Как "Путин во всем виноват", так и протестные против произвола рериховцы "во всем виноваты"
А как иначе, если нечто ещё только создано, т.е. находится в самом начале и уже испытывает массированные атаки? К тому же произвол - это только для непонимающих причины произошедшего.
Ну таки о чем сетовать. Не тоже ли самое было в отношении МЦР. Чего теперь стенать-то? Что на зеркало кивать.
Цитата:
Сообщение от Michael
Цитата:
.А как же "Знаки"? А как же "Карма"? А как же Соизмеримость? Если взгляд новостроителей обращен в будущее, то состоится, если в прошлое , то как в притче о "жене Лота".
Главное, чтобы за такими словами не скрывалась мысль: "а такая ли у него хорошая Карма как некоторые считают, дай как выкину новорожденного ребенка на мороз для проверки".
Стоит ли потом удивляться и восклицать "А нас то за что"?
Так и я об этом же самом.. Все на испытании, даже Миры.
И тот, кто торпедирует государственный музей может действительно пожать ситуацию, когда музея просто не будет.
Цитата:
Сообщение от LuckyStrike
неужели существует реальная возможность что ГМР государственный музей Рерихов может не проявится, не состояться?
Цитата:
(...) Когда откроется Музей?
Многочисленным читателям, слабо знакомым с философией Рерихов, но с большим уважением относящимся к художественному творчеству Н.К. Рериха, все наши предыдущие рассуждения об их мировоззрении могут показаться несколько отвлеченными. Их интересует вопрос: «Когда же, наконец, картины мастера будут доступны для лицезрения в Музее Рерихов?» То есть они хотят знать, когда же откроется музей? Сразу после рейдерского захвата Т.К. Мкртычев уверял, что Государственный музей откроют уже в конце мая. Чуть позже он перенес его открытие на осень и то только залы первого этажа. И, наконец, уже в августе на прямой вопрос одной посетительницы: «Когда откроют музей?», – ответить ничего не мог. Так откроется ли он вообще?
Давайте разбираться, и поможет нам в этом сам Т.К. Мкртычев, вернее, все те же его ответы на facebook сердобольным рериховцам о будущем Музея. Сейчас мы не будем вдаваться в подробности этого показательного диалога. Обратим внимание только на то, как ловко Т.К. Мкртычев обходил неудобные вопросы, как пытался понравится, но не говорить ничего лишнего и одновременно осторожно подогревать негативное отношение к сотрудникам МЦР, используя свои излюбленные приемы – ложь и полуправду. Но как бы он ни пытался скрыть правду, она с завидным упорством пробивается сквозь толщу приторной фальши и ее можно распознать. Достаточно углубиться в ответы Т.К. Мкртычева, чтобы разобраться в некоторых деталях, ведь не зря говорят, что дьявол кроется в деталях.
Итак, своим вопрошателям он, конечно, обещает «золотые горы»: «…Новая экспозиция, выставочная площадка для интересных проектов – широко – от рериховского наследия и восточного искусства до русского искусства; действующий лекторий – лекции по наследию, истории искусства, истории религии; открытая библиотека – планируем расширять и думаем в какую сторону двигаться; место для взаимодействия с многочисленными рериховскими организациями; научная работа; выставочная деятельность вне музея» [9]. Все это в оборудованном по последнему слову техники, обновленном музее. Но вот что нужно, чтобы создать такой музей? Отвечая на этот вопрос, Т.К. Мкртычев начинает, как всегда, с критики МЦР, подменяя факты эмоциями. «И не могу не сказать, что руководство МЦР − судя по оборудованию депозитария − имело средства на создание достойных условий хранения для наследия, но не имело мозгов (простите, не сдерживаюсь) и сделало депозитарий в подвале. Тут можно поставить много “!!!!”. Что такое подвал? Сырость, затапливаемость, грибок и прочее» [9]. Этот упрек Т.К. Мкртычева придется прежде всего адресовать многим крупным музеям, чьи депозитарии также находятся в подвальных помещениях. Например, музейно-выставочный комплекс Музеев Московского Кремля [12], Этнографический Музей в Санкт-Петербурге [13], а кроме того, по словам Ирины Антоновой, фонды Лондонской картинной галереи также располагаются в подвалах [14] и др. Не знало об этих выводах Т.К.Мкртычева и Мосгорнаследие (бывшее УГК ОИП г.Москвы), которое утверждало проектную документацию по реставрации и приспособлению усадьбы Лопухиных. Можно также вспомнить, что господин Мкртычев в ноябре 2015 года входил в комиссию Минкульта по проверке Депозитария МЦР, которая не обнаружила никаких нарушений [15]. Также и проверки Мосгорнаследием, плановая в декабре 2015 года и внеплановая в августе 2016 года, никаких нарушений по Депозитарию не выявили.
Сердобольный Мкртычев предлагает: «…Поместите наследие не в подвал, а на первый этаж!!!!». [9]. Т.е. он хочет убрать с первого этажа главного здания административную часть во флигель, освободив тем самым новые площади. Но ему этого мало, он планирует провести ремонт стен во всех залах второго этажа главного здания, для того чтобы снять матерчатые обои, а также в корне поменять прежнюю экспозицию.
Можно вспомнить также, что в самом ГМВ недостаточно места для коллекции картин Н.К. и С.Н. Рерихов, поэтому какую-то их часть, вероятно, придется отправить в усадьбу Лопухиных, а также перенести туда и мемориальный кабинет Николая Рериха. Не забудем, что и особняк Луниных, где располагается Музей Востока, давно ждет обещанного ремонта и поэтому, возможно, его сотрудникам придется временно переехать в усадьбу Лопухиных, а за ними, может быть, последует и часть экспонатов, так как павильон ВДНХ, выделенный под их хранилище, совсем к этому не готов. И если наши предположения верны, то весь этот «компот» предстоит «расхлебывать» Мкртычеву. Есть от чего схватиться за голову.
Теперь попробуем углубиться в детали нововведений Т.К. Мкртычева.
Давайте подумаем, в какие залы первого этажа Главного дома собирается перевести Депозитарий Т.К. Мкртычев. Если имеются в виду выставочные залы, оборудованные Международным Центром Рерихов системами вентиляции и сигнализации, то музей лишится приличного выставочного пространства. Если же речь идет об административных помещениях, то необходимо будет разобрать перегородки и паркетные полы, так как разводки системы вентиляции в сводчатых залах можно разместить только под полом. Для этого, возможно, придется поднимать уровень полов, в результате чего высота сводчатых палат, то есть расстояние от пола до сводов, значительно сократиться. Более того, устанавливать оборудование вплотную к стенам не позволят своды. Также для обоих вариантов останется открытой проблема размещения в помещениях системы газового пожаротушения (в соответствии с действующими требованиями), которой оборудованы существующие помещения Депозитария МЦР. Необходимо будет найти помещения для новой вентиляционной камеры и новой станции пожаротушения. Все подобные планы потребуют разработки специальных проектов, их длительного согласования в различных инстанциях, начиная от Мосгорнаследия и Минкульта и заканчивая МВД и МЧС. Даже если в административных помещениях будет располагаться не депозитарий, а выставочные залы, то все эти работы также необходимо будет провести (за исключением системы пожаротушения). При этом может сократиться высота сводчатых помещений и, как следствие, выставочная площадь стен.
Не лучше дело будет обстоять и с экспозиционными залами второго этажа, где планируется убрать обои. Сначала нужно произвести демонтаж установленного прежде оборудования (а это системы подвески, освещения, сигнализации, видеонаблюдения и др.), затем привести в порядок стены, снова проложить все необходимые коммуникации. Куда при этом девать картины и где их хранить?
Если Т.К. Мкртычев утверждает, что осенью откроет залы первого этажа для выставки, то можно быть уверенным, что она довольно быстро закроется, а также, что работы по перемещению депозитария в этом году не начнутся. Значит, в ближайшее время желающим видеть произведения Рерихов не на что надеяться. Ремонт начнется только в следующем году и, вероятно, затянется на неопределенное время.
Кроме того, все это потребует очень больших денежных вливаний и не только на строительные работы. Как нам кажется, довольно точно охарактеризовал ситуацию один и оппонентов Т.К. Мкртычева на facebook: «Вы сказали, что осенью планируете открыть музей, и до этого срока успеете провести все технические работы, по дизайну музея и у вас на примете есть человек, который вам это сделает. Насколько я знаю, что для таких работ обычно проводится тендер, если организация является собственностью государства, а для этого из бюджета выделяется определенная сумма, дальше составляется проект, он утверждается. Стоимость дизайнерских услуг сейчас составляет до 100 у.е. кв. м. Бюджет утверждается раз в год, поэтому вы на реконструкцию музея деньги, в лучшем случае, увидите только в следующем году. Если условия сложатся для вас благоприятно, то со всеми услугами чиновников и откатов это должно занять не один миллион долларов» [9].
На что Т.К. Мкртычев отвечает: «Минкульт нам обещает денег на содержание музея до конца года, которые будут нам выделены из резервов. В сентябре составим новый бюджет, подадим и будем жить в ритме госучреждения. В штате у нас есть и хранители, и архивисты, и библиотекари, так что надеюсь, всё будет хорошо» [9]. Конечно, сотрудникам, которых небольшой штат, выплатить зарплату с этих денег может и хватит, но ремонт – это отдельная статья расходов. Достаточно вспомнить, в каком кризисе сейчас находится Россия: когда сокращается бюджет, свертываются многие социальные программы, проводятся реорганизации и сокращения с единственной целью – высвободить дополнительные средства. А сколько памятников по стране, находящихся в ведении Минкультуры и требующих для их спасения незамедлительной реставрации с выделением значительных денежных средств! Думать, что Минфин в таких условиях выделит внушительную сумму на дорогостоящий ремонт Музея Рерихов, по меньшей мере, наивно.
