К 10-летию со дня ухода Людмилы Степановны Митусовой

[Владимир Чернявский]

10 лет назад ушла из жизни основатель Музея-института семьи Рерихов Людмила Степановна Митусова

К 10-летию со дня её ухода приурочены публикации воспоминаний знавших её друзей и сотрудников.

Путь длиною в 10 лет

Татьяна Бойкова.

Наши дорогие, ушедшие в мир иной: родные, близкие по крови, по духу — как, бывает, нам не хватает вашего совета и поддержки здесь. Но вы приходите к нам во снах или подаете нам свои знаки посреди жизни. Знаки, которые остается только правильно принять и понять.
* * *

23 апреля 2014 года исполняется 10 лет, как наша Людмила Степановна Митусова ушла в Отчий дом, переступив черту разделяющую наши миры. Как много вместилось в эти 10 лет у каждого из нас, кто знал и любил ее. Сколько было радостей и тревог, преодолений разных трудностей и побед. Невольно сверяешься с этим временем и выполненными делами, что ты мог бы сделать, и что сделал за все эти годы. И сверяя, прислушиваешься к себе — честен ли наедине с собой, не кривишь ли душой, оценивая свой посильный вклад в общее дело.
* * *



Как часто мы приходили к ним, и дверь открывала сама Людмила Степановна, с порога начиная рассказывать о последних событиях, происшедших за то время пока мы не виделись, или о чем-то важном на данный момент. Все это было так жизнерадостно, так живо — ее глаза светились и излучали строгую любовь, доброту и неподдельный интерес ко всему, а интересовало ее многое. И многим молодым можно было бы поучиться у нее той неиссякаемой искрящейся энергии, что проливалась на нас всех, и это в 90 с лишним лет. Не зря в Живой Этике говорится — чем больше отдаешь, тем больше получаешь. Речь текла плавно и красиво. Правду написала одна наша сотрудница о Людмиле Степановне, что сейчас так почти не говорят. Это культура речи, этичность, эстетичность и скромность во всем. Также говорил С. Н. Рерих, Д. С. Лихачев и другие настоящие интеллигенты того поколения. Помню, как одна корреспондентка удивлялась, как это Святослав Николаевич сумел сохранить такой дивный, певучий русский язык, долго живя за границей. Дмитрий Сергеевич Лихачев говорил о том, что настоящая интеллигентность – это не высокая образованность, но некая суммарность внутренних качеств души. Вот и в нашей Людмиле Степановне интеллигентность была внутренней, как бы врожденной. Поэтому с ней всегда хотелось повидаться лично и поговорить, тем более, что были и общие дела с нашим музеем.

