Оборотни

[Юрий Ганков]

Причем все признают в этом не особенное умение или знание магии а некий механиз превращения, который работал независимо от умения или даже желания....Обернуться, перекинуться, перевертыши....нечто не требующее наличия магических сил...?!? В дозорах описываются в стане Светлых Иных боевые маги-перевертыши....

[Dar]

Сообщение от Юрий Ганков

Причем все признают в этом не особенное умение или знание магии а некий механиз превращения, который работал независимо от умения или даже желания....Обернуться, перекинуться, перевертыши....нечто не требующее наличия магических сил...?!? В дозорах описываются в стане Светлых Иных боевые маги-перевертыши....

Произведения писателей-фантастов доказательство?

[Юрий Ганков]

Сообщение от Dar

Произведения писателей-фантастов доказательство?

Кто знает, Дар, сегодня фантастика а вчера или завтра явь. Когда писался рома 20 тысяч лье под водой, никто не предполагал, что фантастика станет реальностью...или когда рассказывают сказки о оборотнях - можно ли утверждать, что это сказки и этого не было....Кто знает как меняются тонкие планы, как соответственно меняется физический мир...?!

[Dar]

Сообщение от Юрий Ганков

Кто знает, Дар, сегодня фантастика а вчера или завтра явь. Когда писался рома 20 тысяч лье под водой, никто не предполагал, что фантастика станет реальностью...или когда рассказывают сказки о оборотнях - можно ли утверждать, что это сказки и этого не было....Кто знает как меняются тонкие планы, как соответственно меняется физический мир...?!

на мой взгляд лучше отталкиваться вот таких вещей ..(выше приводили)
1961 г. 238. Леопарды-оборотни не сказка, но жуткая действительность. ..

В АЙ есть так же о том что тонкое тело владеет плотным. Для этого нужно овладеть тонким телом, котролировать его..
И эти используется не для того что-бы превращаться в животных, ну а скажем для лечения от болезней или избавления от физических недостатков. Есть так же левитация, телепортация.. когда тонкое тело увлекает за собой плотное... полагаю вместе с плотным телом можно и в паралельные мир перемещаться.. только нужно ли это?.. хотя вот атлантам это пригодилось.

Полагаю "оборотни" это всего лишь самые куцые и искаженные остатки от былого могущества человечества первых рас. С времен уплотнения материи. Наверняка были времена когда любой человек мог принимать любой физический облик. Со временем все эти способности(как и другие) утерялись. И мы, обсуждая обортней, похожи на людей, которые подобрав мелкую деталь от самолета, восхищаются его полированой поверхностью и думают возможно ли это?..

Ведь на самом деле (имхо) не о том нужно говорить, существуют оборотни или нет (ссылаясь на сказки), а о том какими способами можно достигать такого уровня влияния мысли (тонкого тела, огня) на плотное тело и о нравственно-моральной стороне.. и для чего это нужно было (или будет).

[Amarilis]

Есть и такая информация:

:Мир Огненный ч.1, 624 Даже среди современных форм можно найти много зверообразных людей; подобные ужасы обычно приписывают испугу или потрясению матери. Но среди многих причин часто упускают из виду главную. Можно представить себе, что в Тонком Мире некоторые особи подвержены припадкам вожделений. При таком потемнении они опускаются до животного мира. При этом Агни настолько поникает, что животные принципы овладевают павшими. Конечно, со временем, они снова могут подниматься, но животное прикасание настолько мощно, что может претвориться в животные формы при воплощении. Иногда наследственность помогает такому рождению зверообразному, ибо низкие духи предпочитают себе соответственные облики. Но иногда не наследственность, не атавизм, но плачевное ныряние в животный мир наносит печать безумия. Опять поучительно, как понижение Агни разрешает доступ животным достояниям.
Спасительный Агни ведет в Миры Прекрасные, но следует заботиться о нем, не забывать его существование. Многие духи, хотя и не спускаются до животного состояния, но постыдно толкутся на месте и даже боятся Агни. Посреди земных странствований эти робкие боялись всего сущего, и Огонь для них был самым страшным понятием. Они забыли о Свете, который мог приблизить их к Прекрасному Миру, но страх плохой советник.

[Владимир Чернявский]

Сообщение от Dar

на мой взгляд лучше отталкиваться вот таких вещей ..(выше приводили)
1961 г. 238. Леопарды-оборотни не сказка, но жуткая действительность. ..

Мысль нужно приводить полностью. Иначе - не далеко до ее искажения.

[Dar]

Сообщение от Владимир Чернявский

Мысль нужно приводить полностью. Иначе - не далеко до ее искажения.

