О Рыцарях-магах

[ninniku]

Ночь Командир решил провести на заставе. Уснул мгновенно в приготовленной для него комнате. Он устал и провалился в глубокий сон, без сновидений. Но к утру он внезапно проснулся, потянулся и вновь закрыл глаза, дав мысли свободный полет.

Новый сон Командира

И мысль его летала свободно, а он переживал этот полет. Он летел над горами, над полями на встречу розовеющему востоку. Он уже не спал, чувствовал свое тело, кровать, но перед закрытыми глазами разворачивались картины земли с высоты птичьего полета. В какой-то момент рядом с ним появился орел. Он летел спокойно не отставая и не приближаясь. Командира поразил его человеческий взгляд. Почему-то ему было радостно от появления орла, как будто вновь увидел забытого давно друга или брата. Они летали, совершая виражи. Камнем падали вниз, взмывали вверх. Солнце уже встало и быстро поднималось по небосклону. На западных склонах холмов была ещё тьма, а вот восточные уже окрасились золотом. Морозный утренний воздух высот врывался в легкие, даря энергию бодрости.
И вдруг орел повел его назад. Он заложил быстрый вираж и стал резко снижаться. Через несколько секунд они приблизились к реке и Командир узнал её. Это была пограничная река, протекавшая недалеко от заставы, место, где она поворачивала. Там был брод. Орел снизился ещё ниже и летел теперь над самой водой, легко касаясь крылом воды. Но эта черта внезапно превратилась в огненную стену. Командир увидел, что с другого берега реки в неё вползает что-то мерзкое широким потоком. Оно было злое. Огонь удерживал это зло. И в сердце внезапно поселилась тревога. Орел взмыл вверх и направил полет к солнцу, на которое наползала туча.
Командир резко поднялся и выскочил из казармы. Первый его взгляд упал на солнце. К нему приближалась туча. Она была ещё далеко.
- У нас ещё есть время, - тихо произнес он и скомандовал, - Подъем! К бою! Выкладка полная, запас стрел полный! – его крик разорвал утреннюю тишину.
Не прошло и минуты, как из казармы стали выбегать воины, кто-то уже выводил коней, кто-то открывал дверь склада, доставая коробки с запасами стрел. Прошло пять минут и бойцы сидели в седлах, ожидая команды.
- Тревога не учебная. Нам предстоит бой. Скорее всего … Будьте готовы. Идем к броду на границе. Разведки не будет. Держимся вместе.
Командир любил эти моменты. Он всегда ощущал близость сердец готовых к бою вместе с ним бойцов, он чувствовал их общую силу, без малейшей трещинки, без тени страха и недовольства. Даже кони нетерпеливо перебирали ногами, им хотелось сорваться с места вскачь.
Командир вновь посмотрел на тучу, та угрожающе приблизилась к солнцу. Он отдал команду и отряд в пятьдесят всадников рванул к броду.

[ninniku]

Противоположный берег реки был пологим, равнинным, а со стороны Империи крутым и высоким. В месте брода обрыв берега был срезан, образуя подъем. Раньше им пользовались для торговли, но те дни давно миновали. Отряд имперской конной пограничной стражи выстроился на краю этого относительно пологого спуска к воде. А на той стороне развернулась бойня. Там был разбит временный лагерь из палаток, кибиток, шалашей. Видимо, это были беженцы из соседней страны. Они прибыли сюда ночью и устроились на ночлег, боясь в темноте переходить реку. И эта робость решила их судьбу. На восходе на лагерь обрушились подразделения регулярной армии, которые их преследовали. Резня была в разгаре. То были повстанцы с семьями, которые надеялись спастись в Империи от преследования своих правителей. Они не могли сопротивляться. Над лагерем стоял крик, всадники группами и по одному носились, убивая людей. Кого доставали. Кое кто начал грабеж.
Командир смотрел на эти зверства и думал о своих бойцах. Он оглядел строй. Лица воинов были каменными и не выражали эмоций.
Вдруг почти у самой воды на том берегу один из всадников сбил лошадью бежавшую женщину, спешился и принялся её насиловать. Все это было видно очень отчетливо, тумана не было и река была в этом месте не широка.
Что-то взорвалось в душе Командира. Он едва сдержал себя, чтобы не выстрелить в насильника. Нельзя! Никак нельзя! Если бы женщина добежала до середины реки, тогда она была бы под защитой Империи, а так – это чужое дело и вмешиваться пограничники не имели права. Вмешайся они, это было бы проявлением агрессии против соседней страны. Может и сошло бы все, если бы это были бандиты. Но значки регулярной армии на щитах и шлемах были видны хорошо. Никакой ошибки.
Он вдруг почувствовал беспокойство. Что сейчас переживают его бойцы? Что происходит в них? Его душил гнев, вероятно, их тоже. Но в этот момент стоящий рядом с ним с права начальник заставы произнес фразу, которая поразила Командира. Позже он вспоминал её часто. Эта неожиданная мысль многое потом в нем перевернула. Он сказал: Не дай нам Бог оказаться на их месте!
Так вот, что сейчас переживали его бойцы! Не сцена насилия, не массовое убийство безоружных и беспомощных потрясло их сердца. А то, что они могут оказаться на месте этих солдат в любой момент. Им отдадут приказ и они будут его выполнять. Уже три поколения в Империи не было внутренних войн. Но мальцом он помнил о намеках седых ветеранов. Ни один не любил это вспоминать. Лишь слухи ходили. Солдат есть солдат. Он стоит на страже власти и если она приказывает, то должен выполнять приказ. Не можешь? Уходи. Либо плати своей жизнью за отказ от выполнения приказа.
- Если ты окажешься на их месте и сделаешь то же самое, я убью тебя своей рукой! Так что не беспокойся, – это был тихий ответ заместителя начальника заставы, который стоял по левую руку Командира.
Командир промолчал, но подумал, что сделал бы то же самое. Начальник заставы грустно улыбнулся и ответил:
- Спасибо, друг. Можешь рассчитывать на то же самое с моей стороны.
- Договорились.
В этот момент неуловимое движение в реке привлекло внимание Командира. Под низко нависающей над водой ивой кто-то прятался. Это был старик, который держал на руках девочку, а второй рукой придерживал женщину, видимо её мать. С другой стороны к женщине прижимался мальчишка. Это движение выдало их. Видимо они спорили о чем-то. Насильник был совсем близко от ивы, он сделал свое гнусное дело и видимо услышал шепот рядом. На ходу цепляя портупею с мечом он подошел близко к дереву и тогда старик рванул в сторону другого берега. Это был их единственных шанс. Он держал девочку и тянул женщину с мальчиком за собой, преодолевая сопротивление воды, которая доходила ему до пояса.
Солдат бросился ловить своего коня, который отошел в сторону и пил воду. Пока поймал, пока сел в седло, старик уже приблизился к середине реки. Все бойцы устремили взгляд на Командира. Это было нарушением границы Империи и пограничники имели приказ пресекать подобные попытки. Но он молчал. Он ждал. Он увидел, как старик потерял девочку, когда упал в потоке, как выловил её, дал отдышаться, теряя драгоценные секунды, как конь солдата на бегу врезался в плоть реки и быстро приближался. Все было как в бою, замедленно для него. Старик не успеет, эта мысль сейчас звенела в его голове.
Всадник быстро приблизился, он уже держал меч в руке, намереваясь его опустить на голову старика, когда стрела, пущенная из арбалета, пронзила ему горло. Командир обмер. Кто-то из его бойцов не сдержался, нервы сдали. Он осмотрел строй. Это был молодой воин. Крайний с правого фланга. Он держал в руках арбалет. Он сознательно пошел на нарушение приказа, поразил чужого солдата на его территории и по закону должен отвечать за это вплоть до выдачи на расправу и суд в эту страну. Но в этот момент конь сделал рывок по инерции и преодолел видимую середину, он был ближе к имперскому берегу. Солдат свалился с коня уже у самого берега. Нарушение границы было очевидным. У Командира отлегло от сердца. Бойца он накажет, но не отдаст на расправу этим ублюдкам.
В этот момент старик с женщиной и детьми уже явно перешли границу Империи и Командир отдал команду: Задержать!
Четыре бойца начали спуск к воде и когда люди уже были почти на берегу, подхватили их одного за другим и медленно стали подниматься по склону. Но сейчас и Командир и бойцы смотрели уже не на них. На другом берегу скопилась группа всадников и также наблюдала за происходящим. Они бурно отреагировали на выстрел из арбалета и сейчас один из всадников направил своего коня в реку. На нем были знаки различия командира кавалерийской турмы – красный плюмаж на шлеме и алый треугольник на нагруднике. Трудный разговор был неизбежен. Командиру очень не хотелось общаться с главарем отряда убийц, он заранее знал, что услышит, но это был его долг. Он медленно направил своего коня в реку на встречу чужому всаднику.
Сойдясь у середины реки, они молча изучали друг друга, оценивали. Да он пьян! – подумал Командир, но, внимательно присмотревшись, понял – Нет. Не пьян! Возбужден, опьянен кровью, насилием и гневом против его бойцов, убивших у него на глазах его солдата.
- Твой боец сразил нашего воина на нашей территории! Он должен быть выдан на мой суд! И я требую этого немедленно.
- Убийца не будет судить моего воина. Я сделаю это сам, если сочту нужным, - Командир внимательно наблюдал за налитыми кровью глазами противника, оценил его меч, доспехи, стать. Это был матерый воин, огромный, жестокий и сильный.
- Тогда убей его у меня на глазах и будем считать, что ничего не было!
Командир помолчал. Он знал, что скажет и знал, что будет потом. Он не боялся этого великана, как не боялся никого в бою. Он знал, что убьет его быстрее, чем тот достанет свой меч. И вдруг он поймал себя на мысли, что невероятно желает это сделать! Он выбирал место для поражения: Куда же тебе её засадить? В глаз? В горло? В рот? Так куда же? Но в слух сказал:
- Напротив. Я думаю поощрить его. Он пресек нарушение границы Империи вооруженным человеком. Был быстр и меток. За что его казнить? Сам видишь, где лежит труп твоего бойца.
- Издеваешься? Мы все видели, где он стоял, когда стрела попала в него. Если не хочешь выдавать его, ответишь тогда сам, - противник медленно потянул меч.
Но тут взгляд его упал на правую руку Командира. Он полагал, что тот тоже потянет меч, торчащий у него из-за спины, но увидел, как Командир вытянул на половину арбалет из кобуры. Он был уже взведен, тетива натянута. В глазах командира убийц проявилась растерянность, опыт боев не позволял ошибаться. Прежде чем, его меч вынырнет из ножен, у него из глаза будет торчать короткая тяжелая стрела. А если получится увернуться, то драгоценные секунды будут потеряны, на замах не останется времени, ему просто снесут голову мечом, который опустится на него сразу же как только выскочит из ножен на спине противника.
Он медленно перевел взгляд за спину Командира. Пятьдесят пограничников, стоя в ряд, держали на изготовку взведенные арбалеты и целились в сторону его берега. Он хотел было оглянуться, но испугался. Не мог повернуться к противнику хоть на секунду спиной. Он догадался, что за ними наблюдают и его солдаты, сейчас они стоят на берегу и туда направлены стрелы имперских пограничников.
Пауза затянулась. У воинов между словом и делом промежуток небольшой. Если возникла заминка, значит страх сковал. Два врага смотрели друг другу в глаза и оба это понимали.
Командир думал: Давай! Тяни, что же ты? Порадуй меня! Сделай это! Ты боишься? Да, ты боишься! Ты сомнением обвешан как своими медальками и значками. Сомневаешься, что победишь, сомневаешься, что вообще останешься жив, сомневаешься за своих солдат! Видя наши стрелы, они не полезут за тебя в драку! Ты знаешь им цену, а они тебе. Ты сомневаешься даже в том, что останешься жив, если я отпущу тебя. Тебе свои же нож в спину воткнут за твою слабость. Ну, так давай же! Рискни! Ты все равно труп! Так будь мужчиной и воином, порадуй меня и себя напоследок!
Противник все его мысли прочитал. Он сник. Медленно, как и начал, опустил меч в ножны, подумал и сказал:
- Ты осуждаешь нас. Но и ты такой же. Хотел бы я посмотреть, как ты будешь вести себя на моем месте. Они враги моей страны, моего правительства. Смутьяны и бунтовщики. У них у самих руки были по локоть в крови наших солдат и полицейских. Почему я должен щадить врагов? Что бы ты сделал на моем месте? – с этими словами он повернул коня. Он хотел, чтобы последнее слово осталось бы за ним. Но в ответ получил:
- Я скажу тебе, что я буду делать на твоем месте. Я своей рукой убью любого из своих бойцов, кто поднимет меч на женщину или ребенка, убью любого, кто будет грабить и насиловать. Вот, что я буду делать на твоем месте. А теперь иди и помни меня! Каждый раз, когда ты подумаешь, что ты Командир, вспомни меня! И ты поймешь, кто ты есть на самом деле.
Командир молча смотрел, как его не состоявшийся противник выбирался на берег. Его окружили солдаты и стали что-то кричать. Их язык был Командиру понятен, но далеко и ветер относил. Он не понял, о чем они говорили. И вдруг он увидел, как этот человек все-таки вынул свой меч и ударом снес голову ближайшего солдата, возвратным движением он разрубил пополам другого. Он был могуч. Толпа отступила и дала ему проехать. Он что-то громко приказал и отряд помчался следом за ним вглубь территории этой страны. Резня прекратилась.
А когда Командир повернул назад, он внезапно услышал в голове тихий голос женщины, не знакомый ему ранее: Это были слова не воина меча, но воина духа. Поздравляю тебя, брат! Ты справился с этим!

