Рассказы, повести, новеллы, сказки.

[Amarilis]

Нет такой болезни – старость

Как говорил Наполеон, «все люди умирают, но не все по-настоящему живут». Ученые подсчитали, что в любом поколении добиваются очевидного и значительного успеха приблизительно лишь около 5% людей. Все остальные – либо терпят крах в своих самых лучших начинаниях, либо худо-бедно тянут свою лямку, зарабатывая себе на хлеб с маслом – одним словом, просто выживают. Так что же мешает им зажить «по-настоящему»? Отсутствие таланта? Это общее заблуждение – все люди талантливы, каждый в чем-либо, но имеет некую особенную одаренность, врожденную способность делать что-то лучше других. Проблема в том, что многие не знают ни своих истинных талантов, ни способностей, а живут так, как велят им обстоятельства. Или – другие люди, например, родственники.

Флоренс Литтауэр в книге «Музыкальная шкатулка» приводит поучительную историю, показывающую, какое негативное влияние могут оказывать на наши мечты близкие люди. Эту книгу Флоренс посвятила Марите Литтауэр, своей свекрови, рядом с которой прожила долгие годы.

Однажды Флоренс спросила свою престарелую свекровь, кем бы та хотела стать, если бы могла свободно распоряжаться своей жизнью. «Оперной певицей, – не задумываясь, ответила Марита. – Я хотела учиться музыке, но мои родители считали, что это пустая трата времени и мне следует заняться изготовлением дамских шляпок. Но в колледже я участвовала в оперном спектакле, в котором получила ведущую роль».

Память о мечте юности навсегда осталась в сердце Мариты, несмотря на то, что родители не дали ее осуществить. В конце своей жизни разум Мариты настолько ослаб, что она не могла больше связно говорить. Но даже тогда ее душа все еще переживала боль о потерянной мечте. Порою Марита вставала со своего кресла и начинала петь – вероятно, она вновь на какой-то миг вообразила себя певицей, а свою сиделку, проснувшуюся от ее пения и недовольно на нее уставившуюся – одним из зрителей большого концертного зала. Она пела оперные арии своей сиделке и в уголках ее глаз, словно бусинки, начинали блестеть слезы радости. Мечта так и не оставила эту женщину до самого последнего дня ее жизни.

«У этой женщины, – пишет в своей книге Флоренс, – был талант, который так и остался невостребованным – подобно музыкальной шкатулке, которую никто не открыл. Она умерла, и вместе с ней ушла музыка, которая так и не родилась».

Сколько же тысяч, миллионов, миллиардов людей, таких как Марита Литтауэр, уходят в могилу, унося с собой всю свою музыку! Не позволяйте же никому задуть свечу вашей мечты. Делайте то, что вам нравится, то, что вы любите, то, к чему лежит ваша душа. Делайте так, как можете делать только вы, а не так, как делают другие. Бог ведь не говорит нам: «Делайте вещи правильно», он, скорее, говорит: «Делайте правильные вещи». А это – не одно и то же. Прислушайтесь к словам американского драматурга Нейла Саймона: «Не слушайте тех, кто говорит – так дела не делаются. Возможно, они и не делаются так, но у вас получится, если вы попробуете. Не слушайте тех, кто говорят – вы слишком рискуете. Если бы Микеланджело расписал не потолок, как он и хотел, а пол в Сикстинской капелле, как этого хотели другие, – его фрески не сохранись бы до сегодняшнего дня».

Начните свой разбег

Многие люди говорят, словно оправдывая свою бездеятельность, «куда мне, я ведь уже человек не молодой (или – больной, бедный, ни кому не нужный и т.п.)…» Познакомьтесь с историей «не молодой» женщины по имени Лора Шульц.

Это случилось в 1977 году в небольшом американском городке Таллахасси, штат Флорида. Лора Шульц, которой в то время уже исполнилось 63 года, услышала плач своего внука, доносившегося откуда-то с улицы. Выбежав из дома, пожилая женщина увидела, что громадный грузовик, оставленный каким-то водителем-балбесом на дороге, неожиданно покатился назад и придавил руку ее семилетнего внука. Раньше эта невысокая, хрупкого телосложения женщина никогда не поднимала ничего, что было тяжелее небольшой дамской сумочки, набитой всевозможными лакомствами, купленными для внука. Но, увидев, что ее любимцу угрожает смертельная опасность, Лора быстро подбежала к грузовику и, схватившись двумя руками за задний борт, немного приподняла его. Этого было достаточно, чтобы внук смог освободить свою руку.