имелось в виду не конкретная шлока, а что нужно обращаться к каким-то надежным источникам.

[Andualex]

А. и Б. Стругацкие , "Понедельник начинается в субботу".

"Оборотень - человек, способный превращаться в некоторых животных:в волка (вервольф), в лисицу (кицунэ) и т. д. У суеверных людей вызывает ужас, непонятно почему. В. П. Корнеев, например, когда у него разболелся зуб мудрости, обернулся петухом, и ему сразу полегчало."

[adonis]

Когда то очень давно читал, по моему у Гоголя, рассказ о том (пишу по очень далёкой памяти), вроде как на мужика напала ведьма и превратилась в кота. Он этому коту шашкой отрубил лапу, а утром у тёщи была перемотана бинтами рука. Суть получается такая, что через травму кота пострадало Тонкое Тело тёщи, что отразилось и на её физическом состоянии. Путешествует всё таки тонкое тело, а не физическое.

[Amarilis]

Сообщение от adonis

Когда то очень давно читал, по моему у Гоголя, рассказ о том (пишу по очень далёкой памяти), вроде как на мужика напала ведьма и превратилась в кота. Он этому коту шашкой отрубил лапу, а утром у тёщи была перемотана бинтами рука.

Повесть называется "Майская ночь или утопленница" (Н.В.Гоголь)

[Юрий Ганков]

Сообщение от Альдебаран

Юрий, правда, для Земли не научно, для Тонкого Мира вполне.

Много ли может наука нам объяснить на сегодняшний день? Даже то, что она признает она описывает а не объясняет. А уж если чего не признает, что в силу вступает формула: "этого нет, потому, что этого не может быть...! А современные законы физики настолько слабы...даже перед элементарной логикой....

Придет время, когда в разделе физика появится раздел "тонкоэнергетическая физика" или "Физика торсионных полей" или еще какая (придумайте сами)...Главное, что со временем будет известна...предположим...физическая формула объясняющая принцип полете ступы у бабы Яги.....

Я как представляю механизм трансформации физического тела: (примерно, можно критиковать) если физическое тело это только одно из тел, проявленное в физическом мире, то тонкие тела это еще 6 тел, о которых наука молчит или отрицает, но мы то с вами знаем, что они есть, значит нам с наукой уже не по пути?! Из всех тонких тел, напрямую связанное с физическим эфирное тело, своеобразный энергетический каркас, по которому формируется физическое тело, все болезни и недостатки проявляются сначала на тонком плане, в тонких телах, и лишь через месяцы отражаются в физическом теле. Или, как бывает иногда, конечность ампутирована а в эфирном теле она продолжает существовать и регистрируются поля, как будто конечность есть ...а доктора сетуют на оставшиеся нервные окончания....бла-бла..

Мы можем реально изменять физическое даже путем обычного устремления, силой воображения, можем менять форму лица воображая себе лицо другого человека, так называемые гипномаски. этим успешно пользуются имитаторы и пародисты - они так вживаются в образ, что их мимика, выражение лица и внешность начинает напоминать того, кого они пародируют. Есть методики, которые позволяют подтянуть физическое тело путем самогипноза, внушая себе картину внешнего вида который желаете.....Представим, что у оборотня, есть некий механизм, который может в тонком плане, заместить тонкоэнергетическую матрицу человека на тонкоэнергетическую матрицу зверя, При определенной силе психической, изменения в физическом теле могут протекать с разной скоростью, если для человека неподготовленного наложение обычной гипномаски можно делать с трудом и удерживать короткое время, то почему бы, при наличии у кого-то совершенных механизмов преображения, оборотничества этому не произойти за секунды?

Главный вопрос по теме - есть ли/было ли такое явление - полное физическое преображение в зверя?

Про одержание животного и про низкие инстинкты не говорю...Фильм с Жаном Рено хорошо описывает механизм одержания леопарда индейцем

[Юрий Ганков]

Вот у бурятов все практически так же:

