Сказки и Притчи :)

[paritratar]

Рациональный человек

Однажды мулла Насреддин пришёл к своему соседу очень растерянный и сказал:

- Я в большой беде. Возникла проблема. Я не слепой верующий, я - рациональный человек!

Сосед спросил его:

- А в чём твоя проблема?

- Сегодня утром я увидел мышь, сидящую на Коране, на священном Коране! Поэтому я взволнован: если Коран не может защитить себя от обычной мыши, как он может защитить меня? Вся моя вера поколеблена, всё моё существо несчастно: теперь я не могу больше верить в Коран. Что мне делать?

- Ну что же, это логичный шаг. Теперь начинай верить в мышь, так как ты собственными глазами видел, что мышь сильнее, чем священный Коран.

Вскоре Насреддин был в беде, так как увидел, что кошка прыгнула на мышь. Но к этому времени он уже никого ни о чем не спрашивал: теперь у него был собственный ключ, и он начал поклоняться кошке. Затем он снова оказался в беде: собака гоняла кошку, и он начал поклоняться собаке. Но однажды всё снова перевернулось: его жена побила собаку. Тогда он пришел снова. Он сказал:

- Ну это уже слишком! Я могу поклоняться мыши, кошке, собаке, но не своей собственной жене.

Но его мудрый сосед сказал ему:

- Насреддин, ты - разумный человек. Ты не можешь идти вспять, ты должен принять и это.

- Тогда я сделаю одну вещь. Я сделаю её портрет, чтобы никто не знал, пойду в свою комнату, запрусь изнутри и буду ей поклоняться, но, пожалуйста, не говори ей.

Итак, он начал поклоняться ей втайне. Всё шло хорошо, но однажды к соседу прибежала жена Насреддина и сказала:

- Что-то не то творится уже много дней. Мы думали, что он немного свихнулся, так как он поклонялся мыши, потом кошке, потом собаке, а затем он несколько дней делал что-то втайне в своей комнате. Он запирался и никого не впускал, но сегодня, просто из любопытства, я заглянула в замочную скважину. Это уже слишком, чтобы такое вынести!

- И что же он делал?

- Приходите и посмотрите.

Встревоженный сосед пришёл, и тоже заглянул в замочную скважину. Насреддин стоял голый, перед зеркалом, и поклонялся себе. Сосед постучал в дверь, он вышел и сказал:

- Это - логическое завершение. Сегодня утром я рассердился и побил свою жену, а потом подумал: "Я сильнее её". Так что теперь я поклоняюсь себе.

[Николай А.]

Шалва Амонашвили

Сказка о сердце

Когда-то, в давние времена, жили люди, которые очень увлекались разными соревнованиями. Они состязались в беге, в прыжках, в испытании мускулов, даже в испытании мощи черепа... Все это каждого радовало или огорчало, вызывало счастливый смех или горькие слезы.

Однажды, во время очередных соревнований, человек, которого никто не видел до этого, обратился к ним со следующими словами: "Вы состязаетесь в проявлении силы разных частей человеческого тела. Но вы забыли о самом главном, о Сердце... Соревнуйтесь в проявлении мощи Сердца".

Люди не могли понять, как это делать. Тогда неизвестный им человек дал такой совет: "Соревнуйтесь в проявлении великодушия".

Но люди продолжали растерянно смотреть друг на друга. Они так и не поняли, о чем говорил незнакомец, что он им предлагал.

А вы, поняли, что предлагали людям?

[Айсабина]

Учёный диалог за ночлег.

Любой странствующий монах мог остановиться в дзенском храме при
условии, что он будет победителем тех, кто живет в этом храме. Если же
он будет побеждён, ему придётся уйти.

В одном храме на севере Японии жили два брата монаха. Старший брат
учился, а младший был дурачком, да и к тому же ещё и одноглазый.
Однажды к ним зашел странствующий монах и попросился переночевать,
предложив, в соответствии с обычаем, побеседовать о возвышенном
учении.

Старший брат, уставший от занятий за день, велел младшему выступить
вместо себя.

"Пойди и потребуй разговора в молчании",- научил он его.

Итак, младший брат и странник пошли к святыне и сели.

Вскоре странник поднялся, подошёл к старшему брату и сказал: "Твой
младший брат удивительный парень. Он победил меня."

"Перескажи мне диалог,"- попросил старший брат.

"Сначала,- сказал странник,- я поднял один палец, символизируя
просветлённого Будду. Тогда твой брат поднял два пальца, символизируя
Будду и его учение. Я поднял три пальца, символизируя Будду, его
учение и его последователей, живущих гармонической жизнью. Тогда твой
брат потряс сжатым кулаком у меня перед лицом, указывая, что все три
произошли из одной реализации.

Таким образом он победил, и я не имею права оставаться здесь."

С этими словами странник ушел.

"Где этот парень?"- спросил младший брат, вбегая к старшему.

-Я понял от него, что ты победил в споре.

-Ничего я не победил. Я хочу поколотить его.

-Расскажи мне, о чем вы спорили,- попросил старший брат.

-Ну, минуту он смотрел на меня, потом поднял один палец, оскорбляя
меня намеком на то, что у меня один глаз. Так как он странник, то я
подумал, что мне надо быть повежливее с ним. Поэтому я поднял два
пальца, поздравляя его с тем, что у него два глаза. Тогда этот грубиян
и негодяй поднял три пальца, намекая на то, что на нас двоих у нас
только три глаза. Тогда я взбесился и стал колотить его, а он убежал.
На этом всё кончилось.

101 Дзенская история

[paritratar]

Однажды мулла пришел в зал, чтобы обратиться к верующим. Зал был пуст, если не считать молодого конюха, что сидел в первом ряду. Мулла подумал про себя: "Должен я говорить или нет?" И он решился спросить у конюха:

- Кроме тебя, здесь никого нет, как ты думаешь, должен я говорить или нет?

Конюх ответил:

- Господин, я простой человек, я в этом ничего не понимаю. Но когда я прихожу в конюшню и вижу, что все лошади разбежались, а осталась только одна, я всё равно дам ей поесть.

