Строительство Сознания

[Diotima]

Сообщение от Андрей С.

Diotima, мне кажется, тут важно отметить, что воспринимающий ум пассивен именно по содержанию, которое как правило ограниченно неким чувственным опытом, или представлениями, которые в свою очередь также опираются на чувственный опыт. В силу ограниченности такого опыта и возникает искажение реальности как Целого. Как преодолеть эту ограниченность? Для начала надо от чувственного опыта, как источника знания, обратиться на само мышление, овладеть мышлением. И уже этим сформированым "органом"/мышлением перейти от чувственной очевидности к ноэтическому созерцания мира. Ведь космический порядок/гармония создан мыслительной энергией. Тогда мир откроется нам без искажений, как есть. Т.к. в нашем распоряжении будет познавательный инструмент адекватный самому Миру.
По-моему, так...

Вы совершенно справедливо выделили слово «содержание». И не случайно Гегель начал пропедевтику именно с понятия Содержание. Вообще, на мой взгляд, диалектические категории содержание и форма, Гегель ставит на первое основополагающее место. Долгое время для меня эти категории , определение их в объектах было затруднительно, и совсем недавно, произошел прорыв, на мой взгляд. Теперь я осознаю, что содержание это силы, категория Воли, а форма это способ существования этих сил, и их взаимоотношения. Перечитав Гегеля после этого осознания, увидела вдруг картину познания более глубокой.

И самое начало учения Гегеля подтверждает правильность направления Вашего размышления.

§1
Предметом настоящего учения является человеческая воля, и притом в плане отношения индивидуальной воли ко всеобщей. Как воля дух действует практически. Практический образ действий (Verhalten), посредством которого дух самопроизвольно вносит в свою неопределенность какое-нибудь определение или вместо определений, имеющихся в нем без его содействия, самопроизвольно устанавливает другие, нужно отличать от его теоретического образа действий.
§2
Сознание, собственно говоря, – это отношение Я к какому-нибудь предмету, безразлично внутреннему или внешнему. Содержание наших знаний составляют отчасти предметы, которые мы познаем посредством чувственных восприятий, отчасти же предметы, основой которой является сам дух. Первые составляют чувственный, вторые умопостигаемый мир. Правовые, нравственные и религиозные понятия относятся к последнему.

Осталось разобраться в работе этого познавательного инструмента. Не будем же откладывать это в долгий ящик, время не ждет.

Если рассмотреть п.3 внимательно, пассивность теоретического сознания можно понять не как отрицательное качество, а именно как способность воспринять объект таким, каков он есть, независимо от воспринимающего человека.

«его содержание всегда является некоторым уже данным и наличным содержанием, причем в мышлении содержанием его является сущее, как таковое»

Т.е. содержание объекта в чистом виденье это не содержание( опыт и воля) человека, а Сущее, как таковое, т.е. Духовный аспект, причем данный, не зависимый от человека.

Бывает, что опыт человека, не зависимо от того, чувственный он или ментальный( в виде представлений) как раз и мешает увидеть объект таким каков он есть. Умение отойти от своего личного опыта и рассматривать объект безличностно, это и будет, наверное, созерцать его глазами Души.

[Diotima]

Итак, Учение Гегеля называется «О праве, долге и религии» и главным предметом рассмотрения является человеческая воля.
Причем, большое внимание он уделяет Свободной воле.
На мой взгляд, Свободную волю Гегель связывает с понятием «Я», т.е. с Духом и все учение рассматривает взаимоотношения «Я» с объективным миром. Выражение этого взаимоотношения он называет Сознанием.

На мой взгляд это очень согласуется с теософией и определением свободной воли в статьях Е,П.Блаватской.

Единственно, Гегель не продолжает линию дальше человека, а теософия указывает, что человек не конечная стадия эволюции, и что линия духовной эволюции, линия свободной воли продолжается в беспредельность.

Вопрос сейчас стоит в том, что нам нужно?
Хотим ли мы быть творцами или мы хотим быть механизмами просто отражающими, регистрирующими объекты в той форме и с тем содержанием, в котором они находятся в момент нашей регистрации?

Или мы хотим познать истину и научиться выражать истину в окружающую жизнь? Можем ли мы сказать, что истина в том, чтобы точно зарегистрировать форму и содержание объектов в какой-то конкретный момент? Или истина все же в другом?

Рассмотрим, что происходит с обычным человеком при его обычной жизни, по Гегелю.

§4
Практическая способность определяет себя, собственно говоря, внутренне, самопроизвольно. Содержание ее определения принадлежит ей, и она признает их своими. Однако эти определения сперва являются только внутренними и, следовательно, отделены от реальности внешнего мира, нужно же, чтобы они стали внешними и реализовали себя. Последнее происходит посредством [практической] деятельности, именно благодаря ей внутренние практические определения и становятся внешними, т.е. получают внешнее существование. – С обратной стороны это можно рассматривать также как и как такой процесс, в ходе которого некоторая внешняя наличность снимается и приводится в соответствие с внутренними определениями.
§5
Само же внутренне определение практического сознания это либо [природное] побуждение, либо воля в собственном смысле слова. Упомянутое побуждение есть природное самоопределение, основанное на ограниченных чувствах и имеющее ограниченную цель, дальше которой оно не идет; другими словами, оно представляет собой несвободную, непосредственно определенную, низшую способность желания, следуя которой человек действует как природное существо. – За пределы [природного] побуждения человек выходит посредством рефлексии. Рефлектируя, он сравнивает такое побуждение не только со средствами его удовлетворения, но и средства эти, а также и сами побуждения как друг с другом, так и с целями своего существования. Когда же рефлексия окончена, он либо предается удовлетворению побуждения, либо останавливает удовлетворение и отказывается от него.