[ninniku]

Когда люди устремляются к духовной жизни, они особенно внимательно воспринимают все испытания, выпадающие на их долю. Ловят каждый знак. Пройти испытание для них как новая ступень развития, как новый уровень мышления, духовной силы, познания себя. Но как часто они заблуждаются, ожидая какой-то осознанной полосы утверждения себя в новом качестве. Для многих любой знак о пройденном испытании приносит облегчение, даже радость. Они видят новые горизонты, новые возможности, чувствуют освобождение от гнета прежнего невежества.
Что же, вероятно это так, там, где правит Свет! Но там, где правит Тьма, все бывает иначе. Каждое утверждение Света в духе, дает особые права Тьме, ярость её становится беспредельной.
После того как Командир услышал слова поздравления, его охватила невиданная для самого себя злость. Она душила его, затемняя разум. Лишь когда его конь поднялся наверх, он заметил обращенные на него взгляды бойцов и остолбенел. В их глазах застыла растерянность и ужас. Даже начальник заставы и его заместитель, оба члены боевого Братства, выглядели напуганными. До Командира не сразу дошло, что их так всех напугало. И лишь сведенные скулы, сцепленные до скрежета зубов, дали ему намек – ты изменился, ты страшен сейчас и ты никогда таким не был.
Командир перевел дух, встряхнул головой, постарался умерить свою ярость и расслабиться. Он отдал команду возвращаться на заставу. Когда тронулись, движение его чуть успокоило и в теле началась дрожь. К нему подъехали начальник заставы с замом.
- Сделай глоток, полегчает! – начальник заставы протянул ему маленькую фляжку с деревенским самогоном. Но Командир отклонил предложение, он боялся, что его вырвет на глазах у всех от напряжения, если крепкий напиток проникнет внутрь и расслабит его.
- Что тебя так разозлило? Ты никогда таким не был.
- Его последние слова. Он утверждал, что и мы такие же, как они, и если нам прикажут, мы будем делать то же самое.
- Ну, то да не то, - это встрял заместитель, - Впрочем, где-то он прав. Знаешь, если возбужденная толпа восставших начнет убивать наших бойцов и они начнут убивать. И как бы мы тут друг другу не обещали крепиться, их ярость нам не сдержать. Кровь затмит разум. Озвереют все быстро.
- Я уже зверею, когда думаю об этом, о том, что это может случиться. Я заранее уже ненавижу тех, кто будет подбивать людей на смуту и тех, кто за ними прячется, - начальник заставы сформулировал состояние, общее для них для всех.
Командир их слушал, грустно соглашался, но думал при этом о своем. Он думал о том, что выбор есть. И он только что сказал об этом чужому командиру. Сказать то сказал, но сам был с ними не согласен, с этими словами. Он знал, что, не смотря ни на что, не предаст своих бойцов и разделит с ними ответственность. Но слова вырвались изнутри, как реакция, мгновенно, необдуманно. Он думал о том, где мера отчуждения, которая может проложить стену между ним и его соратниками, до какой черты он готов идти с ними вместе? Раньше он никогда не думал об этом, даже мысли такой не допускал. Все было понятно и так – он с ними до конца. Но вот увиденное его перевернуло.
Самое странное было другое. Где-то в глубине души он не осуждал ни чужого командира, ни того солдата, которого убил его боец. И вот то, что не осуждал, злило его ещё больше. Он не видел общности между собой и тем, что сказал и хотел сделать тогда, у средины реки. Он не видел ни малейшего повода защищать восставших, зараза смуты должна быть раздавлена, вырвана с корнем. А корни – это женщины и дети! Ведь чаще всего ради них все восстания и возникают! Разум Командира, его воспитание, даже какая-то часть его сердца протестовали против той позиции, которую он занял у реки.
Но вот эта спонтанная реакция, внезапные слова осуждения – они были искренними. И вот за эту искренность ему было стыдно! И больше всего его разозлили слова о каком-то испытании. Он бы в порошок растер того, кто подверг его такому испытанию! И если это были слова его духа, то он всеми силами своей души и разума против такого духа! Не нужен ему ни его голос, ни его слова, ни его стремления!

Пока он так терзался, отряд прибыл на заставу, где их ждал вестник. Он отдал Командиру пакет, сопроводив его словами: Вас вызывают в ставку Округа, в соседней провинции началось восстание и Вам поручено возглавить его подавление.

Сердце ухнуло куда-то вниз живота и закрутило с невероятной силой, на секунду боль сковала Командира. Но лишь на малую секунду. В следующую он почувствовал спокойствие, собранность и силу и возникла мысль: «Ну, что же, посмотрим теперь, какой ты сам Командир!»

[Djuley]

"На границе тучи ходят хмуро"?
Что там дальше

[ninniku]

Счас, поутихнуть страсти по работе и по жизни и напишу сразу же. Сам соскучился по Командиру и Рыцарю и по Сестре.

[Dar]

Сообщение от Djuley

"На границе тучи ходят хмуро"?
Что там дальше

угум..
оказывается не я один подсел на этот сериал...

[ninniku]

А как я подсел! Вы даже не представляете!

[Алана]

н-да..

[ninniku]