Мулла, приняв близко к сердцу эти слова, начал свою проповедь. Он говорил больше двух часов, и, закончив, почувствовал на душе облегчение. Ему захотелось услышать подтверждение, насколько хороша была его речь. Он спросил:

- Как тебе понравилась моя проповедь?

- Я уже сказал, что я простой человек и не очень-то понимаю всё это. Но если я прихожу в конюшню и вижу, что все лошади разбежались, а осталась только одна, я все равно её накормлю. Но я не отдам ей весь корм, который предназначен для всех лошадей.

[Айсабина]

Хлопок одной ладони.

Учителем храма Кеннин был Мокурай. Молчащий гром. У него был маленький
протеже по имени Тойо, которому было только 12 лет.

Тойо видел, как каждое утро и вечер старшие ученики приходили в
комнату учителя для получения общих инструкций по Сан-Дзен или для
персонального обучения, при котором задавались коаны для того, чтобы
освободить ум от заблуждений.

Тойо тоже захотел выполнять Сан-Дзен.

"Подожди немного,- сказал Мокурай,- ты еще молод."

Но ребенок настаивал, так что учитель, наконец, был вынужден
согласиться. Вечером в соответствующее время - маленький Тойо подошёл
к порогу комнаты Мокурая для Сан-Дзен.

Он ударил в гонг, чтобы сообщить, что он пришёл, три раза поклонился
перед дверью в знак уважения, вошёл и сел перед учителем в
почтительном молчании.

"Ты можешь услышать хлопок двух ладоней, когда они ударяются друг о
друга,- сказал Мокурай.- Теперь покажи мне хлопок одной ладони"

Тойо поклонился и пошёл в свою комнату, чтобы рассмотреть эту
проблему.

Из окна он услышал музыку гейш.

"Ах, я понял!" - воскликнул он.

На следующий вечер, когда учитель попросил его показать хлопок одной
ладони, Тойо начал играть музыку гейш.

"Нет, нет,- сказал Мокурай,- это никак не подойдет. Это не хлопок
одной ладони. Ты совсем не понял его."

Думая, что музыка будет мешать, Тойо ушел в более спокойное место. Он
снова погрузился в медитацию.

"Чем же может быть хлопок одной ладони?"

Он услышал как капает вода.

"Я понял," - подумал Тойо.

Оказавшись перед учителем в следующий раз, Тойо начал капать водой.

"Что это?" - спросил Мокурай.- Это звук капающей воды,но не хлопок
ладони. Попробуй еще раз."

Напрасно Тойо медитировал, чтобы услышать хлопок одной ладони. Он
слышал шум ветра, но и этот звук, был отвергнут. Он слышал крик совы,
но и этот звук был отвергнут.

Более чем 10 раз приходил Тойо к Мокураю с различными звуками, всё
было неправильно.

Почти год обдумывал он, что же может быть хлопком одной ладони.
Наконец, маленький Тойо достиг подлинной медитации и перешёл пределы
звуков. "Я больше не мог собирать их,- объяснил он позже,- поэтому я
достиг беззвучного звука."

Тойо реализовал хлопок одной ладони.

[Айсабина]

Обиды на песке.

Два друга шли по пустыне.
В один момент они поспорили и один из них дал пощёчину другому. Последний, чувствуя боль, но ничего не говоря, написал на песке: "Сегодня мой самый лучший друг дал мне пощёчину."
Они продолжали идти, и нашли оазис, в котором они решили искупаться. Тот, который получил пощёчину, едва не утонул, и его друг его спас. Когда он пришёл в себя, он написал на камне: "Сегодня мой самый лучший друг спас мне жизнь."
Тот, кто дал пощёчину и который спас жизнь своему другу спросил его:
"Когда я тебя обидел, ты написал на песке, а теперь ты пишешь накамне. Почему?"
Друг ответил: "Когда кто-либо нас обижает, мы должны написать это на песке, чтобы ветры могли стереть это. Но когда кто-либо делает что-либо хорошее,мы должны выгравировать это на камне, чтобы никакой ветер не смог бы стереть это."
Научись писать обиды на песке и гравировать радости на камне.

[Айсабина]

Бойцовый петух.

Изи Син Цэы был тренером бойцовых петухов для царя Суана. Он
тренировал хорошую птицу. Царь все время спрашивал, готова ли птица
для боя.

- Ещё нет, - сказал тренер. - Он полон огня. Он готов вступать в бой с
любой другой птицей. Он полон самомнения и самоуверен от своей силы.

Через 10 дней он ответил снова: "Ещё нет, он вспыхивает, когда слышит
клич другой птицы".

Через 20 дней: "Ещё нет. У него все еще гневный взгляд, и он топорщит
свои перья".

Ещё через 10 дней тренер сказал:

"Теперь он почти готов: когда крикнет другой петух, он и глазом не
моргнет. Он стоит неподвижно, как петух из дерева. Он - готовый боец.
Другие птицы, лишь глянут на него, сразу убегут."

[paritratar]

Заветная звезда

Когда Гаутама Будда стал просветлённым, была ночь полнолуния. Исчезли все его беспокойства, тревоги, как будто их никогда не существовало прежде, как будто он спал и теперь пробудился. Все вопросы, беспокоящие его прежде, отпали сами собой, он ощущал полноту Бытия и Единство.

Первый вопрос, который возник в его уме был: "Как же мне высказать это? Я должен объяснить это людям, показать им Реальность. Но как это сделать?" Этот вопрос мучил всех познавших Истину. К Будде потянулись люди со всех концов Земли. Ибо всё живое тянется к Свету.

Первая мысль, которую он изрёк, звучала так: "Всякая высказанная мысль есть ложь". Сказав это, он замолчал. Это продолжалось семь дней. Когда ему задавали вопросы, он только поднимал руку и многозначительно показывал указательным пальцем вверх.

Предание гласит: "Боги на небесах забеспокоились. Наконец-то на Земле появился просветлённый человек. Это такой редкий феномен! Ибо появилась возможность объединить мир людей с Высшим Миром, и вот, человек, который мог бы быть мостом между Небом и землёй - молчит".

Семь дней ожидали они и решили, что Гаутама Будда не собирается говорить... Поэтому боги спустились к нему со своим царем Индрой. Прикоснувшись к его стопам, они просипи его не оставаться безмолвным.

