Альпинисты

[Людмила Матвеева]

Альпинисты

1. На заснеженном горном перевале Кичи-Кичирек, что означает «прыжок горного козла», расположился палаточный городок альпинистов. Вершина сияла в утреннем солнце, как правильной формы алмаз с тонко отточенными гранями. Она величественно возвышалась на фоне синего неба, и подчёркнутая неприступность с какой-то мистической силой возбуждала непреодолимое желание покорить её. Ничем не объяснить эту непостижимую магию гор, когда каждая покорённая вершина оказывается лишь ступенью к следующей. Кто хоть раз побывал в горах, уже не сможет забыть их, а кто хоть раз поднялся на вершину, уже не сможет жить без того восторга духа, который переживает каждый, сумевший подняться туда. Колоссальные перегрузки, связанные с подъёмом, не каждому по плечу. Слабак не дойдёт, поэтому слабаки не идут в горы.

О, горы! Своим магнитом ,точно железные опилки, вы притягиваете к себе каждого, в ком есть сила воли и стремление к подвигу! Как была бы бедна без вас земля и как бы постиг тогда суть вершин человек? Чтобы подняться на вершину, нужно многое преодолеть в себе, не то ли самое и в жизни?..
-О чём задумался? – спросил Алексея Сергей, давно стоявший с ним рядом, любуясь восходом и не решаясь нарушить восторженное состояние друга.
-Да так…Не столько задумался, сколько восхищался, - ответил Алексей. –Нигде не чувствую себя так свободно, как на высоте две тысячи метров. Мне подняться легче, чем спуститься. Я и спускаюсь- то только для того, чтобы снова подняться.
-А как же Кира? Разве ты не думаешь о ней, о том, что она ждёт тебя, ну и вообще…
-Кира для меня Муза. Кто-то пишет стихи, кто-то пишет картины, а я – иду в горы.
-А моя Светка наоборот, каждый раз причитает и горы проклинает. Ревнует. Странно, - не к женщине, к горам ревнует!
-Значит ты не сумел ей рассказать о горах так, чтобы она тоже полюбила их.
-Возможно , –засовывая руки в карман, ответил Сергей. -С этим у меня всегда было плохо. За сочинения в школе еле-еле «трояк» натягивали. Светка всё время меня упрекает, что я ей комплиментов там всяких не говорю…
-А что, тебе так трудно жене слово доброе сказать?
-Да не трудно, не знаю просто, что сказать. Она у меня такая…такая…-Сергей, вдруг , смутился, как мальчишка,- в общем самая лучшая! – засмеялся он и пнул ногой ком снега.
-Ну вот это и скажи, - ответил Алексей, делая вид, что не заметил смущения друга.
-А Светлана не обижается, что ты её Светкой называешь?
-Так мы же росли в одном доме. Я ведь в неё влюблён был с трех лет! А сказать боялся, и чтобы она не догадалась, дразнил её «Светка-ветка», да за косы дёргал. Ну и додёргался, - она меня один раз так портфелем огрела, до сих пор помню, как в голове звенело. –Смеясь, ответил Алексей.- Учебников то в портфелях собиралось не на один килограмм, так что она меня хорошо припечатала.-
-Так может у тебя с тех пор и проблемы с косноязычием, - от души засмеялся Алексей, ткнув кулаком Сергея в грудь.
-Кто его знает, вернусь, - спрошу, пусть мой домашний медик мне объяснит, кто виноват в том, что я мало ей комплиментов говорю, - улыбаясь поддержал шутку Сергей.
-Ну, пошли, что ли, - сказал Алексей, - через час выход. Только бы погода не подвела.
-Метеосводка благоприятная. Но я возьму запасной ледоруб и дополнительные кронштейны, спокойней будет. - И Сергей широкими шагами направился на стоянку. Алексей задержался ещё на пару минут, изучая небо. Абсолютный штиль.
Скалы громоздились в классическом беспорядке, и в этом была особенная гармония. В потрясающем скоплении каменных исполинов возвышалась сияющая вершина. Она, точно недоступная богиня, была окружена со всех сторон своими подданными, - скалами и ущельями.
Вершина внушала священный трепет. Вершина звала.

2. Занималось раннее летнее утро. Огненный диск Сердца Вселенной ещё не был виден, но светоносная, животворная аура его уже ласкала Землю, пробуждая её обитателей. Природа просыпалась. Засновали по невидимым тропам неутомимые муравьи. Начали свой рабочий день пчёлы и осы. Спешили по своим делам птицы. Трепетал в ожидании восхода растительный мир: оживлённо шелестела на деревьях влажная листва, вздрагивая под лёгким ветром; покачивались, тяжёлые от обильной росы, травы, кивали головками цветы. Казалось, что каждый листок, каждая травинка переговариваются между собой, наполняя пространство своими звуками и ароматом, и, сливаясь с птичьими трелями, все вместе они создавали удивительно-неповторимую мелодию утра.

И вот с неба хлынула первая волна света, заливая землю и горную гряду лучезарным сиянием. На одно лишь мгновение всё стихло вокруг. Замерла Природа в благоговейном восторге, приветствуя огненное Светило, а затем утренняя симфония радости грянула с новой силой и полилась, разливаясь всё шире , и всё новые и новые неуловимые звуки наполняли её…

Грубый телефонный звонок пронзил красоту утра, точно ножом полоснув по нервам.
-Алло, я слушаю,- глухим, слегка осипшим голосом сказала Кира, с трудом отгоняя прерванный сон, и сердце её сжалось от плохого предчувствия.
-Кира…- в трубке раздался плач, и она узнала голос Светы, своей подруги.
-Что? Света, что? – но та продолжала рыдать, не в силах сказать ни слова. Кира вскочила с кровати. Сон улетучился. Было ясно: что-то случилось.
-Кира, Сергей погиб, - простонала в трубку Света, с трудом преодолевая рыдания.
-Что-о-о? – опешила Кира, застыв на месте. –Как погиб?
- В горах сошла лавина.-Света опять зарыдала.
У Киры поплыло в глазах и она медленно сползла по стенке на пол.
-Что с Алексеем? - преодолевая жуткий спазм в горле, просипела она.
-Он у меня в больнице. Тяжёлая черепно-мозговая травма… много переломов…Приезжай… - Света опять зарыдала и положила трубку.