Реликты культа медведя в культуре бурят.
В традиционном мировоззрении бурят особое место занимают представления о животном мире. Идеи единства всего живого, родства двух миров — людей и зверей, как известно, относятся к наиболее ранней истории человечества. Этнографы выявили в культуре бурят реликты тотемизма. Так, орел (ехэ шубуун) почитался бурятами как родоначальник шаманов и как сын хозяина острова Ольхон. Лебедь (хон шубуун) считалась прародительницей одного из основных этнических подразделений бурят — хори. Широкое распространение получили культы лесных зверей — волка, оленя, кабана, соболя, зайца, а также медведя.
Литература, в той или иной мере касающаяся традиций культа медведя у бурят, ограничена, до сих пор не издано ни одного специального исследования по этой теме. Наша работа нацелена на то, чтобы в некоторой степени удовлетворить читательский интерес, связанный с изучением данного феномена.
Медведь в бурятском языке обозначается словами бабагай и гyрооhэн. Можно полагать, что наименование медведя бабагай возникло из слияния двух слов — баабай и абгай. Первое переводится как ‘отец, предок, праотец, старший брат, старшая сестра’[1] Под абгай понимается старшая сестра, жена старшего брата, старший брат[2]. Известно, что буряты, упоминая в разговоре медведя, нередко давали ему эпитеты, относимые к близким родственникам: ‘могучий дядя, одетый в доху; дедушка в дохе; мать-отец’[3] и т.д. Поэтому, можно предположить, что термин бабагай — это не что иное, как общее определение всех живущих и умерших старших родственников. Надо заметить, что бабагай в бурятском языке имеет лишь одно значение. В языках других сибирских народов также нередко для обозначения медведя используются связанные с традиционными табуистическими традициями эвфемизмы, когда об этом лесном звере говорят как о старшем родственнике и предке. Например, хакасы медведя называли аба, ада, ага, апчах, абай, т.е. применяли термины близкого родства[4].
………………….
Народное воображение пыталось объяснить происхождение медведя через сюжет чудесных превращений. При этом идея оборотничества облекалась в самые разные формы. В бурятском фольклоре четко прослеживаются две альтернативные трактовки: оборотничество, происходящее по воле человека, и наоборот, вне его желания. Так, в одном случае удачливый охотник, наделенный волшебным свойством превращения в медведя, из-за происков своего недоброжелателя навсегда остается в зверином обличье. Этот медведь-оборотень, женившись на похищенной им женщине, дает начало роду медведей. В другом случае мифы связывают происхождение медведя с волей бога (бурхана), который наказывает человека-насмешника (как вариант — проказника), превращая его в лесного зверя. Иногда человек становится медведем по причине чрезмерной жадности и жестокости (сказка «Медведь»)[7]. Оборотень из народной сказки «Баабгай-хун» («Медведь-человек») принимает человеческий облик, когда встречается со своей женой — обычной женщиной, возвращаясь в тайгу, он вновь становится медведем.
Итак, в фольклорных произведениях бурят присутствует сюжет о сожительстве женщины с медведем. Причем женщине приходится быть медвежьей «женой» помимо своей воли: ее похищают или она, заблудившись в лесу, находит пристанище в берлоге. Как правило, такая женщина приносит удачу охотникам из своего рода. Ее сын, зачатый от медведя, обладает особой удалью и силой, а также способностью к оборотничеству. Он обычно уходит от родителей к людям, в род своей матери, и становится знаменитым охотником.
В шаманской традиции бурят медведь считался священным зверем; он воспринимался как существо, превосходящее по магической силе любого шамана. В бурятском языке сохранилось такое выражение: ‘Хара гурооhэн боодоо элюутэй’ ‘Медведь выше полета шамана’. Известно также, что шаманы использовали в своей практике кору с пихты, ствол которой был оцарапан медведем. Такое дерево буряты называют «медведем освященным деревом» (баабгайн онголhон модон). Во время проведения хори-бурятами обряда посвящения в шаманы — шанар — в качестве обязательных атрибутов использовали медвежьи шкуры. При устройстве культовых сооружений на месте совершения обрядовых действий на левой стороне от эхэ сагаан шанар вкапывали три или девять берез, на ветки которых вешали шкурки куницы и медведя и лоскуты материи[8].
В бурятском народном календаре с образом медведя связаны некоторые прямые ассоциации. Один из зимних месяцев в календаре хоринских бурят, а также в календаре, зафиксированном в свое время В. Котвичем, называется бурган и ехэ бурган[9], по П. Баторову — ехэ буран[10]. По мнению П. Баторова, месяц ехэ буран на аларском наречии дословно означает ‘большой медведь-самец’. М. Хангалов пишет, что именно в этом месяце проводилась облавная артельная охота на кабанов, лосей, изюбрей, коз[11]. Исследователи в связи с этим приходят к выводу, что «в основе народного календаря бурят лежит :общесибирская архаичная календарная традиция древних охотников тайги, у которых выход медведя из берлоги весной знаменовал завершение холодного осенне-зимнего сезона, сезона таежной охоты и начало весенне-летнего периода»[12].
Еще одно свидетельство священности образа медведя в традиционной культуре бурят — принесение клятвы с использованием медвежьей шкуры. В трудах Г.Ф. Миллера такая клятва, сопряженная с поеданием или кусанием кусочка медвежьей шкуры, описывается как наиболее обязывающая и страшная[13]. География распространения такой формы клятвы связывается с народами, населяющими таежную полосу Сибири (ханты, кеты, селькупы, удинские буряты, котовцы, красноярские тюрки и др.).
В XVIII — XIX вв. медведь был у бурят одним из популярных персонажей народных игр. Фрагментарное описание медвежьих игр приводится в записках путешественников посещавших бурятские улусы. Наиболее подробную картину такой игры дает А. Потанина. Она пишет: «Здесь по возможности стараются верно подражать всем движениям этого силача. Изображающий медведя показывает свою силу преимущественно на своих челюстях и зубах. Он старается брать зубами разные вещи и сносить их на одно место, туда же медведь складывает и присутствующих. Для поддержания игры требуется, чтобы всякий, кого медведь захватил в свои зубы, уже не показывал признаков жизни и покорялся, куда бы его ни положил воображаемый медведь»[14].
Реликты культа медведя, бытовавшего прежде у бурят, прослеживаются на материалах по традиционной охоте.
Охотились на медведя поздней осенью и зимой обычно одновременно с промысловой добычей других пушных зверей. Любопытно, что у тункинских бурят существовало поверье: если охотнику во сне привиделось, что он убил человека, это предвосхищает добычу медведя[15]. Охотник, обнаруживший берлогу, сообщал об этом своим товарищам. Причем бурятские охотники в разговоре неизменно соблюдали своеобразное табу — говорили о медведе иносказательно, стараясь не сказать о нем что-нибудь дурное. Например, тункинские буряты обычно сообщали друг другу: «Дворец нашел»[16] или, по Г.-Д. Нацову: «Там появился боодхол поошол, собираемся напасть на него и захватить»[17]. Вспомним, что по народным представлениям медведь был некогда человеком, и поэтому он понимает человеческую речь.