Необходимые распоряжения были отданы и Командир с начальником заставы и его замом присели под деревом позавтракать. Собственно, это уже и не завтрак был и даже уже не обед. Солнце прошло зенит. Ели молча, каждый думал о своем. Командир пытался продумать детали подготовки похода. Он смотрел, как бойцы вьючили коней. С ним пойдет трое вестовых, на всякий случай. По два коня. Путь не близкий. Надо до заката преодолеть пограничную зону и выйти на имперскую дорогу. И сейчас, когда он вспомнил об этой дороге, сложенной из больших плит желтого песчаника, на душе опять потеплело.
Командир всегда любил эту дорогу. Он не понимал, почему она его так тянет. Древняя, прямая как стрела, широкая и гулкая дорога отпугивала суеверных крестьян и они никогда ей не пользовались. Рядом проложили грунтовый тракт. Командир не понимал такого суеверия. Но готов был признать, что она – чудо. Никто не знает, когда и кто её построил. Она была всегда. Начиналась недалеко от столицы Империи и упиралась в столицу их провинции. Рассказывали, что на севере есть ещё такие дороги. Но Командир никогда там не был. Он даже был рад новой встрече с ней, не смотря на напряжение.
- Ты боишься? – его мысли о дороге прервал вопрос начальника заставы.
- Боюсь? Чего?
- Не знаю… За нас, за себя, за Империю…
- Мы выполним приказ. Какой тут страх. Так… Тяжело на душе. Может быть это только начало, на самом деле, и чем кончится… Боюсь, что крови прольется много. Не хотелось бы, и кто же такого хочет? Только мне не понятно, почему я?
- Император. Твоя встреча с ним.
- Я тоже об этом подумал. И это тем более странно. Откуда такое доверие?
Они вновь замолчали. Потом Командир сказал:
- Направьте вестовых в отряд, я заезжать туда не буду, и на заставы. Собирайте бойцов. Вам день. Завтра к вечеру отряд должен выйти. Идите имперской дорогой. На последней станции перед столицей провинции разобьете лагерь и будете ждать меня или вестового. Идите с полной выкладкой, запас стрел возьмите как можно больше. И еду… Не надо полагаться на имперское снабжение. Вряд ли оно будет. Я не хочу, чтобы мои бойцы обирали от голода местное население. Возьмите на всякий случай казну. Ладно. Это все.
Он встал, обнялся с командирами и вскочил в седло. Через минуту четыре всадника на восьми лошадях мчались на север.
С последними лучами солнца маленький отряд поднялся на холм, с которого открывался вид на желтую ленту дороги. Командир не смог унять волнения и присвистнул. Кто-то из бойцов вторил ему. Они смотрели завороженные на это чудо, разрезающее пространство степи на две части. Она была пуста, девственно чиста. Лишь в отдельных местах маленькие рощи подступались к ней.
- Кто же её сделал?
- Кто бы ни был, это были великие люди.
Командир слушал тихий разговор бойцов и молчал. Когда он мальцом в первый раз её увидел, он задавал те же вопросы. Но его наставники ответа дать не могли. И лишь позже, когда он сдавал в ставке экзамен по грамоте и истории, то спросил учителя о дороге. И тот, помолчав, сказал:
-Точно никто не знает. Когда-то на пространствах Империи жил великий и грозный народ. Наш императоры и некоторые ученые ведут основание Империи от него. Но я в этом сомневаюсь. Мы раскапывали их могильники. Это не мы. Совсем другое сложение тел. Они были значительно выше нас и светловолосые. Думаю, у них были голубые глаза. Редкость нынче. Вот те, у кого глаза голубые или синие, думаю, от них произошли. Такие племена ещё сохранились на севре и западе. Но они давно выродились и одичали. Но мы – нет, никакого отношения к ним не имеем. Мы пришли с юга, когда здесь уже никого не было. Странно, но мы ничего почти не знаем об их культуре. Знаем только, что были у них рабы. Вот, полагаю, что рабы и строили эту великую дорогу. И другие такие же на севере.

Командир потом долго переваривал эту информацию, а заодно и узнал, что такое рабы. В Империи их не было. Здесь каждый обязан был иметь собственность и от неё жить. А кто не имел, арендовал за небольшую плату. И Тайная стража очень строго следила за соблюдением этих законов. За всякий труд положена была плата. Законы эти действовали давно и к ним все привыкли и соблюдали. Но если все же такое случалось, что кто-то не хотел платить или пытался обмануть, тайные стражи действовали беспощадно. Их лишали собственности, отдавая пострадавшему, и клеймили. Иногда на пространствах Империи встречались бродяги с клеймами на лицах. Лишь они имели право жить на подаяния. Командир видел одного такого с гордым и злым лицом, обезображенным круглым шрамом на лбу. Тогда он дал ему монетку, хотя самому было не приятно.

Все эти мысли промелькнули быстро, отогнав очарование тайны, исходившей от дороги. Командир тронул коня и подумал: Дорога ниоткуда. Дорога в никуда. Сама по себе дорога. Как моя жизнь.

[ninniku]

Напряжение нарастало. Сестра остро это чувствовала. Но, приняв новую ступень Посвящения, она преодолела боль своих страданий. Они как-то сразу уступили место радости. Первое время ей было трудно пережить новое качество, она часто с удивлением погружалась в него и тогда сердце билось ускоренно. Теперь она смотрела на происходящее как на Великое Чудо Любви, которое в грандиозном масштабе разворачивалось перед её внутренним взором. И Император, движимый любовью к Власти и Любовью к ней. И Рыцарь-маг, пожертвовавший собой ради своего Брата. И Командир, которого уверенно направляла Любовь к Неизвестности… Они все создавали странные, насыщенные противоречиями вихри событий, которые как калейдоскоп, сменяли свои картины, насыщая пространство Новыми энергиями, захватывавшими в свое влияние миллионы людей. Вся Священная Страна, вся Империя и все окружающие народы, а может быть и вся планета находились на Испытании.
После Посвящения Сестра восстановила душевное равновесие и стала вновь веселой и ласковой к окружающим. Не было уже складки страдания возле губ и какой-то тени на лице. Она часто возносила сердечную благодарность Учителю. И каждый раз после неё чувствовала Ответ, делавший её веселой девчонкой. Ей хотелось как в детстве бегать по лугу, танцевать, петь, дурачиться. Она на минуту представляла себе эту картину и начинала смеяться. Общинницы не задавали вопросов, они понимали, что с ней происходит, сами проходили не раз Посвящения, поэтому разделяли её радость.
В одну из таких минут её и посетил Рыцарь-Маг. Он становился все мрачней с каждым днем, молчаливей. Состояние Сестры вызвало у него не удивление даже, а какую-то тень раздражения. Но она сняла его, взяв за руку и с любовью глядя в глаза, посадив рядом.
- Говори! Что тяготит тебя?
- Я чувствую, что скоро будет взрыв. Мое место среди воинов. Я не нужен здесь. Отпусти меня. Я сам найду свой путь.
- Не торопись, пришло время тебе узнать о том, кто ТЫ.
С этими словами Сестра встала, прижала к себе на мгновение его голову, погладила по распущенным волосам, а потом отстранилась и положила ему на лоб свою нежную ладонь. Рыцарь-Маг закрыл глаза. Мозжечок загорелся и перед глазами открылась яркая картина горящего города. На огромной площади в его центре стоял отряд воинов в блестящих доспехах, беловолосых и голубоглазых. Они тесно сомкнули ряды, выставив вперед длинные копья. Их окружал большой отряд раскосых всадников и среди них Рыцарь узнал себя, такого, каким знал себя сейчас.
- Вы мужественные воины! Вы заслуживаете лучшей участи, чем смерть. Я предлагаю вам жизнь и службу в моем войске. Убейте своего Командира и будет жить и служить в лучшей армии мира! Решайте.
Переводчик прокричал слова Рыцаря и повисла тишина. Никто из воинов не шелохнулся.
Рыцарь нагнулся к переводчику и сказал:
- Хорошо. Правильно. Пусть Командир выйдет и мой палач казнит его, тогда остальные будут жить.
Через минуту, после того как переводчик прокричал эти слова, из строя вышел высокий воин с синими, холодными и бесстрашными глазами. Он подошел ближе к всадникам, медленно положил на камни площади свой щит и лег на землю, положив голову на него. Один из всадников соскочил с коня и на кривых ногах быстро приблизился к лежащему на каменных плитах воину, взмахнув секирой, отсек ему голову.
- Сложите оружие! Уговор исполнен. Вы будете жить!
После этих слов повисла звенящая тишина, которую нарушал лишь треск и гул пожаров вокруг. А потом… Рыцарь-Маг заметил волну, пробежавшую по строю противника. Он не увидел, что произошло, но опытом сообразил – перестроились. Зачем? И в этот момент площадь грохнула от ровного удара – это строй сделал короткий шаг вперед. И вновь повисла тишина. Но не надолго. Ещё один шаг, ещё один гулкий удар, каменные плиты содрогнулись. Через пару секунд ещё один и потом ещё. Строй медленно и странно двигался вперед.
- Глупцы! Что вы делаете, вы погибните! – переводчик сорвался на фальцет.
Действительно, глупо! – подумал Рыцарь-Маг, - Чего они хотят? Просто погибнуть?
Он сообразил, что происходит, но уже поздно. Лишь когда конь дернулся под ним после очередного тяжелого шага пехотинцев.
- Кони! Кони! Держите коней! Лучники! К бою!
Команда запоздала. Кони взбесились, началось такое… Бешеный табун, который перестал слушаться всадников. Кони набрасывались друг на друга, стремились вырваться из круга площади и сбрасывали всадников, тут же затаптывая!
- Спешиться! Всем спешиться!
Мерный грохот медленных шагов тяжело вооруженных пехотинцев гулом отзывался в мозгу и людей и лошадей. Но если людей он лишь давил, то коней доводил до ужаса.
И все-таки воины задних рядов услышали команду, они успели спешиться и, прежде чем обезумевший табун снес их, превратив в кровавое месиво, сделали выстрел. Туча стрел опустилась на когорту пехотинцев, нарушая строй. Почти половина полегла сразу, а остальные бросились в атаку.
Рыцарь-Маг успел срубить мечом наконечник копья, направленного ему в грудь. Но меч оказался слишком острым, он легко прошел сквозь древко копья, в сущности, не отбив его, и острая дубина с силой ударила Рыцаря, опрокидывая навзничь, под тяжелые сапоги бегущих пехотинцев.
- Это была твоя первая встреча с Ним! – глаза Сестры внимательно вглядывались в лицо очнувшегося Рыцаря. – Ты хочешь увидеть ещё? Потерпи и смотри. Закрой глаза.

И Рыцарь увидел то, что потрясет воображение любого нормального человека. Сменялись времена и страны, но всюду была война. Кровь, горящие города и села, жестокие сражения и массовые казни. И везде был он – Рыцарь-Маг. Его дух, как орел, парил над битвами, а сила гнала воинов в бой. Каждый раз его окружала какая-то стена, но каждый раз он пробивал её своей грудью. Но скоро он увидел Командира. Он и олицетворял эту стену. Они дрались не раз на её развалинах и тогда лицо Рыцаря заливалось кровью. Но чаще он втаптывал своим конем поверженного Командира в землю. Это были символы, знаки событий.

Когда Рыцарь-Маг очнулся, сердце бешено колотилось.
- Так это был я?
- Да, это был ты. О тебе столько сложено сказаний и преданий. Ты ни разу не вспомнил об этом и хорошо. Но вот сейчас твой дух берет верх. Он вновь жаждет битвы. И я пытаюсь его удержать. Ты поможешь мне?
- Я не знаю, что ответить тебе. Дай мне время.