3. Небо. Что кроется в его просторах? Само это слово для Алексея имело внутреннее содержание, которое он не мог выразить словами. Он просто чувствовал, что Небо каким-то удивительным способом живёт внутри него, словно некая, самостоятельная живая сущность. От этой сущности исходили волны радости, восторга и торжественности. Особенно остро это ощущалось тогда, когда он достигал вершины. Именно там, на вершине, его внутреннее Небо сливалось с Внешним, и он терял ощущение себя, он сам был Небом, которое не имело ни конца, ни края. Ощущение своей общности с этой стихией, делало его счастливым. Может Небо и есть Бог, который живёт во мне? Небо вечно и неизменно, оно стоит вне Природы, но что может быть вне Природы, если не Её Творец?

-Доброе утро, как самочувствие? – Алексей вздрогнул, услышав голос медсестры, прервавшей его размышления.
-Хотелось бы лучше,- не без сарказма ответил он.
-Ну, не ворчите, Вам ли жаловаться! – легким движением сделав инъекцию, возразила медсестра. -Скоро бегать будете…ну может не так быстро, как раньше, так куда спешить то? На тот свет? Вас от туда не для того вытащили.-

Меня то вытащили, - защемило в душе у Алексея, -а Серёга… Лучше бы меня завалило камнями насмерть, зачем я остался жив, - с горечью подумал он.- Смотреть в Небо из гипсовой скорлупы? Полгода лежу как полено бесчувственное , Кире одна мука и забота…
Его всё чаще и настойчивее посещали мысли о самоубийстве. В отчаянии он давно уже сделал бы это, но тело было заковано в гипс. Кости рук и ног срослись, но позвоночник был весь собран на штифтах, которые плохо вживались. Поддерживали только лекарства, но даже при самом лучшем варианте, ему предстояло всему учиться заново. В лежачем положении невозможно было разработать переломанные конечности, особенно ноги. Но самое главное, – горы были закрыты для него. Навсегда.
Дверь в палату скрипнула и осторожно открылась.
-Здравствуйте, - низким, грудным голосом, сказала невысокого роста полноватая женщина, осторожно пробираясь между коек. Сосед Алексея, Петрович, встрепенулся, увидев жену, за которой гуськом пробирался подросток, их сын Вовка.
-Ну, как вы тут? – поправляя подушку мужа, спросила она.
-Живы и почти здоровы, - отшутился за себя и Алексея Петрович.
-Это уже хорошо, - ответила ему жена.- Я тут вам грибочков принесла солёненьких, картошечки…
-А водочки тоже принесла?- не удержался Петрович, заранее зная, что услышит в ответ.
-Я тебе такой дам водочки, что ты в бутылку ещё пятьдесят лет заглядывать побоишься! - взвилась супруга , угрожающе нависнув своими пухлыми формами над койкой, в которую вжался сухощавый и щуплый, Петрович, со смехом отмахиваясь руками от разъярённой женщины. –Водочки ему, захотелось, - продолжала она, не сдерживая своего возмущения.- Тебе мало, так я добавлю! – От негодования у неё побагровело лицо. -Спьяну себе кости переломал, да ещё издевается! – Нет, вы посмотрите на него, - я из сил выбиваюсь, а он веселится, как клоун! У, пьянь несчастная!- безнадёжно махнув на него рукой, уже миролюбивее добавила она, шурша пакетами и загружая тумбочку Петровича домашней снедью.
Петрович добродушно ухмылялся, зная что жена возмущается для виду; пьяницей, по его мнению, он не был, выпивал, что называется, как все, - по праздникам. И тогда был праздник. Правда забыл – какой. Ну выпил слегка лишнего… ну выпал из трамвая…
Алексей наблюдал за этой семейной сценой без особого интереса. Движением кисти он подозвал к себе Вовку, который молча стоял между койками, - видно было что он не очень-то рад встрече с отцом.
-Ну, здорОво, - сказал он ему .
-Здрасьте, - нехотя ответил парнишка.
-Ты что такой хмурый?
-Да так, училка достала.
-Что, уроки не учишь?
Вовка закатил глаза под лоб, лицо превратилось в гримасу, выражающую только одно: «Доста-а-а-а-ли…»
-Ну, ну не кривься, я не собираюсь тебе морали читать, - сказал он Вовке. -В твоём возрасте я тоже не больно-то старался учить уроки. Ох и попадало мне от отца, - мой-то отец покруче был…-и осёкся, поняв, что может ранить подростка, сравнивая своего отца с тем тщедушным человеком, который лежал на больничной койке с ним рядом. Но было поздно. Мускулы лица у Вовки напряглись и желваки на скулах заходили ходуном, лицо залила краска стыда и возмущения. Не зная, как выйти из положения, Алексей сказал первое, что пришло на ум:
-Слушай, у тебя почитать ничего нет?
Вовка молчал, стиснув зубы и глядя в сторону. Повисло неловкое молчание, но Петрович, услышав только последнюю фразу, сказал:
-Ты, Вовка, посмотри в рюкзаке-то, может что найдёшь.- Нехотя Вовка открыл рюкзак, с мрачным видом порылся в его утробе, и, достав тонкую книжицу, не глядя, протянул её Алексею.
-Спасибо, - сказал Алексей, напрасно стараясь поймать его взгляд.
Посетители вскоре распрощались и ушли, но на душе у Алексея было так пакостно, как никогда ещё не было. С досадой теребил он обложку книжки, обдумывая то, как бы ему исправить ситуацию, но на ум ничего дельного не приходило. От этого он злился на себя, на Петровича, который всем старался угодить и понравиться. Изображая из себя рубаху-парня, он из всех сил пытался стать «душой компании», но было в этом его поведении что-то заискивающееся. -Угодничает всем, но зачем?.. Слабый, вот и угождает, чтобы легче жилось.