На охоте старались не поднимать лишнего шума, чтобы не разбудить зверя раньше времени. При виде берлоги предупреждали друг друга, произнося: Хан хуни байдал сатаха булга ‘здесь царь мужик живет — ружье снимай’, или, если в берлоге медведица: Хатан хуни байдал хэшэ булга ‘здесь барыня живет — ножницы ставь’[18]. Собак в это время кто-нибудь из участников охоты держал на привязи поодаль. Внимательно осмотрев звериное логово, определяли возможное количество медведей, срубали колья, которые располагали по периметру так, чтобы они упирались в стенки берлоги и препятствовали выходу медведя. Изготовившись, будили медведя громкими криками, выстрелами, просовывали в берлогу заостренный шест, которым и покалывали спящее животное. У некоторых бурят было принято в момент пробуждения зверя заклинать его, произнося следующую «магическую фразу»: «Человек-хан, спусти огниво и нож; если здесь хатан (супруга хана), — спусти (сними) украшения своих волос»[19]. В тот момент, когда разъяренный зверь пытался схватить палку, самый меткий охотник, высмотрев в темноте берлоги фигуру медведя по блеску глаз, поражал зверя выстрелом из ружья. Наиболее подходящим для попадания был момент, когда медведь высовывал голову. Убедившись в том, что зверь повержен, старший из охотников, взяв веревку, проникал в берлогу и «здоровался» с ним, пожимая его лапу и поглаживая по голове. Иногда при этом произносили: ‘Хан-человек глажу виски твои, чтобы ты не злоумышлял’ (Хаан хун, hаншагышни эльбэнэм, хара hанахагуйншни тулоо)[20]. Когда добычей становилась медвежья семья, спустившийся в берлогу охотник должен был обойти логово, притрагиваясь к находящимся там предметам, как бы мысленно извиняясь за убийство хозяев. Затем он совершал описанные выше действия по отношению к медведю — отцу семейства, обвязывал веревкой шею и лапы медведя и давал команду тащить тело наружу через освобожденный проход. По Г.-Д. Нацову, в это время все охотники должны были издавать звуки, имитирующие карканье ворон[21].
Вытащив тушу, совершали обряд шашин-у чинар есолол, выражая сожаление по поводу кончины медведя. Охотники долго умоляли простить их за допущенную ошибку либо переадресовывали вину за его смерть кому-нибудь постороннему (эвенкам, животным), или ссылались на несуществующие обстоятельства. Не переставая выражать свое горе бурятские охотники, орудуя ножом, надрезали шкуру и, просовывая под нее кулак снимали ее, тушу разделывали по суставам, как обычно. В этом проявлялось архаичное представление бурят о возможности воскрешения зверя в последующей жизни.
Еще одним важным элементом ритуала являлось коллективное прошение покровительства и защиты у духа медведя. Например, произносились такие просьбы: «Уничтожьте все преграды и помехи [на моем пути], все препятствия, врагов моих, мешающих добыче, уберите [с моего пути]»:»Детям моим дайте счастья, а мне доставляйте различную добычу. Пусть везде, где буду я, меня всегда ждет пища. Если домашний скот мой подвергнется болезням, если крупный рогатый скот заболеет — изгоните болезнь»[22].
На месте охоты буряты обычно угощались медвежьим салом, кусочками сырого сердца. Каждому охотнику доставался хуби — отдельный пай от медвежьей туши. Медвежья голова и лапы отделялись от туловища сразу. Голова передавалась тому, чей выстрел поразил медведя. Он мог сварить ее и угостить других прямо в тайге или отнести ее домой. Медвежий череп иногда оставляли в тайге, насадив его на палку, символизирующую лошадь, «мордой» в сторону берлоги. Если охотничью удачу праздновали в улусе, все мужское население собиралось, чтобы испробовать медвежатины и попрощаться с духом медведя. К персоне «медведя» обращались с примерно такими словами: «Наш уважаемый хозяин местности этой, наш горный хан-отец! Вы встретились с нами, подружились, а теперь спокойно возвращайтесь к себе на гору». Женщинам присутствие на прощальном пиршестве и посещение места, где был оставлен медвежий череп, у бурят запрещалось[23].
Надо отметить, что представление бурят о родстве с медведем в определенной степени укрепляло внешнее сходство туши лесного зверя, освобожденной от шкуры, с телом человека. Поэтому всегда находились люди, кто принципиально не охотился на медведя и не пробовал его мяса, объясняя это тем, что медведь похож на человека. Довольно распространенным было представление, что медвежья печень подобна человечьей. Медвежью печень в пищу не употребляли, так как полагали, что тот, кто испробует ее, превратится в каннибала.
