О судьбе поэтессы, чьё имя было скрыто под псевдонимом.
Эту книгу, «Поэзия в концлагерях» (второе издание), мне прислала из Израиля Элеонора Шифрин-Полтинникова, вдова политзека и автора воспоминаний «Четвёртое измерение» Авраама Шифрина. Вот что она пишет в предисловии: «В 1978 году, когда выходило в свет первое издание этого сборника, большинство представленных в нём авторов были ещё живы. Однако, многие из них сидели в лагерях…». Вероятно, поэтому стихи некоторых авторов обозначены инициалами. Из них я обратил внимание на Ирину К. Писала в Абези
Почему? Вот что пишет об авторе составитель: «Примерно 1900 г.р. Около 1948 года была осуждена за антисоветскую агитацию и приговорена к 10 годам лагерей. Срок отбыла полностью в северных лагерях Воркутлага и в Казахстане». Всего три стихотворения таинственной Ирины К., под одним из них отмечено место написания – Абезь.
«Что же вы сегодня молчите?» (из разговора)
Скоро я и совсем замолчу: Я устала уже говорить! Рассуждать ни о чём не хочу, Ничего не хочу возразить.
Замолчите, друзья и враги! Что вы можете мне доказать? Непонятны вам мысли мои, Ну а я не могу объяснять.
Без уставов, без клятв, без программ Помню твёрдо свой ясный закон: Непонятный чужим и друзьям, Он лишь сердцем моим утверждён.
Это только сегодня тоска, – Завтра снова я буду собой. И не сделаю шага назад – На забытом посту часовой.
Но сегодня не надо болтать, – Замолчите, оставьте меня! Мне так трудно сейчас разобрать, Кто из вас мне враги, кто – друзья… Абезь
Крутые повороты судьбы
Выбора у меня практически нет: есть только одна женщина в моей картотеке репрессированных литераторов, чьи инициалы «Ирина К.», и даже не Ирина, а Инга Карклиня… Вот биографические сведения о ней. Итак, Инга-Галина Карклиня (в девичестве – Рогальская), литератор, искусствовед, художник. Родилась в Киеве. Весной 1948 года выходит замуж, а за два года до этого поступает на филологический факультет Рижского университета, с одновременной сдачей экзаменов на аттестат зрелости. И в это же время поступает на заочное отделение Литературного института, занимается на драматическом отделении и консультируется у Константина Паустовского. А до этого был арест родителей в 1937 году. Воспитанием Инги занимается писатель И.А. Кочерга, в семье которого при крещении она получила второе имя – Галина. А потом война. Отец и мать уже на свободе, но недолго: отец погибает в 1942 году в Киеве, а мать вместе с дочерью отправляют в немецкий лагерь. Из Германии они возвращаются в 1945 году, а в 1948-м ей напомнили о пребывании за границей, женщину заставили подписать все признания, которых от неё добивались следователи. Этап пошёл в Коми АССР, в Абезь, что не помешало ей тайком вести дневник, вместо бумаги для текстов использовались обрывки простыней. Медикаменты сбрасывали с вертолёта
Именно в инвалидном лагере в Абези Инга Карклиня участвует в работе искусствоведческого кружка и приобщается к учению Живой Этики Николая Рериха. После известия о смерти Сталина Инга Рогальская ещё два года работала в дизентерийных и инфекционных бараках в лагере. Что это такое в лагерных условиях, записала в дневнике: «18 октября 1954 г. я выдержала ещё одно нелёгкое испытание силы воли. По собственному желанию (в другой записи в дневнике она признаётся, что на это испытание её толкнуло отчаяние – уголовники проиграли её в карты) пошла работать в инфекционный изолятор. Здесь мало кто выздоравливает. Изолятор в нескольких километрах от лагеря. Пищу и лекарства сюда «выстреливали» из большой деревянной пушки, иногда медикаменты сбрасывали с вертолёта. Вначале в этом изоляторе находилось более ста больных, две медсестры и санитарки. А через полгода, когда кончился карантин, на своих ногах вышло всего два человека – я и профессор Татьяна Троицкая из Москвы…». «Не зову я тебя в Заполярье»
9 марта 1955 года её освобождают и разрешают приехать в Ригу, но отказывают в прописке. Обязанность регистрации в НКВД. Амнистия. Постепенно в Риге собирается достаточное количество членов Латвийского общества Николая Рериха. В 1958 году Инга Рогальская выходит замуж за виолончелиста Я.Карклиньша и становится Ингой Карклиня. Что помогало молодой женщине не отчаяться, выстоять в условиях лагеря? В первую очередь, поддержка соратников по неволе, переписка с матерью, которой она выразила своё отношение в стихах к существованию каторжанки ( 1951 г):
…Не зову я тебя в Заполярье Жить средь снежных сугробов и льда. Здесь морозный туман, словно марля, Не увидишь людского следа… А когда поднимается вьюга, Ветер рвёт и ломает кусты, На верёвке мы тянем друг друга, Чтоб вслепую пройти полверсты.
Писатель – плодовитый
В 1997 году в Самаре вышла книга воспоминаний Инги Карклиня «Капли живой воды». Это уже была её сороковая книга. Все свои таланты этот мужественный человек воплотит в творчестве: была журналистом, занималась искусствоведческой работой. Книги «Деревянная скульптура», «Портретная живопись Латвии»… Но всё-таки книга воспоминаний была основной. Вот ещё одна весточка из инфекционного барака, где корчились и умирали в муках энцефалитники: «Кончались свечи…Ночь наступала быстро, а когда забрезжил рассвет, я находила на койках уже застывшие трупы… Сама не помню, откуда брались у меня силы хоронить их… Хоронила в бушлатах, покрывая простынёй, наваливая на трупы снежную глыбу. Потом в каком-то неосознанном трансе садилась за стол и отписывала по оставленным адресам похоронки. Это было тяжело… Вскоре прислали новую партию свечей. И я, дежуря круглосуточно, засела за свой дневник. Теперь это уже были не краткие записи. Они выливались в стихи и обширные воспоминания о моём детстве. О том, что я знала и помнила…». Через все невзгоды
...Вот такое имя встретилось мне в сборнике «Поэзия в концлагерях». Может быть, следовало покопаться в биографии человека с другим именем, не знаю... И последнее – о составителе сборника Аврааме Исааковиче Шифрине (1923–1998). Юрист. Участвовал в войне. Несмотря на то, что отец был арестован и провёл на Колыме 10 лет, сыну удалось не только поступить в юридический институт, но и поработать юристом в одном из министерств. Арестован был в 1953 году и обвинён в шпионаже в пользу США и Израиля. Приговорён к расстрелу, который заменили на 25 лет лагерей строгого режима. В тяжелейших лагерных условиях он берётся перевести на русский язык с английского роман «Исход» Леона Юриса – о становлении государства Израиль. И он делает перевод, и у него есть помощники (кто-то следит, чтобы не застали врасплох переводчика, кто-то помогает прятать рукописи). Освободили Шифрина лишь в 1963 году. В 1970 эмигрировал в Израиль, где через год выпустил воспоминания «Четвёртое измерение», вышедшие первым изданием в 1973 году. Второе издание вышло благодаря усилиям вдовы, Элеоноры Шифрин, в 2008 году. Обе книги (и воспоминания, и поэзия) присланы с тёплыми словами благодарности за Память об ушедших…