординации, была очень не простой. И вдруг, внимательно вглядываясь в их лица, он ощутил спокойствие. Никогда оно не покидало его в бою, и вернулось теперь. Это ведь тоже бой, хотя и на бумаге. И он отдал приказ:
- Доложите!
Из доклада следовало, что повстанцы захватили одно крупное село на востоке провинции и одно на юге, у самых границ Священной Страны. Общая их численность оценивается примерно в 6 тысяч человек, вооружены слабо. Хорошо вооруженных наберется не более тысячи, остальные вооружены чем попало. Стрелкового оружия нет. Повстанцы захватывали лишь полицейские арсеналы, где были палаши и короткие копья, да и то не много. Но вот в деревенских кузницах сейчас идет работа круглосуточно. Они довооружаются. Ещё несколько дней и почти у всех будут пики, топоры, трезубцы, деревянные щиты и некоторое подобие брони из железных накладок. Оба села превращены в крепости, воздвигнуты валы по границе, улицы перегорожены, подходы к селам расчищены от кустарника и деревьев.
- Мы сметем их, если выступим немедля. У меня 200 станковых арбалетов, тысяча лучников и две тысячи копейщиков. Мы подожжем смутьянов и потом спокойно войдем на пепелище, если там кто останется, - начальник гарнизона был бодр и уверен в силе своих бойцов и в правильности предложенной им тактики.
Командир прикрыл глаза и увидел картину возможного боя. Он знал эти станковые арбалеты. Мощная конструкция на двух колесах в рост человека, лафет почти двухметровый, чтобы удержать в равновесии. Стрела, как маленькое копье. Их три, одна над другой, летят на расстояние в два раза дальше стрелы из мощного лука. Обычно такие арбалеты используют при штурмах, не для поражения живой силы, а для поджога зданий. К стрелам крепится специальный наконечник, который поджигается и горит долго, в полете не гаснет, да и водой затушить трудно. И он увидел тучу огненных стрел, превращающих деревню в пылающий костер. Потом своих конников, сметающих охрану заградвалов. То, что улицы перегорожены – это плохо. Но они и не пойдут улицами, а лишь огородами. А как их перегородишь? Люди вылезут из подвалов, будут спасаться от огня как раз на огородах, там их всех и порубят всадники. Что они, будут там разбираться? Все, что живет и движется – цель. Видел он такое. Вчера вот только видел…
Командир представил своих бойцов потом, остывших после боя, среди трупов женщин, стариков и детей. И вдруг заметил, что кулаки сжались.
- Сколько коней в упряжке станка?
- Два на станок, но обычно четыре на три, плюс шест стрелков, по два на каждый…
- Плюс запас стрел. С какой скоростью будет двигаться этот поезд по грунтовой дороге?
- Ну, я не знаю, как сказать…
-Пеший обгонит?
- Местами, да!
- Что ещё кто может доложить?
Координатор от Тайной стражи взял слово.
- По нашим данным, повстанцы пойдут на соединение, чтобы штурмом взять столицу провинции. Мы опасаемся, что в столице у них много сторонников и удар может быть в тыл обороне. Если они захватят арсеналы, то будут представлять серьезную угрозу.
- Где он намерены соединиться? И когда?
- Через четыре дня. Достаточно далеко отсюда, на расстоянии двухдневного конного перехода, - Координатор назвал условное место. Командир знал его. Степь, но с севера она ограничена грядой больших холмов. Он посидел молча. Он не поведет бойцов на штурм селений. Он встретит врага в степи, где будет иметь преимущество в скорости, маневре и где малые арбалеты пограничников вновь скажут свое слово.
- Значит, время у нас есть. Есть! – Командир отреагировал на удивленные взгляды, - Мы примем бой в степи. Пойдут только конные пограничные части. Две тысячи будет достаточно. Остальные должны остаться и укрепить оборону города. Но уверен, до штурма не дойдет. Вестники пусть уйдут через час, отряды пограничной стражи собрать завтра, в крайнем случае, послезавтра к вечеру. Это крайний срок. Кто не успеет, останутся тут. Потом я накажу командиров.
Видимо его слова возымели действие. Может и не сами слова, а то, как он их сказал. Спокойно, убежденно. Таким тоном, что не поспоришь. И люди почувствовали его силу.