Т.е. практически нет людей, у которых полностью теоретическое сознание, Дух в качестве «Я» проявляет себя непроизвольно, непроизвольно давая определения и строя представления. Природное побуждение это то,

природное самоопределение, основанное на ограниченных чувствах и имеющее ограниченную цель, дальше которой оно не идет;
оно представляет собой несвободную, непосредственно определенную, низшую способность желания, следуя которой человек действует как природное существо.

По нашему, это животный , кама-манасический человек, или личностный эгоистический человек.
Но так как человеку уже дана воля и есть способность проявлять Дух- «Я» хоть и непроизвольно, неосознанно, то происходит рефлексия.

За пределы [природного] побуждения человек выходит посредством рефлексии. Рефлектируя, он сравнивает такое побуждение не только со средствами его удовлетворения, но и средства эти, а также и сами побуждения как друг с другом, так и с целями своего существования. Когда же рефлексия окончена, он либо предается удовлетворению побуждения, либо останавливает удовлетворение и отказывается от него.

Заметьте, это уже некоторые намеки на свободную волю, по факту человек это делает, либо поступает так, либо так. Это непроизвольное проявление «Я».

Особенность Воли, или внутренней способности «Я», по Гегелю, это неопределенность. Именно в этой неопределенности содержится свобода Воли.

§6
Воля в собственном смысле слова, или высшая способность желания, есть 1) чистая неопределенность Я. Как таковая, она не имеет ни ограничений, ни содержания, наличного непосредственно от природы, и по сути дела равнодушна ко всякой определенности; 2) в то же время я могу перейти к какой-то из определенностей и, сделав ту или другую из них своей, затем претворить ее в действительность.
§7
Абстрактная свобода воли и заключается в указанной неопределенности, или, лучше сказать, равенстве Я самому себе, в каковой определение существует лишь постольку, поскольку воля сделала это определение своим, т.е. внесла его в себя; в то же время воля остается тут равной себе и в состоянии снова абстрагироваться от всякого определения. Хотя воле и могут извне предлагаться различные соблазны, побудительные причины, законы, но если человек им следует, то это происходит только тогда, когда сама воля, решившись на это, делает их своими. – Точно так же обстоит дело и с определениями низшей способности желания, т.е. с тем, что совершают, повинуясь природным побуждениям и склонностям.

Т.е., можно сказать, что Дух в человеке, его «абстрактная свободная воля», его «Я», настолько свободен и не определен, так мало уловим и непредсказуем, что человек его не осознает в своей повседневной жизни.

Вот парадокс! Имея в себе того Духа, который содержит в себе неисчислимые силы и возможности, человек не может уловить и использовать эти возможности, и в то же время рефлектируя, он ими пользуется непроизвольно!

[Diotima]

Далее Гегель затрагивает очень интересный момент, момент ответственности.

§8
Вина ложится на волю в том случае, если 1) определение этой воли только ею самой сделано своим, иначе говоря, если оно принадлежит ее намерению: я хочу; 2) если воля знает определения, какие создаются поступком, входящим в ее намерение, т.е. знает те определения, какие необходимо и непосредственно связаны с этим поступком.

Т.е. вина, ответственность ложится на человека
1) если человек сделал определение, т.е. присвоил какому-то объекту содержание ( свою волю и свою силу) по своему намерению- я хочу,
2) если есть знание, осознание последствий поступков, созданных этим намерением.
Происходит намеренное изменение объектов с помощью своей неосознаваемой и неопределяемой Духовной составляющей.

Так как
( из Пояснения к введению, из п.3)

Внутренними же предметами называются определения, иначе говоря, способности, силы нашего Я. Они не существуют вне друг друга, а то, в чем они существуют, как раз и есть Я

Но Гегель различает то, что определено наличным бытием и то, что присваивается человеком как свое.
Т.е главным в конфликте сил и содержаний является, присвоение человеком чего бы то ни было. Намерение и осознанный поступок это и есть присваивание воли ( Духовных сил) себе.
Как и в Учении Агни Йоги говорится, что Дух движется поступательно, т.е. поступки- главное выражение человеком его Духа.

§9
Деяние – это, собственно говоря, произведенное изменение и произведенное определение наличного бытия. К поступку же относится только то, что из деяния входит в намерение, иначе говоря, было в сознании, то, следовательно, что воля признает своим.

Далее Гегель говорит о Единстве Духа и Духовной воли. И это связано с пониманием Свободной воли. Это понимание свободной воли очень отличается от принятого в цивилизации сейчас. Я бы сказала диаметрально противоположно.

§10
Далее, свободная воля как свободная не связана с определенностью и единичностью, благодаря которым один индивид отличается от другого; напротив, она представляет собой всеобщую волю, и всякий отдельный человек, согласно его чистой воле, есть всеобщее существо.

Ни о какой толерантности здесь нет речи, наоборот, утверждение, что «каждый отдельный человек, согласно его чистой воле, есть всеобщее существо».
Мне бы очень хотелось, чтобы форумчане хоть как-то откликнулись и высказали свое мнение, как они это понимают.

[Diotima]

Поскольку никто не откликнулся, продолжу свою линию.