Но самое главное, что этот ремонт нецелесообразен. Т.К. Мкртычеву и Ко достаточно было лишь научиться пользоваться дорогостоящим оборудованием Депозитария МЦР, и хранилище не нужно было бы переносить на первый этаж. Тем более, что его расположение в подвале также не противоречит действующим нормам, о чем мы уже писали. При создании общественного Музея рассматривались разные варианты хранения экспонатов, в том числе и предложенный сегодня Т.К. Мкртычевым, но остановились на настоящем способе. И на протяжении десятка лет у различных комиссий не было претензий к этому выбору МЦР, наоборот, все констатировали хорошее состояние фондов общественного Музея. Проблемы появились, когда кресло министра культуры занял В.Р. Мединский. Тогда усадьба Лопухиных была передана в оперативное управление Музею Востока, и тот стал прилагать разнообразные усилия, чтобы «выдавить» оттуда прежнего арендатора – МЦР. Для этого использовались многочисленные проверки, которые по мановению волшебной палочки Минкульта стали находить недостатки на пустом месте.
Что же касается грибка, то от него не застрахованы и стены первого этажа, ведь самому зданию уже более 300 лет. Так что перенос депозитария этой проблемы точно не решает.
Получается, что Т.К. Мкртычев собирается просить у государства очень круглую сумму на утопичный проект в условиях жесточайшего экономического кризиса. Воистину, для того чтобы зарубить создание Государственного музея Рериха на корню, лучший способ трудно было бы придумать. Иными словами, так называемый директор Государственного музея семьи Рерихов, конечно, не без поддержки сверху, делает все, чтобы Музея, посвященного Рерихам, не было в принципе, ни общественного, ни государственного, никакого.
Тогда зачем он с такой озабоченностью говорит о переустройстве Музея, зачем рисует яркие картинки его будущего за государственной «стеной»? На ум приходит только один ответ: чтобы объяснить общественности, почему Музей Рериха не работает и отчасти успокоить ее. Отсюда и причитания Т.К. Мкртычева относительно разрушения памятника архитектуры «головотяпами» из МЦР, ведь надо же обосновать бесполезный ремонт, а заодно подчеркнуть его сложность. А дальше дело техники. Закрывается Музей и под его видом перепрофилируются здания усадьбы Лопухиных. Общественность успокаивают тем, что ремонт музея – дело, трудоемкое, затратное, а денег выделяется недостаточно. Через несколько лет обещаний, когда волна возмущения схлынет параллельно с ожиданиями, об идее создания Музея Рериха уже никто не вспомнит, и вот тогда и прекрасные здания усадьбы в центре Москвы, и дорогостоящее рериховское наследие может оказаться в полном распоряжении тех, кто заказал этот рейдерский захват.
К сожалению, признаки грядущего «перепрофилирования» уже наблюдаются. Первое, что сделали рейдеры, – это сняли Знамя Мира Рериха с флагштока МЦР, далее убрали таблички с именами основателей Музея, среди которых значится имя С.Н. Рериха, т.е. фактически начали изгонять память о дарителе наследия Рерихов, а 4 августа демонтировали вывеску общественного Музея Рериха. Однако и на этом они не остановились. Сотрудники и волонтеры, дежурящие у Музея, заметили в последнее время повышенное внимание рейдеров к мемориалу, посвященному Н.К. и Е.И. Рерихам. Они внимательно осматривали памятник, приглашали даже его скульптора Сергея Манцерова. Можно только догадываться, что захватчики собираются с ним сделать, но в судебном иске к МЦР мемориал назван незаконным самостроем и, согласно закону, подлежит сносу. Первый шаг к этому тоже уже сделан: снята доска с перечислением всех лиц и организаций, пожертвовавших средства на памятник. Если рейдеры действительно собираются демонтировать мемориал как самострой, то сомнений относительно будущего Музея не остается. Согласитесь, очень странно, что Музею Рериха не нужен памятник Рерихам [16]. Кроме того, как справедливо заметила одна из посетительниц общественного Музея, нигде нет никакой информации о ремонте в его зданиях, сроках окончания и организации-подрядчике, как это делается в подобных случаях, например, на объектах реставрации музейного городка ГМИИ имени А.С. Пушкина.
Итак, всевозможные противоречия, странности и нелепости, связанные с организацией государством Музея Рерихов на костях общественного, объясняются весьма просто. Государственного музея семьи Рерихов в усадьбе Лопухиных не будет, потому что он не нужен российским чиновникам, равно как и наследие Рерихов в свободном доступе, поэтому углубляться в Живую Этику Т.К. Мкртычеву ни к чему, ведь он только администратор на время перепрофилирования объекта. Ну, а как же нравственные принципы, понятие совести, необходимые истинному хранителю рериховского наследия? Таких определений, видимо, нет в лексиконе Т.К. Мкртычева, в чем он публично не стесняется признаваться. «У меня нет совести», – заявил он недавно защитникам общественного Музея. Может быть, он сказал это в шутку, но она очень была похожа на правду. Ведь разрушать музей, неважно, государственный или общественный, может только человек без совести и чести, человек к культуре равнодушный.
Да, тем людям, которые сейчас хозяйничают в усадьбе Лопухиных, все равно, как сложится будущее музея и в чьих руках окажется наследие Рерихов. Тем не менее не побеждены его истинные защитники и они сделают все, чтобы в усадьбе Лопухиных снова распахнул двери общественный Музей имени Н.К. Рериха.
Вчера же МЦР (...) требует срочного возврата самых дорогих картин Рериха - необходимо выплачивать налоговый штраф 60 млн. рублей.
Таким образом, когда НЙМузей торгует картинами Рерихов для своих музейных (как они заявляют) нужд - это нормально, аплодисменты.
Но стоит ПРИПИСАТЬ такое же поведение МЦР - и это уже ужос-ужос, кошмар-кошмар
Тем более, что на протяжении почти четырёх(!!!) лет без финансирования МЦР не продал ни пылинки из Усадьбы....
Вот такая гибкая этика, вот такая вот нравственность у автора цитируемого поста
Вы мне приписываете того, что я не писал. Никаких "ужос-ужос, кошмар-кошмар" в моем посте нет. Насчет "гибкой этики" нужно обратиться как раз к тем, кто годами "кошмарил" тот же нью-йоркский музей за продажу Булочнику картин С.Н.Рериха, а теперь с тем же энтузиазмом поддерживает возможную продажу картин со стороны МЦР.
Последний раз редактировалось Владимир Чернявский, 15.09.2017 в 14:04.
Ну таки о чем сетовать. Не тоже ли самое было в отношении МЦР. Чего теперь стенать-то? Что на зеркало кивать.
Я наблюдаю ситуацию с начала 90-х. Агрессия изначально пошла от МЦР.
Так мы все это наблюдаем. Каждый через преломление личной призмы, вносящей свои собственные ограничения. А сама "изначальная" действительность нам не видна,
Я наблюдаю ситуацию с начала 90-х. Агрессия изначально пошла от МЦР.
От МЦР пошла агрессия того же рода, как и от Жанны д'Арк против англичан.
Законно ли ГМВ удерживал 280 картин Рерихов? Нет, незаконно. Он и сейчас не имеет на них никаких прав - как и на захваченные у МЦР картины. Поэтому повод для судебной тяжбы был и есть.
Должно ли быть Наследие в руках государства? Нет, не должно - ни по духу, ни по смыслу, ни по закону. Дело в том, что, пока решался вопрос передачи Наследия в СССР, это было государство-община - и там действительно государственное (с оговорками) можно было считать народным. Сейчас государство - это частная корпорация воров и их прихлебателей, и отдавать им Наследие нельзя. Вы ведь понимаете разницу между государством образца 1989 и 2017 года? И, по С.Н.Рериху, при огосударствлении действительно "сужаются возможности" деятельности. Кроме того, мы прекрасно знаем, что государство во многих вопросах - мягко говоря, сильно изменчивое (сравните знамена государства 1989 и 2017 годов, сравните гербы). Дистанцирование от государства - вполне разумное требование нравственной гигиены. Если этого не делать, то можете сами убедиться, во что превращается христианство в варианте государственной РПЦ МП.
Огосударствление Наследия Рерихов - это результат не столько ошибок МЦР, сколько нехорошей общей тенденции к огосударствлению экономики, идеологии, культуры, СМИ. Это тенденция омертвления - корпорация воров стремится все держать под контролем из страха потерять власть. Независимые общественные организации в таких условиях нежелательны и даже опасны как рассадники вольнодумства.
Скорее всего от руки год проставлен зав. библиотекой. Им же вычеркнуты позиции, которые уже были раздарены. .
Теперь это лишь ваши предположения. Ваше "доказательство" добытое с нарушением правовых процедур ничтожно.
Безусловно. Не возможно ничего доказать там, где в принципе архивные предметы находятся вне учета и просто раздариваются по росчерку пера. Но подобные документы (и они подобного рода далеко не единственные) явно показывают суть происходящего - кто бы не вносил поверх правку. Возможно, когда-нибудь эти люди найдут в себе смелость как Зорин и поделятся правдой о происходившем.