Психолог Чарльз Гарфилд, прочитав об этом случае в одной из газет, решил взять у нее интервью – он как раз собирал материал для своей будущей книги, посвященной теме сверхъестественных возможностей человека. Однако, приехав домой к пожилой даме, он натолкнулся на ее упорное нежелание говорить о том случае с грузовиком, который сама она называла «происшествием». Лора Шульц настойчиво приглашала Гарфилда позавтракать и просила называть ее не иначе, как «бабулей».

После завтрака психолог все же заставил ее разговориться. И она, пусть и нехотя, сообщила ему, что не любит вспоминать о «происшествии» потому, что оно поставило под сомнение все ее прежние убеждения о том, что она могла и чего не могла сделать, о том, что считала для себя возможным. «Если я оказалась способна сделать это, совершенно не задумываясь о своих возможностях, – сказала она ему, – то, что же в таком случае тогда можно сказать о моей жизни? Разве я не потратила ее впустую?»

Гарфилду постарался убедить эту женщину, что ее жизнь еще не закончена, и что она вполне может успеть сделать все то, о чем мечтала прежде. В качестве доказательства, он показал ей вырезки из газет и журналов, которые собирал для своей книги. В них рассказывалось о необычных способностях людей, которые вдруг обнаруживались и проявлялись в экстремальных условиях. Гарфилд убедил Лору, что этими способностями обладает каждый человек, вне зависимости от пола и возраста, только не каждый об этом знает. Видя, какое сильное впечатление произвели на Лору его вырезки и слова, Гарфилд спросил у нее: «А была ли у вас когда-нибудь заветная мечта, желание, которые вы всегда хотели осуществить, но так и не осуществили?» Лора, с легкой грустью в голосе, ответила: «О-о!.. Я всегда любила камни! В юности я хотела изучать геологию, но мои родители были не богатыми людьми. Они не могли послать в колледж и меня, и моего брата. И поэтому учиться пошел только брат…».

Еще немного поговорив с Лорой, Гарфилд поблагодарил ее за откровенную беседу, попрощался с ней и покинул ее дом.

На этом история Лоры Шульц не заканчивается, а, наоборот, только начинается. Через несколько дней Лора Шульц позвонила Гарфилду и сообщила ему, что решила заняться изучением геологии, но, чтобы поступить в институт, нужны кое-какие знания, и потому не мог ли бы он немного ее подучить. Доктор психологии Чарльз Гарфилд уже был готов к такой просьбе.

А дальше мечта Лоры Шульц начала свой разбег. Немного поучившись у Гарфилда, она успешно сдала вступительные экзамены в колледж. После нескольких лет учебы она получила диплом бакалавра и стала преподавать свою любимую геологию в местной школе. Мечта Лоры Шульц осуществилась.

Мы стараемся найти «спокойное место»

Известный американский бизнесмен, основатель и владелец почтовой службы «FedEx» Фрэд Смит однажды высказал мысль, объясняющую, почему одни люди останавливаются в своем росте, а другие совершают восхождение всю жизнь: «Природа человека такова, что он стремится к тому, чтобы оставаться в зоне комфорта. Мы стараемся найти «спокойное место», где не требуется прилагать дополнительные усилия, где мы получим достаточные доходы, будем иметь дело с приятными людьми, а не столкнемся с незнакомыми людьми или непредвиденными ситуациями. Конечно, каждому из нас порой нужно «спокойное место» – некое подобие плато. Мы совершаем восхождение и делаем привал на плато для того, чтобы привыкнуть к новым условиям. Но когда мы адаптируемся, нам необходимо взбираться выше. Очень грустно, когда вы совершаете свое последнее восхождение. Это означает, что пришла ваша старость – и не важно, сколько вам лет – 40 или 80».

Вся наша жизнь – это каждодневное восхождение. Никогда не позволяйте себе останавливаться на достигнутом, не задерживайтесь на комфортном «плато». Старость – это не возраст, а отношение – к жизни и к самому себе. Как сказала английская писательница Джордж Эллиот, «никогда не поздно стать тем, кем вы должны быть».