Как поняла, чистая, она же свободная воля это есть Дух, и как Сущность Духа не может иметь в себе никакого другого содержания( силы и энергии) кроме Сущности , т.е. Духа.

Но человек, как носитель воли, может присваивать себе любое другое содержание( т.е. силы и энергии в не чистом духовном виде, а в материальном виде). И когда его воля присваивает себе другие силы, не чистые сущностные, а загрязненные, она создает другие формы, которые уже не соответствуют по содержанию Духовной сущности, тогда это уже будет не свободная воля (чистая и духовная) а ПРОИЗВОЛ. Произвол, в котором есть формы( которые могут быть даже похожи на духовные формы), но нет духовного содержания.

§11
Воля, правда, может вбирать в себя и делать своим разного рода внешнее, т.е. не вытекающее из ее сущности, содержание. Поступая так, она остается равной себе не по содержанию и сущности, а только по форме, а именно она сознает, что может сейчас же снова абстрагироваться от всякого содержания и восстановить свою чистоту. В этом смысле она представляет собой по сути дела лишь произвол.
§12
Но чтобы воля была истинно и абсолютно свободной, то, чего она хочет, иначе говоря, ее содержание, не должно быть ничем иным, кроме нее самой. Она должна хотеть только внутри себя, и предметом ее должна быть только она сама. Чистая воля, следовательно, хочет не какого-то особенного содержания ради его особенности, а чтобы в своих действиях воля, как таковая, была свободной и получала бы свободу, другими словами, чтобы осуществлялась всеобщая воля. Дальнейшее определение и развитие этого всеобщего принципа воли представляет собой учение о праве, долге и религии.

Всеобщая воля, т.е. чистая духовная сущностная воля это и есть, как понимаю, Общее Благо.

Человеку необходимо понять, что это драгоценное Зерно Духа в нем есть, но его надо не просто найти, но и сохраняя в чистом свободном виде растить и усиливать.

Беда не только в том, что мы бессознательно подчиняемся каким-то силам внешним или субъективно внешним ( т.е. своим эмоциям, желаниям, страстям или ментальным амбициям и убеждениям) и страдаем от этого сами. Беда еще в том, что мы, используя силу духовного зерна Воли, подмешивая эту силу в эмоции, желания и представления, начинаем ПРОИЗВОЛьно и неосознанно перестраивать реальность под свои неправильные субъективные образы.

[Diotima]

Рассмотрим вопрос правильности и неправильности.
Мы переходим ко второй главе младшего класса Учения Гегеля, пояснение к введению.
Была ссылка на наш опыт.
Рассмотрим, как складывается наш опыт по Гегелю.

§1
Предметы суть то особенное, что они собой представляют благодаря своему определению, чувственный предмет, например, благодаря своей фигуре, величине, тяжести, цвету, благодаря более или менее прочной связи своих частей, благодаря той цели, для которой он употребляется, и т.д. Если в представлении мы опускаем некоторые из таких определений предмета, то это называется абстрагированием. В результате остается менее определенный предмет, или, лучше сказать, абстрактный объект. Но если в представлении я беру только какое-то одно из таких определений, это тоже абстрактное представление. Предмет, оставленный в полноте его определений, называется конкретным предметом. Если я абстрагируюсь от всех определений, то у меня останется только представление о совершенно абстрактном объекте. Когда мы говорим <вещь>, мы, хотя и подразумеваем нечто определенное, говорим о чем-то совершенно неопределенном, так как именно наша мысль и превращает действительную вещь в эту абстракцию голой вещи.
Чувственное восприятие бывает как внешним, так и внутренним. Посредством внешнего чувственного восприятия мы воспринимаем вещи, которые пространственно и во времени существуют вне нас и которые мы вместе с тем отличаем от себя. Посредством внутреннего чувственного восприятия мы замечаем состояния как нашего тела, так и нашей души. Чувственный мир в части своей содержит такие предметы и такие их определения, как, например, цвета, которые имеют чувственно воспринимаемую основу и получили некоторую духовную форму. Если я говорю: этот стол черный, то, во-первых, я говорю об этом единственном конкретном предмете; во-вторых, предикат <черный>, который я о нем высказываю, – это всеобщий предикат, который относится уже не только к этому единственному предмету, а принадлежит многим предметам. Чернота – это простое представление. Об истинно конкретном предмете мы знаем непосредственно. Непосредственное постижение – это созерцание. Напротив, всеобщее абстрактное представление – это опосредствованное представление, ибо я знаю о нем посредством другого представления, а именно благодаря абстракции – опусканию других определений, которые в конкретном предмете связаны с этим определением. Конкретное представление мы анализируем, раскладывая по отдельности определения, которые в конкретном предмете соединены. Свое содержание, собственно говоря, чистые всеобщие представления, например бытие, ничто, свойство, сущность и т.п., умопостигаемый мир получает из духа.

Есть предметы конкретные, «чувственные предметы», которые мы определяем с помощью наших органов чувств. Насколько полно мы их сможем определить с помощью органов чувств, настолько они будут конкретны.
Но если мы определили не все его стороны своими чувствами, то это уже будет абстрагированием предмета.
Например, мы видим «яблоко», форма, вес как у яблока, но вот запаха нет, и если мы попытаемся откусить, увидим, что это яблоко из парафина, бутафория для театра. Но издалека мы к нему относимся как к яблоку, мы его определили не полностью, т.е. наше представление уже абстрактное об этом объекте.
Но у нас есть не только внешнее чувственное восприятие, но у внутреннее чувственное восприятие.