Опасность охоты на медведя требовала не только слаженных действий всех ее участников, но и проверяла личные качества человека. Человек, оставивший товарища один на один со зверем, подстреливший на охоте другого человека, не вызывал никакого сочувствия у общества, покрывал себя и всех родственников несмываемым позором. Свидетели трагической гибели своих близких от лап медведя зачастую внутренне ломались и даже, будучи признанными охотниками, переставали ходить на медведя. У бурят считалось также, что добыча сорокового и восьмидесятого медведя может стать роковой. Полагали, что хозяин тайги Хангай не прощает жестоких и ненасытных охотников и при помощи медведя наказывает их.
В отношении отдельных частей тела медведя у бурят сложились представления как о несомненно обладающих особыми магическими свойствами. Так, например, череп медведя обыкновенно вешали над дверью или хранили на чердаке, чтобы защитить дом от воздействия злых духов боохолдой. Лапы медведя нам приходилось видеть подвешенными на гвозде прямо над дверью — хозяева рассматривали их как весьма действенное средство от любого колдовства. Буряты свято верили, что игрушечный медведь обладает свойством оберега. В записках Г.-Д. Нацова сообщается, что в 1930-х гг. бурятки подвешивали на детской колыбельке фигурки игрушечных медведей вместо общепринятых буддийских амулетов-талисманов[24].
В бурятской народной медицине широко использовались в качестве лечебных средств медвежья лапа, сало, желчь, яичники. Медвежью лапу применяли, когда нужно было снять опухоль с вымени коровы, возникшую после отела. Происходило это следующим образом. Хозяйка трижды проводила медвежьей лапой по вымени коровы сверху вниз, приговаривая: «Вылечи, не пухни; земля, прими болезнь»[25]. Интересно, что примерно так же поступали, когда у женщины возникала на груди опухоль или у роженицы отсутствовало молоко. Медвежья желчь использовалась как жаропонижающее и лекарство от стоматита, цинги и глазных болезней. Яичники употреблялись мужчинами при половой слабости. Сало применяли в качестве природной мази при ревматизме, различных кожных заболеваниях.
Итак, в традиционной культуре бурят обнаруживаются реликты культа медведя. Следовательно, можно говорить о существовании в далеком прошлом развитого тотемного культа этого животного, который впоследствии был замещен промысловым культом и лишь частично сохранился в отдельных элементах бурятской культуры. Гипотетически можно допустить, что медвежий культ был распространен у предков бурят еще до появления у них шаманистских представлений.
ПРИМЕЧАНИЯ:
Бурятско-русский словарь / Под ред. К. М. Черемисова. М: Сов. энциклопедия, 1973. С. 71.
Там же. С. 24.
Галданова Г. Р. Доламаистские верования бурят. Новосибирск, 1987. С. 33.
Хакасско-русский словарь / Под ред. Н.А. Баскакова. М., 1953. С.27.
Бурятско-русский словарь. С. 166.
Там же. С. 166.
Хангалов М. Н. Собр. соч.: В 3 т. Улан-Удэ, 1959. Т. 2. C. 24.
Галданова Г. Р. Бурятский шаманизм: прошлое и настоящее // Сибирь: Этносы и культуры (традиционная культура бурят). М.;Улан-Удэ, 1998. Вып. 3. С. 38.
Дашиева Н. Б. Календарь в традиционной культуре бурят. С. 72.
Баторов П. П. Народный календарь аларских бурят // Этнографический бюллетень ВСОРГО. Иркутск, 1923.С. 9.
Хангалов М. Н. Собр. соч. C. 34.
Дашиева Н. Б. Календарь в традиционной культуре бурят. С. 74.
Элерт А. Х. Народы Сибири в трудах Г. Ф. Миллера. Новосибирск, 1999. С. 140.
Потанина А. Рассказы о бурятах, их вере и обычаях // Посредники. 1905. № 533. С. 38.
Полтараднев П. О пушном промысле в Тункинском районе // Жизнь Бурятии. 1929. № 1. С. 102.
Там же. С. 41.
Нацов Г.-Д. Материалы по истроии и культуре бурят. Улан-Удэ, 1995. С. 55.
Полтараднев П. О пушном промысле: С. 41.
Нацов Г.-Д. Материалы по истроии и культуре бурят. С. 57.
Бардаханова С. С. Малые жанры бурятского фольклора. Улан-Удэ, 1982. С.42.
Нацов Г.-Д. Материалы по истроии и культуре бурят. С. 55 — 56.
Там же. С. 56.
Там же.
Там же. С. 110–111.
Полтараднев П. О пушном промысле: С. 41.