[ninniku]

- Скоро прольется много крови. Будет бойня. Мы хотели предотвратить, но Владыки запретили. И сейчас я понимаю, что Он только этого и ждал. Чтобы мы вмешались, - Сестра была сегодня грустна. Тихая такая… Рыцарь-Маг почувствовал, как защемило его сердце. Обнять бы и прижать к себе эту светлую голову и успокоить! Да только вот в последнее время чаще случалось наоборот.
Сейчас, после нескольких дней напряженных размышлений, он многое стал видеть иначе. Понял Рыцарь, какой груз выдержала Сестра из-за его неожиданной вспышки … Он не знал всех тайн её сердца, но догадался, что давняя Любовь к тогда ещё будущему Императору, живая и поныне была источником ещё большей боли для неё. С одной стороны он, с другой Император, грядущая война… Где же равновесие?
- Командир!
-?
- Ты спросил, где был источник равновесия… Им стал Командир и его Любовь. И он ударил меня в минуту радости Посвящения, но все равно, он сделал то, о чем я просила его. Он уклонился от ловушки, которую ему приготовили и теперь крови будет гораздо меньше и совсем уж не будет невинной крови. Пострадают лишь те, кто сам взял в руки оружие. Хорошие они или нет, но им не было нужды в защите. Они приготовились к нападению. И карма их не промедлит.
- А знаешь, я потерял себя, после того, что узнал. Мне вдруг стало противно брать меч в руки.
Сестра знала. Она знала, как Рыцарь-Маг пошел в библиотеку и отобрал книги с легендами и историями прошлых воплощений его духа. Он поступил не правильно, но она не стал ему запрещать. Пусть читает. Как отнесется…Это тоже важно. Это тяжелое испытание, сколько людей не могли преодолеть его. Она знала, что он рыдал, вспоминая. Она чувствовала, как сокрушалось его сердце и укрепляла его своей любовью. Это были тяжкие дни для неё. Может быть тяжелее тех, что были перед этим. Было очень больно чувствовать эти безнадежные теперь страдания Рыцаря. Но он справился. И вот выводы его были Сестре интересны.
- Я вспомнил Вождя. Всегда мне этот облик представлялся двояким: жестоким и великим. Он магнитил, но личного в восприятие я не привносил. А сейчас… Я не чувствую магнита, как нет его у меня к тем, кто когда-то родил это тело. Их нет. Нет и его. Есть память. Но там память благодарности и любви… А тут… Это чужая память! Как роль на сцене, что играют актеры. Нет благодарности, нет любви, нет ни ненависти, ни сожаления. Нет ничего. Как что-то чужое и не мое.
- Ты – не он. Хотя и не другой. Отсвет солидарности на челе твоего духа. Вот что такое ОН. Но ты сделал свой выбор, когда пришел сюда. И потому ты не его Сын. Понимаешь?
Боже! Понимает ли он?!! Он давно уже чувствовал себя ЕЁ Сыном. Иногда это были чувства большого мужчины к слабой и беззащитной матери. Иногда нежные чувства малого совсем сыночка, которому так нужна ЕЁ ласка и любовь. И он всегда стыдился этих чувств. Но они прорывались. Прорвались и сейчас. Он был измотан Посвящением, сильно ослаблен и нервы были как оголенные, любовь обжигала их своей тончайшей силой. Она положила свои руки на его голову, уткнувшуюся ей в колени. «В который уже раз! Когда же я перестану терзать её и брать, только брать!» - подумал Рыцарь и сделал глубокий вдох. Он поцеловал руку Сестры и встал с колен.
- Знаешь, мне нужно собраться с силами. Хватит страдать и копаться в себе. Скажи мне, что делать?
- Потерпи. Скоро у тебя будет много работы. Я бы хотела, чтобы ты разыскал Ёе, Любимую нашего Командира. Думаю, она потеряла с ним связь и вычислить её нелегко. Сила террафима по-прежнему действует на него и он закрыт от неё. Владыки знают, но они не могут вмешаться. Это должны сделать мы с тобой. Высшие все предвидели и знаки Победы начертаны, но мы с тобой должны пройти весь путь. Своими ногами и своими руками. Кто кроме нас? Вероятно, нет тех, кто был бы так сильно связан с Императором, как я. И нет у Командира большего должника, чем ты. И мы оба в долгу перед Высшими и перед нашей Страной и перед всеми людьми, перед правыми и перед виноватыми тоже.

Сестра тоже встала и подошла к окну, выглянув в сад.
- Смотри. Растения чувствуют. Они болеют. Тьма наползает даже сюда.
Рыцарь знал это. И все сестры Общины тоже знали. Они не могли просмотреть это. Менялась аура деревьев, злаки не развивались, хотя и воды и солнца и тепла было достаточно, птицы реже стали петь и яблоки падали с деревьев раньше срока. Гармония нарушилась, природа отозвалась.
- Я сделаю это. Найду её…