Гаутама Будда сказал им:

- Я обдумываю уже семь дней все за и против и пока не вижу смысла в разговоре. Во-первых, нет слов, с помощью которых можно передать содержание моего опыта. Во-вторых, чтобы я не сказал, это будет неправильно понято. В-третьих, из ста человек девяносто девяти это не принесёт никакой пользы. А тот, кто способен понять, может сам открыть Истину. Так зачем лишать его такой возможности? Возможно, поиск Истины займёт у него немного больше времени. Что из того? Впереди - вечность!

Боги посовещались и сказали ему:

- Наверное, рушится мир. Наверное, погибнет мир, если сердце Совершенного склоняется к тому, чтобы пребывать в покое. Пусть Великий Будда проповедует учение. Есть существа чистые от земного тлена, но, если проповедь учения не коснётся слуха их, они погибнут; в них и найдёт Великий своих последователей. Им нужен один толчок, одно верное слово. Ты мог бы помочь им сделать единственный верный шаг в Неведомое.

Миг тишины... Будда закрыл глаза и произнёс:

- Ради тех немногих я буду говорить! О них я не подумал. Я не в силах высказать всей Истины, но я могу указать им Заветную Звезду моим пальцем!

[ninniku]

Кот-святой.

Давно в одном монастыре жил святой. Каждый день он собирал учеников на общую молитву. Но каждый раз им мешал кот. Он ходил по комнате и ко всем приставал. Тогда святой попросил привязывать кота на время молитвы.
Кота стали привязывать. Потом святой умер. А кота продолжали привязывать. Потом умер и кот. Тогда завели другого и также стали привязывать. Прошло время и появились духовные наставления на молитву, где было написано, что привязывание кота перед молитвой имеет глубокий внутренний смысл.

[adonis]

В известной притче десять дураков вброд переходили реку и, достигнув другого берега, захотели убедиться в том, что все они благополучно пересекли ее. Один из десяти начал считать, но, считая других, пропустил себя. «Я вижу только девятерых; конечно, мы потеряли одного. Кто бы это мог быть?» – сказал он. «Ты правильно посчитал?» – спросил другой и начал считать сам. Но и он тоже насчитал только девятерых. Один за другим каждый из десяти насчитывал только девятерых, пропуская себя. «Нас только девять, – решили они. – Но кого не хватает?» Все усилия обнаружить «пропавшего» были безуспешными. «Кто бы он ни был, он утонул, – заявил наиболее сентиментальный из десяти глупцов. – Мы потеряли его». Сказав это, он залился слезами, и остальные девять последовали его примеру.
Завидя плачущих людей на берегу реки, исполненный сочувствия путник спросил, в чем причина их горя. Ему объяснили случившееся и сказали, что даже после неоднократных проверок они не смогли насчитать более девяти человек. Услышав этот рассказ, но видя всех десятерых перед собой, путник сообразил, в чем дело. Для того, чтобы глупцы поняли, что в действительности их десять и все они благополучно выбрались на берег, он сказал им: «Пусть каждый из вас назовет свой номер последовательно: один, два, три и так далее, в то время как я буду наносить ему удар, чтобы вы убедились, что включены в счет и притом только раз. Тогда и найдется «пропавший» десятый». Услышав это, глупцы обрадовались перспективе найти своего «потерянного» товарища и приняли метод, предложенный путником.
Пока добрый путник раздавал удары по очереди каждому из десятерых, получивший удар громко считал себя. «Десять», – сказал последний после получения последнего по очереди удара. В замешательстве они смотрели друг на друга. «Нас – десять», -сказали они в один голос и поблагодарили путника за избавление от горя.

[paritratar]

Будда и Путь

Ученик спросил Мастера:

- Что есть Будда?

Мастер ответил:

- Будда есть ум.

Ученик спросил:

- Тогда, что есть Путь?

- Путь есть не-ум.

- Что, Будда и Путь это разные понятия?

- Будда - это открытая вытянутая рука, а Путь - это рука, сжатая в кулак.

[Анайка]

Мастер спросил подчинённого:

Выйдем покурим?

Подчинённый ответил:

Подожди меня пока сбегаю за сигаретой

Приходит назад через одно мгновение, а мастера нету - пошёл на к другому заданию

[paritratar]

Невинность

Сердце может говорить даже с камнем. Совершенная любовь демонстрирует такое чудо. Станьте сумасшедшим от сердца!

Святой Франциск Ассизский вполне мог бы оказаться в сумасшедшем доме, разговаривая с деревьями. Он говорил миндальному дереву:

- Сестра, как ты себя чувствуешь?

Если бы он жил с нами, он был бы схвачен.

- Сестра, спой мне Бога! - мог бы он сказать миндалю.

И он слышал не только песню миндаля! Он разговаривал с рекой, с рыбами и утверждал, что рыба отвечает ему. Он разговаривал с камнями и скалами - нужны ли еще доказательства его сумасшествия? Он сумасшедший! Но смогли бы Вы стать сумасшедшим подобным Франциску из Ассизи?

Просто представьте - способность слышать пение миндаля, и сердце, которое может беседовать со скалой, сердце, которое видит Бога везде вокруг, в любой форме... Это должно быть сердце, переполненное любовью, и совершенная любовь показывает вам это чудо. Но для ума логического, конечно, все это глупость. А для меня это исключительно важные вещи. Станьте сумасшедшим! Если можете, станьте сумасшедшим от сердца.

[Айсабина]

Где ты живешь?

Двое бродяг были арестованы.

- Где вы проживаете? - спросил судья первого из них.
Бродяга ответил:
- Весь мир - мой дом, небо - мой кров; я направляю свои стопы, куда пожелаю, для меня не существует преград. Я свободен.

Тогда судья спросил другого:
- А вы где проживаете?
- А сразу за ним, следующая дверь, - сказал тот.

* * *

Один человек сказал Богу:

- Знаешь, не Ты один можешь создавать что-то!
- Да? Интересно... - сказал Бог.
- Вот-вот! Ты создал человека из праха земного? Я тоже могу это
сделать! - cказал человек и, нагнувшись, подхватил пригоршню земли.
- Погоди, погоди! - сказал Бог, - Используй свою землю, пожалуйста!