День прошёл в переживаниях.- Ну какое я имел право так унижать их обоих?! -Грыз себя Алексей.- Сам лежу, как бревно, не в состоянии даже побриться, а смотри ж ты, герой слабых унижать! Как последний дурак, Вовке по самолюбию врезал; понятно же, что он стыдится отца. Я бы тоже стыдился. Или нет? Не знаю…-
От злости на себя он готов был грызть гипс зубами.

4. Дверь в квартиру была слегка приоткрыта. Уже на лестнице Кира почувствовала тот отвратительный запах, который живёт в квартирах, где хозяева неделями не выходят из запоев. Она потянула дверь на себя и осторожно заглянула внутрь. В нос ей ударил спёртый воздух, в котором смешались запах табака, перегара и собачьей псины. Кира брезгливо поморщилась, и, спотыкаясь в темноте прихожей о пустые бутылки и какие-то коробки, прошла дальше.
Светлана спала в одежде и обуви на диване вниз лицом и раскидав руки в стороны. На полу около дивана спали две собаки. Почуяв Киру, они подняли головы и зарычали, скаля желтые клыки. Кира остановилась. Собаки не спускали с неё глаз, грозно урча. Кира сделала шаг к дивану. Дворняги вскочили и приняли грозную позу. Обнажив обе челюсти, они зарычали ещё громче, и Кире пришлось отступить. Вторая попытки приблизиться к Светлане тоже не удалась : собака, которая была покрупнее, визгливо тявкнула, и, подняв шерсть дыбом боком пошла на Киру. Ситуация принимала плохой оборот. Но тут, на счастье, зашевелилась Светлана. Промычав что-то нечленораздельное, она с трудом повернулась на бок и открыла мутные глаза. Собаки забыли про Киру и вернулись к дивану, тыкая носами Светлане в бок и плечо, точно желая разбудить.
-Света, - позвала её Кира.
Светлана мотала головой, стряхивая хмель и нетвёрдой рукой отталкивая морды собак.
-Света,- опять позвала её Кира.- Ну что же ты делаешь… Как ты так можешь… - лепетала она, сомневаясь, что будет услышана.
-Кира, ты, что ли?.. – едва ворочая языком промямлила Светлана, с трудом оторвав голову от вороха тряпья, который заменял ей подушку. – Ты чего пришла?..Опять жалеть меня будешь?.. Уходи, - и она снова рухнула лицом в тряпьё. Собаки, потоптавшись, улеглись рядом с диваном, недружелюбно поглядывая на Киру.

В отчаянии она не знала, что делать. Куда бы ни упал взгляд, всюду была грязь и горы бутылок. Обстановка квартиры тоже поредела, остался диван, стол, да три стула. Голые стены некогда ухоженной и уютной квартиры наводили ужас.

Гибель Сергея выбила почву из под ног у Светланы. Она ушла из больницы, избегала встреч с Кирой, не отвечала на телефонные звонки, а потом и телефона не стало. Несколько раз Кира видела её на улице в обществе уличных бродяг. Как ни пыталась Кира поддержать Светлану, она отказывалась от её помощи и всячески избегала общения. Последний раз Кира видела её месяц назад и с трудом узнала. Светлые, цвета спелой пшеницы волосы, которыми так гордилась когда-то Светлана, сбились в нечёсанную гриву и были кое-как стянуты шнурком от ботинок. Одетая в потерявший форму и цвет спортивный костюм и в комнатных тапках на босую ногу, Светлана пыталась сбыть с рук фен для сушки волос. Приставая к прохожим, она безуспешно убеждала приобрести «нужную в хозяйстве вещь». Кира тогда с трудом увела её домой. На свои деньги она купила ей продуктов, подозревая, что уже завтра от них ничего не останется, - в собутыльниках у неё, по всем признакам, недостатка не было. И вот теперь, она не знала, что предпринять.

Кира подошла к окну. -Невозможно больше наблюдать этот кошмар,- с тоской думала она.- Надо что-то делать, сама Светлана уже не остановится.- В окно забарабанил дождь. Длинные кривые ручейки потекли по стеклу, размыв очертания улицы. В комнате, и без того мрачной, стало невыносимо жутко. Кире хотелось кричать и плакать от отчаянья, хотелось бить кулаком в эти страшные стены, которые беззвучно говорили о той беде, которая тут поселилась, вытеснив в одночасье всё то, что составляло бесхитростное человеческое счастье. Теперь стены дома отражали тот мир, который там царил. Они, как промокашка, впитывали всё, что происходило в той части пространства, которая была заключена между ними; стены, обычные железобетонные блоки, когда-то были способны согреть, теперь, они же, способны повергнуть в ужас.- Как быстро может всё измениться в жизни,- думала Кира.- Ещё полгода назад мы были так счастливы, а теперь… Да, Светлану придётся отправлять на принудительное лечение, это последнее, что можно сделать. Вот только как выманить из квартиры этих собак? Они ведь к ней никого не подпустят.– Кира оглянулась. Дворняги не спускали с неё глаз, но уже успели привыкнуть к ней и не рычали. -Надо же,- телохранители, - отметила она для себя.- Пойду, куплю им колбасы, голодные ведь наверно.-

5 Пришла ночь. В коридорах больницы погасили свет. Приглушённые шаги дежурной медсестры изредка раздавались в тишине. Больница погрузилась в особую, тревожную тишину, в которой трудно было заснуть. Спали, в основном, те, кому кололи снотворное. Какой-то счастливчик уже храпел, выводя замысловатые рулады, но у Алексея сна не было и в помине.