[ninniku]

Камни имперской дороги гулко звучали в ночи под копытами коней. Степь обычно приглушает звуки. Они не отражаются от рельефа местности и уходят в бесконечность, поэтому эха нет. Но эти камни были особой породы. Они были как бы полыми внутри и звучали как барабан. Командир всю дорогу думал, что под камнями что-то есть, какие-то трубы или полости. И он не просто думал, но почему-то был уверен в этом. Будто знал и видел когда-то. Ему очень захотелось припасть к ним грудью и ощутить вибрацию и этот странный, теплый, насыщенный гул. В ушах почему-то стоял мерный ритм мощных ударов, как будто тысячи ног одновременно с равными промежутками резко опускались на эти плиты. Он скомандовал привал и бойцы съехали с дороги в сторону. Там в кустах развели костер и стали готовить свою нехитрую еду. Пока они возились, коней расседлали и, стреножив, пустили пастись. Ночь была теплая, лунная. Луна пригашала звезды, но что-то сильно напоминала Командиру.
Он вышел на дорогу и прилег на плиты. Бойцы не отреагировали. Они привыкли, что их Командир делает неожиданные вещи, которые потом всегда объяснялись просто. Наверняка они подумали, что он прослушивает движение по дороге чужих ног. Но Командир совсем не думал об этом. Он лежал на плитах и впитывал в себя их странное тепло. Что-то назойливо крутилось в памяти, но нельзя это было никак ухватить. Вот так же он лежал когда-то… Да, наверное. Когда-то лежал… Но когда? Он перевернулся на спину и стал смотреть на звезды.
В сердце рождалось какое-то решение. А, может и не рождалось, а припоминалось? Что-то такое, что может сделать его по-настоящему свободным … Стоп! При чем тут свобода? Разве он не свободен сейчас? Командир никогда не задумывался над тем, что такое свобода. Он считал, что свободен, раз не в плену и не в тюрьме. Разве есть какая-то иная свобода? Но сердце сейчас говорило ему, что есть. Оно помнило такую Свободу и ему было странно слушать себя и узнавать в себе то, чего не было в его жизни.
Он смотрел на луну и звезды вокруг неё. И они также ему что-то напоминали. Он закрыл глаза и все в один миг изменилось.

Видение Командира.

Огромные толпы людей двигались по имперской дороге. Усталые, потерявшие надежду. Его воины шли им навстречу, оттесняя к обочине. Он четко увидел себя среди них. Он их вел. Их было не много и не мало. Тяжеловооруженная пехота в сияющих доспехах. Они шли в горящий город. Шли на верную смерть. Таков был приказ. Сегодня они отдадут свои жизни врагу, но задержат его, запрут в мышеловке, смешают ряды и, если повезет, обратят в бегство. Люди уйдут, многие смогут спастись. Он смотрел в лица встречной толпы и видел лишь пустоту безнадежности в их глазах. Тяжко такое было видеть. И в этот момент небольшая коляска, уклоняясь от воинского строя, начала съезжать к обочине и опрокинулась. Раздался женский крик и до боли резанул по сердцу. Такой он был знакомый. Командир бросился к коляске и, подперев плечом, попытался приподнять. Воины подбежали и, просунув длинные копья, рычагом подняли её. Тогда он подлез и извлек тело беременной женщины. Она вцепилась ему в руки, а глаза приковались к его глазам. Женщина рожала, но он не понял этого, пока какие-то старухи не отогнали его прочь. Они разжали цепкие пальцы женщины, уложили на какие-то тряпки и принялись делать привычное им дело. Лишь одна сказала воинам: Отвернитесь! Они встали в строй и двинулись дальше. Молча. Только глаза этой женщины никак не отпускали Командира. Что он в них увидел? Надежду на помощь? Мольбу о спасении? Что? И почему она была ему так знакома… Но он не видел её никогда! Нет, не она, не сама женщина, её крик! Вот что показалось ему знакомым. Крик. Что в нем было?
Строй медленно приближался к покинутому городу. Жители подожгли его, чтобы не отдавать врагу. Ветер гнал навстречу клубы едкого дыма. А в ушах стоял женский крик.
Когда отряд влился в город и вышел на огромную площадь, Командир выстроил его кругом и стал ждать. Они не знали, с какой улицы появится враг. А улицы отходили от площади лучами. Нужно ждать. Но крик тревожил его сердце. Тревожил очень сильно и он никак не мог понять почему. Враг не замедлил и появился со всех лучей одновременно. Топот копыт оглушал, но звучал в разнобой. Отряд не двигался. Все ждали команды. И враги тоже.
Командир скорее вычислил, чем угадал их военачальника. Красивый, статный воин и совсем не похожий на эту узкоглазую орду. Он напомнил ему Рыцаря-Мага, которого Командир видел давно у реки. Он выделялся среди толпы низкорослых диких конников. Расстояние было приличным и Командир не видел его глаз. Но очень бы хотелось.
И вот в этот самый момент, когда он увидел в лицо свою смерть, до него дошло, чем встревожил его так этот женский крик. Он сердцем вдруг ощутил, как взывает о помощи его земля, его народ, все матери и жены, все сестры и дочери! Вся природа взывает о помощи и он один может помочь. Лишь он один за всех в ответе.
Трудно сказать, что он в этот момент чувствовал. Такого не было никогда. Но это было чувство себя, а все остальное вдруг стало этим криком надежды. Он был один на один лицом к лицу с Рыцарем. Но этот крик… Он давил, он сокрушал. Мы не смогли, я не смог… Нас мало… Командир терял равновесие от боли души и лишь где-то глубоко под слоем этой самой боли вставал мощный столб решимости и силы.
Командир сначала смутно услышал слова переводчика. Когда же предложение прозвучало второй раз, все сразу оформилось. Это было странное спокойствие. Почти равнодушие, но в нем звучал оттенок совсем иной. Вдруг он понял, что любит Жизнь, любит свой народ, любит своих бойцов и ноги почему-то сами шагнули вперед. Он вдруг понял, что через минуту станет СВОБОДНЫМ! Меч палача опустится на него и в эту минуту крик прекратится. Командир подошел ближе к Рыцарю и заглянул в его глаза.
«Ты хотел моей смерти! Ты получишь её! Но когда придет время, тебе придется это оплатить своей жизнью!»
Но когда он лег грудью на свой щит и закрыл глаза, в этот самый момент, когда он уже слышал шаги приближающегося убийцы, сила прорвалась из его сердца и эта сила оказалась СИЛОЙ СВОБОДЫ! Такое может ощущать лишь человек, исполнивший свой долг ценой жизни! Так подумал в этот момент Командир. И в этот самый момент на долю секунды он ощутил благодарность к своему Врагу. И сразу тьма.

Командир раскрыл глаза. Он не спал. Он переживал. Он смотрел на звездное небо и думал о том, что не успел ни тогда, ни сейчас понять природу этой благодарности: «Так вот какая бывает свобода! Какова же тогда может быть благодарность? Так вот почему меня так манят эти камни! Они позволили мне вспомнить!»
Он встал, отряхнулся от дородной пыли и присоединился к бойцам.
«Вспомнить я вспомнил, а теперь надо это поскорей забыть. Не время сейчас».

[ninniku]