* * *

Один человек умирал — внезапно, в дорожной аварии. Люди не знали, что он был евреем, поэтому позвали ему священника, католического священника. Он склонился к этому человеку — умирающему, стоящему на пороге смерти, — и спросил:
— Веришь ли ты в Единство Бога-Отца, Святого Духа и Сына?
Умирающий открыл глаза и пробормотал:
— Надо же, я умираю, а он загадывает головоломки!

Однажды к Будде пришел человек и, коснувшись его ног, спросил, есть ли Бог? Извечный вопрос!
Будда посмотрел на него пристально и сказал:
- Когда я был молод, я очень любил лошадей и различал четыре типа. Первый — самый тупой и упрямый, сколько ее не бей, она все равно не будет слушаться. Таковы и многие люди. Второй тип: лошадь слушается, но только после удара. Много и таких людей. Есть и третий тип. Это лошади, которых не нужно бить. Ты просто показываешь ей хлыст и этого достаточно. Еще существует четвертый тип лошадей, очень редкий. Им достаточно и тени хлыста. Говоря все это, Будда смотрел в лицо человеку. Затем он закрыл глаза и замолчал. Человек тоже закрыл глаза и сидел в молчании с Буддой. При этом присутствовал Ананда и что-то внутри него стало протестовать.
Он решил: «Это уж слишком! Человек спрашивает о Боге, а Учитель говорит о лошадях». Рассуждая таким образом внутри себя, Ананда не мог не видеть, какая воцарилась тишина, какое великое молчание! Оно было почти осязаемым. Ананда смотрел на лица Будды и человека, переживавшего трансформацию прямо у него на глазах! Будда открыл глаза, а человек просидел в таком состоянии еще час. Лицо его было умиротворенным и светлым. Открыв глаза, человек коснулся ног Будды с глубокой признательностью, поблагодарил его и ушел.
Когда он вышел, Ананда спросил Будду:
- Для меня это непостижимо! Он спрашивает о Боге, а ты говоришь о лошадях. Я видел, как он погрузился в глубокое молчание. Как будто он прожил с тобой много лет. Даже я никогда не знал такого молчания! Какое единение! Какое общение! Что было передано? Почему он так благодарил тебя? Будда ответил:
- Я говорил не о лошадях. Я говорил о Божественном. Но об этом нельзя говорить прямо. Когда я увидел, на какой лошади он приехал, я понял, что такую лошадь мог выбрать только истинный ценитель. Вот почему я заговорил о лошадях. Это был язык, который он мог понять, и он понял его. Он редкий человек. Ему было достаточно и тени хлыста. И когда я закрыл глаза, он понял, что о высшем говорить нельзя, о нем можно только молчать; и в этом молчании Оно познается. Это трансцедентальный опыт и он находится за пределами ума.
----------------------------------------------
Будучи учеником, мастер дзэн Клейн часто обращался к своему учителю с вопросом: "Какова роль ума в постижении дзэн?"
- Умным может быть любой дурак, - неизменно отвечал учитель.

[Айсабина]

Обезьянья гора.

Князь By приплыл в лодке к Обезьяньей горе. Как только обезьяны его
увидели, они все в панике разбежались и спрятались в кронах деревьев.
Однако одна обезьяна - она совершенно не обращала внимания на него и
раскачивалась с ветки на ветку - необычно выставилась на показ. Князь
пустил в неё стрелу, но обезьяна схватила её на лету. В ответ на это
князь отдал приказ своим приближённым всем вместе напасть на неё. Тут
же в обезьяну полетела туча стрел, и она свалилась мертвой. Тогда
князь обернулся к своему товарищу Йен-Буй: "Ты видишь, что случилось?
Это животное рекламировало свой ум. Оно верило в своё мастерство. Оно
думало, что никто его не коснется. Помни об этом! Не полагайтся на
оригинальность и талант, когда имеешь дело с людьми!"

Когда они вернулись домой, Йен-Буй стал учеником мудреца, чтобы
избавиться от всего, что делает его выдающимся. Он отказывался от
любого удовольствия. Он учился прятать любую способность. Вскоре никто
в царстве не знал, что с ним делать. Таким образом они внушили ему
трепет.

[Айсабина]

Монах на горе.

Один саньясин стоял на вершине холма рано утром в одиночестве. Он
стоял, не двигаясь, одинокий, как холм, а мимо проходили трое, которые
вышли на утреннюю прогулку. Они посмотрели на этого человека и пришли
к разным выводам по поводу того, что он делает.

Один сказал: "Я знаю этого монаха. Когда-то у него потерялась корова,
вот он и стоит здесь и смотрит с холма, где она".

Второй сказал: "Но судя по тому, как он стоит, он вообще не смотрит.
Он вообще не движется, его глаза, похоже, почти закрыты. Таким
образом, человек не ищет что-то. Я думаю, что он совершал прогулку с
приятелем, и тот отстал - он ждёт, пока приятель подойдёт."

Третий сказал: "Похоже, что причина не в этом, так как если кто-то
ждёт кого-нибудь, то иногда оглядывается, чтобы посмотреть идёт ли
приятель, или нет. Но он совсем не двигается, он не оглядывается. Он
не ожидает, это не поза ожидающего человека. Я думаю, он молится или
медитирует".

Они настолько разошлись во мнениях и настолько возбудились по этому
поводу, что решили, что будет лучше подойти и спросить самого монаха.
На холм было нелегко забраться, но они пошли.

Они добрались до него и первый спросил: "Ты ищешь корову? Ведь я знаю,
что когда-то ты её потерял и теперь должен её высматривать".

Человек открыл глаза и сказал: "Я ничем не обладаю, поэтому ничего и
не может быть утеряно. Я не ищу ни корову, ни что-либо ещё". Потом он
закрыл глаза.

Второй сказал: "Тогда должен быть прав я - ты ждёшь друга, который
отстал".

Человек открыл глаза и сказал: "У меня нет друзей и врагов, так как я
могу ждать кого-нибудь? Я одинок - и никто от меня не отставал, так
как никого нет. Я совершенно одинок".