Источник: http://www.zaimka.ru

[Юрий Ганков]

И у остальных тоже...включая древних хетов и современных ямальских ненцев:

МЕДВЕДЬ В мифологических представлениях и ритуале М. может выступать как божество (в частности, умирающее и возрождающееся), культурный герой, основатель традиции, предок, родоначальник, тотем, дух-охранитель, дух-целитель, хозяин нижнего мира, священное и (или) жертвенное животное, зооморфный классификатор, элемент астрального кода, воплощение души, даритель, звериный двойник человека, помощник шамана, его зооморфная ипостась и душа, оборотень и т. п. М. - один из главных героев животного эпоса, сказок, быличек, песен, загадок, поверий, заговоров и др. Значение М. определяется прежде всего его подобием человеку, толкуемым мифопоэтическим сознанием как указание на общее их происхождение или происхождение друг от друга. Тему подобия или тождества М. и человека в разных планах реализует ритуал медвежьей охоты, составляющий ядро культа М. Один из основных этапов ритуала медвежьей охоты (после убийства М.) в ряде сибирских традиций состоит в «расстёгивании» и последующем снятии шкуры (или «шубы»), что в известной степени означает первый этап принятия М. человеческим коллективом (превращение М. в человека, снятие различий между ними), за которым следует второй этап - вкушение медвежьего мяса. Медвежий ритуал («медвежий праздник») достаточно полно сохранился в ряде традиций (обские угры, кеты, нивхи и др.) вплоть до 20 в.; по многочисленным пережиткам он может быть восстановлен и для других традиций. Кроме того, целый ряд свидетельств (изображения М. в пещерах Франции, находки большого скопления медвежьих костей в пещерах ФРГ и Швейцарии, собранных в определённом порядке, что имеет аналогии в современных медвежьих ритуалах; петроглифы Скандинавии, Урала, Восточной Сибири) делает несомненными архаичность мифопоэтических представлений о М. и связанных с ним культов и исключительную устойчивость взгляда человека на природу М. и его сакральное значение.
В пределах Евразии обычно выделяют два типа медвежьих ритуалов (праздников) - западный (обские угры, кеты, эвенки), связанный с охотой на медведя, и дальневосточный (нивхи, айны и другие народы Приамурья, Сахалина; к этому же типу относятся ритуалы, зафиксированные у вьетнамцев), включающий воспитание медведя в человеческой семье. У ряда сибирских народностей и индейцев Северной Америки известны разные типы миметической «медвежьей пляски», совершаемой в связи с предстоящей охотой или при удачном её завершении, во время врачевательного обряда. Иногда такая пляска в медвежьих масках и костюмах, сопровождаемая «медвежьими песнями», является прерогативой членов особых - медвежьих - обществ и приурочивается к главному празднику племени. Частично медвежьи обряды отражены и в народной медицине. У некоторых индейских племён именно М. выступает основным и наиболее могущественным патроном «лекарских» корпораций, в необходимых случаях его вызывают с помощью специальных ритуалов. Во многих традициях считалось, что целительная сила М. распространяется не только на людей, но и на скот (коров, оленей и др.). Вместе с тем М. мог выступать и в роли «коровьего врага» (ср. в русской народной традиции образ Егория - защитника скота от М., и многочисленные заговоры от М. в защиту коров). Широкое распространение имело представление, что души наиболее могущественных шаманов обладали способностью оборачиваться М., орлом или лосем. В ряде сибирских и североамериканских традиций произошла институализация особого класса медвежьих шаманов, которые не только отождествляли себя с М., но и во многих случаях «омедвеживали» участников ритуала - заказчиков (напр., одевались сами и облачали заказчиков в медвежьи наряды). Способность к оборотничеству, к превращению в М. приписывалась и колдунам (у печорских коми и в ряде других традиций). Медвежьи маски и костюмы соотносятся с обширным кругом ритуалов, связанных с ряженьем человека под М. и уже утративших непосредственную связь с охотой (русская обрядовая традиция ряженья М., действа с т. н. гороховым М. у поляков и чехов и др.). Имеются также многочисленные данные об участии медведей в обрядах более формального характера, главная функция которых сводилась к репрезентации царского величия. В древневосточных описаниях «звериных» кортежей М. играл особую роль наряду с другим «царём зверей» - львом. «Совместность» М. и льва характерна для библейской традиции (1 Царств 17, 37; Притч. 28, 15; Иерем. 3, 10).