Утром они въезжали в предместья столицы провинции. Командир очень любил этот город. Он казался ему прекрасным. Хотя и говорили другие, что много есть лучших городов, но Командир никогда их не видел. За всю свою небольшую жизнь – только этот. А он был хорош. Предместья начинались с ухоженных полей и садов. Хутора выглядели как маленькие замки. Ближе к городу появились небольшие и очень аккуратные деревни, также утопающие в садах. Сам город начинался внезапно и был отделен от предместий огромным рвом, наполненным водой. Он был похож из-за этого на остров.
Они проехали по мосту уже когда солнце поднялось из-за горизонта и его лучи золотили каменные стены плотно стоящих друг к другу домов. Проехав почти весь город с запада на восток, отряд попал в большую парковую зону. Здесь располагалась ставка пограничного округа. Рядом с ней находился комплекс военных казарм гарнизона и полицейские части.
Предъявив документы на посту, отряд разделился. Командир, не тратя слов, махнул рукой в сторону конюшен. Бойцы направились туда, прихватив и его коней. Прежде их искупать, напоить, накормить и, если останется время, отдохнут и сами. Но ему предстоял трудный день.
Командира уже ждали в большом зале оперативного управления. На огромном столе была раскрыта карта провинции, а вокруг нею сгрудилось несколько человек. Стоило ему войти, как все почему-то вытянулись и замерли, внимательно наблюдая за ним. Ещё немного и ему бы отдали честь! Он зябко поежился от такой неестественности поведения собравшихся людей. К слову сказать, все это были большие чины - начальник ставки пограничной стражи, начальник гарнизона и его два заместителя, группа офицеров, как он понял, из Тайной стражи, ещё несколько чинов тоже явно не из гражданских. Но форма была не знакомой.
Из всех он знал только начальника ставки, к нему и подошел с докладом.
- Рад тебя видеть. И рад твоему назначению. Мы тут как раз обсуждаем ситуацию. Я сейчас всех представлю. Все мы – в твоем подчинении по указу Императора.
Когда начальник ставки всех по одному представил, Командир понял – дело не шуточное. От Тайной стражи присутствовал не только местный руководитель, но и Координатор из столицы и три его офицера, люди в незнакомой форме оказались чинами саперных войск. Последнее говорило о намерении штаба провести фортификационные работы по укреплению столицы провинции. Значит, готовились к худшему – к штурму.
Но после представления возникла пауза. Все ждали от него дальнейших команд, а он в таких совещаниях никогда не участвовал. Командир никак не мог преодолеть внутреннюю робость, скорее даже не её, а укоренившуюся привычку повиноваться большим чинам. Его звание было намного ниже и ситуация для него, привыкшего к субординации, была очень не простой. И вдруг, внимательно вглядываясь в их лица, он ощутил спокойствие. Никогда оно не покидало его в бою, и вернулось теперь. Это ведь тоже бой, хотя и на бумаге. И он отдал приказ:
- Доложите!
Из доклада следовало, что повстанцы захватили одно крупное село на востоке провинции и одно на юге, у самых границ Священной Страны. Общая их численность оценивается примерно в 6 тысяч человек, вооружены слабо. Хорошо вооруженных наберется не более тысячи, остальные вооружены чем попало. Стрелкового оружия нет. Повстанцы захватывали лишь полицейские арсеналы, где были палаши и короткие копья, да и то не много. Но вот в деревенских кузницах сейчас идет работа круглосуточно. Они довооружаются. Ещё несколько дней и почти у всех будут пики, топоры, трезубцы, деревянные щиты и некоторое подобие брони из железных накладок. Оба села превращены в крепости, воздвигнуты валы по границе, улицы перегорожены, подходы к селам расчищены от кустарника и деревьев.
- Мы сметем их, если выступим немедля. У меня 200 станковых арбалетов, тысяча лучников и две тысячи копейщиков. Мы подожжем смутьянов и потом спокойно войдем на пепелище, если там кто останется, - начальник гарнизона был бодр и уверен в силе своих бойцов и в правильности предложенной им тактики.
Командир прикрыл глаза и увидел картину возможного боя. Он знал эти станковые арбалеты. Мощная конструкция на двух колесах в рост человека, лафет почти двухметровый, чтобы удержать в равновесии. Стрела, как маленькое копье. Их три, одна над другой, летят на расстояние в два раза дальше стрелы из мощного лука. Обычно такие арбалеты используют при штурмах, не для поражения живой силы, а для поджога зданий. К стрелам крепится специальный наконечник, который поджигается и горит долго, в полете не гаснет, да и водой затушить трудно. И он увидел тучу огненных стрел, превращающих деревню в пылающий костер. Потом своих конников, сметающих охрану заградвалов. То, что улицы перегорожены – это плохо. Но они и не пойдут улицами, а лишь огородами. А как их перегородишь? Люди вылезут из подвалов, будут спасаться от огня как раз на огородах, там их всех и порубят всадники. Что они, будут там разбираться? Все, что живет и движется – цель. Видел он такое. Вчера вот только видел…
Командир представил своих бойцов потом, остывших после боя, среди трупов женщин, стариков и детей. И вдруг заметил, что кулаки сжались.
- Сколько коней в упряжке станка?
- Два на станок, но обычно четыре на три, плюс шест стрелков, по два на каждый…
- Плюс запас стрел. С какой скоростью будет двигаться этот поезд по грунтовой дороге?
- Ну, я не знаю, как сказать…
-Пеший обгонит?
- Местами, да!
- Что ещё кто может доложить?
Координатор от Тайной стражи взял слово.
- По нашим данным, повстанцы пойдут на соединение, чтобы штурмом взять столицу провинции. Мы опасаемся, что в столице у них много сторонников и удар может быть в тыл обороне. Если они захватят арсеналы, то будут представлять серьезную угрозу.
- Где он намерены соединиться? И когда?
- Через четыре дня. Достаточно далеко отсюда, на расстоянии двухдневного конного перехода, - Координатор назвал условное место. Командир знал его. Степь, но с севера она ограничена грядой больших холмов. Он посидел молча. Он не поведет бойцов на штурм селений. Он встретит врага в степи, где будет иметь преимущество в скорости, маневре и где малые арбалеты пограничников вновь скажут свое слово.
- Значит, время у нас есть. Есть! – Командир отреагировал на удивленные взгляды, - Мы примем бой в степи. Пойдут только конные пограничные части. Две тысячи будет достаточно. Остальные должны остаться и укрепить оборону города. Но уверен, до штурма не дойдет. Вестники пусть уйдут через час, отряды пограничной стражи собрать завтра, в крайнем случае, послезавтра к вечеру. Это крайний срок. Кто не успеет, останутся тут. Потом я накажу командиров.
Видимо его слова возымели действие. Может и не сами слова, а то, как он их сказал. Спокойно, убежденно. Таким тоном, что не поспоришь. И люди почувствовали его силу.

[ninniku]

- Скоро прольется много крови. Будет бойня. Мы хотели предотвратить, но Владыки запретили. И сейчас я понимаю, что Он только этого и ждал. Чтобы мы вмешались, - Сестра была сегодня грустна. Тихая такая… Рыцарь-Маг почувствовал, как защемило его сердце. Обнять бы и прижать к себе эту светлую голову и успокоить! Да только вот в последнее время чаще случалось наоборот.
Сейчас, после нескольких дней напряженных размышлений, он многое стал видеть иначе. Понял Рыцарь, какой груз выдержала Сестра из-за его неожиданной вспышки … Он не знал всех тайн её сердца, но догадался, что давняя Любовь к тогда ещё будущему Императору, живая и поныне была источником ещё большей боли для неё. С одной стороны он, с другой Император, грядущая война… Где же равновесие?
- Командир!
-?
- Ты спросил, где был источник равновесия… Им стал Командир и его Любовь. И он ударил меня в минуту радости Посвящения, но все равно, он сделал то, о чем я просила его. Он уклонился от ловушки, которую ему приготовили и теперь крови будет гораздо меньше и совсем уж не будет невинной крови. Пострадают лишь те, кто сам взял в руки оружие. Хорошие они или нет, но им не было нужды в защите. Они приготовились к нападению. И карма их не промедлит.
- А знаешь, я потерял себя, после того, что узнал. Мне вдруг стало противно брать меч в руки.
Сестра знала. Она знала, как Рыцарь-Маг пошел в библиотеку и отобрал книги с легендами и историями прошлых воплощений его духа. Он поступил не правильно, но она не стал ему запрещать. Пусть читает. Как отнесется…Это тоже важно. Это тяжелое испытание, сколько людей не могли преодолеть его. Она знала, что он рыдал, вспоминая. Она чувствовала, как сокрушалось его сердце и укрепляла его своей любовью. Это были тяжкие дни для неё. Может быть тяжелее тех, что были перед этим. Было очень больно чувствовать эти безнадежные теперь страдания Рыцаря. Но он справился. И вот выводы его были Сестре интересны.
- Я вспомнил Вождя. Всегда мне этот облик представлялся двояким: жестоким и великим. Он магнитил, но личного в восприятие я не привносил. А сейчас… Я не чувствую магнита, как нет его у меня к тем, кто когда-то родил это тело. Их нет. Нет и его. Есть память. Но там память благодарности и любви… А тут… Это чужая память! Как роль на сцене, что играют актеры. Нет благодарности, нет любви, нет ни ненависти, ни сожаления. Нет ничего. Как что-то чужое и не мое.
- Ты – не он. Хотя и не другой. Отсвет солидарности на челе твоего духа. Вот что такое ОН. Но ты сделал свой выбор, когда пришел сюда. И потому ты не его Сын. Понимаешь?
Боже! Понимает ли он?!! Он давно уже чувствовал себя ЕЁ Сыном. Иногда это были чувства большого мужчины к слабой и беззащитной матери. Иногда нежные чувства малого совсем сыночка, которому так нужна ЕЁ ласка и любовь. И он всегда стыдился этих чувств. Но они прорывались. Прорвались и сейчас. Он был измотан Посвящением, сильно ослаблен и нервы были как оголенные, любовь обжигала их своей тончайшей силой. Она положила свои руки на его голову, уткнувшуюся ей в колени. «В который уже раз! Когда же я перестану терзать её и брать, только брать!» - подумал Рыцарь и сделал глубокий вдох. Он поцеловал руку Сестры и встал с колен.
- Знаешь, мне нужно собраться с силами. Хватит страдать и копаться в себе. Скажи мне, что делать?
- Потерпи. Скоро у тебя будет много работы. Я бы хотела, чтобы ты разыскал Ёе, Любимую нашего Командира. Думаю, она потеряла с ним связь и вычислить её нелегко. Сила террафима по-прежнему действует на него и он закрыт от неё. Владыки знают, но они не могут вмешаться. Это должны сделать мы с тобой. Высшие все предвидели и знаки Победы начертаны, но мы с тобой должны пройти весь путь. Своими ногами и своими руками. Кто кроме нас? Вероятно, нет тех, кто был бы так сильно связан с Императором, как я. И нет у Командира большего должника, чем ты. И мы оба в долгу перед Высшими и перед нашей Страной и перед всеми людьми, перед правыми и перед виноватыми тоже.

Сестра тоже встала и подошла к окну, выглянув в сад.
- Смотри. Растения чувствуют. Они болеют. Тьма наползает даже сюда.
Рыцарь знал это. И все сестры Общины тоже знали. Они не могли просмотреть это. Менялась аура деревьев, злаки не развивались, хотя и воды и солнца и тепла было достаточно, птицы реже стали петь и яблоки падали с деревьев раньше срока. Гармония нарушилась, природа отозвалась.
- Я сделаю это. Найду её…

[ninniku]

