Я брел под влажною листвой вдоль берега реки, Закат мне голову кружил, вздыхали тростники, Кружилась голова от грез, и я увидел вдруг Худых и мокрых цапель, собравшихся вокруг Старейшей и мудрейшей, что важно изрекла: Держащий в клюве этот мир, творец добра и зла - Бог-Цапля всемогущий, Его чертог высок: Дождь - брызги от Его крыла, луна - Его зрачок. Пройдя еще, я услыхал, как лотос толковал: На длинном стебле тот висит, кто мир наш создавал; Я - лишь подобье божества, а бурная река - Одна росинка, что с Его скользнула лепестка. В потемках маленький олень с мерцаньем звезд в глазах Промолвил тихо: Наш Господь, Гремящий в Небесах,- Олень прекрасный, ибо где иначе взял бы он Красу и кротость и печаль, чтоб я был сотворен? Пройдя еще, я услыхал, как рассуждал павлин: Кто создал вкусных червяков и зелень луговин - Павлин есть превеликий, он в томной мгле ночей Колышет в небе пышный хвост с мириадами огней.
Обняв тебя, любовь моя, Всю красоту объемлю я, Что канула во тьму времен: Жар ослепительных корон, Схороненных на дне озер; И томных вымыслов узор, Что девы по канве вели,- Для пированья гнусной тли; И нежный, тленный запах роз Средь волн уложенных волос; И лилии - у алтарей, Во мраке длинных галерей, Где так настоен фимиам, Что слезы - на глазах у дам. Как ты бледна и как хрупка! О, ты пришла издалека, Из прежних, призрачных эпох! За каждым поцелуем - вздох… Как будто красота скорбит, Что все погибнет, все сгорит, Лишь в бездне бездн, в огне огней Чертог останется за ней, Где стражи тайн ее сидят В железном облаченье лат, На меч склонившись головой, В задумчивости вековой.
Фр. Майерсом в его поэме "Св. Павел". В этой поэме Апостол говорит о своем собственном переживан ии, старается выразить в словах то,что сохранилось в его душе, и хотя он не в состоянии передать в полноте свой внутренний опыт, он все же знает, и его уверенность непоколебима: И даже я, пылавший вдохновеньем,Я, говоривший с Ним... забыл, отрекся вновь... О, сколько дней с рыданьем и моленьем Взывал к Нему, в дар принося Ему любовь.И каждый раз, средь муки и стенанья,Когда душою скорбной я Его ищу,Как молния ожжет меня сознаниеЧто Бог во мне, и я – пронзенный – трепещу. Когда огнем пылающие строки"Мане, Факел, Фарес" вдруг осветят ваш дом, Раз не поняв в тот миг тех слов уроки, Сумеет ли душа их разобрать потом? Когда б громоподобный глас небесный О тайнах звезд земле задумал петь, Вы, потрясая тайной той чудесной, Едва ли звуки те смогли бы разуметь.
И мне чуть внятен Голос откровенья, Но мощь внутри души – скопляяся растет, Едва ль мне ясно слов Его значенье, Но сила пламени в устах моих живет. Не может тот, в ком Дух живет Владычный, Его не признавать, в сомненьи отрицать, Отвергнет Его мира строй обычный – Я буду все ж один у Ног Его стоять. Скорее мир сомнению подвергнет Дары природы все, дождь плодоносный, гром, Чем Духа тот в душе своей отвергнет, В ком загорелся Свет, роднящий с Божеством. И если б ты лишил его блаженства, Измучил, в одиночество и скорбь изгнал, Он на кресте явил бы совершенство И в бездну ада прошептал бы: "я познал".
Скандально известный Владимир Набоков по роману "Лолита" на самом деле горячо любил свою родину и писал прекрасные стихи:
На годовщину смерти Достоевского
Садом шел Христос с учениками... Меж кустов, на солнечном песке, вытканном павлиньими глазками, песий труп лежал невдалеке. И резцы белели из-под черной складки, и зловонным торжеством смерти заглушен был ладан сладкий теплых миртов, млеющих кругом. Труп гниющий, трескаясь, раздулся, полный склизких, слипшихся червей. Иоанн, как дева, отвернулся, сгорбленный поморщился Матфей... Говорил апостолу апостол: «Злой был пес, и смерть его нага, мерзостна...» Христос же молвил просто: «Зубы у него — как жемчуга...»