Посредством внутреннего чувственного восприятия мы замечаем состояния как нашего тела, так и нашей души.

Конкретные представления внешних предметов получаются через непосредственное чувственное постижение и складывание определений по каждому чувственному органу в единую картину.
Абстрактное представление- опосредованное представление, которое получается опусканием определений с помощью органов чувств.

Т.е. в своем познании мы сначала складываем все определения, потом разделяем ( анализируем), выходя на новый уровень постижения. Таким образом, мы манипулируем своим содержанием (содержанием своего опыта, своих инструментов и понятийных объемов слов, смыслов), раскладывая и перетасовывая его в каждом постигаемом объекте.

Об истинно конкретном предмете мы знаем непосредственно. Непосредственное постижение – это созерцание. Напротив, всеобщее абстрактное представление – это опосредствованное представление, ибо я знаю о нем посредством другого представления, а именно благодаря абстракции – опусканию других определений, которые в конкретном предмете связаны с этим определением. Конкретное представление мы анализируем, раскладывая по отдельности определения, которые в конкретном предмете соединены.

Но есть некоторые объекты, которые никаким образом не вмещаются в наше содержание, наработанное опытом. Гегель говорит, что

Свое содержание, собственно говоря, чистые всеобщие представления, например бытие, ничто, свойство, сущность и т.п., умопостигаемый мир получает из духа.

Т.е. вероятно задействуется внутреннее чувственное восприятие направленное к Духовной Душе.

Можем ли мы доверять своему опыту?

§2
Первым источником нашего познания является опыт. Для опыта требуется всего-навсего, чтобы мы что-то восприняли сами. Но нужно также и отличать восприятие от опыта. Прежде всего, содержанием восприятия является только какой-нибудь один предмет, который теперь случайно может быть таким, в другой раз – другим. Если же я повторяю восприятие и при повторном восприятии замечаю и удерживаю то, что во всех этих восприятиях остается неизменным, то это и есть опыт. Главное содержание опыта составляют законы, т.е. такую связь двух явлений, когда при наличии одного явления всякий раз происходит и другое. Однако в содержание опыта входит только всеобщность такого явления, но не необходимость взаимосвязи. Опыт учит только тому, что нечто происходит или существует вот так-то и так, но еще не учит основаниям, тому, почему [это происходит].
Так как существует очень много предметов, в отношении которых у нас не может быть своего собственного опыта, например прошлое, то нам приходится полагаться также и на авторитет других. Те предметы, которые в силу авторитета других людей мы считаем истинными, тоже являются предметами опыта. Полагаясь на авторитет других, мы верим в то, что вероятно. Мы часто считаем вероятным то, что на самом деле невероятно, но как раз невероятное и бывает зачастую истинным. <Событие подтверждается преимущественно теми следствиями и взаимосвязью тех разнообразных обстоятельств, в отношении которых у нас имеется свой собственный опыт. Необходимо, чтобы люди, рассказывающие что-то, были людьми, заслуживающими доверия, т.е. людьми, бывшими в таких обстоятельствах, которые позволяют знать суть дела. По тону этих людей мы можем судить об их добросовестности, о том, говорят ли они серьезно или преследуют при этом какой-нибудь интерес. Если писатели пишут под властью тирана и превозносят его до небес, то нам ясно, что это лесть. Если мы слышим, как кто-нибудь рассказывает о чем-то таком, в чем замешан также и сам он, то нетрудно убедиться, что он рассказывает, как ему выгоднее. Если же кто-нибудь очень хвалит хорошее качество или хороший поступок своего врага, нам следует больше верить сказанному.>
Опыт учит, следовательно, только тому, каковы предметы, а не тому, какими они должны быть. Познание того, какими предметы должны быть, возникает только из сущности, из понятия вещи. Только это познание есть истинное познание. Так как мы учимся познавать основы предмета исходя из понятия, нам нужно познать также понятия правовых, моральных и религиозных определений.
Определяя, что является справедливым и добрым, мы можем придерживаться прежде всего опыта вообще, и в первую очередь – внешнего опыта, а именно – обычного течения вещей (Weltlauf). Мы можем видеть, что считается справедливым и добрым, или, лучше сказать, что на деле оправдывает себя как справедливое и доброе. Здесь, однако, следует заметить: 1) для того, чтобы знать, какие поступки справедливы, добры, а какие несправедливы, злы, нужно уже заранее иметь понятие о справедливом и добром; 2) следовательно, если бы мы захотели придерживаться того, что обычное течение вещей показывает в качестве имеющего именно такое значение, то у нас не получилось бы ничего определенного. Все зависело бы, если говорить о результатах, об опыте, который мы приобретаем, от точки зрения. В обычном течении вещей именно потому, что оно само и есть вот это разнообразие событий, каждый может найти подтверждение для своей субъективной точки зрения, как бы она ни отличалась от других.
Но существует, кроме того, также и внутренний опыт в отношении справедливого, доброго и религиозного. При посредстве чувства (Gemut oder Gefuhl) мы высказываем суждение, что вот в таком-то образе действий есть нечто доброе или злое; есть у нас и религиозное чувство, религия нас волнует. Одобрение или неодобрение, выражаемое чувством, не содержит в себе ничего, кроме непосредственного высказывания, уверения, что нечто является именно таким или таким не является. Чувство не указывает оснований и не руководствуется основаниями. Какое чувство у нас, чувство одобрения или неодобрения, это фактически только опыт души. Но чувство вообще непостоянно и изменчиво. Сейчас оно такое, потом иное. Чувство по сути дела есть нечто субъективное. Каков предмет в чувстве, таков он только во мне как особенном индивиде. Если я говорю: я чувствую нечто вот так или: таким представляется нечто моей душе, то этим я говорю, что оно таково только во мне. Я оставляю нерешенным, таково ли оно и в других людях. Если я в чем-то ссылаюсь только на свое чувство, значит, я не хочу утруждать себя рассмотрением оснований и, стало быть, не хочу согласиться со всеобщим. Я ухожу в этом случае в себя и выражаю только то, какова вещь во мне, а не то, какова она сама по себе объективно и вообще. Объективное, всеобщее есть нечто относящееся к рассуждению (Verstandige), или, лучше сказать, понятие.
Если действительно хочешь узнать, что такое роза, гвоздика, дуб и т.д., иначе говоря, хочешь постигнуть их понятие, то прежде нужно постигнуть более высокое понятие, лежащее в их основе, здесь, следовательно, понятие <растение>, а чтобы в свою очередь постигнуть понятие <растение>, опять-таки нужно постигнуть более высокое понятие, от которого зависит понятие <растение>, а именно понятие <органическое тело>. – Чтобы иметь представление о телах, поверхностях, линиях и точках, нужно иметь представление о пространстве, потому что пространство есть всеобщее, тела же, поверхности и т.д. суть только особенные определения в пространстве. Таким же образом будущее, прошедшее и настоящее предполагают в качестве своего всеобщего основания время, и точно таким же образом обстоит дело с правом, долгом и религией, ибо они являются особенными определениями сознания, а сознание – их всеобщим основанием.