Закончилось совещание и все разошлись. Начальник ставки пригласил Командира к себе в кабинет. Когда оба вошли, Командир увидел накрытый стол, но накрыт он был необычно. На белой скатерти стояли два закопченных котелка, чайник, такой же черный, явно только с костра, краюха хлеба и тарелка с лесными ягодами. Это был обычный обед пограничников, но здесь, в этом отделанном темным деревом помещении и на белоснежной скатерти все это великолепие смотрелось очень странно.
Командир поймал на себе любопытный взгляд своего бывшего начальника и улыбнулся.
- Спасибо! Мне не привычно тут, в этой обстановки и такой обед вдвойне приятен.
- Ну, так садись и налегай! И я с тобой.
По обычаю ели молча. Это была пшеничная каша с кусками сушеной говядины, которую бросали уже в самом конце варки. Она была ещё твердой. Запив все травяным отваром, оба откинулись в креслах и повисло молчание, в этот раз напряженное. Наконец начальник начал:
- Я думаю, что мое время вышло. Твой взлет здесь для всех неожиданный, но после нашего с тобой путешествия с Императором я чего-то такого и ждал. Но… Пусть гадают. Я об этом ничего никому не сказал.
Командир молчал и слушал. Он дал понять, что будет слушать, никак не отреагировав на эти слова. И начальник ставки продолжил:
- Я не знаю, чем ты ему так интересен, но это не спроста. Не думаю, что кто-то ему что-то такое напел про тебя удивительное. Ты вообще незаметен был. Служил как все и не лез на рожон. Поэтому тут что-то особенное. Я не в обиде… Мне пора уходить. Давно собирался и сейчас уже написал прошение об отставке. Если честно, я даже рад, что не мне выпала эта честь – подавлять восстание. Но ты поступил очень мудро, отклонив предложения других. Нельзя бойцов кидать на эту бойню. Что мы потом с ними делать будем?
Командир молча отметил эти слова. Значит, начальник ставки понял его, понял, почему он отказался от простого и эффективного решения. Он посмотрел на него с доверием и благодарностью. Начальник ставки не был членом Боевого братства пограничной стражи. Иначе он представился бы должным образом. Он не знал, как это делается…
- Я не член вашего Братства. Не удивляйся. Я знаю о нем и догадываюсь, что ты к нему принадлежишь. Кое что знаю о твоей жизни и службе, знаю о твоей самоотверженности. Таких Братство не пропускает. Но мне не повезло. Я ведь чужой тут. Я служил в армии, но там был потолок, не выслужиться. И друг устроил меня на эту должность. Вот так и просидел тут почти десять лет. Я знаю о вашем Братстве и верю ему. И почему-то мне кажется, что вы знаете гораздо больше меня…
Но Командир смолчал и на это. Он не имел права говорить о Братстве с посторонним, даже если он начальник. И тот понял. Сразу как-то осунулся и постарел.
- Ладно. Я понимаю… Потом, когда все закончится, а я не сомневаюсь в их разгроме, ты выбрал верную тактику – с нашей силой в чистом поле мало кто может состязаться даже из профессиональных воинов – я введу тебя в курс дела тут. Все расскажу. Думаю, ты будешь назначен на эту должность.
Командир сидел, слушал и не знал как себя вести. Ему было все равно – назначат или нет. Скорее не хотелось этого. Ему казался весь разговор преждевременным. Но в этот момент вошел вестовой и разрядил ситуацию, хотя вести его были тяжелыми. Прибыл первый конный отряд с востока провинции. У самого города он попал в засаду, есть потери… Это было первое боевое столкновение с повстанцами.
Они встали и быстрым шагом вышли из здания в парковую зону, где обустраивался отряд. Все выглядели напряженными. Над людьми висел запах пролитой крови. Бойцы смотрели на них открыто, не отводя взгляда, и он давил на сердце. Командир собрался: Докладывайте!
- Мы шли двумя колоннами, как положено, выслав дозор, - командир отряда докладывал спокойно, с достоинством, но горячка боя в нем не остыла. Он потирал уставшие руки, куртка была залита чужой кровью. – На дозор и напали на повороте, там где лес подступает к дороге. Было темно, но один из бойцов успел дать сигнал рогом. Прежде чем погиб. Первая колона вступила в бой сходу, а вторая оказалась у нападавших в тылу. Услышав сигнальный рог, они атаковали бандитов в спину. Никто не ушел. Никто не уцелел. Мы потеряли троих. Десять раненых…
- Пленных вы не взяли….
Это был не вопрос. Просто Командир вслух сказал то, что увидел и понял. На земле лежали трое бойцов, накрытых плащами с головой. Рядом валялась куча чужого оружия. Вероятно, все ждали от него каких-то слов, но он посмотрел на убитых и сказал:
- Отдыхайте. У вас есть пара часов. О них позаботятся. У вас будет возможность посчитаться. Срочно соберите всех, кто был тут с утра и готовьте бойцов к немедленному походу.
Последнее было обращением к начальнику ставки. Через час в зале совещаний собрались те же начальники. Начальник ставки отдал распоряжение поднять по тревоге курсантов школы младших командиров. На встречу подходящим к городу отрядам вновь помчались вестовые с новым приказом.
- Мы выступаем немедленно. Противник нас опередил. Первое боевое столкновение показало, что они стерегут дороги. Мы не можем медлить. Я изменил приказ. Отряды пойдут не сюда, а к месту условленного сбора. Ваша задача, - Командир обратился к начальнику гарнизона – все засады на дорогах уничтожить. Мы пойдем тропами и по пути перехватим всех их гонцов. Я отдал приказ. Разведка выдвигается к местам расположения повстанцев. У них та же задача – отловить всех, кто пойдет с сообщением о нашем выступлении. Но дороги вы должны очистить. Ну, вот и все… Пора.

[ninniku]

АНОНС!!!
В следующей главе планируется появление Художника Мечты

[ninniku]

Через час отряды конной пограничной стражи вышли из города тропами, избегая главных дорог, и двинулись на юг. Никаких столкновений больше не было и к рассвету они вышли в место сбора. Оно было особенным и Командир его выбрал не зря. Это было таинственное место, то ли древнее святилище, то ли могильники, а может и храмовый город. Выглядело оно действительно как город в степи. Мощные земляные курганы, расположенные большим кругом и связанные между собой земляными валами. Почти крепость. В центре было пустое пространство. Только в середине этого круга бил из земли родник, одетый в камень. Русло его, тянущееся на юг, также было выложено каменными плитами. Удобно поить лошадей. Здесь и расположились, выставив дозоры далеко за пределами этой земляной крепости.
Пока бойцы поили лошадей и разводили костры, которые из-за валов были не видны со стороны, Командир созвал офицеров на совет. К ним присоединился и Координатор от Тайной стражи. Совет был недолгим. Все получили задачи и присели возле костра отдохнуть. В котле закипала вода, уже бросили в неё травы, когда тихо подошел разведчик и доложил о задержании неизвестного.
- Что при нем было?
- Мешок с продуктами. Не много. Какое-то тряпье. И большая сумка с бумагой, карандашами и мелом.
Это обстоятельство заинтересовало всех. Бумага и карандаши … В степи, да как раз в расположении тайного лагеря войск, идущих на войну!
- Неси сюда вещи. А он пусть стоит, где сейчас. Негоже, чтобы он нас видел, - с этими словами Командир посмотрел на Координатора, тот одобрительно кивнул.
Стражник принес мешок и сумку. Сначала вытряхнул мешок. Командир взял прутик и поворошил вещи. Их было не много. Мешочки с крупой, сухарями и склянка с солью. Грубая, вязанная толстой нитью рубаха и нож. Вот нож его заинтересовал. Много он видел ножей, но такого ни разу. Он был косо срезан, как у столяра или сапожника, только длиннее. И без ручки. Просто косо заточенная железная пластина, но острая, как бритва.
- Ладно. Покажи бумаги.
Боец извлек из сумки пачку плотных листов чистой бумаги, коробку с углями, обмотанными в бумагу, мел нескольких цветов, кучу разноцветных баночек с краской, кисти.
- Не похож на лазутчика. Набор странный.
Потом очень осторожно боец вытащил из сумки несколько приличных по размеру картин. Они были написаны красками. Картины пошли по рукам офицеров…
- Такого не бывает! Смотри, тут тени нет, а восход!
- И такое бывает, - Координатор улыбнулся, - Я видел такое на севере. Это когда воздух светится. Как раз на восходе.
- Как светится?
- Вы привыкли на юге к темным ночам. А там бывают светлые ночи. И на рассвете воздух как бы светится, не давая тени укорениться.
Командир слушал их, а сам рассматривал другую картину. И что-то в ней его озадачивало. Горы и яркое голубое небо. Солнце в зените. Но вот что-то с небом не так….
- А звезды днем при ярком солнце ты не видел? – Командир догадался, что его удивило. Сквозь синь неба просматривали звезды, целые скопления звезд. Как бы ночь и день совместились на картине.
- Нет. Такого я не видел. Разреши взглянуть, - Координатор взял рисунок и принялся его вертеть в неверном свете костра. Хмыкнул.
- А ну-ка, тащи его сюда!
Через пару минут к костру подвели усталого человека средних лет, высокого, но не худого. Грива волос, как у льва, спадала на плечи и была седой. Не очень густая борода торчала как пучок травы из сухой земли. Глаза человек прятал. Командир рассмотрел его внимательно, прежде чем задать вопрос. Он хоть и не был специалистом по допросам, но опыт его научил – самый важный вопрос первый. Он всегда задавал его именно так и внимательно смотрел на реакцию, а выводы делал сразу.
- Кто ты такой?
Не было замешательства. Человек поднял глаза, но не на Командира, а куда-то вдаль. И по направлению взгляда и по тому, как сверкнули его глаза и по ощущению в своем сердце Командир понял – он не соврет сейчас. И он сказал. Сказал как-то значительно и не им, а куда-то далеко, в пространство. Как будто там, за курганами, кто-то слышал его и ждал этого ответа.
- Я – Художник Мечты.

[ninniku]

