Ленин

[СВГ]

"Ленин, русский социализм – это вечный вопрос, обращенный к небесам, новый вариант Ио-ва. Какой-то странный героизм, подвиг и страдания, на которые мы закономерно обречены не-зависимо от собственного желания. Здесь всё упирается в то, что это вообще вряд ли выразимо в рациональных терминах. Но ведь и раньше люди сталкивались с такими вещами: вот Христос, он сын Божий, но при этом он обречён, Бог его послал на землю и обёк на страдания и смерть. Эта ленинская фигура похожа на призрак: пытаешься ухватить черты конкретного человека – и вечно утыкаешься в вечные вопросы…
Известна в физике великая загадка Тунгусского метеорита. Что-то там прилетело, ахнуло, хряпнуло, лес повалило насколько глаз хватает, возникла дымящаяся воронка, все видели, надо всей Европой небо светилось, мигало, мировая погода испортилась. И вот сотни и тысячи ис-следователей с рюкзаками, с колбасами копчёными устремляются к эпицентру этого события и ищут, понятное дело, громаднейшую каменюгу, с невиданно-блистающими гранями, острыми углами, которая дымясь лежит в центре. А обнаруживают в лучшем случае, - когда болото про-сеяно через самые мелкосетчатые ситечки, - какие-то сомнительные конкреции: то ли это кома-риный кал, то ли космическая пыль… метеорита нет. Но лес повален – это налицо, событие было грандиозное: шарахнуло, рвануло и т.д.
Я совсем в другую сторону повернуть хочу. Я не хочу сказать, что не было глыбы, ничего подобного. Но надо смирить нашу естествоиспытательскую гордыню перед этой фигурой, по-тому что все, кто брался и берётся ныне рассуждать о том, что это был за человек, что за фигура-загадка, - терпят позорнейшее поражение, как и мы с тобой. Так скучно то, что мы наговори-ли, именно потому, что это пока всего лишь первые убогие попытки разобраться в масштабе события. Загадка Ленина никакого отношения не имеет к вопросу о том. Был ли человек по имени Владимир Ильич хорошим или плохим, - это загадка нашей революции, нас самих, на-ционального характера и истории. И вообще, какого бы масштаба события, какую бы абстракт-ную модель мы не взяли, мы вдруг выясняем, что эта фигура является образцово-идеальным примером для иллюстрации. Как бы мы ни размахивались по шкале истории с 17-го года и до Пунических войн, обязательно выясняется, что данная фигура – уникальный пример для разби-рательства этой модели, этой коллизии, этого вопроса. Если мы берём бердяевскую теорию ис-тории, мы там всюду обнаруживаем Ленина. Если мы берём теодицею и проблему предопределения, придумать лучше пример, чем Владимир Ильич, трудно.
Я опять-таки не выражаю того, что ощущаю, просто чувствую, что мы позорно убоги и примитивны в наших жалких попытках с нашими плоскими суждениями к этой фигуре подой-ти. Взять её, скинуть с корабля перестройки? – господи, смешно, да весь корабль – мелкий эпи-зод в том действе, что затеяла фигура. Сейчас какие-то интеллигентишки начнут кричать, исхо-дя из кньюктурных или эстетических соображений, что Ленин им не нравится. Начнут его ско-выривать, потом кто-то его будет восстанавливать. Эта возня только-только начинается. А на самом-то деле на лишь недавно разрешили свободно подумать (втайне запершись в туалете): а кто же был этот человек? Два с половиной дня назад нам разрешили об этом думать, а фактов для этого нам пока ещё не дали. Начинается грандиозной восхождение к этой фигуре, которая, в общем-то, как Тунгусский метеорит, сама по себе, в своей человеческой плоти не имеет ника-кого значения. Может, через 200 лет будет развита теория, блестящая, остроумная и хорошо аргументированная, что не было никакого Ленина, это всё миф, не существовало такого человека.
А что за этим стоит? Какие силы в этом скрещении сошлись? Потому что есть серьёзнейшее подозрение, что перелом истории, который происходит в связи и вокруг 17-го года, - это поворот, подобного которому со времён австралопитеков не было, что вся предыстория, начиная с волосатых людей, завершается тем, что происходит именно сейчас. Сегодня происходит грандиозный слом, тектонический сдвиг развития, открывается следующий этап. Мы начинаем думать об истории и выясняем, что Ленин с ней тоже что-то пытался делать. Мы здесь всего лишь одни из бесчисленных обнаглевших интеллигентишек, которые, зная полтора факта и дерзнувшие помыслить об этой фигуре, стали колупать с краешку грандиозную и загадочную пмрамиду и отколупали первый кусочек…
Правда, по ходу дела, творя миф, мы выясняем, что творим миф о себе, о нашей стране, о русской революции, о ХХ веке, о неокапитализме, обо всём на свете, - и всё отталкивается от этой фигуры. А она будет всё время ускользать, уходить, исчезать. Она как фигура будет терять значение. Что там лежит в Мавзолее? Это никого не будет интнресовать. Все трагедии вокруг неё сконцетрированны, но сама по себе она вообще ничего не заключает. Поскольку это человек, жизнь и судьба которого являются примером для всего на свете, для любой коллизии, любой теории, любой истории, - вроде бы его тем самым и нету, это простая абстракция, пустота.
Поэтому я призываю смирить гордыню и ощутить, перед какими вопросами, перед какой проблемой мы находимся."
Говорено это было в 1990 году.