Тогда третий сказал: "Тогда прав я, потому что других возможностей
нет. Я думаю, что ты молишься, медитируешь".

Человек засмеялся и сказал: "Ты - самый глупый, ведь я не знаю никого,
кому я мог бы молиться, и у меня нет никакого объекта достижения, так
как я могу медитировать?"

Тогда все трое одновременно спросили: "Что же ты тогда делаешь?"

Человек сказал: "Я просто стою, я ничего не делаю".

[paritratar]

КЛЯТВА

Один человек, измученный бесконечными неудачами, поклялся, что если несчастья оставят его, он продаст свой дом и раздаст все деньги, которые получит за него, нищим. Через некоторое время судьба стала милостивой к нему, и он вспомнил о своей клятве. Но ему не хотелось терять так много денег, и тогда он придумал выход из положения. Он объявил, что продаст свой дом, но с кошкой в придачу. За дом он просил одну серебряную монету, а за кошку - десять тысяч. Вскоре пришел покупатель и купил дом и кошку. Одну монету, полученную за дом, человек отдал беднякам, а десять тысяч, вырученные за кошку, оставил себе.

Многие люди мыслят так же, как этот человек. Они решают следовать какому-нибудь учению, но свою связь с ним истолковывают так, как им выгодно. До тех пор, пока они не преодолеют этой тенденции путем особой тренировки, они вообще не смогут учиться.

[Айсабина]

Когда Великий Путь в упадке,
являются «человечность» и «долг».

Когда возникают суемудрие и многознайство,
является великая ложь.

Когда среди родичей нет согласия,
является почтительность и любовь.

Когда государство во мраке и в смуте,
являются «преданные подданные»

Дао-Де цзин. Лао - цзы

[Айсабина]

Пещера украденных жизней

— Радж, смотри, там тропа, куда она ведет?

Я спросила просто так, чтобы постоять минутку и отдышаться, но вопрос произвел на Раджа неожиданный эффект. Показалось, что он даже испугался.

— Пойдем, Майя, у нас мало времени.

— Ну и что тебя так напугало?

— Ничего, просто не хотелось бы идти в темноте по горам, и я…

— Нет, Радж, ты меня не проведешь. Ну-ка давай рассказывай, я тебе плачу деньги не за то, чтобы ты просто меня гнал тут как козу, и раз уж ты мой гид, вот давай и работай гидом, рассказывай о том, что мне интересно.

— Так я и рассказываю…

— Вот и рассказывай, только не ври мне, Радж, я плачу деньги не за вранье, и вообще это не по дружески.

Продавливание в сторону «дружбы» помогло, — индусы довольно чувствительны к словам «друг», «нечестно» и т.д. Насколько они непунктуальны и бесцеремонны, настолько же совестливы. Как-то на пути из Дели в Кашмир в наш автобус в очередной раз на остановке заскочили продавцы всякой всячины, и я захотела купить связку бананов. Индийские бананы совершенно не похожи на те, что продаются у нас — они маленькие, сантиметров по пятнадцать в длину, и вкус у них терпкий и приторный. Ну и конечно они очень дешевые. Продавец назвал мне цену в двадцать рупий за связку весом в килограмм. На наши деньги это около пятнадцати рублей, так что я, не раздумывая, потянулась за деньгами, но что-то мне не понравилось в глазах продавца, и я решила у соседа-индуса спросить — сколько стоит такая связка бананов. «Восемь-десять рупий, мэм». Узнав, что с меня продавец просит двадцать, он неожиданно принялся его… стыдить! Именно стыдить, а не ругать, как это можно было бы предположить. И продавцу — взрослому мужчине — стало стыдно, он прямо таки съежился, виновато улыбался, умоляюще смотрел на меня, извинялся перед всеми (!) пассажирами автобуса, взял десять рупий, сказал пять раз спасибо и так и ушел пристыженный. Вот и сейчас указание на недружественность поведения Раджа сработало, и он принялся заглаживать вину.

— Эта тропа ведет к пещере, удивительно, что ты ее заметила… эта пещера необычная, и к ней лучше не ходить.

— Что, тоже возьмут штраф??

— Нет, ее никто не охраняет и войти туда может любой, кто захочет… но никто не хочет.

— Змеи? Пауки? Опасный обрыв? Что там?

— Как тебе сказать, Майя… это трудно объяснить… только не подумай, что я тебя обманываю, я не обманываю…

Знаком я успокоила Раджа, чтобы он перестал дергаться.

— Эта пещера называется «пещера украденных жизней».

— Интересное название! Это опасно?

— Не то, чтобы опасно, нет, это безопасно, но у каждого это по-разному, и чаще всего это трагедия… я туда боюсь ходить, но там был мой старший брат, он рассказал обо всем, что с ним случилось, или не обо всем…, сейчас уже не узнать. После этого он не смог больше жить, как раньше, он стал несчастным, очень несчастным, уехал из этих мест, и много лет мы уже ничего о нем не знаем. Эта пещера делает людей несчастными, и наша семья тоже пострадала. Она украла моего брата.

Было довольно жарко, и мне не хотелось прямо сейчас выслушивать истории о разбитых семьях, это мало трогало. Для индусов семья значит еще больше, чем для европейцев, намного больше, но называть жизнь человека потерянной только из-за того, что он навсегда покинул своих родственников — это уж чересчур. Но ведь что-то там происходит, если люди вот так все бросают и уходят? Мне бросать нечего, я и так уже все бросила (всплыла и растворилась боровообразная физиономия главного редактора — слишком уж она не вязалась с этими красотами).

— Ну ладно, Радж, довольно мистики. Мне нужно знать одно — если я туда пойду (при этих словах смуглое лицо Раджа слегка побледнело), то мне не угрожает никакая опасность? Я имею в виду реальную опасность, нормальную, без мистики. Чертей и богов я не боюсь, у нас в России с этим дефицит, так что я буду только рада, если повстречаю что-нибудь подобное.

— Нет, ничего такого опасного там нет. Только будь осторожна, здесь можно сорваться и здорово пораниться об острые камни.