Если сказать, что все были поражены ответом, то это будет неправдой. Командир никогда не слышал такого сочетания слов. Да и другие офицеры были очень удивлены и не скрывали этого. Но вот Координатор лишь ухмыльнулся и ответил на недоумение остальных.
- Да, есть такое направление в живописи. Есть художники, которые так себя называют. Они думают, что рисуют свою Мечту, поэтому их картины и не похожи на этот мир.
- Ты осведомлен, - человек грустно улыбнулся, обратив взгляд на Координатора. Он смотрел как-то свысока или, правильнее сказать, с достоинством. – Но ты не знаешь! Я рисую не свою Мечту. Я рисую твою Мечту!
- Ну, так уж и мою, - Координатор рассмеялся, - Что ты знаешь о моей Мечте, горе живописец!
- Я не живописец. Те рисуют мир, как он есть. Я же рисую Мечту. Она твоя так же, как и моя. Если ты можешь её увидеть. Мечта – мой дар тебе. И если ты её увидел, значит, она и твоя. И ты знаешь её не хуже меня. Только я могу нарисовать, а ты нет. Но, если только ты её увидел, узнал её, то твоя признательность будем мне даром. Вот так я и живу. Так зарабатываю на хлеб. Люди дарят его мне вместе с признательностью за то, что я узнал их Мечту и показал им. Помог увидеть.
- Ну, так покажи мне мою, а то что-то эти вот твои рисунки меня не трогают. Не вижу я в них своей Мечты….
- А они не для тебя. Они для тех, кто увидит и узнает. Но я могу показать тебе и твою Мечту. Изволь. Только вот руки у меня связаны…
Координатор вопросительно глянул на Командира, тот согласно кивнул и страж молча развязал руки Художнику.
- Присядь. Хочешь травяного отвара или еды?
- Я никогда не беру плату прежде труда. Я голоден, но если не смогу показать тебе твою Мечту, то останусь голодным. Не приму подачки.
- Суров ты, братец. Ну, ладно раз так… Делай, как знаешь.
Художник присел ближе к пламени костра и взял в руки уголь. Освободив из перевязанной пачки лист бумаги, он нанес несколько штриховых линий и потом внимательно посмотрел на Координатора. Он стал рисовать, не отрывая взгляда. Выглядело так, как будто он копировал что-то за спиной тайного стража. Рисунок появлялся очень быстро и стал узнаваемым. На глазах у Командира, а он сбоку видел рисунок, стал рождаться ажурный, но мощный Замок. Странным в нем было то, что Замок висел в воздухе. Под ним угадывались поля, горы, реки, рядом плыли облака. Он как бы летел в небе.
И вдруг Командир почувствовал холодок в спине. Ему показалось на секунду, что он видел этот Странствующий Замок когда-то, что этот образ ему хорошо знаком. Не то, чтобы он Мечтал о нем, но… Возможно и мечтал. Ведь образ откуда-то был ему знаком.
Художник наложил последние штрихи и протянул Координатору. Тот смотрел на рисунок внимательно, погрузившись в свои мысли. Это было заметно. Заметно по тому, как он перевел дыхание, как будто сбросил тяжкий груз с плеч. По тому, как он озадачено обхватил подбородок, и глаза его потеплели. Потом улыбка осветила лицо.
- Ты заслужил свой завтрак, - Координатор сам налил в кружку отвар и вместе с куском хлеба передал Художнику.
Потом посмотрел на застывших в любопытстве офицеров и сказал.
- Я когда-то во сне видел этот Странствующий Замок. Он летел над полем и опустился у моих ног. Я стал его гостем. Мне показалось, что прошли годы, прежде, чем я проснулся. Но больше я никогда его не видел. Так что можно сказать, он угадал мою Мечту. Пусть детскую, но тем не менее. Ведь помню о ней.
- Я не угадал. Я просто это знаю, - Художник произнес это с набитым ртом. Прозвучало глухо. Окружающие улыбнулись.
- Ты опасный человек, если видишь наши мечты! Ты и мою мечту видишь? – Командир спросил просто так. Вроде как пошутил. Но Художник отложил свой хлеб и кружку. Взял в руки бумагу и мелки и сказал.
- Я вижу твою Мечту. Я нарисую, только ты не должен её показывать. Не надо чтобы другие видели. Если выполнишь условие, я покажу тебе её.
Условие было неожиданным. Командир сидел, не зная, что ответить. Но кто-то из офицеров сказал.
- Пиши, брат. Мы не будем смотреть. Никто не знает, о чем он мечтает. И о чем думает и что чувствует. Он всегда был Командиром.
Офицеры встали и попросили разрешения удалиться к бойцам. Координатор помедлил, но тоже встал и ушел. Они остались вдвоем.

[ninniku]

- Как ты это делаешь? Угадываешь Мечты людей?
- Я не угадываю. Просто смотрю вам в глаза и слушаю себя. Моя Мечта безбрежна. В ней всему находится место. Я посмотрел в глаза твоему собеседнику и вспомнил про Замок. А посмотрел тебе в глаза и увидел… Ну, ты и сам скоро увидишь, - пока Художник говорил, он рисовал что-то на небольшом листике бумаги разными мелками. Командир не мог рассмотреть и ему было очень любопытно. Он перебирал свои мечты и в общем-то не находил ничего такого, что могло бы его удивить. Как-то получалось так, что он и не мечтал вроде бы. Всегда знал, чего ждать следует, а чего нет. Чего хотел, того добивался, а чего не мог добиться, о том и не думал совсем.
- А я тоже узнал тот Замок. Мне показалось, что видел его когда-то..
- Да, видел. Это и был мир твоей Мечты, но ты оставил его и забыл. Я всегда вижу тех, кто побывал в Странствующем Замке.
- Почему же я оставил его?
- Мечта появилась другая, шире, красивее и она поманила. Теперь Замок лишь забытая часть твоей Прекрасной Мечты, лишь маленькая часть твоего Мира.
- Странно ты говоришь о Мечте, как будто она целый мир, но это лишь желание. Кто-то мечтает о любви, кто-то о деньгах и власти, кто-то о здоровье. Это лишь то, чего им в жизни не хватает... А у меня есть все, чего я хотел.
- Не все. Да и Мечта – это не желание вовсе. Это то, ради чего ты живешь, это ЗОВ в сердце твоем. И ты не хочешь этого вовсе, а стремишься и ждешь. Видишь ли, когда мы желаем, то именно так, как ты сказал, того чего не хватает. А когда мечтаем, то ВСПОМИНАЕМ. О том, что суждено нам, о том, куда идем и, что ищем, и что ждем. Мечта – это далекая, зовущая нас цель. Она часть Вечности. Можно быть гостем у неё, но нельзя ей обладать.
- Красиво ты говоришь. Но в жизни как-то не так. Получается, что Мечта у всех одна? И у нас и у тех, кого мы идем убивать сейчас…
- Знаешь, а если бы вы сошлись сейчас возле этого костра, сели бы и поговорили о том, о чем мечтаете… сами бы убедились, что мечты у вас общие, похожие и Великая Мечта человечества вмещает их все.
- Почему же мы тогда идем убивать друг друга?
- Сложно сказать, почему так всегда происходит. Они думают, что Мечту можно завоевать, что она стоит любой цены и цены крови в том числе. А вы.. Вы просто идете выполнять свой долг. И ваши мечты тут не при чем.
- И кто же прав?
- Правы по-своему все. Они жертвуют во имя своей Мечты, а вы во имя долга. И то и другое – достойная жертва.
- Странные твои слова, хорошо, что их не слышат мои воины.
- А если бы и услышали, это их не поколеблет. Разве что милосердие коснется их сердец и, может быть, они пощадили бы своих врагов.
- Как можно выиграть бой, если думаешь о пощаде врагу?
- Не знаю, тебе виднее. Может быть ты и прав. Вы победите, в вас чувствуется сила правды и правота вашей силы. Только победа не принесет ни радости, ни мира в ваши сердца. Боль её останется навсегда.
- В этом ты прав. Мы идем, закрыв сердца и стиснув зубы до скрежета. Так будет и в бою. Но мы не будем их щадить, как они не пощадили бы нас. А если их Мечта требует кровавых жертв, то мне такая мечта не нужна. Пусть они будут первыми и последними её жертвами. Мы не оставим в живых никого и пусть их мечта умрет вместе с ними. Мы будем носить эту боль в себе, до конца наших дней. Но если потребуется, мы вновь и вновь встретим эту кровавую мечту своими копьями.
Командир разошелся, что редко бывало с ним. Он вдруг почувствовал ненависть к тем, кого шел убивать. И он понял, что ненавидит их за то, что они вынудили его и бойцов это делать.
- Ты прав, конечно. А они заблуждаются. Они думают, что Мечта требует жертв. И так и будет. Они и станут жертвами. Только вот Мечта тут не при чем. Она останется той же прекрасной и далекой, какой была и есть. И когда настанет срок, ОНА придет к людям. И не потребует никаких жертв. Лишь бы они помнили, а они будут помнить. Потому что память об этой Жертве переживет века.
Тягостно стало Командиру на душе. Он увидел правоту Художника. Конечно, сейчас они победят. Он не сомневался. Их наградят и прославят. Но пройдут годы и все может измениться. И память людей сложит песню о тех, кто пал в бою за свою Мечту. А ему и его бойцам останется одно осуждение. Он произнес эти мысли вслух и вдруг подумал, что у него нет выбора. Потому что любой иной выбор будет предательством. И он вспомнил Камни имперской дороги. То странное чувство Свободы, которое напомнили они. На мгновение ему захотелось вновь её пережить, уйти от сужденного ценой своей жизни.
- Не нужно этого. Этот бой лишь часть сужденного, уклониться от него сейчас – значит уклониться от своей Судьбы. А это самый бессмысленный выбор, какой только может быть, - Художник словно прочитал его мысли.
Он закончил рисовать и протянул ему рисунок.
Командир машинально взял, но мысли его были прикованы к последним словам Художника, и он смотрел какое-то время на рисунок, не воспринимая его. Но потом сосредоточился и увидел облик девушки. Её тонкое, прекрасное лицо смотрело на него синими, бездонными, принимающими все глазами, полными неизбывной грусти. Золотые волосы развивал ветер со спины. Одна прядь волос закрывала левую половину лица так, что видны были лишь глаза, часть тонкого носа и уголок нежных губ. Плавный изгиб правой половины лица, тонкие, взлетающие вверх брови были удивительно знакомы, очень близки и тревожили сердце, которое вдруг взорвалось теплой волной любви. Это была ОНА. Командир ни минуты не сомневался.
- Как ты узнал? Как смог увидеть, если я сам не видел её никогда?
- Но ты узнал, - Художник улыбался, - Я, когда посмотрел на тебя в первый раз, вдруг вспомнил свою первую любовь. Она выплыла из глубин моей памяти, и я понял, о ком ты мечтаешь. Я ведь пытался нарисовать свою Любимую, но рука сама изменила черты и получилось другое лицо, которого я не видел никогда. Но вот ты вспомнил. Вспомнил свою Мечту. Это и есть твоя зовущая Мечта. Ради неё стоит терпеливо исполнять свой долг, чтобы дождаться Сужденного! Хотел бы я быть на твоем месте, как ни странно звучат эти слова….