«Никогда не удаляйтесь от своей деятельности, говоря: «Я слишком стар, со мной все кончено», – пишет в своей книге «Сила вашего подсознания» американский философ Джозеф Мерфи. – Старение и смерть при таком положении дел действительно не заставят себя долго ждать. Некоторые состарились в 30 лет, в то время как другие в 80 лет еще молоды. Дух определяет состояние тела, так же как фантазия архитектора, ваятеля и скульптора придают форму материи… Будь вам 65 или 95 лет – всегда думайте о том, сколько вы еще можете дать. Вы можете вносить свой вклад в дело воспитания молодого поколения, поддерживать его, консультировать и направлять. Вы можете делиться с другими вашими знаниями, опытом и мудростью. Вы можете всегда уверенно смотреть вперед, потому что жизнь человека не имеет конца. Вы убедитесь, что всегда можно открывать новые красоты и чудеса в жизни. Попытайтесь каждый новый день, каждое мгновенье узнавать новое, и ваши дух и ум останутся навсегда молодыми.

Мой отец начал в 65 лет изучать французский язык и в 70 лет стал признанным авторитетом в этой области. Когда он перешагнул рубеж 70 лет, он начал учить кельтский язык и стал известным преподавателем этого языка. Он помогал учиться моей сестре и умер в возрасте 99 лет. В день его смерти его ум был таким же ясным, как и в 20 лет. С возрастом его почерк становился все красивее, а его ум все более ясным. На примере моего отца я сам понял: человеку столько лет, как он думает и чувствует».

Нет такой болезни – старость

Я не знаю, сколько вам лет, мой читатель, но я думаю, что вам будет интересно узнать, что:

*Марк Катон, римский сенатор, выучил греческий язык в 80 лет.

*Сократ только в возрасте 70 лет научился играть на многих музыкальных инструментах и успел овладеть этим искусством в совершенстве.

*Микеланджело создал свои самые значительные полотна в возрасте 80 лет.

*В 80 лет Гете закончил своего «Фауста».

*Немецкий историк Леопольд Ранке свою «Мировую историю» закончил в 91 год.

*Исаак Ньютон еще в 85 лет был занят неутомимой деятельностью.

*Лев Толстой в 83 года управлялся на поле с косой так, что за ним не могли угнаться молодые косцы. Седобородый автор «Войны и мира» в эти «почтенные лета» катался на коньках, ездил на велосипеде, скакал на лошади и приседал «пистолетиком» (на одной ноге) более 40 раз!

*Знаменитый советский композитор и дирижер Игорь Стравинский творил до 88 лет. Поэт Беранже работал до 77 лет. Лев Толстой – до 82, Виктор Гюго – до 83; академик Иван Павлов – до 87, древнегреческий драматург Софокл – до 90 лет, философы Диоген и Демокрит, художники Тициан и Микеланджело проявляли творческую активность, перейдя рубеж восьмидесятилетия; Бернард Шоу творил до 94 лет…

Кстати, не так давно американские ученые, совместно со своими европейскими коллегами, обнародовали сенсационное открытие: оказывается, человеческий мозг развивается не до 25-30 лет, как считалось ранее, а до 50 лет. Более того, если человек продолжает заниматься активной мыслительной деятельностью, то старение мозга почти не происходит!

К чему я все это вам говорю? Только к одному: нет такой болезни – «старость», а есть только неверные психологические установки. «Не верьте всему, что слышите, – даже если это раздается в вашей собственной голове», – советует известный психиатр Дэниел Эймен. Все самые большие барьеры и препятствия в нашей жизни находятся внутри нас. Сломайте их! Наша душа, наши внутренние силы не имеют возраста. Пока мы живы, у нас все еще остается шанс подняться выше – взять хотя бы еще одну высоту на пути нашего духовного восхождения. Не ждите лучших времен – лучшее время может быть только одно. Оно называется – «сейчас».