На официальном сайте Крымской региональной культурно-просветительной общественной организации «Общество Рерихов» была размещена лекция, прочитанная в июне нынешнего года. В связи с тем, что события вокруг Музея им. Н. К. Рериха стремительно развивались у сотрудников нашей организации накопилось много вопросов по поводу произошедшего. После завершения летнего цикла лекций аудиозаписи разместили на сайте. Поскольку данный материал вызвал большой интерес у пользователей Интернета, решили разместить текстовой (расширенный) вариант и в отдельном файле аудиозапись.
Мы все прекрасно знаем о произошедших в МЦР событиях из СМИ, Интернета и от сотрудников МЦР. Поэтому хотелось бы не просто пересказать произошедшее, а сделать некоторый анализ, потому что на все есть свои причины.
Мы с вами знаем о том, что Людмила Васильевна ушла, оставив после себя, со слов А.В. Стеценко, преемника, имя которого не было оглашено, и сокрыто по сей день. Мы не знаем, кто этот человек и не будем фантазировать на эту тему. Нам сообщили, что Людмила Васильевна собиралась прожить еще 2-3 года, поэтому преемника объявят после указанного срока. К слову, сама Людмила Васильевна, когда речь зашла о предстоящем 90-летнем юбилее, прервала разговор словами: «Я не доживу». Это очень деликатная тема. Можно ли категорично утверждать сроки, ведь «не знаете ни дня ни часа». Потом нам рассказывали о том, что с преемником не могут связаться по причине нехватки времени, позже эту задачу осложняла «очень сложная международная обстановка, теракты…» (со слов А.В.Стеценко на общем собрании сотрудников МЦР на котором присутствовала лично). С течением времени версии постоянно менялись. Затем вопросы о преемнике стали называть «провокационными», дополняя рассказами о том как Людмила Васильевна готовила нынешнее руководство к важной миссии. При этом А.В.Стецеко «забывал» упомянуть о том, что незадолго до ухода она понизила его в должности, на что были веские причины. Постепенно происходила подмена. Говоря о преемнике, А.В. Стеценко в разное время использовал местоимения «она», «он» и словосочетание «этот человек». Тогда вопросы возникли у многих, но говорить об этом публично после исключения М.Н. Чирятьева, который спрашивал в том числе о преемнике, желающих было немного.
Если волей Людмилы Васильевны пренебрегли, значит либо преемник не устраивал, либо «порулить» захотелось или была большая уверенность в собственных силах, возможно еще какие-то причины. Но ведь духовная преемственность – особое явление. Это звенья одной иерархической цепи. Что бывает, если кто-то решил ее прервать, рассказывать нашей аудитории нет необходимости. О своей «однофамилице» говорила Е.И. Рерих и как радовались ее ближайшие ученицы, когда «появилась» в рериховском пространстве Людмила Шапошникова. Сейчас должности Людмилы Васильевны распределили, причем, назначая на должность и.о. директора Н.Н. Черкашину, Александр Витальевич охарактеризовал ее так: «…здесь (имелся в виду Музей) все сделано руками этого человека». А.В. Стеценко не может помнить процесс реставрации, поскольку пришел в Музей позже. Н.Н. Черкашина тоже не принимала участия в реставрации. Прошло всего чуть больше месяца со дня смерти Людмилы Васильевны. Посмел бы он при ее жизни и в ее присутствии произнести такую фразу? Подобные фразы звучали и не вызывали у слушателей из числа рериховцев, лояльных МЦР, вопросов. К ним привыкали.
Однозначно, что события вокруг Музея развивались иначе, если бы воля Людмилы Васильевны была исполнена. Принимались бы иные решения, были бы иными последствия. Но в МЦР сложилась ситуация, когда люди, стремившиеся к власти, получили ее. И как бы не открещивалось нынешнее руководство от властолюбия, сотрудники МЦР прекрасно знают многочисленные острые сюжеты, связанные с этим многолетним процессом. На совести А.В. Стеценко, П.М. Журавихина, Н.Н. Черкашиной немало сотрудников, которых они выставили за стены Музея в борьбе за власть. Сколько порядочных людей они оклеветали…
К 2015 году вокруг Музея сложилась очень серьезная ситуация. Хотя мы с вами знаем, что такое сильное напряжение было всегда, начиная с момента передачи Наследия. Вспомните, как Людмила Васильевна его перевозила, сколько было желающих его получить, сколько было клеветы, грязи, лжи в ее адрес. Да она просто рисковала жизнью, когда перевозила Наследие, и, казалось бы, только немного-немного страсти улеглись… 93-й год - уходит из жизни Святослав Николаевич и начинается новая эпопея. В этот процесс включилось государство в лице Черномырдина, главы Правительства. Далее последовали суды. Пытались забрать Наследие, отнять Усадьбу, но Людмила Васильевна смогла тогда удержать ситуацию. Потому что было уравновешено духовное и материальное в этом человеке. Была соблюдена духовная преемственность… И даже, когда она была в уже очень преклонном возрасте, ушла она на 90-м году жизни, никто не смел делать то, что было сделано сейчас. Она держала ситуацию своим авторитетом, духовной силой. Она была величиной и для представителей Министерства культуры и для музейщиков. А когда ее не стало, ее место попробовали занять люди, которые, не очень состоялись в этой жизни как личности. Стремление к власти обычно и происходит в таких случаях. Своего рода компенсация. Хотя мы все имеем Книгу о жертве…
Когда говорилось о воле Святослава Николаевича, то обычно упоминалось лишь то, что было удобно. Остальные его распоряжения оставляли без внимания. Да, он завещал, чтобы Музей был общественным - это действительно так, он об этом и говорил, и писал. Но он также говорил, что сотрудники Центра «должны отвечать самым высоким нравственным и профессиональным требованиям» (“Медлить нельзя”).
Если говорить о профессионализме, то, это не всегда наличие диплома. Самообразования никто не отменял. В нашем Музее было много людей, которые обрели в процессе работы ценнейший опыт, знания, навыки, несмотря на то, что изначально имели другую профессию. Но, к сожалению, нынешнее руководство не обременяло себя необходимыми для работы знаниями. Так, например В.В. Фролов даже не догадывался о полном круге своих обязанностей на посту заместителя директора музея по научной работе, согласно действующей в России законодательной базе. Нам очень долго А.В. Стеценко внушал мысль, что все наши проблемы от того, что «мы слишком хорошо работаем».
Мне пришлось ознакомиться с состоянием дел в фондах. Я не открываю никакой тайны. МК имеет на руках акты проверок, только рериховцы не знают истинного положения дел и их продолжают вводить в заблуждение. Фондовая работа в Музее велась с грубыми нарушениями. Связанны они с отсутствием, в том числе, необходимых профессиональных знаний и знания законодательной базы в музейном деле. В своих многочисленных выступлениях А.В. Стеценко не раз говорил о том, что Минкульт не хочет ставить на учет наши картины и неоднократно возвращал документы, но он не говорил о причинах возврата документов. Пишу о них, поскольку ознакомилась с «отказными» документами. Фондовые работники МЦР, о которых нам говорили как о «профессионалах высочайшего уровня», почему-то не вели инвентарные книги (они должны быть обязательно), поэтому не могли указать номер, под которым должно было числиться произведение; велся двойной учет (под одним номером числилось два разных предмета, например картина Н.К. Рериха и картина современного художника числились как одна единица хранения в разных книгах поступлений); при заполнении единой формы, предусмотренной МК для постановки на учет музейного предмета, в графе «описание» вместо подробного словесного описания картины, которое позволяет ее атрибутировать, был указан жанр (портрет, пейзаж); в графе «сохранность» отсутствовало описание состояния сохранности произведений искусства, чаще всего оно ограничивалось словом «удовлетворительное» (что не допустимо, поскольку не позволяет в процессе хранения и экспонирования выявить динамику негативных изменений музейных предметов) или кратким описанием с использованием жаргонизмов (что недопустимо в официальных документах); должности главного хранителя и и.о. директора совмещал один человек, Н.Н. Черкашина (такое совмещение запрещено действующей в России музейной инструкцией с целью обеспечения двойного контроля). Документацию в подобном виде не приняли бы ни у одного государственного музея. Один из экспертов, подписавший наши документы был лишен этого звания. Самое ужасное это то, что Н.Н. Черкашина активно сопротивлялась тому, чтобы привести документацию в порядок и отстаивала свою безграмотность. Одна из сотрудниц фондов за несколько недель до событий 7-8 марта свое нежелание, что-либо менять объяснила фразой: «Все рано скоро все заберут».
Можно ли такую работу назвать слишком хорошей? Это профессионализм, о котором писал С.Н. Рерих или его отсутствие? Это выполнение его воли или нарушение? Что отвечала Н.Н. Черкашина Людмиле Васильевне на вопросы о состоянии фондов? Она говорила ей правду или ...? В данном случае МК просто не имело права принимать документы для постановки на учет произведений в подобном виде. Теперь за то, что произведения не были поставлены на протяжении многих лет (за исключением небольшого количества) на учет ни как музейные предметы, ни как материальные ценности нас оштрафовали на 59 миллионов рублей. Штраф нужно оплатить до 29 сентября. В этой ситуации у нашего руководства опять виноваты все вокруг, кроме тех, кто должен был наладить эту работу и контролировать ее выполнение, а именно А.В. Стеценко, Н.Н. Черкашина и В.В. Фролов. Помните в ТАСС состоялась пресс-конференция, где, обращаясь к сотрудникам МЦР, предложили попросить у руководства результат проверки фондов? Эти акты в полном объеме не выкладывали на всеобщее обозрение. Причина ясна.