— Это меня волнует меньше всего, я неплохо умею карабкаться. Ладно, я ненадолго — просто схожу туда, посмотрю. И не смотри так обреченно, я не очень-то верю в духов и в привидения.

Тропинка оказалась не слишком отвесной, подниматься по ней было несложно, а вот спускаться, как обычно, будет сложнее… ну да ладно, опыт есть.
...
Поднявшись метров на двадцать вверх, я обнаружила скальную полочку, уходящую вверх и вправо, которая еще через двадцать метров вывела прямо к пещере. Вход густо зарос кустарником и марихуаной, и был к тому же так расположен, что заметить его можно было, лишь подойдя вплотную. Внутри было гулко, сухо, совсем не страшно и довольно уютно. Здесь можно прекрасно отдохнуть в тени, почитать книжку. Неглубокая — всего метра три, а вот как раз место, где можно посидеть. Наверное, тут сидел и брат Раджа и другие… и ничего особенного. Впечатлительные эти индусы, ей богу. Над противоположной стеной ущелья парили птицы, небо было ярко-голубым, сидеть было удобно и мало-помалу наползла легкая дрема. Сказывалась усталость от проделанного пути. Подремлю минуту-другую и пойду…

Но подремать не получилось, и, поерзав туда-сюда попой и так и не найдя удобной позы для сна, я решила на этом завершить посещение достопримечательности. С некоторым сожалением констатировав отсутствие привидений, таинственных происшествий и вообще чего бы то ни было, я стала аккуратно спускаться вниз. Еще на скальной полке я заметила, что Раджа нигде не видно — наверное, опять завалился за какой-нибудь камень и отсыпается. Спускаться было нетрудно, поскольку в отличие от крымских скал, где почти каждый камень «живой», здешние горы довольно прочные, и если уж ухватилась за выступ, то можно было уверенно за него держаться. Словно опровергая мою самоуверенность, у самой тропы из под ноги внезапно выскочил камень, я потеряла равновесие и грохнулась вниз, пролетев, к счастью, не более полуметра, но при этом очень больно ударилась бедром, и, преодолевая выступившие слезы, несколько минут сидела в траве, пока боль не утихла.

Раджа на тропе не было. Уйти без меня он конечно не мог, стало быть… ага, понятно, мальчик воспользовался предоставленным одиночеством и где-нибудь за камушком справляет свои надобности.

В этот момент я увидела, что сверху по тропе кто-то спускается, причем очень быстро. Буквально за несколько минут он преодолел расстояние, на которое мне потребовалось бы полчаса, просто не верилось глазам, что можно по такой неудобной тропе передвигаться с такой скоростью. Когда человек приблизился, я увидела, что это так называемый «садху», и ко всему прочему он был еще и босой! По таким острым камням голыми ногами! Садху — это такие бродячие монахи, все их имущество — ярко оранжевое одеяние да бидон, в котором они носят еду. И посох. В Дели я видела таких, но там они производили впечатление обычных показушников, которые беззастенчиво клянчат деньги с туристов или фотографируются с ними — тоже за деньги, разумеется. Этот садху был явно не таким. Невысокий, движения собранные, точные, весь облик словно дышит стремлением. Когда он приблизился, я решила отойти чуть в сторонку, но зацепилась за камень и чуть было не загремела на ровном месте. Садху взглянул на меня, и взгляд меня поразил. Ну сколько мог длиться этот взгляд — ну полсекунды, секунду, не больше, ну две секунды максимум, он был направлен словно внутрь, а не наружу, глубокий, плотный. Лица, тела, вещи мы оцениваем по тому, как они выглядят, но настоящий, живой взгляд можно оценить лишь по тому, что он вызывает в тебе самом. Взгляд садху словно колокольным звоном раздался в моем сердце, теплая волна прокатилась по телу и вызвала острый прилив симпатии и нежности. Это было тем более странно и даже несообразно, что выглядел он отнюдь не как симпатичный мальчик, и откуда эта внезапная нежность к запыленному, старому, высохшему страннику? Это, конечно, не эротическая нежность, но с чем ее сравнить… снежная, вихрящаяся, как легкая, стремительная пурга на катке, где я катаюсь маленькая, лед отражает свет фонарей и все кружится то ли во мне, то ли вокруг меня.

Завороженная внезапно нахлынувшими переживаниями, я в упор уставилась на садху, застряв на тропе как пробка между двумя большими валунами и преградив ему дорогу. Может, садху говорит по-английски? Вероятность, хоть и ничтожная, но есть — я слышала, что в Варанаси встречаются садху, у которых есть высшее образование, и они прекрасно владеют английским.

— Ты понимаешь по-английски?

Садху ничего не ответил, просто смотрел на меня. И все-таки по едва уловимому взмаху его ресниц мне показалось, что он понимает.

— Я не туристка, то есть я не просто туристка, я не буду задавать дурацких вопросов, меня интересует только … (вот блин, а как сказать-то…) истина, понимаешь? Я хочу правды, хочу настоящего, хочу того, что вижу в твоих глазах.

Снова едва заметный взмах ресниц. Черт его поймет… у человека с такой собранной и непоколебимой мимикой, как у него, такое движение наверное что-то означает… удивление? Ну что бы ему такое сказать… ведь он сейчас уйдет, а я хочу с ним поговорить, ну что, сказать ему, что я русская — обычно индусы открывают глаза и рты и радостно орут — «аа… Россия!!», но это же маразм. Я чувствовала с одной стороны совершеннейшую тупость, незнание — что сказать, чтобы он не ушел, а с другой стороны в то же самое время переживала необычайную ясность — словно какой-то другой стороной сознания.

— Ты можешь рассказать что-нибудь о своей практике, о своей религии?

Он продолжал молча смотреть мне прямо в глаза, но уже не закрытым наглухо взглядом, а так, словно что-то рассматривал или пытался рассмотреть. В этот момент я поняла, что мои надежды неоправданны. Это просто бродячий монах, он не только английского, он и хинди-то наверное не знает, владея лишь каким-нибудь своим забытым богом диалектом…

— Следуй своим желаниям! — раздался хорошо поставленный, твердый и доброжелательный голос. Все-таки он говорит по-английски!