[Amarilis]

Антон Павлович Чехов

Родителям и детям — за 44 прожитых года, половину из которых Чехов болел туберкулезом, унесшим его в могилу, писатель не только создал выдающиеся произведения (двадцать томов всемирно прославленной прозы), но и успел сделать колоссально много:

Построил четыре деревенские школы, колокольню, пожарный сарай для крестьян, дорогу на Лопасню, преодолевая пассивное сопротивление косного земства, надувательство подрядчиков, равнодушие темных крестьян;

Поставил в родном Таганроге памятник Петру Первому, убедив Антокольского пожертвовать изваянную им статую городу и организовав её отливку и бесплатную доставку через Марсельский порт;

Основал в Таганроге общественную библиотеку, пожертвовав туда более двух тысяч собственных книг, и четырнадцать лет непрерывно пополнял её;

Во время жизни в Мелихове ежегодно как врач принимал свыше тысячи больных крестьян совершенно бесплатно и снабжал каждого из них лекарствами;

В качестве земского врача на холере один, без помощников, обслуживал 25 деревень;

Совершил героическое путешествие на остров Сахалин , в одиночку сделал перепись всего населения этого острова, написал книгу «Остров Сахалин», доказав цифрами и фактами, что царская каторга – «бездарное издевательство имущих и сытых над бесправной человеческой личностью»;

· Помог тысячам людей (содержание многих из писем Чехову в каталоге собрания сочинений формулируется так: «Благодарность за полученные от Чехова деньги…», «Благодарность за содействие в получении службы…», «Благодарность за хлопоты о паспорте…» и т. д.

В разорённом и обглоданном Мелихове посадил около тысячи вишнёвых деревьев и засеял голые лесные участки елями, клёнами, вязами, соснами, дубами и лиственницами; на выжженном пыльном участке в Крыму посадил черешни, шелковицы, пальмы, кипарисы, сирень, крыжовник, вишни и прекрасный цветник.

В записной книжке Чехов оставил такие строки: «Мусульманин для спасения души копает колодезь. Хорошо, если бы каждый из нас оставлял после себя школу, колодезь или что-то вроде, чтобы жизнь не проходила и не уходила в вечность бесследно».

[Amarilis]

Возможно легенда, но...
Многие знают картину Альбрехта Дюрера "Руки".
Но мало кто знает историю создания этой картины. Думаю, что кто не знал Дюрера, запомнит эту историю на всю жизнь.
В 15 столетии в маленькой деревушке недалеко от Нюрнберга жила семья, в которой было восемнадцать детей. Восемнадцать!
Для того чтобы прокормить такую большую семью, отец, золотых дел мастер, работал по восемнадцать часов в день. Он работал в ювелирной мастерской, но также брался за любую оплачиваемую работу.
Несмотря на почти безнадежное положение, у двоих детей была мечта. Они хотели развивать свой талант в искусстве, но они знали, что их отец не сможет отправить ни одного из них на обучение в Академию в Нюрнберг. После долгих ночных обсуждений эти два мальчика заключили соглашение друг с другом. Они решили бросить монету. Проигравший пойдет работать в шахты, и на свои заработки будет оплачивать обучение брату. А потом, когда брат закончит обучение, он будет оплачивать учебу своему брату, работавшему в шахте, продавая свои работы, а если будет нужно, то также работая в шахтах.
Они бросили монету в воскресенье утром, после церкви. Альбрехт Дюрер выиграл и поехал в Нюрнберг. Альберт пошел работать в опасные шахты, и на протяжении четырех лет он оплачивал обучение брата, чьи работы в Академии сразу же стали сенсацией.
Гравюры Альбрехта, его ксилогравюры и его картины превосходили даже работы многих его профессоров. К моменту окончания учебы он уже стал зарабатывать неплохие суммы за свои работы. Когда юный художник вернулся в свою деревню, семья Дюрер устроила праздничный обед на лужайке, чтобы отпраздновать триумфальное возвращение Альбрехта.
После долгого и незабываемого обеда, за которым звучало много музыки и смеха, Альбрехт встал со своего почетного места во главе стола, чтобы поднять тост за своего любимого брата, который столько лет жертвовал, чтобы исполнить мечту Альбрехта. В конце своей речи он сказал: «Теперь, Альберт, мой благословенный брат, пришел твой черед. Теперь ты можешь поехать в Нюрнберг за своей мечтой, и я буду заботиться о тебе».
Все повернулись с ожиданием к Альберту, который сидел в другом конце стола. Слезы потекли по его бледному лицу, он покачал головой, всхлипывая и повторяя: «Нет...нет...нет...нет». Наконец он встал и вытер слезы. Он посмотрел на лица людей, которых он так любил, а потом, подняв руки к лицу, мягко сказал: «Нет, брат. Я не могу поехать в Нюрнберг. Уже слишком поздно для меня. Посмотри! Посмотри, что эти четыре года в шахтах сделали с моими руками! Кости на каждом пальце были переломаны как минимум один раз, и недавно у меня появился артрит в правой руке, что я даже не могу удержать бокал во время тоста, а уж тем более я не смогу провести красивые линии на пергаменте или холсте карандашом или кистью.
Нет, брат, для меня уже поздно».Более 450 лет прошло. Сейчас сотни портретов, рисунков ручкой или серебряным карандашом, акварелью, рисунки угольным карандашом, ксилогравюры и гравюры на меди висят в каждом великом музее в мире. Скорее всего, вы знакомы хотя бы с одной работой Альбрехта Дюрера. Может быть, у вас дома или в офисе также висит репродукция одной из его работ.
Как-то, чтобы отдать дань уважения Альберту за всю его жертву, Альбрехт нарисовал загрубевшие руки своего брата, направленные в небо. Он назвал свою сильную картину очень просто: «Руки». Но весь мир почти сразу открыл свои сердца этому шедевру и назвал эту картину «Руки молящегося». (с)