В любой сфере деятельности результат зависит от нравственных качеств, профессионализма и личной ответственности перед тем, чем человек занимается. Видимо, пришло время отвечать. К сожалению, за нарушение воли Святослава Николаевича и Людмилы Васильевны мы платим очень высокую цену...
Святослав Николаевич также говорил, обращаясь к членам Правления Советского Фонда Рерихов 28.11.1989г. о необходимости «организовать собственные предприятия» для обеспечения финансовой самостоятельности. Предприятий этих не было создано. Людмила Васильевна собирала несколько совещаний, говорила о необходимости самофинансирования еще до ситуации, возникшей с Мастер-Банком. Соответствующие поручения Людмила Васильевна давала неоднократно, но выполнено ничего не было. Здесь уже мера ответственности А.В. Стеценко. Почему ее распоряжения не выполнялись? Неумение крепко стоять на своих ногах обернулось падением. Но привычка, что обязательно кто-то извне что-то даст осталась и укоренилась глубоко, как и привычка жить на широкую ногу. Деятельность нашего Центра, в статье оплаты коммунальных услуг, последнее время, базировалась на тех пожертвованиях, которые перечисляли сотрудники рериховских обществ, как и издание многих книг, реставрация портрета Н.К. Рериха и т.д. Надо сказать, что все активно помогали, всем миром, в том числе, и рериховцы Крыма. Последние полтора года мы провели довольно много времени в Москве и, к сожалению, вынуждены были констатировать, что, часто нерачительно тратили пожертвования, не по-хозяйски. В качестве примера приведу ситуацию, которая произошла еще при жизни Людмилы Васильевны. По рекомендации П.М. Журавихина была привезена из-за рубежа (а это очень серьезные расходы) провальная выставка низкого профессионального уровня, которую Людмила Васильевна, увидев, тут же распорядилась убрать. Но деньги были потрачены. Возместил ли их Павел Михайлович, отчитался об их использовании перед теми, кто надеялся, что крупная сумма будет потрачена рачительно? Сегодня мы снимаем офис и склад в центре Москвы, чтобы, как сказал А.В. Стеценко «…не терять историческую связь с Центром». И снова ни у кого это обстоятельство не вызвало вопросов. Это жизнь по средствам? Неужели место нахождения офиса и склада каким-то образом влияет на качество принимаемых решений? А на плечи рериховских обществ легла дополнительная финансовая нагрузка.
Еще один важный момент, который необходимо отметить: Людмила Васильевна обладала таким качеством как подвижность. Когда министром культуры был А.А. Авдеев она смогла его убедить в необходимости принятия очень важного решения, которое позволило бы выполнить в сложившихся обстоятельствах волю С.Н. Рериха. Мы знаем, что к тому времени уже было принято решение суда о том, что МЦР является правопреемником Советского Фонда Рерихов и о том, что он является собственником Наследия Рерихов, включая 288 картин, которые находятся в Музее Востока. Мы помним справку А.А.Авдеева для Правительства (09.04.2012г) о коллекции С.Н. Рериха, находящейся в Музее Востока. В предпоследних абзацах черным по белому написано: «В ходе встреч в Минкультуры с директором Музея Востока А.В. Седовым и уполномоченным Вице-президентом МЦР А.В. Стеценко достигнута договоренность о том, что после завершения нотариальных действий будет заключено соглашение о партнерстве между МЦР и Музеем Востока. В документе будут прописаны принципы музейного сотрудничества по хранению, взаимному использованию и экспонированию картин Рерихов.
7 апреля 2012 года Международный Центр Рерихов сделал официальное заявление (прилагается) о том, что коллекция Рерихов, владельцем которой становится МЦР, и далее будет оставаться в составе Музейного Фонда Российской Федерации». Текст упомянутого приложения найти ни в одном изданий МЦР мне не удалось.
Людмила Васильевна приняла такую форму сотрудничества, учитывая сложившиеся обстоятельства, хотя по букве оно не соответствует воле С.Н. Рериха, но по сути таковым является. Ведь если предметы включены в музейный фонд, их передачу можно осуществлять только внутри самого фонда (например, от одного государственного музея другому), но изъять полностью такую ценную коллекцию невозможно. Таким образом, относительно картин, находящихся в Музее Востока, было принято соломоново решение. Здесь вопрос к А.В. Стеценко, на который он уже отвечал, но очень расплывчато и неубедительно. Почему на основании решения суда (от 24 ноября 2011г) он не оформил нотариально право собственности на архив и Наследие Рерихов? (А.А. Авдеев занимал должность министра до 21 мая 2012г). Небольшое отступление. Сотрудники, которые давно работают в МЦР, помнят собрание, на котором А.В. Стеценко сделал подробное расследование о недочетах в работе В.Б. Моргачева (тогда вице-президента МЦР), связанных с несвоевременным оформлением документов. Перед собранием Людмила Васильевна пригласила меня к себе и попросила, чтобы я публично поддержала В.Б. Моргачева, то же самое сделала на собрании и она. Прозвучал разгромный доклад А.В. Стеценко о допущенной халатности. Масло в огонь, видимо, добавляло стремление занять место вице-президента. Людмила Васильевна, следуя принципу «Не делайте себе врагов», постаралась смягчить ситуацию и это получилось. Вспомнила об этом не случайно. Где разгромный доклад о непростительной халатности в отношении нотариального оформления права собственности на Наследие Рерихов? Или о неоформленных документах на 5 строение. А.В. Стеценко сам публично сказал, что просто забыл их оформить, поскольку здание предназначалось под снос. И опять ложь. Даже если здание подлежит сносу, чтобы получить разрешение на снос, здание в любом случае должно быть оформлено, указано на генплане территории со всеми необходимыми параметрами. Сносить можно только то, что существует.
Помните, о предложениях по совместному существованию в Усадьбе двух музеев: общественного и государственного. Предложения были составлены совместно с сочувствующими нам музейщиками и экспертами и направлены мною А.В. Стеценко перед общим собранием 25 марта в качестве предложений. Ему текст не понравился, а Т.А. Иванова сказала, что, если я озвучу эти предложения, то буду подвергнута «жесткому остракизму». Учитывая отрицательное отношение руководства к предложениям, они не были озвучены. Впоследствии оказалось, что целый ряд пунктов, которые были там прописаны, рассматривались Министерством культуры в качестве варианта сотрудничества. В МК были согласны на то, чтобы наш Музей оставался на втором этаже в качестве общественного и МЦР оставался бы в Усадьбе. На первом этаже необходимо было расширить экспозиционную площадь за счет ликвидации кабинетов с временными перегородками. Административная часть располагалась бы во флигеле. Но опять-таки, наша неподвижность в патовой ситуации привела к тому, что мы вообще ничего не имеем. Теперь мы за забором.
Мы помним из истории Отечественную войну 1812 года. Кутузов принял решение сдать Москву. Это было очень тяжелое решение, вызвавшее острое неприятие на военном совете в Филях. Но это была суровая необходимость, чтобы сохранить армию и выиграть войну. Мы оказались в аналогичной ситуации. Да, где-то нужно было уступить, пренебречь своими амбициями, но сохранить Музей. В инвентаризационную комиссию никто из наших сотрудников не вошел. К Музею доступа не имеем и регулярно читаем, благодаря энтузиастам, сводки о том, что прошло на территорию столько-то человек, среди них 30 или 20 неизвестных. Мы потом встречались с представителем инвентаризационной комиссии и узнали, что Государственный Музей Востока приглашает специалистов из Российского центрального государственного архива, и они работают в архиве Музея. Профессионалы приходят и делают инвентаризацию. Музейщики сами сделали сверку в фондах, в мемориальной библиотеке работали специалисты из библиотеки им. Л.Н. Толстого и им. В.И. Ленина. Они не относятся к нам предвзято, просто выполняют сверку. К сожалению, зафиксировано и в архиве много несоответствий, связанных с учетом и хранением документов, как и в фондах. А еще была попытка сохранить частично экспозицию. Но наше руководство отказалось общаться и на эту тему. Т.А.Иванова предложила мне написать статью о существующей экспозиции, чтобы ее сохранить. На это предложение я ответила, что для этой цели необходим диалог с противоположной стороной, а не статьи. Мне возразили, что с такими людьми, которые сейчас в нашем Музее невозможно общаться. В результате мы полностью устранились от всех процессов. Когда А.В. Стеценко и адвоката МЦР приглашали войти в Музей, чтобы участвовать в событиях 29 апреля, Александр Витальевич стал настаивать, что пойдет только с журналисткой (пересмотрите эти кадры хроники), а, когда ворота закрыли, он тут же начал возмущаться, что его, как руководителя не пустили. При этом адвокат МЦР прошла на территорию и достойно выполняла свою работу.
Много мелкой лжи звучит от А.В. Стеценко. Когда человек лжет, он часто забывает, что говорил ранее. Поэтому нередко звучит несколько версий по поводу одного и того же факта. После событий 7-8 марта руководство на пресс-конференции сообщило, что их не допустили к процессу, на самом деле они там присутствовали, о чем свидетельствуют фото, выложенные в Интнрнете. На них П.М.Журавихин и А.В.Стеценко наблюдают за происходящим в зале С.Н. Рериха. И подписывали акты не уборщицы, а те, кому это положено. Некоторые просто сами ушли в свои кабинеты. Если наше руководство обвиняет противоположную сторону во лжи, почему оно само не брезгует теми же методами?