Днём приходила Кира, как всегда уверенная в себе, спокойная и необыкновенно красивая. Каштановые, с медным оттенком волосы, падали на грудь и плечи прямыми, тяжёлыми прядями. Греческий, правильной формы небольшой нос и мягкая линия губ придавали её лицу ту утончённость, которая не могла не вызывать восхищение. Но самое большое впечатление производили её глаза, серо-зелёные, меняющие свой оттенок в зависимости от количества и качества света, удивительной миндалевидной формы, окаймлённые густыми ресницами. Всегда аккуратно и со вкусом одетая, она не оставалась незамеченной ни в каком обществе. Но эта её красота, такая яркая и притягательная, последнее время раздражала его. Он видел, как смотрели на неё его соседи по палате. Особо развязные не упускали случая посыпать ему соль на рану, удивляясь тому, что она его до сих пор не бросила. Он и сам этому удивлялся, но одновременно и стыдился своих мыслей, понимая, что оскорбляет ими и её, и себя. Но они, эти, явно чужие, мысли, лезли и лезли в голову, не давая ему покоя. Точно злые, кусачие мухи они язвили его душу, терзали сознание. Он гнал их, он сражался с ними, но они упорно возвращались и занимали в мозгу всё свободное место... В ярости он скрипел зубами, не имея сил справиться с этим наваждением, и тут вспомнил про Вовкину книжку. Алексей, приложив усилие, зажёг ночник, пошарил рукой у изголовья. Вот она. На обложке летящая в небе птица. М. Горький. «Песня о Соколе». Алексей прикрыл ночник полотенцем, и погрузился в чтение…

«…Я видел Небо…Ты не увидишь его так близко!..Эх ты, бедняга!» Как давно Алексей прочитал эти слова, но тогда, мальчишкой, он не придал им должного значения. Да, к слову сказать, и не мог, наверно, потому что на уроках литературы они с учителем, Раисой Ивановной, занимались не предметом литературы, а анализом их юношеских взаимоотношений. Несчастливая в своей личной жизни, Раиса Ивановна вся переключилась на учеников, при чём их первые влюблённости были предметом её личной страсти. Урок начинался с того, что озвучивалась чья-то очередная симпатия (что скрыть было практически невозможно), и муссировалась до тех пор, пока он не багровел от злости, а она не начинала плакать. Тогда наступала очередь кого-то другого. Раиса Ивановна просто обожала сводничество. На свой вкус она создавала пары, и со всем старанием убеждала его, или её, что это лучшая партия. Для убедительности приводила аргументы, может быть не самые глупые или сомнительные, для взрослого человека, но для подростков, уязвимых и ранимых, такое раздевание перед всем классом было хуже казни. И ведь никто не возмущался и не пожаловался родителям. Наверно потому, что не хотели озвучивать перед ними свои сердечные тайны.

За юностью пришла пора взросления, пришли другие книги и встречи, и вот теперь, когда он прикован к больничной койке и полгода видит Небо только в окно, к нему, как подарок из детства, вернулась книга, которая уже тогда могла дать очень много для ориентации в жизни. Только теперь до него стал доходить глубокий смысл этих слов, которые не помог понять учитель.
«И вот взглянул он в ту даль, что вечно ласкает очи мечтой о счастье. – А что он видел, умерший Сокол в пустыне этой без дна и края?..» Что? Свою мечту? Конечно! К своей мечте он летел, свою мечту защищал, в битве с врагами. Но кто был ему врагом в его Небе? Безусловно, Горький под Соколом подразумевал человека. А кто человеку враг, в достижении своей мечты? – Только он сам, его лень и примитивность. Огромное количество людей живут по-ужиному. «Рождённый ползать – летать не может» - охотно соглашаются они, и с удовольствием ползают, пресмыкаясь. Зачем им Небо, им так прекрасно, «тепло и сыро».

Но именно мечта возвышает человека. Мечтая, он уже поднялся над собой и обыденностью, он уже поднялся в Небо. Правда мечта мечте - рознь, у каждого человека своё собственное Небо,та духовная высота, на которую он смог вознести себя сам. В мечте, в своих мыслях, мы либо приближаемся к Богу, либо удаляемся от Него, но пресмыкаться или летать, - каждый решает сам.


Эх, Серёга! Уж ты то точно видел Небо! Ты так стремился к преодолению трудностей. Тебе была нужна борьба,которая требует напряжения всех сил, чтобы не превратиться в Ужа. Как я теперь понимаю это. Люди делятся на птиц и ужей. Одни стремятся к борьбе и свободе, другие – к теплу и сытости…-