Андрей Юркин

[Amarilis]

О чем на самом деле роман «Мастер и Маргарита» и есть ли у его персонажей реальные прототипы
Роман «Мастер и Маргарита» стал не только наиболее известным произведением Михаила Афанасьевича Булгакова, но и одной из самых таинственных книг XX века. Читатели растащили его на цитаты, персонажи стали по-настоящему культовыми, а исследователи романа бьются над его трактовкой уже несколько десятилетий.
Мы решили разобраться, почему именно этот роман Булгакова так любим читателями разных возрастов и поколений и какие мысли заложил автор в свое произведение.

Предыстория и замысел. «Рукописи не горят»

Судьба легендарного романа довольно трагична: первую версию Булгаков сжег, а потом восстанавливал текст по памяти. Писатель решил «отыграться» на своем новом произведении, после того как в театре запретили постановку его пьесы «Кабала святош». Вскоре он отправил правительству письмо с такими строками: «И лично я своими руками бросил в печку черновик романа о дьяволе...»
Кроме того, Михаил Афанасьевич так и не успел закончить свое детище: после смерти писателя сведением воедино всех черновиков и редактированием занималась его вдова, Елена Сергеевна. Роман пролежал на полке более 25 лет и мог бы остаться безвестным, но супруга Булгакова дала жизнь рукописям, совсем как Маргарита в романе.
В начальной версии произведение называлось «Копыто инженера», а среди героев не было ни Мастера, ни Маргариты. Всем известное название появилось только в 1937 году. Изначально Булгаков задумывал написать что-то вроде русской фаустианы, и потому центральным персонажем был Воланд.
Маргарита и ее возлюбленный, который поначалу именовался Поэтом и Фаустом, появились во второй версии романа. Кстати, до этого слово «мастер» не встречалось в произведениях Булгакова и имело скорее негативную коннотацию, так как было синонимом слова «ремесленник» (нетворческий человек). Булгаков придал ему новое значение и приравнял к слову «художник».
Книга была невероятно важна для писателя, о чем свидетельствует обнаруженная на одном из листков реплика автора: «Помоги, Господи, написать роман».

Герои и прототипы. «Никогда не разговаривайте с неизвестными»