За долгие годы мы настолько привыкли доверять Людмиле Васильевне, каждому ее слову, что автоматически перенесли свое доверие на нынешнее руководство. Мы перестали сами критически осмысливать ситуацию. На поверку оказалось, что рериховское движение еще очень незрелое (мы не отделяем себя от него, мы его часть). Незрелым в плане восприятия ситуации, самостоятельного, независимого мышления, что позволило А.В. Стеценко легко манипулировать нами, вводить в заблуждение (назовем это мягко так) по многим вопросам. При этом общества, сплотившиеся вокруг МЦР, показали свою безраздельную преданность делу, бескорыстие, стойкость, сплоченность.
Еще до ухода Людмилы Васильевны мне приходилось сталкиваться с тем, что А.В.Стеценко передергивает факты и лжет даже ей. У нас были доверительные отношения и об этом я знаю с ее слов. Поэтому, когда начались события связанные с А.П. Лосюковым, решила встретиться с ним, понимая, что этот человек не опустится до мелкой лжи и искажения событий. Ему не за чем было лгать. Он искренне пытался спасти ситуацию и видел к чему она может привести. После того, как он изложил свои предложения Людмиле Васильевне относительно государственного учета и совместного пользования (аналогично с коллекцией С.Н. Рериха в Музее Востока), она ему сказала: «Пробуйте!» Вскоре попала в больницу. В которой, по словам А.В. Стеценко, они с П.М. Журавихиным проведали Людмилу Васильевну и говорили с ней о Лосюкове. В этот момент повествования те, кто находился в зале С.Н. Рериха, помнят, как Нина Георгиевна выкрикнула: «Неправда! Вас к ней не пустили!» Но многие не стали на это обращать внимание. Как известно, из маленьких лоскутков удобной для себя правды, шьется большое одеяло лжи.
Находясь в Москве, не сложно было наблюдать, как ежедневно, ежечасно менялась ситуация. И каждый раз руководство принимало решения, которые ее только усугубляли. Громкое публичное предупреждение В.В. Аристархову, резкие выпады в сторону других должностных лиц получили свое продолжение, как и многое другое.
Сейчас коллектив МЦР находится в неведении, потому что большинство не знает, где вице-президент, чем он занимается, люди дезориентированны. Неоднократно обращались к нему в устной, а недавно в письменной форме с просьбой провести общее собрание коллектива, которого не было уже полгода. Письмо было воспринято отрицательно. На мой взгляд это просто неуважение к людям.
Конечно, все мы после захвата переживаем за судьбу Музея. Сохранится он или его передадут другим структурам. Пока в Усадьбе планируется создать Государственный музей Рерихов. Будем надеяться, что так и будет.
Любая ситуация всегда имеет два полюса: положительный и отрицательный. Отметим положительные моменты, произошедшие за это время. Прежде всего, проведение в 2015 году в Общественной Палате круглого стола «Вопросы сохранения и актуализации в современных условиях наследия Рерихов». Впервые на государственном уровне было заявлено о Наследии Рерихов как о национальной гордости, национальном достоянии, о необходимости работать совместно государственным и общественным структурам в его сохранении и популяризации. Но мы дружно набросились на аппонентов, забыв о главном. И еще одно важное событие: объявлено о проведении масштабной выставки Рерихов в Манеже (декабрь 2017 - январь 2018 года). Картины предоставляют из Нью-Йоркского музея, Русского музея, Третьяковки, Нижегородского музея и Музея Востока. Такие крупные выставки проходили только при жизни Рерихов. Но нас не устроила концепция выставки, предложенная Музеем Востока. Нам снова оказалось сложно сотрудничать. Невольно вспоминаешь, как шла подготовка к прижизненной выставке С.Н. Рериха в Эрмитаже. У него было свое представление и об экспозиции, и о темах, которые должны прозвучать, нежели у сотрудников музея. Да, не все картины ему удалось выставить, да, не все выглядело так, как ему хотелось, но внутренний такт и культура позволили, тем не менее, дружелюбно выстроить отношения с сотрудниками. Выставка имела колоссальный успех.
В нашей ситуации почему мы забываем о том, как поступал Святослав Николаевич? Почему мы забываем, что это выставка Н.К.Рериха. Люди придут к нему, к его творениям. Она должна пройти достойно, красиво, на высоком уровне. Концепций экспозиции может быть много. Можно с чем-то не соглашаться, но на нее будут приходить люди, которые, видя прекрасные работы, откроют для себя, по словам Леонида Андреева, «Державу Рериха». Отказываться или жестко стоять на своей позиции было бы бесперспективно. Теперь, после апрельских событий нас уже никто ни о чем не спросит.
Вы знаете, что сотрудникам Музея предложили работать в государственном музее, было опубликовано письмо об их отказе, при этом не у всех спросили их мнение. Конечно, это сложный и неоднозначный вопрос. Наш Музей захватили и лучше пусть сотрудники ищут любую другую работу, но идти в захваченный музей – предательство. Пусть в нем работает кто угодно и как угодно с Наследием Рерихов. Мы будем гордо стоять в стороне. Так думают одни. Другие думают о том, что лучше мы будем там работать, чем люди, для которых Н.К. Рерих - это один из многих художников и его живопись не связана с философскими воззрениями. Конечно, высказывания, которые звучат из уст Мкртычева, Избачкова - не на должной высоте, они отталкивают. Нередко мы общаемся с ними на равных. Спускаемся на тот же уровень (достаточно посмотреть в Интернете видеозапись общения А.В. Стеценко и Т.К. Мкртычева в Воронцовском зале).
Наследие Рерихов - это такая колоссальная сила. И если рядом появляются ложь, властолюбие, корыстолюбие, все тут же рушится. Не может быть в такой оправе Наследие Рерихов. Люди, которые не соответствуют сути Наследия, долго не смогут находиться возле него. Будем надеяться, что работать с ним будут, все-таки, достойные.
Вчера общалась с одним человеком, который спросил: «А какая разница, общественный или государственный музей?» Ответила, что общественный, себя финансирует, привлекает средства для всевозможных проектов, сам себе подконтролен (кроме проверяющих органов) и выстраивает свою работу так, как считает необходимым. То есть, он выполняет реальный социальный заказ определенной части людей. В этом случае учреждение культуры является элементом самоорганизации духовных потребностей людей. Государственный музей получает деньги из бюджета, музейную деятельность постоянно контролируют вышестоящие организации, спускают ценные, иногда «очень» ценные указания. Но в одном и другом музее все зависит от людей, которые там работают, от их профессионализма, нравственных качеств, уровня культуры и т.д. И если в государственном музее разбазаривают бюджетные средства, но при этом на словах ратуют за культуру или делают тоже самое в общественном, разбазаривая пожертвования, в чем разница? В последнем случае за любой копеечкой стоит не абстрактное государство, а конкретные люди, которым приходится периодически смотреть в глаза.
Сейчас большая нагрузка возлагается на периферию. От нашей работы на местах очень многое зависит. Несмотря на столь трагичное развитие событий, мы понимаем, что общественные формы культуры нужны, жизненно необходимы и их приходится отстаивать. То, что произошло с нашим Музеем нашло отражение во многих регионах России. Так, в Крыму в прошлом году нашей организации приписали деятельность, которую мы не осуществляли. От МК Крыма были поданы заявления в прокуратуры нескольких городов о проверке нашей организации на осуществление экстремистской деятельности. В других регионах последовали отказы в проведении выставок, заявления в суд за демонстрацию фильма «Зов космической эволюции». В этом году запретили в Туле проведение Веневских чтений. Кто из нас отреагировал на эту ситуацию? А Национальный Рериховский Комитет написал министру культуры Тульской области и в Федеральное министерство. Результат порадовал: Веневские чтения состоялись, перестали изымать книги Рерихов из библиотек города. Мы должны поддерживать друг друга, иначе пропадем поодиночке.
Я прекрасно отдаю отчет в том, что за высказанную позицию скорее всего меня и нашу организацию исключат из членов МЦР, поскольку инакомыслие в последнее время не приветствуется. Понимаю, что будут гневные письма, статьи и обвинения в предательстве, многие со мной перестанут общаться и т.д. В связи с этим тоже возникает целый ряд вопросов. А будут ли исключать тех, из-за кого нам выписали штраф в 59 миллионов поскольку много лет не были поставлены на учет картины? А будут ли с таким же пристрастием обсуждать того, кто забывал много лет оформить документы на 5 строение, кто «рачительно» тратил народные деньги? Будут ли отвечать все те, по чьей вине у нас сейчас нет Музея? Нам снова покажут на внешнего врага, с которым нужно бороться, но никто не вспомнит, что при Людмиле Васильевне Музей выстоял даже при мощном противодействии второго человека в государстве.
С уходом нашей дорогой Людмилы Васильевны закончился светлый, прекрасный, мощный, красивый период. Мы с большим уважением относимся к тем сотрудникам МЦР, которые, несмотря ни на что, верны своему долгу и ее светлой памяти. И не осуждаем нынешнее руководство. Эти люди вызывают только сочувствие, ведь они действовали только так, как могли при нашем общем одобрении. Возможно, они выполняют нелегкую миссию «завершения» очередного цикла, для того, чтобы мог начаться следующий. Не знаю… Время все расставит на свои места.