Очень важным, с моей точки зрения, что отмечено у Гегеля, что

Главное содержание опыта составляют законы, т.е. такую связь двух явлений, когда при наличии одного явления всякий раз происходит и другое. Однако в содержание опыта входит только всеобщность такого явления, но не необходимость взаимосвязи. Опыт учит только тому, что нечто происходит или существует вот так-то и так, но еще не учит основаниям, тому, почему [это происходит].

Первое- человек может постигать законы своим опытом. Это уже очень многое, это умение перейти от частного к общему, к всеобщности явлений. Закон по определению Гегеля это что

нечто происходит или существует вот так-то и так

Второе- по Гегелю, опыт не учит основаниям, почему это происходит. Т.е. другая часть закона, о причине явлений- скрыта.

Опыт учит, следовательно, только тому, каковы предметы, а не тому, какими они должны быть. Познание того, какими предметы должны быть, возникает только из сущности, из понятия вещи. Только это познание есть истинное познание.

Т.е.истинное познание, это познание того, каким предмет должен быть (это идея, сущность или содержание предмета)
А это познание невозможно, если мы не будем раздвигать внимание вертикально.

Если мы будем познавать ,только используя внешний опыт

в первую очередь – внешнего опыта, а именно – обычного течения вещей (Weltlauf). Мы можем видеть, что считается справедливым и добрым, или, лучше сказать, что на деле оправдывает себя как справедливое и доброе. Здесь, однако, следует заметить: 1) для того, чтобы знать, какие поступки справедливы, добры, а какие несправедливы, злы, нужно уже заранее иметь понятие о справедливом и добром; 2) следовательно, если бы мы захотели придерживаться того, что обычное течение вещей показывает в качестве имеющего именно такое значение, то у нас не получилось бы ничего определенного. Все зависело бы, если говорить о результатах, об опыте, который мы приобретаем, от точки зрения. В обычном течении вещей именно потому, что оно само и есть вот это разнообразие событий, каждый может найти подтверждение для своей субъективной точки зрения, как бы она ни отличалась от других.

Одобрение или неодобрение, выражаемое чувством, не содержит в себе ничего, кроме непосредственного высказывания, уверения, что нечто является именно таким или таким не является. Чувство не указывает оснований и не руководствуется основаниями. Какое чувство у нас, чувство одобрения или неодобрения, это фактически только опыт души. Но чувство вообще непостоянно и изменчиво. Сейчас оно такое, потом иное. Чувство по сути дела есть нечто субъективное. Каков предмет в чувстве, таков он только во мне как особенном индивиде. Если я говорю: я чувствую нечто вот так или: таким представляется нечто моей душе, то этим я говорю, что оно таково только во мне. Я оставляю нерешенным, таково ли оно и в других людях. Если я в чем-то ссылаюсь только на свое чувство, значит, я не хочу утруждать себя рассмотрением оснований и, стало быть, не хочу согласиться со всеобщим. Я ухожу в этом случае в себя и выражаю только то, какова вещь во мне, а не то, какова она сама по себе объективно и вообще.

По Учению Гегеля только Сущность, идея, содержание объекта, или по Гегелю его Понятие, может привести к истинному познанию.

Объективное, всеобщее есть нечто относящееся к рассуждению (Verstandige), или, лучше сказать, понятие.