-Ты прав, Алексей,- не поверив своим ушам, услышал он голос Сергея.- И вся жизнь человека есть борьба, - сказал он, присаживаясь на край больничной койки.
-Сергей, ты?! - Алексей каким-то чудом смог подняться, опираясь на локти, и радость залила его душу лавиной света.- Но как ты здесь? Ты что, привидение?
-Нет, я – это я, - улыбаясь в кудрявую бородку ответил Сергей.- Глаза его лучились каким-то особым светом.
-Но как это может быть? Тебя же похоронили…
-Не меня, - моё тело, - последовал ответ.
-Но как ты без тела и при теле?- недоумевал Алексей.
-Душа тоже имеет тело, в котором и живёт после смерти.
-Значит, ты всё-таки, умер?
-Алексей, я же тебе сказал: похоронили моё физическое тело, это оно умерло, а не я.
-Выходит в самом деле существует жизнь после смерти? – встрепенулся Алексей.
-Как видишь. На самом деле и смерти нет. То, что принято считать смертью, в реальности лишь смена существования. Вернее смена сферы существования. Я умер у вас, но родился в другом мире. Когда кто-то рождается на земле, это значит он умер в том мире, где находился до этого. Неправильно считать смерть трагедией. Смерть – естественный способ продолжения жизни в разных мирах и разных условиях. Это и счастливая возможность человека, и его законное право на возможность путешествовать в Космосе, дарованные Богом.
-И как оно там, в другом мире?
-По разному, потому что сюда тоже приходят разные люди, вернее – души.
-И плохие есть?
-Здесь нет понятия «плохие» и «хорошие» есть – свободные и отягощённые.
-Чем?
-Отягощённые - предрассудками, личными привычками, неправедными поступками и мыслями; свободные – свободные, естественно, от всего этого.
-А как это видно?
-По свету. Свободные светятся, отягощенные – напоминают тени самих себя.
-И как это отражается на жизни в том мире?
-Все распределяются по светимости. Подобное к подобному. В пространстве целые сферы светятся разными тонкими красками, или тянутся длинными темными полосами. Счастлив тот, кто притянулся к свету, его окружают чистые, возвышенные души, и радость, которую испытывает там каждый, не сравнить ни с чем. Но горе тому, кто притянулся к тёмным сферам, там он будет находиться в обществе себе подобных и душа его будет страдать ещё сильнее, потому что некому будет её утешить.
-А ты в какой сфере?
-.....................................
-Доброе утро. –В палате вспыхнул верхний свет, и медсестра сунула Алексею под мышку градусник. В первое мгновение он не сообразил, где он и что с ним, пока не понял, что заснул и видел Сергея во сне, а теперь его так грубо разбудили и помешали узнать о самом главном. Досада весь день сидела в его душе, но сам сон оставил такое радостное ощущение, что у Алексея было чувство необыкновенной лёгкости, будто тяжёлый камень, безжалостно душивший его долгое время, с души, наконец, свалился.