Мастер. Существует большое количество трактовок этого образа. Кто-то считает, что прототипом послужили Максим Горький или Мандельштам (на шапочке у Мастера была вышита буква М). Также есть версия, что Мастер — это русский Фауст, творец, который одержим пониманием мира. К слову, в романе у многих персонажей есть двойники. Так, двойник Мастера — Иешуа Га-Ноцри. Он тоже беззащитный мыслитель, человек, который хочет заниматься своим делом — бродить по миру и проповедовать.
Воланд. Когда Булгаков прочитал первые две главы романа своим друзьям, он спросил, кто, по их мнению, Воланд. Примечательно, что не все посчитали его дьяволом. Наверное, так оно и есть: он не абсолютное зло. Воланд — один из вариантов этого зла, который ведает земными проблемами: устанавливает некую справедливость, наказывает взяточников и дураков, дарит немногим приличным людям «покой» и улетает. Двойник Воланда в романе — Понтий Пилат, ведь он тоже Закон, который вершит судьбы людей.
Драматург Эдвард Радзинский видел в Воланде черты Сталина: «Под палящим летним солнцем 1937 года, когда другой дьявол уничтожал дьявольскую партию, когда один за другим гибли литературные враги Булгакова, писал Мастер свой роман... Так что нетрудно понять, кто стоял за образом Воланда».
При этом сам Булгаков отрицал, что у этого образа есть какой-либо прототип. Он говорил: «Не хочу давать поводы любителям разыскивать прототипы. У Воланда никаких прототипов нет».
Маргарита. В Маргарите угадываются черты как литературных персонажей, так и реальных женщин. Во время работы над романом Булгаков обращался к героине «Фауста» Маргарите (Гретхен), а также к образу реальной женщины — Маргариты Наваррской, «королевы Марго». По словам исследователей, их сближают «дерзость в любви и решительность в поступках».
Кроме того, Маргарита Николаевна напоминает третью жену писателя — Елену Сергеевну, ведь она тоже в свое время ушла к Булгакову от мужа. Схожесть есть даже в описании внешности: «косящий разрез глаз» у Елены Сергеевны и «чуть косящая на один глаз ведьма» — Маргарита.
Иешуа. Кто-то полагает, что Иешуа — это Иисус. Однако булгаковеды утверждают, что между этими образами нельзя поставить знак равенства. В романе персонажу около 27 лет, в то время как Иисусу было 33 года, когда его распяли. Иешуа не помнит своих родителей и по крови «кажется, сириец», что также не вполне соответствует биографии Христа. Кроме того, у булгаковского героя всего один ученик — Левий Матвей, а не 12.
Александр Мирер в своей книге «Евангелие Михаила Булгакова» пишет, что Иешуа — это не Христос, а богочеловек. Спаситель, который никого не спас, в отличие от Иисуса. А образ Христа проявляется в двух персонажах: Иешуа олицетворяет его милосердие, а Понтий Пилат — карающую сущность (именно он руками Афрания расправляется с предателем Иудой).
Понтий Пилат. Пилат в романе отличается как от исторического персонажа, так и от евангельского образа. Писатель сделал своего прокуратора нарочно «негероическим», подверженным сомнениям и проклинающим себя за минуту трусости. По словам театроведа Виталия Виленкина, однажды Булгаков спросил его о главном человеческом пороке, а потом сам ответил: «Трусость — вот главный порок, потому что от него идут все остальные».
Фагот (Коровьев). Имя рыцаря, Фагот, видимо, является отсылкой к названию музыкального инструмента: его форма с длинной трубкой отдаленно напоминает тощую фигуру Коровьева. Что касается фамилии — Коровьев, — то есть версия, что на иврите слово «каров» значит «приближенный», а Фагот — старший из подчиненных Воланда. По другой версии, фамилия — отсылка к персонажу повести Алексея Толстого «Упырь» статскому советнику Теляеву, который оказался рыцарем и вампиром.
Азазелло. Образ демона пустыни Азазеля Булгаков взял из Ветхого Завета. Этот падший ангел научил мужчин создавать оружие, а женщин — украшать свое тело и красить лицо. Неслучайно именно Азазелло убивает барона Майгеля и преподносит Маргарите волшебный крем.
Кот Бегемот. Если верить «Булгаковской энциклопедии», то прообразом этого яркого персонажа послужило морское чудище из книги «Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях». Также, согласно демонологической традиции, Бегемот — демон чревоугодия.
При этом вторая жена Булгакова Любовь Белозерская утверждала, что прототипом Бегемота послужил их огромный домашний кот Флюшка. Характер и повадки Флюшки отражены во фразе Бегемота: «Не шалю, никого не трогаю, починяю примус».
Михаил Александрович Берлиоз. Вероятнее всего, это собирательный образ советских идеологов. Среди возможных прототипов данного героя — основатель Российской ассоциации пролетарских писателей Леопольд Авербах. Кстати, многие задаются вопросом, за что Берлиозу отрезали голову. Кто-то полагает, что он был наказан за то, что не верил в бога и проповедовал атеизм поэту Бездомному. Однако есть версия, что Михаил Александрович попал под трамвай просто потому, что Воланду нужна была его квартира. Иными словами, автор говорит, что часто для террора и зла не нужна глубокая философская причина.
Иван Бездомный. Скорее всего, прообразами этого героя могли быть поэты Александр Безыменский и Демьян Бедный, которые печатали в газете «Правда» антирелигиозные стихи.
Критик Латунский. Прототипом персонажа, который разгромил роман Мастера, стал реальный человек — Осаф Литовский, советский драматург, выступавший с резкой критикой Булгакова. Современники писателя говорили, что Елена Сергеевна в гневе даже обещала отравить Литовского за разгромную статью «Против булгаковщины».
Аннушка. Героиня с этим именем не первый раз появляется в произведених Булгакова и всегда знаменует собой начало чрезвычайных происшествий. Например, в одном из ранних рассказов персонаж Аннушка Пыляева растапливает печь и устраивает пожар. Также, по свидетельствам современников писателя, Аннушкой звали соседку Булгакова.
Трактовка. «Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».