Начало того, 2004 года, благодаря записям в дневнике, вспоминаются хорошо. Вот 2 января мы приезжаем к ней. Людмила Степановна видит уже плохо (только общий силуэт человека), после неудачной операции на глазах. Но все равно, внутренне оставаясь все той же хлопотуньей, пытается по памяти помогать накрывать стол. А вот середина января и мы приезжаем поздравить нашего друга с днем рождения и заодно, решившись, наконец, показать карту Трансгималайской экспедиции Рерихов, вышитую художественной гладью с вкраплениями бисера и жемчуга, хотя прекрасно понимаем, что Людмила Степановна сможет «увидеть» её только наощупь и очертания полотна на котором она вышита. Но уж очень хочется ее порадовать. А кроме этого привозим аудио кассету с начитанными мною письмами Е.И. Рерих и статьями Н.К. Рериха. Ведь теперь она может только слушать, и так радостно видеть, как она тронута этой неожиданностью. Вот поздно вечером она звонит по телефону и поздравляет меня с Татьяниным днем, говоря добрые слова, такие неожиданные для меня, и я, счастливая от этих удивительных слов, с такой щедростью подаренных мне в первый раз за все наши 10 лет знакомства (она не любила говорить лишних похвал, и это совершенно правильно), засыпала все же с горестными мыслями о ее возможном уходе, т.к. предпосылки к тому времени уже были. Невозможно было представить всех нас без нее… Это было несколько эгоистично, но таковы мы в своем большинстве. Мы помогали в лечение, чем только могли. Помню, как 3 марта она радостно сказала нам, что видела во сне Елену Ивановну, и что ей было сказано, что все будет хорошо. Но к чему могло относиться это хорошо — было неизвестно. А потом, через некоторое время, Людмила Степановна отказалась от всех врачей, с которыми мы договаривались, сказав, что врач должен быть только один. Возможно она была права, но мы чувствовали во всем этом другое… И вот в самом конце марта счёт пошел на дни. Как горько было сознавать, что уходит наша милая Людмила Степановна и ничем ее уже не удержать… Уже привычное сознание того, что она совсем рядом, что можно позвонить, приехать к ней, поговорить… Улыбаясь наблюдать, как она хлопочет подбирая вазочку именно для тех цветов, которые ей принесли. Эта ее удивительно чистая, детская радость невольно вызывала у нас такую же добрую, ответную улыбку. В апреле 2004 года записи в моем дневнике, иногда стали походить на мантры. Все понимая, но все же словно лишний раз стараясь убедить себя в лучшем, и победить свою горечь — записывала: «Ей уже очень трудно здесь… Она очень устала от всего на этой земле. Ей нужно туда, к Ним! Пусть она идет в свой Светлый и Радостный Дом, хоть нам и будет ее очень не хватать. Счастье, что мы имели возможность находиться рядом с ней, общаться, прикасаться своей душой, своим сердцем к ее душе. Она отдохнет там и снова вернется!»
Ведь еще несколькими годами ранее она говорила, что живёт только ради музея. Живет в двух мирах и иногда не понимает, где явь, а где тонкое…
И вот 23 апреля 2004 года, на пасхальной неделе, с первым лучом солнца, наша Людмила Степановна перешла эту незримую грань.

10 лет нет ее на этой земле, и в то же самое время — она с нами всегда. Не было дня, чтобы взгляд не обратился к ее портрету, стоящему на видном месте, среди самых почитаемых мною. Очень часто, проделав какую-то работу, написав даже небольшой комментарий на животрепещущие темы, обращаюсь мыслями к ней – насколько права, и чтобы она сейчас сказала на это….



Сразу вспоминается, что она нам рассказывала, писала в своей книге, и чаще всего, появляется четкая уверенность в правильности поступка с наших общих позиций. Ведь даже в последнюю нашу встречу, за несколько дней до ее ухода, она беспокоилась об общем деле, хотя силы её были на исходе, из-за чего почти не могла разговаривать и большей частью находилась в забытьи. (Многие, более близкие к дому, музею, приезжали проститься с ней). Конечно, она немного волновалась о своем детище — музее-институте семьи Рерихов. Хотя к тому времени уже была уверена, что он в надежных руках ее молодых друзей-сотрудников, но ей словно бы хотелось заручиться нашим вниманием к оставляемому музею и друзьям. На что отвечала ей искренним заверением в своей дальнейшей дружбе и сотрудничестве с музеем. Но помимо этого она переживала и волновалась за будущее Рериховского Движения. За то, чтобы мы не создавали себе кумиров и не молились им вместо богов, чтобы сами не становились таковыми. Чтобы всегда были правдивы, сверяя свои мысли и поступки с Учителями, и никогда не забывали, что дружеское сотрудничество, преданность и чистота помыслов – это наиглавнейшие качества для общего дела.
С великой добротой нести красоту, любовь и радость окружающим нас людям, несмотря ни на какие препятствия, учила нас Людмила Степановна.
Всем этим заветам, человека удивительной культуры, нашего старшего доброго друга и наставника, мы и стараемся следовать. А насколько это у нас получается, судить уже не нам.

Дополнительно:

К 100‐ЛЕТИЮ ОСНОВАТЕЛЯ МУЗЕЯ‐ИНСТИТУТА СЕМЬИ РЕРИХОВ ЛЮДМИЛЫ СТЕПАНОВНЫ МИТУСОВОЙ (23.05.1910—23.04.2004)

Светлая ей Память!



Л. С. Митусова в Русском Географическом обществе со своей молодёжью Санкт-Петербург. Переулок Гривцова, д. 10. 2002. Слева направо: Ю. Ю. Будникова, Л. С. Митусова, А. А. Бондаренко и В. Л. Мельников. © СПбГМИСР