6. Из лечебницы Светлана вышла через месяц. Она сильно похудела и осунулась. Синюшная отёчность лица ушла, но все черты заострились, а взгляд стал угрюмым. Кира по-прежнему не могла расположить её к общению, Светлана упорно отмалчивалась и прятала глаза.
Наконец, Кира не выдержала.
Всё время, что Светлана лежала в больнице, Кира искала ей работу и, вот , удача подарила прекрасный шанс: Светлану согласны были взять медсестрой в дом для престарелых. Кира, довольная таким удачным результатом, поспешила сообщить Светлане эту новость. Но Светлана встретила её неприветливо.
-Медсестрой, говоришь, - недобро ухмыльнулась она.- Врача –анестезиолога медсестрой?..
-А что ты хотела?!- взорвалась Кира.- Ты посмотри на себя! Кто тебя такую пустит в операционную?! – кричала она, потеряв последнее терпение.
Светлана, сложив руки на груди, смотрела на Киру отчуждённым взглядом.
-Уходи, - сказала она холодно, - я сама о себе позабочусь. Ты и так много сделала для меня.
У Киры слезы обиды встали в горле тугим комком, в носу противно щекотало, но нечеловеческая боль в глазах Светланы заставила дрогнуть её сердце. Со слезами она бросилась к Светлане, обвив её шею руками.
-Прости, прости меня, Света, - всхлипывала она. Мне так тяжело, мне так больно…-Слова застревали где-то в самой глубине горла, голос Киры стал низким, утробным.- Я не могу больше…Почему ты так со мной, за что? – Она пыталась заглянуть в глаза подруге, но Светлана смотрела в сторону.- Света, я же не виновата, что Сергей погиб! – в отчаянии закричала Кира.
-Никто и не говорит, что ты виновата, - всё также холодно ответила Светлана, отстраняя от себя Киру, - виновата я. И в том, что покалечен Алексей, тоже виновата я.-
Кира оторопела. Слёзы моментально высохли.
-Что ты несёшь, Света? – вдруг закричала она, тряся Светлану за плечи,- Ты совсем с ума сошла? Тебя не долечили, что ли?!- У Киры, всегда владеющей собой, начался нервный припадок.
-Сядь…- спокойно сказала Светлана, сжав у Киры запястья, и силой усадив её на стул,- …и слушай. Я не то что врачом, я даже медсестрой не имею права работать. -Почему? – предупредила она вопрос Киры.- Потому что я – убийца.-
Кира похолодела.- Точно, сошла с ума,- осенило её, наконец.- Что делать? Вызывать «скорую»? Или уговорить её вернуться в клинику? …Нет, уговорить её не удастся, надо звонить…
-Кира, возьми себя в руки, - совершенно спокойный голос Светланы привёл её в замешательство.- Я не сошла с ума, - ты ведь об этом сейчас думаешь? Я отдаю себе полный отчёт в том, что говорю и повторяю тебе, я – убийца.
У Киры кровь отлила от лица. Она начала понимать, что Светлана говорит серьёзно и что она вполне в своём уме.
-Что, подруга, не вызвать ли тебе врача? – зло съязвила Светлана, заметив мертвенную бледность Киры, у которой нервный озноб начал распространяться по всему телу, и в какой то момент ей показалось, что она сама сходит с ума.
-Света, или объясни, или прекрати эти дикие шутки, - едва выдавила из себя Кира, корчась от нервного спазма.
-Такими вещами не шутят, Кира, - ответила Светлана, прикуривая сигарету.- Ты думаешь я просто от слабости своей запила? – спросила она, задувая спичку. – Я может и пережила бы гибель Сергея более достойно, но…- она поискала на столе в груде грязной посуды что-нибудь, подходящее для пепельницы-…как бы тебе объяснить так, чтобы ты не помчалась за психиатром…-продолжала Светлана, затягиваясь сигаретным дымом, и, прихватив со стола блюдце, села на диван, закинув ногу на ногу.- В общем, на девятый день… - а я ведь тогда вообще не спала… не могла… в забытьё какое-то впадала, но не спала, …просто лежала…сил нет, слёз нет, одна дикая боль душу рвёт, и деться от неё некуда.- Светлана сделала паузу, стряхивая пепел и вспоминая подробности.- Ну вот, впала я в это самое забытьё, - но всё вокруг себя осознаю совершенно чётко: часы тикают, вода на кухне из крана капает, луна ещё, такая огромная, оранжевая, как тыква, в окно сбоку светит. Вдруг, абсолютно ясно вижу, что стою я на крыше нашего дома, а прямо передо мной, -кажется, что рукой достать можно,- та самая вершина… Ну ты поняла…- полувопросительно, полуутвердительно, подчеркнула Светлана.- И такая она… страшная, что ли… Только не в том смысле, когда боишься, а в том смысле, когда чувствуешь что-то такое, что тебе понять не по силам. И так это меня вздёрнуло, что я чего-то понять не могу. Вдруг, смотрю, а Сергей поднимается к этой вершине, и совсем ему уже немного остаётся, и тут я понимаю, что она его у меня забрала, вершина эта. Я его зову изо всех сил, а он меня не слышит. И тут я вижу, что это уже и не вершина вовсе, а женщина, очень красивая, я бы даже сказала, божественно красивая. И такая во мне дикая ревность закипела, я даже и не знала, что такая тёмная сила во мне живёт. Стала я какие-то гадости ей кричать, не помню уже, а она смеётся, а Сергей всё дальше, и дальше, остро чувствую, как он от меня отдаляется…И так это мне нестерпимо стало, что я начала ей проклятия разные выкрикивать. Вдруг, смотрю, женщины уже нет, опять передо мной вершина, но все мои слова, как снаряды, наподобие пушечных ядер, чёрные такие, в пространстве летят и в одну точку вершины бьют, как в мишень, и начинается обвал. Лавина понеслась вниз и накрыла Сергея. Я звала его, я кричала изо всех сил даже тогда, когда очнулась. - Светлана смолкла. Она по-прежнему была спокойна, но пальцы руки, державшей сигарету, заметно дрожали. Кира тоже молчала, понимая, что Светлане сейчас очень нелегко.- До сих пор жутко так, как ни когда не было, - до какой степени всё казалось реальным, а главное – внутренний смысл.- Закончила Светлана свой рассказ.
-А в чём смысл-то ?- подала голос Кира.
-Да в том, что я своими проклятьями вызвала сход лавины. Я ведь всё время Сергея ревновала к горам и в сердцах каждый раз проклинала эти серые камни, когда он уходил на очередное восхождение. Вот и накликала…
-Ты это серьёзно? – изумилась Кира.
-Абсолютно, - твёрдо ответила Светлана, погасив остаток сигареты об блюдце.- Вскоре после этого видения случайно по телевизору увидела передачу, где было показано, как мысль человека изменяет структуру воды. Мысль – не эфемерное существо, мысль – действующая и очень мощная сила. И та сила, которую я методично вкладывала в свои проклятья, вполне могла вызвать сход лавины, и я теперь нисколько не сомневаюсь в том, что именно я виновата и в гибели Сергея, и в том, что Алексей покалечен.- Светлана поднялась с дивана и прошлась по комнате. Лицо её было задумчивым, но спокойным.
-Теперь ты всё знаешь. Можешь меня презирать, но прошу – не проклинай! Не вызывай на свою голову страшную силу, потому что, как видишь, она возвращается с ударной волной.- Светлана опять зажгла спичку и прикурила сигарету. В наступающих сумерках за окном, стемнело и в комнате. Слабый огонь горящей спички осветил лицо Светланы, но это была уже другая Светлана. Новый человек, которого Кира ещё не знала, стоял перед ней. Странное состояние испытывала Кира, словно сама оказалась в каком-то другом мире, и сама она другая, и Светлана не та, которую она знала когда-то… Ей стало жутко. Она хотела обратно, в тот привычный мир, с понятными и простыми вещами, без всей этой мистики…Ей было трудно поверить в то, что рассказала Светлана, но и не поверить она не могла, - Светлана говорила так убедительно, как может говорить только человек, знания которого подтверждены личным и неоспоримым опытом.
Но рассудок был на посту и был готов развенчать всё, что не относилось к жизни грубой материи. Всё, что сказала Светлана, нельзя доказать, - опровергал он, холодно и расчётливо. Всё это – плод больного воображения человека, убитого горем, человека, психика которого разрушена алкоголем. Всё это бездоказательно.
\
-Тебе нужны доказательства? – неожиданно спросила Светлана, будто прочитав её мысли. Кира смутилась, но постаралась не показать этого , возвращаясь к своей обычной манере держаться уверенно и невозмутимо.
-Светлана, но всё это в самом деле одни эмоции. Сильный стресс подстегнул твоё воображение. Ты искала причину случившегося и твой воспалённый мозг нарисовал тебе эту картину. Доказательств действительно нет.
-Есть! – оборвала её Светлана.- Смотри! –она отошла к окну и вернулась обратно к столу с цветочным горшком, в котором торчал сухой стебель без листьев. – Сделав шаг в сторону, Светлана щёлкнула выключателем. Кира зажмурилась. – И что это, - щурясь от яркого света, спросила она, разглядывая засохшее растение.
-Цветок, который я убила. – Светло-серые , огромные глаза Светланы смотрели на Киру в упор, ожидая её реакции.
-Боже мой, Света, да ты совсем тронулась! – завопила Кира. -Поливать надо было свою герань, только и всего! – вскочила она, размахивая руками. Ей уже всё это становилось невыносимо.- Где мой плащ?- Кира схватила плащ, висевший на стуле, но Света остановила её, поймав его рукав.
-Подожди, ты ведь так долго слушала меня; ещё всего одну минуту, и больше я никогда не буду с тобой говорить на эту тему.- Кира с раздражением уселась обратно.