Медвежья обрядность осмысляется как на уровне мифологических образов и соответствующих сюжетов, так и на уровне мифологизированных быличек о сожительстве женщины, заблудившейся в лесу, с М. или о связи медведицы с охотником; отсюда и особая категория полулюдей-полумедведей, упоминаемых в фольклорных текстах и литературных обработках (напр., в рассказе П. Мериме «Локис»). Мифологические представления о таких гибридных существах известны у кетов (в образах Кайгуся и Койотбыля), у эвенков и эвенов, нивхов и других народов. Сведения о «людях-медведях» имеются в древневосточных (в частности, хеттских) текстах. В этом контексте становится мотивированным не только представление о М. как некоем духе - хозяине леса, горы, зверей, покровителе охоты, но и связь М. с человеческим родом: М. - предок людей, их старший родственник, наконец, тотем. Культ М. у тех народов, у которых получил развитие фратриальный тотемизм, нередко мотивируется его тотемной функцией. У обских угров М. считался некогда предком фратрии Пор, позже культ М. стал общеплеменным; у тлингитов род М. входил во фратрию волка; род М. зафиксирован также у гуронов, ирокезов и ряда других индейских племён. С этим кругом представлений связана трактовка М. как родственника в мифе, ритуале. Тему родства (хозяина леса) отражают табуистические названия М. - «отец», «дед», «дедушка», «старик», «дядя», «отчим», «мать», «бабушка», «старуха», «лесовой человек», «зверь», «хозяин (леса, гор)», «владыка», «князь зверей» и т. п. Известны и другие принципы табуирования названий М. рус. «медведь», т. е. «едящий мёд» нем. Bär, англ. bear, т. е. «бурый» литов. lokys (при др.-греч. άρχτος, лат. ursus, др.-инд. rksa) по признаку «всклокоченности», «косматости». Языковой табуированности названий М. соответствуют и многочисленные запреты, связанные с поведением человека (особенно охотника) в отношении медведя. Известны случаи «медвежьих» имён людей (валлийский царь Arthgen, от *Arto-genos, «сын М.»; первый польский князь Mieszko, индеец племени кроу, имя которого в буквальном переводе означает «много медведей»; фамилии типа Медведев; ср. обратный процесс «гуманизации» М. - Миша, Михаило Иваныч, Михайло Потапыч, Топтыгин и др.), а также божеств и других мифологических персонажей (или, во всяком случае, «медвежьих» эпитетов к ним): Artaios, «медвежий» - эпитет кельтского Меркурия (при галльск. arto, «медведь»); др.-греч. "Αρχτος - имя Кентавра у Гесиода; 'Αρχτούρος, Αρχτοφύλαξ - обозначение Арктура, стража Большой Медведицы в созвездии Волопас. С образом М.-первопредка связано и представление о нём как о первом культурном герое. Обские угры связывают с бурым М., а ненцы - с белым М. принесение огня или умение пользоваться им. Иногда мотив пер-вопредка более завуалирован. Индейцы квакиутль вели своё происхождение от брака медведицы с первопредком-мужчиной; в мифе илимских эвенков М. - один из помощников Ворона - творца вселенной; хотя позже Ворон и наказал М., но не отстранил его полностью, поставив наблюдать за жизнью людей (ср. обычай уподобляться ворону-иноплеменнику в медвежьем обряде, при охоте на медведя у эвенков). М. связан и с высшими уровнями мифологической системы или с другими персонажами, обладающими индивидуализированными характеристиками и особыми именами. Медвежьи черты усматриваются в облике таких высших