Пишу все это, потому что очевидно: ситуация изменится, если мы изменимся, если оздоровится наша организация, если мы сами будем выполнять волю почивших основателей Музея. Только тогда у нас появится шанс на возрождение. Если же мы по-прежнему будем добавлять к своей работе эпитет «идеально» и все оставим без изменений, мы не выстоим.
Уверена, что справедливость восторжествует. Но когда и какой ценой? Мы будем свидетелями и, надеюсь, участниками нового витка развития рериховского движения. Вероятно, без падения нет подъема. И каждый занимает свое место в этой синусоиде, согласно своим внутренним качествам, уровню сознания. Нам нужно найти в себе силы измениться. И очень важно осознать допущенные ошибки, чтобы не повторять их вновь. Перемены назрели и ничто не может сдержать рождение новых форм, новых возможностей, нового подъема. Низкий поклон всем, кто прошел прекрасный путь до нас. Мы приняли эстафету и свою меру ответственности. Из наших усилий и трудов, «руками и ногами» будет созидаться Новое. Пусть оно будет прекрасно!!!
Л.Кудряшова, Председатель КРКПОО «Общество Рерихов» при поддержке сотрудников организации.
Недавно в интернете появилось письмо председателя КРКПОО «Общество Рерихов» Л.В.Кудряшовой под названием «Не могу молчать». В нем изложена ее позиция по поводу сложных обстоятельств, в которых оказался Международный Центр Рерихов (МЦР). В ситуации, когда здания общественного Музея имени Н.К.Рериха МЦР и наследие Рерихов незаконно захвачены Министерством культуры РФ и Государственным музеем Востока, а сотрудники МЦР оказались на улице, от организации – члена МЦР, которой руководит Л.В.Кудряшова, можно было ожидать поддержки в отношении Международного Центра Рерихов и его сотрудников, отстаивания заветов основателя и Почётного Президента МЦР Святослава Николаевича Рериха. Эти заветы были чётко сформулированы С.Н.Рерихом в его программном письме «Медлить нельзя!» (Газета «Советская культура», 29 июля 1989 г.). В частности, Святослав Николаевич однозначно высказался об общественном статусе будущего Центра-Музея, подчинение которого «Министерству культуры, а тем более Музею искусств народов Востока повело бы к неоправданному, <…> заведомому сужению задач и возможностей Центра», в то время как Центр-Музей должен «обладать значительной независимостью, гибкостью, возможностью функционировать поверх ведомственных барьеров, используя новые, нетрадиционные подходы, напрямую выходя на международное сообщество». Именно Святослав Николаевич выбрал московскую усадьбу Лопухиных для размещения будущего общественного Центра-Музея. Доверенное лицо С.Н.Рериха Людмила Васильевна Шапошникова воплотила в жизнь его заветы и создала всемирно известный общественный Центр-Музей имени Н.К.Рериха в усадьбе Лопухиных в соответствии с его программным письмом «Медлить нельзя!» и всеми силами защищала его от разрушения. По словам Л.В.Кудряшовой, написанию письма якобы послужило «много вопросов по поводу произошедшего» от сотрудников ее организации. Правда, вместо того чтобы задать их руководству МЦР и получить информацию из первых рук, она решила ответить на них самостоятельно. К слову сказать, в ходе многочисленных собраний и совещаний с рериховской общественностью не раз предлагалось обсудить все волнующие темы в форме диалога. Но мы не видели, чтобы Л.В.Кудряшова принимала горячего участия в обсуждении, кроме того, не обращалась она и за разъяснениями непосредственно к тем, кого так бездоказательно обвиняет в своем послании. Из этого можно сделать вывод, что ответы непосредственных участников событий ей не нужны. Она уверена в собственной интерпретации, которая по большому счету не несет никакой новизны и, по сути, является изложением симбиоза двух противоположных МЦР позиций: Государственного музея Востока в лице г-на Т.К.Мкртычева и Национального рериховского комитета (НРК), которых в своем письме она в целом и защищает, и оправдывает. При этом пострадавшая сторона практически оказывается подсудимой. Согласно логике Л.В.Кудряшовой, виноват не преступник, который украл, а его жертва, не согласившаяся сотрудничать с ним. Ларина Владимировна, как и противники МЦР, умалчивает о достижениях Центра, его мировом признании, крупных издательских, реставрационных и культурно-просветительских проектах, которые можно отнести к удачам, в том числе и его нынешнего руководства. По справедливости, в своем письме Л.В.Кудряшова, указывая на недостатки, должна была бы сказать и о той огромной созидательной работе, которую сотрудники Центра проводили и проводят до сих пор, в противном случае «анализ» положения дел в МЦР оборачивается прямыми нападками. Все это выглядит достаточно странно, если учесть, что Ларина Владимировна сама принимала участие в работе МЦР, в создании экспозиции Петербургского и Русского залов его общественного Музея, оказывала финансовую помощь и до сих пор не отделяет себя от него, называя его «наш Центр», «наш Музей». Ошибки и недочеты в работе МЦР, конечно, есть, как у любой другой организации, в том числе государственной, но это не дает права государственным чиновникам нарушать волю С.Н.Рериха, отбирать бесценное Рериховское наследие и разрушать созданный Л.В.Шапошниковой общественный Музей имени Н.К.Рериха. Если Ларина Владимировна считает, что в данной ситуации нужно сдать свои позиции и согласиться на компромисс (очевидно, по ее мнению, это и является настоящей «гибкостью»), то она проявляет неуважение и к воле Рерихов, и к памяти Л.В.Шапошниковой, которая положила жизнь на создание общественного Музея имени Н.К.Рериха. Л.В.Кудряшова на словах превозносит Людмилу Васильевну: отмечает ее стойкость и непреклонность в самых сложных ситуациях, ее гибкость и дальновидность, впрочем, как это делают и многие члены НРК, но по факту отказывает ей в элементарном знании своих собственных ближайших сотрудников и положения дел в возглавляемом ею Музее. Подобное отношение со стороны противников МЦР было и к самому С.Н.Рериху. Они неоднократно пытались доказать, что дарителя наследия просто обманули и потому его волю можно не брать в расчет при решении судьбы общественного Музея и хранящихся там ценностей. Между тем если бы состояние дел в МЦР действительно было фатальным, то вряд ли бы Минкульту понадобилось более 20 проверок нашей организации по самым разным надуманным поводам. Обошлись бы и без следственных органов, которые, прикрываясь сфабрикованным делом против Мастер-Банка, отобрали наследие Рерихов и усадьбу Лопухиных у МЦР под предлогом изъятия мифических «вещественных доказательств». Наконец, не нужно было бы совершать преступление, регистрируя 17 коммерческих организаций на территории усадьбы Лопухиных. Но «подрывная деятельность» Минкульта и ГМВ по разрушению общественного Музея имени Н.К.Рериха не получила должной оценки в письме «Не могу молчать», впрочем, как и у руководства НРК, зато раздуваются мелкие недочеты в работе МЦР, а некоторые из них даже фальсифицируются. В рамках нашего письма мы не собираемся отвечать на все обвинения Л.В. Кудряшовой, но на нескольких примерах покажем, чего они стоят. Это касается в первую очередь ее утверждения относительно непрофессионального подхода сотрудников МЦР к учету фондов общественного Музея и отказа Минкульта, якобы по этой причине, в постановке произведений Н.К.Рериха в негосударственную часть Музейного фонда РФ. Прежде всего, нам непонятно, на чем основываются обвинения Л.В.Кудряшовой. Она не работала ни в одной проверяющей МЦР комиссии, следовательно, не могла видеть документы отдела учета и отдела изобразительного и вещевого фонда общественного Музея. Тем не менее Ларина Владимировна заявила, что в Музее велся двойной учет, т.е. две картины числятся под одним номером в разных книгах поступления. Она даже сделала намек, что на эту серьезную ошибку указала проверявшая МЦР комиссия Хамовнической прокуратуры. Хотелось бы, чтобы Ларина Владимировна фактами подтвердила свои утверждения, в противном случае мы будем считать ее обвинения либо сознательной фальсификацией, либо объясним их недостаточным профессиональным уровнем. Теперь об истинной причине отказа МЦР в постановке на учет произведений Рерихов в негосударственную часть Музейного фонда РФ. Скажем сразу, что отказ не имеет отношения к якобы небрежному учету, как пытается убедить всех Ларина Владимировна. Этот процесс в течение 2016 года сопровождался длительной перепиской с Минкультом, по вопросу прав собственности МЦР на представленные картины, и фактически был остановлен с их стороны такой формулировкой: «…просим повторно представить документы, в том числе с учетом состоявшегося апелляционного суда от 20.06.2014 г. по делу “33-10285”» (письмо Минкульта от 27.06.2016 г. № 2233-05-07). На наши неоднократные запросы, о каких именно произведениях идет речь, ответа не последовало. Подобных ошибок, неточностей и странных намеков в размышлениях Л.В.