Светлана поворачивала, стоящий на столе, злополучный горшок и так, и этак.

-Поливать,говоришь, надо было? А кто тебе сказал, что я не поливала? - И поливала, и подкармливала, но при этом каждый день говорила : проклинаю тебя. За неделю герань засохла. Какие тебе ещё нужны доказательства? Не хочешь ли поупражняться на людях, тебе ведь мой опыт ни о чем не говорит, верно? Попробуй, если понимать ничего не хочешь!!! – Крикнула вслед убегающей Кире Светлана.

7. Приближался к концу ещё один день больничной жизни. Алексей смертельно устал от всего и от всех. С каждым днём его всё больше раздражала прикованность к постели, одни и те же лица и разговоры. По-прежнему к нему в окно смотрело Небо. И всё та же загадка была заключена в Его безбрежной и прозрачной синеве. Алексей обречённо смотрел в одну точку, не моргая и думая о том, что уже скоро лето, а он всё ещё не на своих ногах...
Вдруг, он заметил, что его взгляд стал перемещаться вслед за этой невидимой точкой. Она передвигалась в небесном пространстве, словно ввинчивалась в его тонкую, прозрачную плоть. Лихорадочно заработала мысль: почему та часть пространства, которую зафиксировал его взгляд, пришла в движение? Какая энергия её двигала? Ответ встал в сознании ясно и чётко: мысль! Именно мысль, перемещаясь в пространстве, привела его в движение! Значит мысль - орудие, наделённое силой и действующее в том направлении, которое задал ей человек.
Все эти мысли возникали в его голове с необыкновенной ясностью, будто он всегда знал это и сейчас вспомнил. Но знал он и то, что люди очень тяжело отрываются от приземлённого круга мыслей, а с годами совсем перестают мечтать. Поэтому Вовке скучно с отцом, у которого все радости жизни и все желания ограничены кутежами с дружками. Такие полу-люди неохотно расширяют свой кругозор, но зло насмехаются и преследуют тех, кто посмел это сделать.Нужно быть смелым и дерзким, чтобы кинуть им вызов и отринуть «ужиный» образ жизни, зная заранее, что в глазах умственных карликов, которых вокруг большинство, это будет названо безрассудством и клеймо безумца навсегда прилипнет к тому, кто поднял свою мысль выше житейского болота.Безумство храбрых, это не безрассудная, безответственная удаль, это – пламень отважного духа, сумевшего поднять человеческую мысль на такую высоту, что она кажется безумством тем стадам, которые пасутся внизу. И на этой лестнице, ведущей в Небо, у каждого человека своя собственная ступень, на которую он смог подняться, прокладывая свой путь во Вселенной.
Небо не только географическая величина, это – духовное царство, в котором существует дух человека. Лестница Иакова, уходящая в Небо, есть истинный путь человека. Но Небо не имеет ни конца, ни края, следовательно – нет конца совершенству и... жизни!- Эта мысль вызвала мощное содрогание во всём теле и Алексея охватил странный внутренний трепет: дрожала, вибрировала каждая клетка, каждая капля крови гудела, все мышцы напряглись и он почувствовал, как горячая волна прокатилась по всему его организму, поднимая тонус атрофированных мускулов. Всем своим существом он совершенно ясно осознал, что до тех пор, пока человек совершенствует себя, он – БЕССМЕРТЕН !!! Но тут же встал новый вопрос: а куда направляются те, кто не хочет совершенствоваться, куда уходит другой конец лестницы? Где её начало? На Земле? Или на Луне? А может – на Марсе? Где само начало Жизни? Или она не имеет ни начала, ни конца, но лишь переливается, как песочные часы из одной емкости пространства и времени в другую?...