Если действительно хочешь узнать, что такое роза, гвоздика, дуб и т.д., иначе говоря, хочешь постигнуть их понятие, то прежде нужно постигнуть более высокое понятие, лежащее в их основе, здесь, следовательно, понятие <растение>, а чтобы в свою очередь постигнуть понятие <растение>, опять-таки нужно постигнуть более высокое понятие, от которого зависит понятие <растение>, а именно понятие <органическое тело>. – Чтобы иметь представление о телах, поверхностях, линиях и точках, нужно иметь представление о пространстве, потому что пространство есть всеобщее, тела же, поверхности и т.д. суть только особенные определения в пространстве. Таким же образом будущее, прошедшее и настоящее предполагают в качестве своего всеобщего основания время, и точно таким же образом обстоит дело с правом, долгом и религией, ибо они являются особенными определениями сознания, а сознание – их всеобщим основанием.

Этот метод, описанный Гегелем, ни что иное, как рассмотрение объекта в вертикальных и горизонтальных противоположностях, с обязательным раздвиганием внимания в постижении объекта на материальные его свойства и идеальные, т.е. его идею, сущность, содержание.
Скажу с опережением, что это главное методическое указание на дисциплинирование ума с помощью внимания и разведения на противоположности или на диалектические категории. Только так ум можно остановить, дав ему задание рассматривать в разведенном по вертикали вниманием, в противоположностях.

[Diotima]

Дальнейшие несколько параграфов Гегель раскрывает как раз работу ума и внимания. Для нас это тоже очень важно.
И раскрывает он работу ума и внимания через раскрытие понятия Сознание.

§3
Сознавая, мы обычно имеем перед собой предмет, иначе говоря, знаем только о предмете и не знаем о себе. Но в нас-то главным образом и существует Я. Если мы представляем себе всего-навсего лишь предмет, то мы сознаем, и сознаем именно предмет. Если же мы представляем себе сознание, то мы сознаем то, как мы сознаем, иначе говоря, мы обладаем тогда сознанием своего сознания. – В своей повседневной жизни мы хотя и обладаем сознанием, но не сознаем того, что мы есть сознание; многим, начиная с присущего нашему телу, мы обладаем бессознательно; например, жизненные отправления, необходимые для нашего самосохранения, мы совершаем и тогда, когда об их характере у нас нет еще сколько-нибудь точного представления, последнее мы приобретаем лишь в науке. Духовно мы тоже суть многое такое, чего мы не знаем. Внешние предметы нашего сознания – это такие предметы, которые мы отличаем от себя и которым приписываем независимое от нас существование. Внутренними же предметами называются определения, иначе говоря, способности, силы нашего Я. Они не существуют вне друг друга, а то, в чем они существуют, как раз и есть Я. – Сознание бывает либо теоретическим, либо практическим.
§4
Теоретическое сознание рассматривает то, что есть, оставляет все это так, как есть. Практическое же сознание является деятельным, оно не оставляет того, что есть, таким же, а совершает в нем изменения и само создает определения и предметы. – В сознании, таким образом, налицо Я и предмет, при этом либо бывает определено предметом, либо предмет мною. В первом случае я действую теоретически. Я беру определения предмета в том виде, как они есть. Я оставляю предмет таким, каков он есть, и стараюсь; привести свои представления в соответствие с ним. У меня свои определения, у предмета свои. Каков предмет, таким должно быть и содержание моего представления. Определения предмета, как таковые, являются тут для меня правилами. Истина моих представлений в том и состоит, что они согласуются с характером и определениями самого предмета. Закон нашего сознания, поскольку оно выступает как теоретическое сознание, состоит не в том, чтобы воспринимать предметы совершенно пассивно, а в том, что оно должно для того, чтобы воспринимать предметы, направить на это свою деятельность. Мы можем нечто воспринимать и, тем не менее, не сознавать воспринимаемого, если не направим на это своей деятельности. Эта активность в восприятии есть внимание.

Что лучше теоретическое сознание или практическое?

Теоретическое сознание рассматривает то, что есть, оставляет все это так, как есть. Практическое же сознание является деятельным, оно не оставляет того, что есть, таким же, а совершает в нем изменения и само создает определения и предметы.

Казалось бы, в первом случае человек находится в пассивном состоянии восприятия, он подчиняется тому содержанию, которое находится в объекте и только воспринимает.

Но на деле, так как у человека активный ум, который уже накопил свое содержание, и эти силы все время в движении. Если человек будет пассивен, он не сможет воспринять истину об объекте, его накопившиеся старые представления, его личностное содержание не позволит увидеть объект по-новому.
Чтобы увидеть объект по-новому, внове, необходимо проделать работу.

Каков предмет, таким должно быть и содержание моего представления. Определения предмета, как таковые, являются тут для меня правилами. Истина моих представлений в том и состоит, что они согласуются с характером и определениями самого предмета. Закон нашего сознания, поскольку оно выступает как теоретическое сознание, состоит не в том, чтобы воспринимать предметы совершенно пассивно, а в том, что оно должно для того, чтобы воспринимать предметы, направить на это свою деятельность. Мы можем нечто воспринимать и, тем не менее, не сознавать воспринимаемого, если не направим на это своей деятельности. Эта активность в восприятии есть внимание.

Значит, Гегель называет вниманием активность в восприятии.
И эта активность направлена на получение истины об объекте.
Или хотя бы не истины( если мы еще не доросли до истины), а какого-то нового взгляда, без шор стереотипа и прежних представлений.

Интересно, что в одной эзотерической книге сказано:
«Узрите, я делаю все вещи новыми».
Это относится и к тем, кто стремится стать учениками.