Как странно услышать от бродячего монаха такой совет! Я ждала скорее обратного — предложения об аскетическом образе жизни. Он словно прочитал мои мысли:

— Да, я садху, но не потому, что запрещаю себе быть обычным человеком, не потому, что препятствую своим желаниям, а как раз именно потому, что позволяю им проявляться, и они привели меня туда, где я сейчас, и поведут дальше. Нет вообще ничего, кроме желаний, что могло бы куда-то вести.

— Но если следовать ВСЕМ желаниям, разве ты не превратишься просто в придаток своих капризов?

— А что ты называешь капризом? Желание, которое тебя приучили видеть ничего не значащим? Желания — как живые существа. Если их долго и планомерно подавлять, то они умирают, и вместе с ними умирает все остальное в человеке, и остается лишь больное тело, больные эмоции, больной ум. Люди себе всё запрещают, запрещают, запрещают… направляют и заставляют других, что-то хотят от своих детей, желают им и себе конечно счастья, но кто из них получил это счастье? К счастью человека могут привести только его свободные желания. А когда они свободные, тогда они и радостные, тогда в них появляется особая свежесть, особая сила, желания из несбыточных фантазий превращаются в реальную силу, а человек становится истинным творцом, и он творит мир и внутри себя, и снаружи — опять таки в соответствии с тем, что он захочет делать.

Вот уж не ожидала услышать подобное от монаха! Меня поразил и смысл сказанного им, и экспрессия. В этом не было театральности, это была очищенная, ясная воля. Пока он говорил, я даже перестала держаться за ушибленное бедро. Если бы я увидела говорящего слона, то удивилась бы меньше. Разговор меня захватил.

— Но как же быть с тем, что многие люди испытывают желания, направленные на разрушение, на причинение боли, на удовлетворение алчности, как быть с ними, тоже позволять им проявляться?

— Разве у тебя есть желание причинять боль и разрушать?

— У меня-то нет…

— Так зачем ты спрашиваешь?

— Я спрашиваю о других…

— Я сейчас не разговариваю с другими — я сейчас разговариваю с тобой и следую своим желаниям именно сейчас, а если бы передо мной был кто-то другой, во мне бы возникло какое-то другое желание.

Возразить на это было нечего.

— Кроме того, если человек настолько болен, что испытывает желание убить, ограбить, причинить вред, — продолжил садху, — то это и означает, что в нем живет огромное количество других омрачений, которые все вместе и являются его естественными ограничителями. А мне… и, насколько я вижу, тебе тоже, — мне приятнее, когда вокруг меня радостные, ищущие и находящие свой путь люди, мне нравится им помогать, но лишь в том, что, на мой взгляд, может привести к подлинному освобождению.

— Я как раз так и хочу жить.

— Ты так думаешь, что хочешь, но я уверен, что это не так, иначе бы ты даже выглядела иначе, был бы другим твой взгляд, твои движения, твои слова — да всё. Ты хочешь свободы и просветления лишь «в принципе», но как ты проживаешь каждый свой миг? Я наверное не ошибусь, если скажу, что в лучшем случае лишь сотую долю своей жизни ты тратишь на поиск свободы, а все остальное время проходит в мелкой, но убийственной суете ничего не значащих мыслей, ничего не значащих действий — привычное заполнение времени впечатлениями, не приносящими ни радости, ни полноты, а лишь крепче и крепче привязывающими тебя к непрерывному круговороту внутренней серости и спазматических усилий по убеганию от нее. Глупо расстраиваться, что тебе не открывается истина, ведь большую часть своей жизни ты не ищешь ее. Здесь нет компромисса. Либо прямо сейчас, — он ткнул пальцем в землю перед собой, — ты делаешь то, что хочешь, либо прямо сейчас ты живешь механически, и этот миг ложится либо на одну чашу весов, либо на другую. Если ты это поймешь — не на словах, а практически, на деле начав бороться за каждый миг своей жизни…

Садху чуть отстранил меня и собрался было уже уходить, как вдруг замер на миг и обернулся.

— Есть одна притча, я расскажу тебе ее. В одной горной деревне жил мудрец, ему нравилось писать о том, что он открывал в своих путешествиях сознания, но некому было читать то, что он пишет. Чтобы заработать себе на пропитание, он ловил рыбу и продавал ее на рынке, заворачивая ее в листки из своей книги, и неизвестно — какова судьба тех листков, куда унесла их судьба, может какой-то отправится в мусорную кучу, какой-то изорвется и истлеет, а какой-то может быть попадет в чьи-то руки, и слова, написанные на нем, дойдут до ищущего сердца и оставят там свой след — кто знает? И поскольку таково было его желание, и поскольку оно было живым и свободным, то он продолжал это делать день за днем всю свою жизнь. Когда я сейчас разговариваю с тобой, я делаю то же самое — следую своему желанию независимо от того, что я могу подумать о твоей судьбе и о судьбе сказанных мной слов. Я ничего не жду — я делаю, что хочу и иду дальше.

— Ты сказал «желание было живым и свободным». А как отличить…

— Есть желания, испытывая и воплощая которые ты чувствуешь радость, интерес, предвкушение, ты ощущаешь таинственность того, что ждет тебя впереди. А есть желания, дающие облегчение.

Я ждала продолжения, но он, казалось, высказал все, что хотел.

— Мне было приятно с тобой встретиться, — сказала я, глядя ему в глаза. — Как много зависит от случайностей.

— Случайностей? Что ты понимаешь под этим словом?

— Ну… случайность и имею в виду

Садху снова высверлил меня своим взглядом, и создалось впечатление, что мой ответ был отнюдь не тем, который мог бы поддержать его интерес.

— Погоди, сейчас. Случайность — это когда между двумя явлениями нет связи, нет причинно-следственной связи, я это имею в виду. То, что я оказалась тут в это время — это случайность, потому что с таким же успехом я могла быть в другом месте.

— Но разве у тебя есть такое восприятие, как «нет связи» или «с таким же успехом»? Вот, например, сейчас я вижу горы и могу их описать — высокие, красивые. Я чувствую свои желания и тоже могу их описать, воспринимаю свои мысли, и так далее — все эти восприятия определенно есть и мне не составит труда описать их сколь угодно подробно. А что это за восприятия «нет связи» и «с таким же успехом»? Опиши их, если они у тебя есть.