Командир бережно прижал рисунок к своему сердцу. И в этот момент нестерпимо заболел палец, на котором было кольцо Императора. Заболел так, что руку свело от боли и она обвисла плетью. На сердце легла какая-то тень обреченности и он сказал:
- Знаешь, каждая пролитая кровь, каждый убитый мной человек накладывает отпечаток тени на мое сердце. И иногда мне кажется, что если настанет день нашей встречи, я подойду к ней с каменным сердцем. И тогда лучше бы её не было…
- А разве то, что ты до сих пор делал, ты делал с ненавистью? Разве есть твоей совести в чем упрекнуть тебя?
- До сих пор этого не было. До сих пор это были бандиты. К ним не было жалости, но не было и ненависти. Они сами избрали свой путь и знали, что рано или поздно он именно так и закончится. А сейчас, чувствую, что ненавижу…
- Ненавидишь за то, что они вынудили тебя это делать. Но и это зря. Они тоже выбрали свой путь и другого завершения им тоже ждать не приходится. Они идут с горящими глазами воевать за свою мечту и тоже приготовились к гибели. Ты и твои воины – лишь карающая рука Судьбы. Вот ты молчишь… Понимаешь… Делай то, что ты должен делать. Но пусть то, что ты сделаешь, никогда не коснется твоей Мечты. Обереги её. И уберегись от ненависти. И когда придет срок, ты будешь готов.
Командир задумался. Он понимал правоту этих слов. Он выполняет свой долг. Они идут за своей мечтой. Судьба сведет их на поле брани. В иных условиях интересно было бы с ними поговорить, поспорить. Но они сами выбрали жестокий путь. И Империя дает им такой же жестокий ответ. И чувства Командира никого не интересуют. И какой в них тогда прок?
- Спасибо тебе, Художник Мечты. Никогда я не встречал людей, подобных тебе. Ты не только напомнил мне о моей Мечте, ты успокоил мою душу. Мне тяжко сейчас, как никогда тяжко. Но в твоих словах звучит Высшая правда. Я постараюсь внять твоему совету. Сейчас мы расстанемся и больше не свидимся никогда. Чем могу отплатить тебе за твою помощь?
- Мне не нужна плата. Мечта может быть лишь подарена. Нельзя требовать за неё плату.
- Хорошо. Я сам решу, как выразить мою признательность.
Командир кликнул вестового и приказал принести мешок с продуктами, теплый свитер. Все это он отдал Художнику, не смотря на его возражения. Потом достал из своей полевой сумки знак и отдал со словами:
- Этот знак убережет тебя. Показывай его любым воинам и полицейским, которые попытаются задержать тебя. Но береги его от повстанцев. Иначе они убьют тебя. Лучше выбрось подальше, если увидишь их. А теперь… Прощай. Тебя проводят немного. Но иди на запад или на север. Там нет войны. Здесь тебе делать нечего. Здесь теперь не время Мечте. Скоро здесь будет пир тьмы.
Художник молча поклонился и сопровождаемый вестовым скрылся за земляным валом. А Командир ещё раз посмотрел на дорогое ему лицо на рисунке и, обернув в чистый марлевый бинт, спрятал его в боковом кармане полевой сумки. Чтобы не видел никто.

[ninniku]

Командир ошибался, когда подумал, что скрыл рисунок от посторонних глаз. Далеко от него в тот самый момент, когда он рассматривал его, Сестра быстро взяла лист бумаги и высыпала на него порошок графита, потрясла лист, равномерно распространив его по бумаге и, положив на стол и протянув над ним руку, закрыла глаза и сосредоточилась. Графит под воздействием её мысли и магнетизма, исходившего от руки начал группироваться, образуя черты лица. Через несколько минут был готов рисунок лица девушки. Сестра ещё подержала руку над листом. От неё исходили мощные токи, впечатывая графит в ткань бумаги в четких линиях образа. Закончив это, Сестра стряхнула лишний графит, взяла другой чистый лист и, накрыв им первый, прокатила по нему небольшой стальной валик, нагретый предварительно на огне камина. Потом разъединила листы. На обоих было изображение, пусть зеркальное, но четкое и ясное.
Мыслью Сестра позвала Рыцаря-Мага, который собирался в путь. Скоро он пришел и без вопросов взял лист с рисунком из её рук, внимательно рассмотрел и положил в свою сумку.
- Как ты узнала?
- Не я. Художник Мечты облегчил нам труд. Он узнал и нарисовал, я лишь увидела его глазами Командира.
- Ты послала его?
- Нет. Это рука Провидения. Пути Высших неисповедимы и очень красивы.
Рыцарь-Маг ощутил тепло в душе. Действительно, накануне кровавой бойни, когда до неё осталось совсем немного и сердца бойцов окаменели в её предчувствии, вдруг, рискуя жизнью, появляется неведомый бродяга, который к тому же оказывается не кем иным, как Художником Мечты. И к тому же необычайно одаренным живописцем. Это само по себе великая редкость. Такую невероятную встречу невозможно предвидеть и в людных благополучных местах, а уж в чистом поле, в двух шагах от войны… Редчайшее сочетание непредсказуемых условий – верный знак руки Провидения. Признак вмешательства Высших.
- Я гадал, как найду её? Где найти? Хоть страна небольшая и людей не много, месяцы уйдут, чтобы до всех дойти. Но как узнать? Какие слова сказать? И вот… Так просто и красиво… Кстати, нет ли её среди твоих учениц и сестер?
- Нет. Я бы узнала этот лик. У неё глубокие синие глаза. Такие и здесь редкость. По этому признаку можешь тоже искать. У нас нет таких. Но есть на севере, за горным хребтом. Там тоже есть несколько женских общин и есть университет. Есть школа боевых искусств на востоке. Но возможно она в горах, в Заповедной земле. И если она там, тебе путь будет открыт.
Внутри Священной Страны была такая заповедная зона. Она со всех стороны была окружена горными кряжами. И собственно она и являлась той самой Священной Страной, о которой так много ходило слухов по земле. Но ни Сестра, ни Рыцарь-Маг не имели права прохода и не знали туда путей.

[ninniku]

Они лежали на холме, ежась от утреннего холода, и глядели на светлеющее небо. Ещё дети совсем, обоим по 16 лет, но уже при деле. Это был дозор повстанцев. Мальчишка вызвался сам. Парень он был не простой, высокий, строгий и сильный на вид. Но юность его отпугивала лидеров повстанцев и они его со смехом отослали прочь. Он молча вышел во двор деревенского дома, где располагался штаб, взял в руки две палки и обратился к охранникам:
- Если вы воины, одолейте мальчишку!
Те рассмеялись и не двигались. Но парень упорно стоял во дворе и ждал. Собрались люди вокруг, лидеры выглянули в открытые окна. Пауза затягивалась, стало неловко и один из охранников решил весь этот цирк прекратить. Он подошел к парню и со словами: «Двигай отсюда», попытался толкнуть его тупым концом копья. Мальчишка увернулся и нанес удар по плечам охранника обеими палками одновременно. Тот выронил копье и со стоном упал на колени. Но тут же вскочил и уже со злостью, выхватив меч, попытался плашмя обрушить его на голову паренька. Однако и тут у него ничего не получилось. Меч отлетел в сторону от удара палки по локтю, а лицо охранника залилось кровью, после удара другой палки по лбу. В движениях паренька все увидели отточенное мастерство.
- Хватит! – один из лидеров крикнул из окна, - Подойди, парень! Ты кто?
- Какая тебе разница. Один из твоих воинов. Я хочу в дело. Ты сам видел, я умею биться и лучше, чем твои мужланы. Пошли меня в разведку.
- Погоди, не торопись. Ишь, какой скорый. Я должен знать, могу ли тебе доверять. Ты дрался как воин, где научился?
- Был в молодняке у пограничников. Почти 7 лет. Я многое умею, чего вам и не снилось.
- Так ты из них? Отчего тут? Шпионишь?
- Нет. Меня выгнали. Но не спрашивай почему. Это мое дело и тебе знать не надо и никому.
Можешь мне доверять. Не пожалеешь.
Они поговорили ещё несколько минут и лидер принял решение. Мальчишке разрешили взять ещё напарника, но подростков больше не было, а взрослые с ним не захотели идти. И лишь девочка согласилась. Согласилась, потому что влюбилась давно и без памяти. Ей просто хотелось быть рядышком. Было бы жестоко посылать на опасное дело детей. Но вот именно опасности лидеры и не видели. Они отказались от боевых дозоров в степи. Они крепко надеялись на свою агентуру в столице провинции и на заслоны в её окрестностях. Они ещё не знали, что заслоны были обнаружены и уничтожены все до единого полицией и частями гарнизона, пограничники ускользнули из города незамеченными, а посланцев от их агентов перехватили в степи их дозоры и боевое охранение колонн.
Днем мальчишка и девочка выехали в степь. Место дозора он определил сам. Это была гряда холмов, разделяющая степь на две части. Они ехали быстро и молча, но к утру следующего дня парень остановился, спешился и поднялся на холм. С него степь была видна как на ладони.
- Ты хорошо знаешь лошадей, умеешь верхом. Где училась?
- Мой отец коневод. Я с малых лет в седле, - девочка была горда и довольна, что парень оценил.
- Устраивайся. Нам долго ждать и может быть мы ничего не дождемся. Вдоль холмов идет древняя дорога. Тут давно гоняли табуны и земля плотная. Мне кажется, если их отряды пойдут, то этим путем.
Они улеглись и смотрели на бледнеющие звезды. Девочка прижалась поплотнее к парню, он приобнял её, чтобы согреть. Если бы он знал, как она счастлива в этот момент! Лежали тихо, не шевелясь. Девочка почувствовала, что парень напрягся, боится шелохнуться и сердце у него молотится. Она улыбнулась и прижалась покрепче. Ей было очень спокойно и хорошо. И вдруг мальчишка вывернулся, подскочил и тут же упал на землю лицом.
- Ты слышишь? Земля гудит…
Да, она тоже это услышала. Они напряженно вглядывались в розовый горизонт степи. И очень скоро из-за него выползла сверкающая серебром змея.
- Смотри! Это они… Как шлемы в лучах солнца играют…
Длинная колонна всадников в серебристых шлемах быстро появилась из-за горизонта и стала приближаться к ним. Расстояние до них было ещё приличным, когда вдруг девочку обуял безотчетный страх.
- Мне страшно! Они где-то рядом!
- Не бойся, глупышка, они нас не заметят.
- Не там, здесь рядом, за соседним холмом!
Парень похолодел от ужаса. Стон вырвался из груди. Так бывает, когда человек в одно мгновение понимает, что совершил смертельную и необратимую ошибку. Боевое охранение… Только эта мысль сейчас и сверлила его мозг. Как он мог забыть!
- Боевое охранение, - шептали его губы, а девочка с ужасом смотрела на вершину соседнего холма. Она и сама все поняла. Медленно, очень медленно и страшно вырастали силуэты всадников на холме. Сначала лошадиные головы, потом сверкающие на восходящем солнце шлемы… Шесть всадников застыли на вершине. Они не могли не заметить ребят и двух лошадей у подножья. Но они не двигались. Они ждали их действий.