8. Кира опрометью выскочила на улицу. Зубы во рту стучали. Колени тряслись. Перед глазами стояло лицо той, другой Светланы и страх, безотчётный страх перед чем-то, чего она не понимала, захватил её. Душа раздвоилась и Кира уже не понимала, какая она сама настоящая… Одна её часть подтверждала Истину, другая – яростно сопротивлялась ей. Атеизм, привитый ей с детства, когда в школе за ношение крестика срамили и отчитывали перед всей школы, вытравил в ней всякое стремление к Богу. До сих пор она ориентировалась в жизни по нормам общественной морали, но ей никогда не приходило в голову, что все нравственные нормы современного общества не существовали сами по себе, а были из поколения в поколения терпеливо прививаемы человеко-животным Высшими Разумами, которые приходили к людям в привычном для них обличии. Антология человеческой мысли была для неё собранием афоризмов, которыми при случае можно было воспользоваться, блеснув в нужном месте своей эрудицией. Кира не была плохим человеком, но та часть души, которая тонкому человеку говорит о том, что есть НЕЧТО, которое существует и в человеке, и над человеком, чему человек вольно или невольно подчинён, молчала. Молчала до сир пор. Но Светлана сорвала печать на той двери, которая вела в недра её души. Дверь со скрипом распахнулась; теперь за дверью зияла тьма, под именем Неизвестность. Кира стояла над бездной, которой была она сама. Она лишь слышала её дыхание, осознавая её живую силу, и ужас сводил её разум судорогой. ..
Проблуждав по улицам города часа три, она добрела до своего дома. Открыла дверь своей квартиры и отшатнулась: в ярком свете, исходящем непонятно откуда, стоял Сергей. Кира застыла, не решаясь войти. – Ну что же ты, - протягивая руку, сказал ей Сергей, - заходи, я не хотел тебя напугать, прости…-Голос, глаза, улыбка – всё говорило о том, что она видит именно Сергея, но рассудок опять гнусавил о том, что этого не может быть.- Кира, подав руку Сергею, перешагнула порог квартиры. Сергей помог ей снять плащ. – Ты плохо выглядишь, - сказал он, вглядываясь в её лицо. –Переживаешь? – Кира не в силах была сказать ничего.- Знаю, что переживаешь. Я поэтому и решил с тобой встретиться. Да что мы тут…давай я чай заварю… или кофе? –Чай, -ответила Кира, устало опускаясь в кресло возле журнального столика. Голова её отказывалась что-либо соображать. Нервное напряжение последних дней так истощило её силы, что она уже не могла больше думать ни о чём. В сознании, наконец, наступил покой; она покорно принимала то, что принять в здравом рассудке было невозможно.
Сергей погремел посудой и появился в комнате с подносом в руках, на котором стояли две чашки с чаем и вазочка со сдобной мелочью. Он поставил поднос на столик, придвинул второе кресло, и подав Кире чашку с чаем, сел напротив. Какое то время они молчали. Кира откинулась на спинку кресла, и мелкими глотками пила обжигающий чай, понемногу приходя в себя. Сергей молча наблюдал за ней.
-Кира, - начал он, наконец.- Ты же умная женщина, я всегда тебя ценил за твою способность анализировать… но почему ты так категорична настроена против того, что тебе сказала Светлана?
-Откуда ты знаешь?
-Ещё бы я не знал! – Воскликнул Сергей. – Теперь я это знаю ещё лучше, чем когда-либо, потому что плотная материя не мешает слышать ваши мысли.
-Так ты что, на том свете всё слышишь?
-Называй его как хочешь, мой новый мир, но не отрицай его существование и его законов.
-А когда я отрицала?
-Ты Светлану считаешь сумасшедшей, а ведь она тебе говорит правду.
-Значит она в самом деле тебя убила?
-Это так лишь отчасти. У каждого из нас есть такой грех.
-То есть?
-Не она одна виновата в том, что сошла лавина. Всё человечество приложило руку к тому, что происходят катастрофы. Каждый сотрясает и пространство и землю своими словами и действиями. Кто-то больше, кто-то меньше. В нашем случае слова Светланы стали последней каплей, только и всего.
-Но она так страдает, потому что считает себя единственно виноватой. Да ещё этот цветок…
-Цветок показал многое, - возразил Сергей. По правде говоря, я даже не предполагал, что Светлана может так умело пользоваться информацией. Она просто взяла и провела опыт, чтобы самой убедиться в том, что уже уяснили для себя другие. А вот то, что ты так упорна в своём отрицании, мне очень странно.
-Страшно.
-Страшно не знать! – парировал Сергей. Вот мы так и жили: не знали, - и знать не хотели!
-И что теперь?
-Теперь надо менять свою жизнь, своё к ней отношение, свою ответственность за каждое слово и дело. Не надо наступать на одни и те же грабли тысячи лет.
-Какие тысячи?
-Кира, Алексея через месяц выпишут из больницы, через два – он будет ходить, а через год у вас родится сын, и это буду я. Жизнь человека продолжается до тех пор, пока он не станет совершенным, для этого ему мало одной жизни, нужны – тысячи!
-А когда он станет совершенным, тогда что ?
-Тогда он сам будет Богом, и будет создавать новое человечество.
-Логично, - согласилась Кира, и сама удивилась тому, что её рассудок не гремит своими погремушками, опровергая слова Сергея. Душа Киры проявилась из Неизвестности, заявив о своих правах, и грубый рассудок уступил ей трон власти.
-Тебе пора, - сказал Сергей, - скоро утро.
-Что значит мне пора, - удивилась Кира, - насколько я понимаю, это ты ко мне пришёл.
-Неправильно понимаешь, - поправил её Сергей. – Мы не можем приходить к вам, ты бы всё равно меня не увидела. Это ты, дойдя до высшей степени напряжения, смогла подняться к нам. Все, кто остаётся на земле, видят ушедших только в том случае, если состояние их души позволяет подняться в те сферы, где может находиться только дух.
-Но мы же в моей квартире сидим, - возразила Кира.
-Здесь есть всё, что есть и на Земле, только гораздо в более тонких формах. Ты этого сейчас не можешь почувствовать, потому что находишься в том же вибрационном поле. Вся материя вибрирует, и чем чаще вибрация, тем тоньше тело. Самые частые вибрации дают самое тонкое тело, поэтому физическими глазами многое не видно даже на земле.
-И как же я попаду домой?
-Просто проснёшься дома.
-Так я что, сплю?!
-Спишь, Кира, и очень крепко. Не проспи на работу! Но у меня к тебе просьба. Расскажи всё Светлане. Я не хочу, чтобы она себя так казнила. Она постоянно просит прощения у меня, мне это тяжко. Скажи ей, что я по -прежнему люблю её, что когда-то придёт время нашей встречи. И скажи ещё, коль ей так важно получить прощение, что я прощу её только в одном случае: если она сама простит себя.
Свет, исходящий неизвестно откуда погас.
Кира открыла глаза. В комнате уже светало. С дивана она видела часть прихожей. Плащ висел там, куда повесил его Сергей.

************************************

Машина ждала Алексея в низу под окнами. Но оставалось ещё одно не решённое дело. Книжка Вовкина всё ещё была у него, а подросток больше ни разу не пришёл в больницу к отцу. Совесть не давала Алексею покоя. Но что было делать? Взяв ручку, он написал на второй странице обложки «Прости меня, Вовка. Родителей и детей не выбирают.» Отдал книжку Петровичу, пожал ему руку и, опираясь на Киру, медленно, трудно, но на своих ногах, пошёл к выходу.
Соседи по палате смотрели ему вслед и каждый думал о своём.