богов, творцов вселенной и прародителей людей, как Нуми-Торум у обских угров и манси, Нум у ненцев (ср. также медвежьи плечи родоначальника огузов Огузхана, считавшегося сыном или дочерью М.). У многих народов распространено представление, что М. прежде был небесным существом, наделённым божественными качествами, но позже спущен небесным богом на землю за ослушание (у хантов), за попытку испугать бога (у бурят), чтобы карать грешников (в ряде традиций считалось, что задранный медведем человек - грешник; когда убитым оказывался медведь, верили, что он прогневил небесного бога, который и покарал его). Нередко бог и сам мог принимать образ М., когда хотел показаться людям на земле (поволжские легенды о Керемете). Такие мотивы, как «М. - сын небесного бога» (в частности, связанного с громом), «перемещение М. с неба на землю», «М. и плодородие», позволяют включить образ М. в схему т. н. основного мифа. В этой связи знаменательно отождествление (или, по крайней мере, тесное сближение) в медвежьем культе в Заволжье скотьего бога Велеса - противника громовержца с М.
В греческой традиции (вне указанной схемы) М. являлся культовым животным (наряду с ланью) Артемиды (аркадская Артемида и сама сохраняла черты медведицы). В Аттике жрицы Артемиды во время праздника облачались в медвежьи шкуры и исполняли культовую пляску М.; Артемиде приносили в жертву медведя, а при её храме находился приручённый медведь. Спутница Артемиды нимфа Каллисто была обращена Артемидой (по другой версии - Зевсом) в медведицу, после чего Зевс перенёс её на небо в виде созвездия Большой Медведицы (ср. миф обских угров о матери-медведице, которая, обучив свою дочь, как обращаться с мясом и костями М., ушла по дороге вверх, став созвездием Малой Медведицы, а также старые русские названия Плеяд - «Власожелищи», «Волосыни» при отмеченной выше связи Велеса (Волоса с М.). Жители Аркадии считали себя потомками внука медведицы. Именно с дочерью медведицы, ушедшей на небо, связывалось происхождение членов фратрии Пор у обских угров. Медведицей была выкормлена и обучена охоте греческая Аталанта. Медвежьи черты отмечаются у покровительницы швейцарского города Берна Артио, у мужского божества лабрадорских эскимосов Торнгарсоака, почитавшегося в виде белого М. Символическое значение М. в разных (в т. ч. и позднейших) мифо-поэтических системах связано с силой, смелостью, стойкостью, выносливостью, но также с жестокостью, яростью, леностью. В библейской традиции М. соотносится с персидским царством, несущим смерть и разрушение. В Ветхом и Новом завете рисуется образ М.- страшного фантастического или даже апокалиптического зверя (Дан. 7, 5; Апок. 13, 2).
В. В. Иванов. В. Н. Топоров.
Библейские тексты оказали решающее влияние на последующее символическое отождествление М. с сатаной. Однако в средневековой традиции М. ещё чаще обозначает греховную телесную природу человека. Во многих средневековых и ренессансных изображениях Адама и Евы М., залезший на дерево, символизирует пагубный итог грядущего искушения; распространены и аналогичные по смыслу мотивы скованного М. в различных религиозно-морализующих сценах. Мистическая литература (в совокупности с фольклором) подчёркивает «гиперсексуальность» М. Образ М. становится атрибутом персонифицированной похоти, а в ряде случаев воплощает идею животного уничтожения влюблённого (превращение любовников в белых М. в куртуазной поэме Гийома де Палерно, кон. 12 в.). В животном эпосе, баснях и соответствующей иконографии М. нередко служит средством социальной сатиры, в агиографической литературе и иконографии - символом укротившей себя плоти. В эпоху Возрождения получила распространение восходящая к т. н. Иероглифике Гораполлона трактовка легенды о медведице, вылизывающей новорождённого медвежонка и тем самым якобы придающей ему окончательную форму, как символа искусства, которое формирует и гармонизирует косную природу
М. Н. Соколов.