Роман породил множество самых невероятных трактовок и теорий.

Некоторые исследователи, например писатель и литературовед Дмитрий Быков, полагают, что в романе угадываются два слоя. Первый — обращение к Сталину, которому автор хотел донести мысль: да, мы понимаем, что ты — зло и пришел как суд, который мы заслужили. Ты можешь делать с обывателями все что захочешь, но, пожалуйста, не трогай художника. И в этом смысле образ Мастера нарисован так, чтобы он был понятен именно Сталину. Мастер — это творец, который доведен до отчаяния и ждет снисхождения, и его нужно непременно спасти, ведь он призван исцелить человечество.
Некоторые полагают, что это послание сработало. В 1947 году вдове Булгакова якобы удалось передать рукопись романа секретарю Сталина, и, может быть, поэтому в конце 40-х сталинские репрессии в меньшей степени касались творческих людей.

Второй слой произведения с его мистичеcкой и сатирической составляющей обращен ко всем читателям. Весь роман пропитан двойственностью. По всей видимости, 30-е годы располагали к этому — советские граждане жили двойной жизнью. Днем все было пристойно: люди работали, строили коммунизм и пили воду с сиропом, а ночью устраивали тайные встречи с шампанским и приемы у послов.
Одна из ключевых мыслей романа: самый страшный человеческий порок — трусость. Также Булгаков попытался понять, можно ли сотворить добро из зла, и пришел к выводу, что нет, нельзя. Нет такого зла, которое могло бы превратиться в добро.
Однако автор сделал зло в своем произведении столь обаятельным, что в итоге массовый читатель был очарован Воландом и создал из этого персонажа некий культ. Долгое время в Москве даже устраивались празднования Вальпургиевой ночи на Воробьевых горах — там, где Князь тьмы прощался с Москвой в конце романа.
Есть легенда, будто Булгаков «мстит» за любое прикосновение к своему роману, поскольку не хочет, чтобы его экранизировали. Писатель Дмитрий Быков рассказывает о том, что было несколько попыток снять фильм по мотивам «Мастера и Маргариты», но все они провалились.

После публикации произведение долго не экранизировали. Режиссеры Владимир Наумов и Александр Алов мечтали о постановке. Вдова Булгакова Елена Сергеевна даже обещала отдать авторские права на экранизацию «Мастера и Маргариты» именно им, но скоропостижно умерла и не успела оформить необходимые бумаги.
Прошло 16 лет, и в 1986 году Наумов вновь подал заявку на фильм, но тут выяснилось, что Союз кинематографистов уже ведет переговоры с компанией Columbia Pictures. Режиссер был очень расстроен. Вернувшись домой, он лег спать и вдруг услышал резкий звонок в дверь. Он пошел в прихожую, в полутьме наткнулся на табурет и ушиб ногу.
Открыв дверь, Наумов увидел, что перед ним стоит покойная вдова Булгакова и говорит: «Володя, я к вам на минуточку. Хотела сказать, что ни у кого не получится экранизировать роман, потому что Михаил Афанасьевич этого не хочет».
Утром Наумов проснулся и подумал: «Какой странный был сон» — и тут же увидел синяк на ноге.
Как бы там ни было, через месяц Сolumbia Pictures разорвала контракт, потому что юристы не смогли договориться с наследниками Булгакова. Потом за фильм взялся режиссер Юрий Кара, но из-за конфликта с правообладателем фильм лег на полку на 20 лет. В итоге его сокращенная версия вышла только в 2011 году, когда картина была уже никому не интересна.
Наконец съемками решил заняться режиссер Владимир Бортко. Сериал должен был получить хорошее финансирование, Бортко даже договорился с одной из студий в США, чтобы ему сделали великолепного компьютерного кота Бегемота. Однако через пару месяцев случился финансовый кризис, контракт с американцами был разорван, а зрители увидели вместо анимационного Бегемота нелепую ростовую куклу из меха. Вообще, надо сказать, сериал Бортко получил крайне отрицательные отзывы критиков.
Череда этих событий будто и правда говорит о том, что автор не очень «хотел», чтобы роман «Мастер и Маргарита» выходил на экраны.