[Diotima]

Вы, наверное, удивляетесь, для чего я здесь с таким упорством продвигаю эту работу с философией Гегеля, такой рутинный и безэмоциональный труд? Хочу сама на собственном примере показать, как необходимо доводить дисциплинарное дело до конца.
Мне это не легко, но необходимо, потому что считаю, что только доведя до логического завершения это исследование, могу доказать полезность этой методики для работы с умом. А там уж ваше дело, читать или не читать, применять, или не применять, но не будет уже никакого смысла охать и ахать и обвинять направо и налево, что ум убивает. Поскольку все зависит от самого человека, от его упорного и рутинного, казалось бы, невозможного и неблагодарного труда со своими внутренними инструментами.

Итак, работа с умом по Гегелю.

Благодаря вниманию и движению внимания в субстанции ума мы создаем представления.
Здесь вступает в работу еще один наш внутренний инструмент- воображение. Вот как Гегель описывает воображение:

§5
Представления, приобретаемые нами благодаря вниманию, мы приводим внутри нас в движение посредством воображения, деятельность которого состоит в том, что оно, когда мы созерцаем какой-нибудь предмет, вызывает в нас образ другого предмета, который как-то связан или был связан с первым. Совсем не обязательно, чтобы предмет, с которым воображение связывает образ другого предмета, был непосредственно перед нами, он может быть перед нами хотя бы только в нашем представлении. Самым распространенным созданием воображения является язык. Язык состоит из внешних знаков и звуков, посредством которых мы и сообщаем то, что думаем, чувствуем или ощущаем. Язык состоит из слов, слова же представляют собой не что иное, как знаки мыслей. Для этих знаков письмо в свою очередь дает знаки, составляемые из букв. Оно позволяет нам сообщать свои мысли, не прибегая к разговору. Иероглифическое письмо отличается от буквенного письма тем, что оно непосредственно заключает в себе целые мысли. В речи чувственно присутствует определенный ряд звуков. Мы обладаем в ней созерцанием ряда звуков. Но мы не останавливаемся на этом впечатлении, наше воображение связывает с ним представление о некотором неприсутствующем предмете. Здесь, таким образом, налицо два момента: чувственное определение и связанное с ним иное представление. Представление выступает здесь исключительно как сущность и как значение предмета, присутствующего в чувстве, каковой вследствии этого является просто знаком. Здесь данное нам содержание противостоит содержанию, которое создано нами.

В этом параграфе так же дается очень интересное определение языка, который выступает не только как символическое представление мысли, но и чувственное состояние, с помощью звуков передаваемое и воздействующее на человека не так как мысли. На основе разночтений восприятий и их связи с разными органами чувств и связи с воображением, начинаются противостояния наших представлений и истинного состояния объекта. Как говорит Гегель

Представление выступает здесь исключительно как сущность

Т.е. наше представление это вполне живая( оживленная нашими чувствами и нашим содержанием) сущность, которая противостоит содержанию ( реальному содержанию) объекта.

Здесь данное нам содержание противостоит содержанию, которое создано нами.

Далее Гегель различает представление и мышление. Представление может быть лишь конструкцией воображения, т.е. того, что сравнивалось с другими объектами. Причем в этом сравнении мы вполне можем брать несущественные признаки, те что не являются сущностными и не входят в содержание объекта (духа- воли)
Мысля же, мы сосредотачиваем внимание только на существенных ( сущностных содержательных сторонах).

§6
В повседневной жизни представление и мышление путают друг с другом и называют мышлением даже то, что является лишь представлением воображения. Представляя, мы имеем перед собою вещь также и по ее несущественному внешнему существованию. Мысля же, мы отделяем от вещи все несущественное, чисто внешнее и сосредоточиваем внимание только на ее существенных чертах. Мышление через внешнее явление добирается до внутренней природы вещи и делает ее своим предметом. Все случайное оно опускает. Оно берет вещь не такой, какова она как непосредственное явление, а отделяет несущественное от существенного и, следовательно, абстрагируется от несущественного. Созерцая, мы имеем перед собой единичные предметы. Мышление соотносит их друг с другом, иначе говоря, сравнивает их. Сравнивая, оно отмечает общее между ними, а то, чем они отличаются друг от друга, опускает и, таким образом, получает всеобщие представления.
Всеобщее представление содержит меньше определенности, чем единичный предмет, входящий в эту всеобщность, ибо всеобщее как раз и получают только путем опускания единичного. Зато охватывает собой всеобщее больше, т.е. имеет гораздо больший объем. В том случае, когда мышление создает всеобщий предмет, мышлению принадлежит деятельность абстрагирования, а вместе с ней и форма всеобщности, как, например, во всеобщем предмете <человек>. Содержание же всеобщего предмета мышлению как абстрагированию не принадлежит, а дано мышлению и существует вне и независимо от него.
Мышлению принадлежат, кроме того, многочисленные определения, выражающие ту взаимосвязь между различными явлениями, которая всеобща и необходима. Взаимосвязь между явлениями, как она дана в чувственном созерцании, – это лишь внешняя, случайная взаимосвязь, которая может быть такой или же не такой. Например, камень, упав на мягкую массу, оставляет на ней отпечаток. В чувственном созерцании дано падение камня и то, что вслед за этим по времени появилось углубление в том месте массы, где ее коснулся камень. Оба этих явления падение камня и углубление в массе – следовали друг за другом во времени. Однако взаимосвязь эта еще не содержит в себе необходимости; не исключено, что одно, как говорится, <при тех же самых условиях> произошло бы, а другого за ним не последовало. Напротив, если взаимоотношение этих двух явлений определяется как взаимосвязь причины и действия, т.е. как каузальность, то такая взаимосвязь необходима, иначе говоря, является взаимосвязью рассудка. Для нее характерно, что, когда при тех же самых условиях происходит одно, другое уже содержится в нем.
Определения эти суть формы мышления. Дух устанавливает их, повинуясь только самому себе (aus sich selbst), но это одновременно и определения сущего. Лишь путем размышления мы открываем, что такое основание и следствие, внутреннее и внешнее, что существенно и что несущественно. Дух при этом не сознает того, что эти определения он устанавливает произвольно, напротив, он высказывает в них нечто существующее вне и независимо от него.

