Довольно вдумчивый анализ. И подтверждает теорию Гумилева.
Почитайте, не поленитесь.
Европа: вперед в прошлое ("The Times", Великобритания)
На Венском конгрессе в 1815 году континент разделили на сферы влияния. В 21 веке нам нужны аналогичные 'правила игры'
Кристофер Мейер (Christopher Meyer), 03 сентября 2008
Сюжет: Грузины собирают гроздья российского гнева Тех, кто полагает, будто к международным отношением применимо понятие 'прогресс' - что мы способны учиться на уроках истории - кризис в Грузии грубо вернул к реальности. Можно придумывать какие угодно правила, пытаясь ввести в рамки поведение государств на мировой арене, но все эти нормы превращаются в пустые клочки бумаги, стоит им столкнуться с разгулом национализма и межэтнических страстей.
Межэтническое и националистическое соперничество - явление древнее, как первородный грех, и столь же неистребимое. Работая в британском посольстве в Москве в годы 'холодной войны', я бывал в двух закавказских республиках - Грузии и Азербайджане. Тогда они были под пятой у Москвы - входили в состав СССР. Неприязнь их жителей к русским была заметна невооруженным глазом.
В те времена Сталин - грузин по происхождению - официально оставался оруэлловским 'нелицом': преемники вычеркнули его имя из анналов советской истории. Однако, словно открытый вызов Москве, сталинские портреты висели на видном месте в грузинских совхозах и даже в кабинетах госучреждений. Я спросил одного местного чиновника, с чем это связано. 'Ну как - он же столько русских убил!' - последовал саркастический ответ.
Это чувство, надо сказать, было взаимным. Вернувшись в Москву, я поделился своими кавказскими впечатлениями с личным переводчиком Леонида Брежнева Виктором Суходревом. 'Кавказ - это не для белого человека', - заметил он с безупречным лондонским акцентом (американский прононс у него получался не хуже).
Последние события показали, что эта древняя вражда не ослабла. Но западные державы повели себя так, будто это стало для них полным откровением. Еще в прошлом году один французский дипломат в разговоре со мной предостерег: как только Косово получит независимость (которая сама по себе стала искусственным детищем традиционных распрей на Балканах), Россия сочтет, что у нее развязаны руки для аналогичных действий по Грузии. Так и случилось. Как выразился автор недавней передовицы в Times, история возобновила свое движение, предоставив Фрэнсису Фукуяме (Francis Fukuyama), пророчившему ее конец, плестись у себя в хвосте. Впрочем, профессор Фукуяма заблуждался с самого начала. Стоило ежовым рукавицам бывшего СССР и титовской Югославии ослабить хватку, националистические и межэтнические страсти вырвались на поверхность с убийственной скоростью разжавшейся пружины. Вопреки уверениям Дэвида Милибэнда (David Miliband), суровые времена 'холодной войны' действительно были 'периодом спокойствия'. А годы, последовавшие за ее окончанием, отмечены непрерывной 'дрожью земли' под тяжелой поступью истории.
Считалось, что глобализация и взаимозависимость оттеснят эти давние междоусобицы и соперничество на обочину. Теории о характере 'постсовременной' эпохи сегодня вырастают как грибы. Тони Блэр, к примеру, проповедовал, как национальные интересы уступят пальму первенства 'глобальным ценностям'. Все это очевидная чушь. Потому что парадокс сегодняшнего мира заключается вот в чем: деньги, люди, культура, бизнес, электронная информация текут через дырявые границы все более мощным потоком. Но растворение национальных границ в киберпространстве повсеместно сопровождается крепнущим ощущением национальной идентичности и национальных интересов. Достаточно провести пять минут в Пекине, Вашингтоне, Тегеране или Москве, чтобы в этом убедиться. Да и что такое нынешний Евросоюз, если не арена энергичного и конкурентного отстаивания национальных интересов всеми 27 странами-участницами?