Кудряшовой немало. Она пишет об оклеветанных порядочных людях, выставленных руководством МЦР за дверь в борьбе за власть, но почему-то не указывает их фамилии. Конечно, если бы Ларина Владимировна решилась их назвать, то всплыли бы реальные истории этих увольнений. Подтвердили бы они тогда правомерность ее возмущения? Кроме того, она сокрушается о тех сотрудниках МЦР, которых не спросили, отвечая отказом на предложение работы в государственном музее, но утаивает их имена, сочувствует каким-то неизвестным рериховцам, которые хотели, но испугались задавать вопросы руководству, и так далее. Подобные факты говорят, прежде всего, о том, что у Ларины Владимировны не хватает доказательств и она подменяет их туманными эмоциональными рассуждениями, причем неоднократно повторяемыми противниками МЦР. Сразу становится понятно, что это письмо направлено против руководства МЦР. Ларина Владимировна обвиняет его во лжи, непрофессионализме, негибкости, властолюбии и других смертных грехах. В первую очередь это касается вице-президента МЦР А.В.Стеценко. Вот что пишет личный секретарь Л.В.Шапошниковой Т.В.Логинова, откликнувшись на письмо «Не могу молчать»: «Я проработала с Людмилой Васильевной в общей сложности 22,5 года. Видела всё за это время. А.В.Стеценко пришёл в Центр несколько позже, но Людмила Васильевна на него обратила внимание и сотрудничество состоялось. Чего-чего, но вот уж преданности делу МЦР и Музею у него не отнять. Много было на него наскоков со всех сторон, и я видела, как ему нелегко, но он ни разу не сделал шага назад. Не кто-нибудь, а сама Л.В.Шапошникова сделала его Первым заместителем. Да и Людмила Васильевна его по головке не гладила, он прошёл труднейшую школу воспитания от Л.В. Так или иначе, но вся внешняя работа (суды, проверки, общение с властями и так далее) лежит на нём. Людмила Васильевна вызывала его к себе в кабинет по несколько раз в день, а именно, как только поступала информация по ходу деятельности Центра и Музея, она работала со Стеценко». И как показало время, это решение Людмилы Васильевны было поистине дальновидным. А.В.Стеценко, закаленный в многочисленных судебных битвах еще при жизни Людмилы Васильевны, сейчас не почивает на лаврах и не упивается своей безраздельной властью, как хочет это представить Ларина Владимировна, а возглавляет тяжелую изнурительную борьбу с жестокой и циничной чиновничьей машиной уничтожения. У него, как и у всякого человека, есть свои недостатки, но груз, который сегодня лежит на его плечах, пока не в состоянии поднять никто. Его власть на деле оборачивается настоящей Жертвой, и, как сказала однажды Л.В.Шапошникова, когда вы обвиняете его, вы бросаете камни в спину своего защитника. Свой камень в спину защитника бросила и Л.В.Кудряшова. Не доверяя руководству МЦР, Ларина Владимировна спокойно принимает на веру рассказы А.П.Лосюкова на том основании, «что этот человек не опустится до мелкой лжи и искажения событий. Ему незачем было лгать». Но ложь президента НРК очевидна, достаточно сравнить два его выступления о правах МЦР на наследие Рерихов в фильмах «Правда о завещании С.Н. Рериха» и «Пресс-конференция ТАСС от 12.05.2017». Создается такое впечатление, что с противоположной стороной у Ларины Владимировны сложились доверительные отношения. С ней охотно делятся конфиденциальной информацией, например, о четырех филиалах федерального Музея, один из которых, возможно, будет в Москве, о давлении РПЦ и МЦР на многострадальный Минкульт или о прямом обращении к скульптору Алексею Леонову с просьбой оставить его работы в Музее. Ларина Владимировна хвалит ГМВ, Минкульт и НРК за защиту Абрамовских чтений в Веневе, регулярно проводимых СибРО, но совершенно забывает о той многолетней упорной защите имени и наследия Рерихов, проводившейся МЦР и поддерживающими его организациями в отличие от тех лиц, которые и тогда и сейчас выступают против самого МЦР. Правда, не только руководство МЦР не устраивает Л.В. Кудряшову, но и Т.К.Мкртычев с юристом Ю.С.Избачковым, по ее мнению, они действуют грубо и беспринципно. «Люди, которые не соответствуют сути Наследия, – считает она, – долго не смогут находиться возле него». Но где она сама видит свое место? Можно думать, Ларина Владимировна пытается держать нейтралитет, однако ее письмо уже опубликовано на сайтах противников МЦР, всех тех, кто долгие годы оскорблял Л.В.Шапошникову и попирал волю Рерихов. Да и написано оно практически одновременно с обращением НРК к рериховским организациям поддержать создание Государственного музея семьи Рерихов в усадьбе Лопухиных. Так кому же на руку подобный нейтралитет и возможен ли он в существующих условиях? К сожалению, Л.В.Кудряшова забывает самое главное – заветы С.Н.Рериха и не дает никакой критической оценки незаконному захвату государством наследия Рерихов и созданию Государственного музея Рерихов – филиала Музея Востока в усадьбе Лопухиных. Совет трудового коллектива МЦР считает, что в трудный час истории Международного Центра Рерихов, когда все мы должны сохранять единство в отстаивании заветов его Основателя, такая позиция руководителя рериховской организации, члена МЦР, недопустима и может привести к расколу рериховского движения, поддерживающего МЦР.
Совет трудового коллектива Международного Центра Рерихов Е.А.Захарова И.П. Геращенко А.А. Лебеденко О.И. Миронова Н.Н. Морочковская Т.Н.Румянцева
__________________ "Всегда вперед и только ввысь!"
Последний раз редактировалось Николай А., 15.09.2017 в 23:36.
Между тем если бы состояние дел в МЦР действительно было фатальным, то вряд ли бы Минкульту понадобилось более 20 проверок нашей организации по самым разным надуманным поводам.
А.В.Стеценко: В любом случае, что касается усадьбы, я думаю, что мы сейчас подождем. Во-первых Росимущество... Владимир Анатольевич [Родионов], сейчас уже Москва... комиссия была... они когда принимали решение о проверке использования нашей усадьбы в правительстве Москвы. Они же не думали, что усадьба перейдет в собственность правительства Российской Федерации. Поэтому они пришли, посмотрели и ушли − все!" Мужской голос: "Они акт составили..." А.В.Стеценко: "Но, естественно, они же должны отчитаться как-то. Чиновники чиновниками, но мы уже для них потеряли всякий интерес. Я думаю, что в ближайшее время Росимущество отрезвеет немножко от такого неожиданного... Вот... и придет сюда комиссия с Росимущества − однозначно. Потому, что Росимущество должно принимать усадьбу. Мы представляем усадьбу, а комиссия Росимущества они должны понимать, и вот это будет серьезная проверка: они будут знакомится, узнавать и так далее. Поэтому, мы к этому должны быть готовы.
Характерно, что теперь руководство МЦР на всех трибунах вещает, что "в декабре 2015 года проходила плановая проверка Мосгорнаследия, которая не выявила ни одного нарушения...", при этом зная, что эта проверка, собственно, ничего не проверяла. Но PR, как говорится, есть PR.
Когда мне пришлось прочитать письмо Л.Кудряшовой, я была озадачена и решила встать на защиту Александра Витальевича Стеценко. Всем известно, что после ухода из жизни Л.В.Шапошниковой именно А.В.Стеценко искал встречи с Ю.Х.Темиркановым, и его сотрудничество с МЦР состоялось: Юрий Хатуевич Темирканов, человек высокой чести, не побоялся пойти против позиции Министерства культуры и принял предложение А.В.Стеценко. Разве это не говорит о том, что А.В.Стеценко вовсе не претендовал на «власть»?
А теперь вот о чем. Я проработала с Людмилой Васильевной в общей сложности двадцать два с половиной года. И видела всё за это время. А.В.Стеценко пришел в Центр несколько позже, но Людмила Васильевна обратила на него внимание, и сотрудничество получилось. Чего-чего, а вот уж преданности делу МЦР и Музею у Александра Витальевича не отнять. Много было на него наскоков с разных сторон, я видела, как ему нелегко, но он ни разу не сделал шага назад. Не кто-нибудь, а сама Людмила Васильевна Шапошникова назначила его первым заместителем директора Музея. При этом она его по головке не гладила, у Людмилы Васильевны он прошел труднейшую школу воспитания. Так или иначе, но вся внешняя работа – суды, проверки, общение с властями и т.д. лежат на нем. Как только поступала информация по ходу деятельности Центра и Музея, Людмила Васильевна вызывала Александра Витальевича к себе в кабинет и работала с ним. Так случалось по несколько раз в день.
Могут ли быть недочеты у человека при таком объеме работы и таком напряжении? Их просто не может не быть, как у всех нас, включая, вероятно, и Л.Кудряшову. До власти ли было А.В.Стеценко? Он ведь честно выполнял поручения Л.В.Шапошниковой. А позже, когда Людмила Васильевна покинула нас, то Александр Витальевич оказался на переднем плане и принял на себя все тяготы труда в МЦР. Отступать ему было некуда. Да и за какую власть в Центре нужно бороться, хотелось бы знать! Кто готов принять эту власть и взять на себя эту трудную ношу вплоть до выживания? Как оказалось, нашлись те, у кого была цель не помочь, а развалить всё созданное Л.В.Шапошниковой. И ненависть к А.В.Стеценко с их стороны, с чьего голоса Л.Кудряшова пропела свою лебединую песню, понятна, потому что он ни разу не предал дела, которому служит. Нужно напомнить, что в своем известном письме «Медлить нельзя!» С.Н.Рерих особо отметил, что общественный Музей Н.К.Рериха не должен подчиняться Музею Востока.
Никто не считает себя предателем. Но достаточно только раз отступить от главного. Потом еще раз. И человек, сам того не замечая, оказывается за чертой. Как совершенно точно заметил Н.К.Рерих: «Сегодня – маленький компромисс, завтра – маленький компромисс, послезавтра – большой подлец».