Еще и продолжение есть оказываеться: Всегда говори то, что чувствуешь, и делай, то что думаешь! Если бы я знал, что сегодня я в последний раз вижу тебя спящей, я бы крепко обнял тебя и молился Богу, чтобы он сделал меня твоим ангелом-хранителем. Если бы я знал, что сегодня вижу в последний раз, как ты выходишь из дверей, я бы обнял, поцеловал бы тебя и позвал бы снова, чтобы дать тебе больше. Если бы я знал, что слышу твой голос в последний раз, я бы записал на плёнку всё, что ты скажешь, чтобы слушать это ещё и ещё, бесконечно. Если бы я знал, что это последние минуты, когда я вижу тебя, я бы сказал: Я люблю тебя и не предполагал, глупец, что ты это и так знаешь. Всегда есть завтра, и жизнь предоставляет нам ещё одну возможность, чтобы всё исправить, но если я ошибаюсь и сегодня это всё, что нам осталось, я бы хотел сказать тебе, как сильно я тебя люблю, и что никогда тебя не забуду. Ни юноша, ни старик не может быть уверен, что для него наступит завтра. Сегодня, может быть, последний раз, когда ты видишь тех, кого любишь. Поэтому не жди чего-то, сделай это сегодня, так как если завтра не придёт никогда, ты будешь сожалеть о том дне, когда у тебя не нашлось времени для одной улыбки, одного объятия, одного поцелуя, и когда ты был слишком занят, чтобы выполнить последнее желание. Поддерживай близких тебе людей, шепчи им на ухо, как они тебе нужны, люби их и обращайся с ними бережно, найди время для того, чтобы сказать: "мне жаль", "прости меня, пожалуйста" и "спасибо", и все те слова любви, которые ты знаешь. Никто не запомнит тебя за твои мысли. Проси у Господа мудрости и силы, чтобы говорить о том, что чувствуешь. Покажи твоим друзьям, как они важны для тебя. Если ты не скажешь этого сегодня, завтра будет таким же как вчера. И если ты этого не сделаешь никогда, ничто не будет иметь значения. Воплоти свои мечты. Это мгновение пришло.
Изд: газета "Московские новости" OCR: Жанна Марина
Date: 22 Jan 2001: Текст "Я ухожу" оказался талантливой подделкой под Маркеса. Судя по всему Маркес выздоравливает (или выздоровел?) и выступил с опровержением авторства этого текста.
x x x
Великий колумбийский писатель Габриэль Гарсиа Маркес уходит от нас: рак, которым он страдает, дал метастазы в лимфатические узлы, и это означает, что недолог срок. Он сам понимает это лучше всех. Нам, остающимся, он адресует это прощальное письмо - один из последних даров миру прекрасного человека и подлинного мастера...
Если бы Господь Бог на секунду забыл о том, что я тряпичная кукла, и даровал мне немного жизни, вероятно, я не сказал бы всего, что думаю; я бы больше думал о том, что говорю. Я бы ценил вещи не по их стоимости, а по их значимости. Я бы спал меньше, мечтал больше, сознавая, что каждая минута с закрытыми глазами - это потеря шестидесяти секунд света. Я бы ходил, когда другие от этого воздерживаются, я бы просыпался, когда другие спят, я бы слушал, когда другие говорят. И как бы я наслаждался шоколадным мороженым! Если бы Господь дал мне немного жизни, я бы одевался просто, поднимался с первым лучом солнца, обнажая не только тело, но и душу. Боже мой, если бы у меня было еще немного времени, я заковал бы свою ненависть в лед и ждал, когда покажется солнце. Я рисовал бы при звездах, как Ван Гог, мечтал, читая стихи Бенедет-ти, и песнь Серра была бы моей лунной серенадой. Я омывал бы розы своими слезами, чтобы вкусить боль от их шипов и алый поцелуй их лепестков. Боже мой, если бы у меня было немного жизни... Я не пропустил бы дня, чтобы не говорить любимым людям, что я их люблю. Я бы убеждал каждую женщину и каждого мужчину, что люблю их, я бы жил в любви с любовью. Я бы доказал людям, насколько они не правы, думая, что когда они стареют, то перестают любить: напротив, они стареют потому, что перестают любить! Ребенку я дал бы крылья и сам научил бы его летать. Стариков я бы научил тому, что смерть приходит не от старости, но от забвения. Я ведь тоже многому научился у вас, люди. Я узнал, что каждый хочет жить на вершине горы, не догадываясь, что истинное счастье ожидает его на спуске. Я понял, что, когда новорожденный впервые хватает отцовский палец крошечным кулачком, он хватает его навсегда. Я понял, что человек имеет право взглянуть на другого сверху вниз лишь для того, чтобы помочь ему встать на ноги. Я так многому научился от вас, но, по правде говоря, от всего этого немного пользы, потому что, набив этим сундук, я умираю. 8 декабря 2000
Все окна открыв, опустив занавески, ты в зале роялю сказала: живи! Как легкие крылья во мраке и блеске, задвигались руки твои. Под левой -- мольба зазвенела несмело, под правою -- отклик волнисто возник, за клавишем клавиш, то черный, то белый, звеня, погружался на миг. В откинутой крышке отливы лоснились, и руки твои, отраженные там, как бледные бабочки, плавно носились по черным и белым цветам. И звуки холмились во мраке и в блеске, и ропот взбирался, и шепот сбегал, и ветер ночной раздувал занавески и звездное небо впускал.
Правила форума
Справка
Расширения
Ответ: Любимые стихи 
Комбинированный вид