Разговоры о том, что в международных отношениях 21 века нет места национализму и этническому 'трайбализму', просто бессмысленны. Распространение демократии западного образца только усиливает их привлекательность и резонанс. Во внешней политике нет ничего ошибочнее, чем воспринимать мир таким, каким мы его хотим видеть, а не таким, каков он есть. В том, что касается Британии, это заблуждение лишь усугубляется, когда мы неспособны добиться желаемого результата. С особой наглядностью это проявляется в отношениях с Россией, где мы ухитряемся одновременно демонстрировать полное бессилие и вести себя провокационно. Если мы действительно хотим положить конец неподобающему поведению России, делать это следует на тех направлениях, где эффект будет ощутимым, и где такие действия оправданы - начав, например, с выдворения множества российских разведчиков, свивших себе гнездо в Лондоне, как без колебаний поступали консервативные и лейбористские правительства в семидесятых.
Конечно, если нам уж очень хочется, можно опрометчиво принизить значение национальных интересов в арсенале британской дипломатии. Но упаси нас бог от недооценки этого фактора в качестве движущей силы внешнеполитического курса других стран. Это приведет к опасным просчетам.
Возьмем Россию, Китай и Иран. Каждая из этих стран кипит от негодования при мысли об унижениях, которым подвергли ее западные державы. И у всех трех в начале 21 века появились возможности расплатиться по счетам - добиться уважения на международной арене (достаточно почитать недавние номера российских газет). Никто не требует, чтобы вам нравились их правящие режимы, чтобы вы одобряли их действия. Но непонимание их истории ведет к неверной оценке главных пружин их внешней политики: в случае с Россией речь идет о стремлении вернуть былое величие, разрушенное, по мнению миллионов россиян, Михаилом Горбачевым и его министром иностранных дел, грузином Эдуардом Шеварднадзе, при содействии и подстрекательстве Запада. Готов поставить целый мешок рублей на то, что российский внешнеполитический курс был бы точно таким же, даже если бы в стране утвердилась полномасштабная демократия того типа, что мы с таким упорством распространяем по всему миру.
Итак, зададим знаменитый ленинский вопрос: что делать? Для начала надо избавиться от розовых очков, доставшихся нам в наследство от бушевско-блэровской эпохи. Отношения демократических стран Северной Америки и Европы с Россией всегда будут небезоблачными и неровными - в лучшем случае в равной мере сочетающими в себе сотрудничество и конфронтацию.
Крушение СССР не означало, что все началось с чистого листа. Россия, с которой мы имеем дело сегодня, - с ее страхами перед возможным 'окружением', подозрительностью к иностранцам и естественной склонностью к самовластью - стара как мир: такой она стала задолго до появления коммунистов. Эту Россию никогда не успокоят заверения Запада, с видом оскорбленной добродетели настаивающего на своих миролюбивых намерениях, и одновременно продвигающего все дальше на восток границы НАТО и ЕС.
Но, самое главное, России и Западу необходимо договориться о 'правилах дорожного движения' на магистрали 21 века. Милибэнд и другие осуждают идею возврата к геополитическим принципам Венского конгресса, состоявшегося в 1815 г., после завершения Наполеоновских войн, на котором Европа была поделена на сферы влияния тогдашними империями и королевствами. Надо полагать, они забывают, что договоренности, достигнутые в Вене, почти сто лет служили заслоном против общеевропейской войны.
И сегодня нам нужно нечто подобное: договоренность, основанная на сферах влияния. НАТО должна отказаться от провокационных и опрометчивых обещаний о возможности вступления в ее ряды Грузии, и тем более Украины. Это противоречит коренным национальным интересам России, и ничего не дает Киеву и Тбилиси в плане безопасности. Что же касается самой России, но ей необходимо четко и недвусмысленно объяснить, на каком рубеже ее реваншистский 'бросок на Запад' спровоцирует военную реакцию НАТО.
Возможно, с точки зрения современной политкорректности такое предложение прозвучит как шокирующий анахронизм. Но это единственный способ нейтрализовать возможность для просчетов - из-за которых в прошлом начиналось так много войн.
Сэр Кристофер Мейер в 1997-2003 гг. занимал пост британского посла в Вашингтоне
Правила форума
Справка
Расширения
Ответ: Война в Южной Осетии - часть вторая 
Комбинированный вид