Гегель различает созерцание единичного предмета, представление этого предмета и всеобщее представление.

Представление может содержать меньше определенности , чем единичный предмет, но оно может и не быть истинным, потому что содержит несущественные черты, уводящие в сторону от сути предмета.

Всеобщее представление, созданное мышлением, имеет меньше определенности, характерной для единичного предмета, зато содержит больший объем.
Мышлением человек как бы раздвигает рамки своего сознания и переходит в пространства, где содержание гораздо обширнее и всеохватывающее. При этом мышлением человек может выйти в объем, где уже содержание выходит вообще за рамки мышления.

мышлению принадлежит деятельность абстрагирования, а вместе с ней и форма всеобщности, как, например, во всеобщем предмете <человек>. Содержание же всеобщего предмета мышлению как абстрагированию не принадлежит, а дано мышлению и существует вне и независимо от него.

Существует вне мышления и независимо от него, т.е. содержание всеобщего уже есть сила гораздо большая, чем мышление.

Гегель говорит, что формы мышления, определения устанавливает Дух

Определения эти суть формы мышления. Дух устанавливает их, повинуясь только самому себе (aus sich selbst), но это одновременно и определения сущего.

Но без мышления Дух бессознателен.

Лишь путем размышления мы открываем, что такое основание и следствие, внутреннее и внешнее, что существенно и что несущественно. Дух при этом не сознает того, что эти определения он устанавливает произвольно, напротив, он высказывает в них нечто существующее вне и независимо от него.

Если Дух действует непроизвольно или произвольно, как во всех явлениях природы, то он в любом случае создает.

Но отличие действия духа, когда он выступает как сознательное мыслящее существо «Я», он создает содержание и форму объекта, если же, как непроизвольное стихийное еще бессознательное явление, он создает форму, он присваивает себе содержание созданное другим.

§7
Собственно говоря, поскольку речь идет о том, что дух получает определения, неопределенность Я, или духа, заранее предполагается. Определения духа принадлежат ему даже в том случае, если он получил их от других предметов. Если в нем и есть что-то, что, будучи независимым от него содержанием, создано не им, то все же форма при этом всегда принадлежит ему; например, действуя как воображение, дух черпает материал из созерцания, форма же при этом заключается в ином соединении этого материала по сравнению с тем, каким материал этот был первоначально в созерцании. Во всяком чистом представлении, например в чистом представлении о животном, определенное содержание принадлежит опыту, но всеобщее в таком представлении – это форма, создаваемая духом.
Эта форма есть, следовательно, то, что дух устанавливает сам. При теоретической деятельности, и в этом состоит ее существенное отличие, дух устанавливает только форму, при практической же – он является творцом также и содержания. Содержанием права, например, является личная свобода. Она присуща духу. Практическая способность признает определения своими, собственно говоря, тогда, когда она их хочет. Если они и являются чужими или, лучше сказать, данными мне определениями, то они, несомненно, перестают быть чужими, если я их хочу. Я делаю это содержание своим, устанавливаю его сам.

Дух в непрерывном движении, он двигается изнутри наружу и снаружи во внутрь. И эти движения так же связывают все происходящее любого человека воедино. Его чувства, желания, восприятия, представления, мышление. Теоретическая способность сознательного Духа идет извне вовнутрь превращая воспринятое в какое-то представление, а практическая способность выражается изнутри наружу, когда Дух принимает решение, намерение и превращает внутреннее во внешнее.

§8
Теоретическая способность начинает с налично существующего, данного нам, внешнего и превращает его в некоторое представление. Практическая же способность, напротив, начинает с внутреннего определения, которое называется решением, намерением, а затем превращает внутреннее во внешне существующее, сообщает ему наличное бытие. Это превращение внутреннего определения в нечто внешнее называется [практической] деятельностью.
§9
[Практическая] деятельность есть, собственно говоря, соединение внутреннего с внешним. Внутреннее определение, с которого она начинается, по форме необходимо снять, т.е. нужно, чтобы оно перестало быть чисто внутренним и стало внешним; при этом необходимо, чтобы содержание этого определения осталось; например, намерение построить дом это внутреннее определение, форма которого состоит в том, что оно является лишь намерением; содержанием же тут служит план дома. Так вот, если эту форму здесь устранить, содержание все же останется. Дом, который в соответствии с этим намерением должен быть построен, и дом, который в соответствии с этим планом строится, – это один и тот же дом.
С другой стороны, деятельность в такой же мере есть и преобразование непосредственно данных предметов внешнего мира; например, при постройке дома различными способами видоизменяются грунт, камни, лес и прочие материалы. Вид этих внешних предметов подвергается изменению. Их соединяют совершенно иначе, чем они были соединены прежде. Это изменение подчинено определенной цели, а именно плану дома, с которым как с чем-то внутренним и приводятся в соответствие внешние предметы.