Все клянутся в любви и преданности Л.В.Шапошниковой, а вот проявить к ней полное доверие отказываются. Если Людмила Васильевна Шапошникова полностью доверяла Александру Витальевичу Стеценко все вопросы руководства и деятельности ЦЕНТРА, то на каком основании отказывают ему в доверии Л.Кудряшова и иже с ней? Да, люди пока несовершенны. Работать приходится с теми, кто приходит и готов помогать и работать за крошечную зарплату. Мне тоже пришлось проработать полтора года без зарплаты. Ну и что? На нашу зарплату набрать сплошь остепененных научных сотрудников не получилось. В философии Живой Этики говорится: «Мука у средины не чиста, но купить новую нет денег». ЭТО – наше время и наши трудности, но мы благословляем их.
После опубликования статьи «Не могу молчать» поступили многочисленные отклики и обращения с просьбой ответить на некоторые вопросы...
...Сейчас у многих может появиться желание обвинить во всем случившемся того, кто констатировал факты. Некоторые считают, что высказав свою позицию, я навредила МЦР, в тот момент, когда борьба только начинается. На наш взгляд, непоправимый удар уже нанесен. Неужели, во спасение нам нужна ложь, а правда нас окончательно добьет? Ложь нам помогала, а правда нанесла удар? Можно ли выстроить защиту на лжи?
...Нынешнее руководство взяло на себя ответственность за организацию и Музей, пусть работают, но говорят с нами откровенно, честно. Все равно правда станет известна, как, например с грибком и плесенью. Нас уверяли, что эта проблема возникла только после захвата МЦР, хотя по фото было ясно, что все произошло намного раньше. Спустя некоторое время в Интернете появились скан-копии докладных записок сотрудников МЦР с резолюциями А.В. Стеценко, из которых понятно, что проблема возникла давно. Зачем же делать заявления и выкладывать видеообращения, которые не соответствуют действительности?
После опубликования статьи «Не могу молчать» поступили многочисленные отклики и обращения с просьбой ответить на некоторые вопросы...
... Неужели, во спасение нам нужна ложь, а правда нас окончательно добьет? Ложь нам помогала, а правда нанесла удар? Можно ли выстроить защиту на лжи?...
Здравствуйте! Скажите пожалуйста почему МЦР до сих пор не издало полный комплект книг Агни Йога? Какие трудности возникли? Финансовая сторона? Я видел роскошные книги Людмилы Шапошниковой и задался вопросом почему же до сих пор за все годы существования МЦР не изданы все книги Агни Йога? Ведь это же самое насущное, первоочередное..
Последний раз редактировалось РусланАЙ, 17.09.2017 в 10:56.
Здравствуйте! Скажите пожалуйста почему МЦР до сих пор не издало полный комплект книг Агни Йога? Какие трудности возникли? Финансовая сторона? Я видел роскошные книги Людмилы Шапошниковой и задался вопросом почему же до сих пор за все годы существования МЦР не изданы все книги Агни Йога? Ведь это же самое насущное, первоочередное..
Этот вопрос к МЦР звучал всегда: почему в первую очередь издаются дорогущие книги Шапошниковой, а книги Учения остаются на потом. К сожалению, так были расставлены приоритеты в МЦР... История с учетом и хранением картин Рериха В МЦР только подтвердила это отношение к самому насущному на сегодняшний момент.
У меня долгое время были технически плохо исполненные издания и в этом году решил найти Книги Агни Йога изданные с любовью к книге. Тогда я и обратил внимание что издания МЦР заканчиваются на не так давно изданном "Мир Огненный-1" . Имел честь общаться с МЦР по телефону в помощи приобретения их книг с пересылкой в Стокгольм. Диалог не увенчался успехом. Приобрел издание "Звезды Гор" в 16 книгах на мелованной бумаге. Обошлось с пересылкой около 150 евро. Как бы то ни шло, желаю МЦР оправиться от всех сложностей и продолжить деятельность в курсе заданном Учителями.
Здравствуйте! Скажите пожалуйста почему МЦР до сих пор не издало полный комплект книг Агни Йога? Какие трудности возникли? Финансовая сторона? Я видел роскошные книги Людмилы Шапошниковой и задался вопросом почему же до сих пор за все годы существования МЦР не изданы все книги Агни Йога? Ведь это же самое насущное, первоочередное..
Этот вопрос к МЦР звучал всегда: почему в первую очередь издаются дорогущие книги Шапошниковой, а книги Учения остаются на потом. К сожалению, так были расставлены приоритеты в МЦР... История с учетом и хранением картин Рериха В МЦР только подтвердила это отношение к самому насущному на сегодняшний момент.
И что в МЦР ответили? Какой процент книг составляют книги Шапошниковой? Было бы очень странно, если бы МЦР не издавал книги Шапошниковой, а СибРО - книги Спириной. Я ещё в прошлом веке читал прекрасно изданные МЦР книги Живой Этики. А что с картинами из МЦР? Пропали?
Я ещё в прошлом веке читал прекрасно изданные МЦР книги Живой Этики.
Вы, наверное, имеете в виду издание 1994 года, подготовленное группой в Тольятти? После этого МЦР действительно не издал ни одного полного комплекта Агни Йоги, а тольяттинское издание не рекомендовало к изучению, т.к. в тексте его книг были сделаны несогласованные правки и вставки.
Я согласен со многим, что она пишет. Особенно прискорбна ситуация с преемником Людмилы Васильевны. Мы читаем Живую Этику, знаем о существовании духовных законов, но почему-то как то легковесно смотрим на их попрание. Прошло уже почти два года, как Стеценко во всеуслышание объявил о том, что Людмила Васильевна назвала своего преемника. И с тех пор не нашлось времени и возможности с ним переговорить?! Да это самая важная задача, которую необходимо было выполнить в первую очередь и в самые краткие сроки. Меня уже на той конференции 2015 года неприятно поразили слова Стеценко, что мы мол постараемся с ним встретиться и поговорить... до следующей октябрьской конференции МЦР... Я считаю, что сегодняшняя ситуация с МЦР прямое следствие нарушения принципа Иерархии, иерархической преемственности.
Друзья, обсуждение письма Ларины Кудряшовой ушло далеко в сторону от того краеугольного вопроса, с которого начинается и её письмо и мой комментарий к нему - вопрос о правопреемнике Людмилы Васильевны, о котором объявил Стеценко на Круглом столе конференции МЦР 2015 года. Сергей Скородумов спросил меня - о каком-таком новом полководце, призванном заменить Стеценко, идет речь. Я не собираюсь изобретать велосипеда - руководить МЦР должен тот человек, которого Людмила Васильевна назвала своим правопреемником. Чтобы не быть голословным, приведу расшифровку выступления А.В.Стеценко на упомянутом выше Круглом столе, в части, касающейся правопреемника.
Из выступления А.В. Стеценко на Круглом столе Рериховских организаций 11 октября 2015 г. файл 130909_0198 с 54:15 по 57:55 «... И, завершая, последнее. Меня уже одолели с просьбами — почему Вы «замыливаете» и не называете правопреемника Людмилы Васильевны? Я на внеочередной конференции говорил, и сейчас повторю: Людмила Васильевна не ожидала такого быстрого своего ухода. Вы понимаете, что такой человек, такой высокий дух, - он знает время своего ухода. И она нам сказала — вот буквально в этом году... - что она ещё года два поработает с нами. Это вселило в нас большую уверенность, надежду. Она строила интересные, потрясающие планы культурной деятельности МЦР. Но уход её был скоропостижным — её забрали и не выпустили просто из больницы. Но она, вот мне и Павлу Михайловичу, в кабинете буквально в мае месяце сообщила, кого она выбрала своим преемником. Его в этом зале нет. Поэтому я на внеочередной конференции сказал — чтобы озвучить его имя, она нам сказала, обязательно с ним надо встретиться и переговорить. Пока это не будет сделано, имя преемника мы не назовем. Это первое. Очень достойный человек. Во-вторых, учитывая все эти наезды Минкульта — сейчас они взялись за Музей, за проверки — Музей не может оставаться без исполнителя, без директора Музея, хотя бы исполняющего его обязанности. Поэтому на совещании руководства МЦР, среди замов, мы переговорили и решили рекомендовать на эту должность Наталью Николаевну Черкашину. Человек, который получил музейное образование. Под руководством Людмилы Васильевны проработала длительное время. Всё, что здесь сделано в Музее — сделано её руками. Поэтому это одна из самых достойных кандидатур на исполнение обязанностей директора Музея. Должность по Уставу — первый вице-президент тире генеральный директор. Или генеральный директор <Музея — А.У.> со статусом первого вице-президента <МЦР — А.У.>. Это, конечно, сейчас вакантная должность, пока мы не определимся с преемником, которого назвала Людмила Васильевна. У нас в следующем году <в октябре — А.У.> должна быть отчетно-перевыборная конференция. Я надеюсь, что к этому времени мы вопрос решим. Пока <управлять МЦР будет — А.У.> то руководство, которое есть сейчас. Правление, в которое мы до-выбрали 3 человека. На Правление падает очень серьезная работа. Надо активизировать работу Правления и побольше чтобы Правление обращало <внимание — А.У.> на самые важные дела нашей организации. Потому, что между конференциями высшим органом является Правление. Но вот пока и всё, что я могу сказать. Нам не надо сейчас думать о правопреемнике. Он не замедлит появиться. Нам надо думать, как спасти дело Людмилы Васильевны, не дать его разрушить и продолжать дальше нашу работу. Дел у нас невпроворот. Задач, которые поставила Людмила Васильевна, достаточно. Все они должны выполняться. Спасибо!