Я молча переваривала сказанное. Такой подход был мне хорошо известен, но мне и в голову не приходило применять его вот к таким простым вещам.

Он продолжил:

— У тебя есть восприятие мысли: «нет связи», но самого восприятия «нет связи» у тебя скорее всего нет. Это огромная разница.

— Да, я действительно не вижу никакой «связи» и не вижу никакого «отсутствия связи», я могу лишь предположить, что она…

— «Она» — это кто? «Связь»? Как ты можешь говорить о том восприятии, которого у тебя нет? Это ложь, это самообман, на котором и строится ложное мышление. Если хочешь, говори о мысли о «связи», потому что слово «связь» есть, но о самой «связи» ты вообще ничего сказать не можешь — ничего! Ни что она есть, ни что ее нет, ни даже того, что ты не знаешь — есть «она» или «ее» нет.

— Но как же так, подожди…

Я хотела тщательно продумать свое возражение, чтобы не показаться снова глупой.

— Смотри, я ведь могу видеть, что сначала происходит одно, а за ним — другое, и так происходит постоянно в одних и тех же условиях. Я бросаю камень и раздается звук его удара о землю. Разве я не могу предположить, что между этими двумя явлениями есть связь?

— Можешь. Но это не значит, что теперь ты стала иметь такое восприятие, как «связь». И когда ты не видишь никакой закономерности в событиях, то это не значит, что ты видишь какую-то «нет связи», и стало быть мы ничего не можем сказать о нашей встрече — случайность это или не случайность. Есть огромная разница между этими двумя позициями. Позиция первая — составлять мнения, когда у тебя нет на это оснований — так появляется ложное мышление, и вторая позиция — не составлять мнений, если у тебя нет достаточных оснований для этого. Если ты пересмотришь все свои точки зрения и убеждения, то обнаружишь, что огромное их количество не основано вообще ни на чем, и ты поддерживаешь их просто по привычке, или из желания соответствовать мнениям других людей и так далее.

— Послушай, мне было бы интересно поговорить об этом побольше, ты ведь идешь вниз, может быть мы пойдем вместе и поговорим? Или даже вот что — я сейчас остановилась в Наггаре, как ты смотришь на то, если я приглашу тебя в гости?

— Нет, такого желания у меня не возникает.

— Жаль… почему же встречи так скоротечны…

— Я думаю, что это потому, что на данный момент ты ничего из себя не представляешь. (То есть!??) Ты не провела никакой работы над собой, ты не получила никакого опыта, и, возможно, именно поэтому у меня не возникает желания продолжать разговор. Будет ли у тебя следующий шанс встретиться со знающими людьми — неизвестно, но возникнет ли у них желание общения с тобой — зависит только от тебя, в зависимости от того, что ты сделаешь с услышанным… Езжай в Ришикеш.

Последние слова он сказал невнятно, почти скороговоркой.

— В Ришикеш? Почему? Зачем? Когда?

Но садху уже так стремительно рванул вниз по тропе, как будто и не останавливался вовсе. Догнать его было немыслимо — я тут же переломала бы все ноги, да и ушибленное бедро начало давать о себе знать, синяк уже проявился во всю свою сине-зеленую ширь. Но где же Радж?? Этот вопрос стал беспокоить уже не на шутку, я посмотрела вниз, вверх, неожиданно закружилась голова и… и я проснулась! Проснулась в пещере! Так все это время я спала… Ах ты черт… Чуть не ударившись головой о потолок, я выскочила наружу, пробежала по скальной полочке, и, взглянув на тропу, увидела Раджа, который собирался бросить очередной камушек вверх.

— Майя, я не попал в тебя случайно? Я стал бросать камни, поскольку тебя не было видно уже целых пять минут.

— Сколько??!! Пять минут?

— Да, пять минут или около того.

Спустившись к тропе, я вплотную подошла к Раджу.

— Радж, ты все время здесь стоял?

— Конечно, я следил за тобой, пока видел тебя.

— И здесь никто не проходил?

— Нет.

— И садху ты здесь не видел?

Радж встревожился.

— Садху? Нет, здесь никого не было… Майя, у тебя все в порядке? Ты выглядишь как-то странно. Что произошло?

Вот черт… Я села на камень, обхватила голову руками и задумалась. (Просто не могу поверить, как же так, неужели это был сон? Бывают ли ТАКИЕ реальные сны… это невозможно.)

— Майя, ответь мне, ты в порядке?

— Знаешь, Радж, а ведь теперь я понимаю, почему пещеру назвали «пещерой украденных жизней». Ты не помнишь, что именно рассказывал твой брат?

— Ничего определенного, почти бред, наверное у него в тот день что-то случилось нехорошее с головой, он говорил про какую-то девушку, которую он тут встретил, влюбился в нее, жил с ней, у них были дети, дом, он был счастлив, а потом все исчезло, но что все это значит, я так и не понял. До того дня он долго не мог найти себе жену, он так хотел семью, детей, может у него на этой почве что-то с головой и случилось…

— Кажется, я понимаю. Пещера украла у твоего брата жизнь, поскольку сначала она дала ему то, что он искал, но поскольку искал он то, из чего хотел сделать подпорку для своей жизни вместо того, чтобы искать саму жизнь в себе, то это оставило ему лишь воспоминания, но ничего не изменило в нем самом, и куда ж ему теперь деваться с этой дырой в жизни… а у меня пещера ничего не украла, поскольку то, что она мне дала, не может быть отнято, ведь это ни имущество, ни семья — это то, что и есть я, часть меня — мое понимание, мое стремление.

Радж выглядел испуганным.

— Майя, давай пойдем дальше, я не понимаю того, что ты говоришь, и мне кажется, нам не стоит здесь больше задерживаться, пойдем.

Почти умоляюще он потянул меня за рукав, и в самом деле пора было идти, делать здесь больше нечего. Я нагнулась, чтобы взять рюкзак, и чуть не вскрикнула от глухой боли. Я ощупала свое бедро — на нем красовался большой сочный синяк.