[Amarilis]

СМЫСЛ ЖИЗНИ ОКАЗАЛСЯ ТАКИМ ПРОСТЫМ И ДОСТУПНЫМ...

Меня везли на кресле по коридорам областной больницы.
- Куда? – спросила одна медсестра другую. – Может, не в отдельную, может, в общую?
Я заволновалась.
- Почему же в общую, если есть возможность в отдельную?

Сестры посмотрели на меня с таким искренним сочувствием, что я несказанно удивилась. Это потом я узнала, что в отдельную палату переводили умирающих, чтобы их не видели остальные.
- Врач сказала в отдельную, – повторила медсестра.

Я успокоилась. А когда очутилась на кровати, ощутила полное умиротворение уже только от того, что никуда не надо идти, что я уже никому ничего не должна, и вся ответственность моя сошла на нет. Я ощущала странную отстраненность от окружающего мира, и мне было абсолютно все равно, что в нем происходит.

Меня ничего и никто не интересовал. Я обрела право на отдых. И это было хорошо. Я осталась наедине с собой, со своей душой, со своей жизнью. Только Я и Я. Ушли проблемы, ушла суета и важные вопросы. Вся эта беготня за сиюминутным показалась настолько мелкой по сравнению с Вечностью, с Жизнью и Смертью, с тем неизведанным, что ждет там, за небытием…

И тогда забурлила вокруг настоящая Жизнь! Оказывается, это так здорово: пение птиц по утрам, солнечный луч, ползущий по стене над кроватью, золотистые листья дерева, машущего мне в окно, глубинно-синее осеннее небо, шумы просыпающегося города – сигналы машин, спешащее цоканье каблучков по асфальту, шуршание падающих листьев… Господи, как замечательна Жизнь! И я только сейчас это поняла…

- Ну и пусть, - сказала я себе. – Но ведь поняла же. И у тебя есть еще пара дней, чтобы насладиться ею и полюбить ее всем сердцем.
Охватившее меня ощущение свободы и счастья требовало выхода, и я обратилась к Богу, ведь он был ко мне уже ближе всех.
- Господи! – радовалась я. – Спасибо тебе за то, что ты дал мне возможность понять, как прекрасна Жизнь, и полюбить ее. Пусть перед смертью, но я узнала, как замечательно жить!

Меня заполняло состояние спокойного счастья, умиротворения, свободы и звенящей высоты одновременно. Мир звенел и переливался золотым светом божественной Любви. Я ощущала эти мощные волны ее энергии. Казалось, Любовь стала плотной и в то же время мягкой и прозрачной, как океанская волна. Она заполнила все пространство вокруг, даже воздух стал тяжелым и не сразу проходил в легкие, а втекал медленной, пульсирующей водой. Мне казалось, все, что я видела, заполнялось этим золотым светом и энергией. Я Любила! И это было слиянием мощи органной музыки Баха и летящей ввысь мелодии скрипки.

Отдельная палата и диагноз «острый лейкоз четвертой степени», а также признанное врачом необратимое состояние организма имели свои преимущества. К умирающим пускали всех и в любое время. Родным предложили вызывать близких на похороны, и ко мне потянулась прощаться вереница скорбящих родственников. Я понимала их трудности: о чем говорить с умирающим человеком? Который, тем более, об этом знает. Мне было смешно смотреть на их растерянные лица. Я радовалась: когда бы я еще увидела их всех! А больше всего на свете мне хотелось поделиться любовью к Жизни – ну разве можно не быть от этого счастливым! Я веселила родных и друзей, как могла: рассказывала анекдоты, истории из жизни. Все, слава богу, хохотали, и прощание проходило в атмосфере радости и довольства. Примерно на третий день мне надоело лежать, я начала гулять по палате, сидеть у окна. За сим занятием и застала меня врач, сначала закатив истерику по поводу того, что мне нельзя вставать.

Я искренне удивилась:
- Это что-то изменит?
- Нет, - теперь растерялась врач. – Но вы не можете ходить.
- Почему?
- У вас анализы трупа. Вы и жить не можете, а вставать начали.

Прошел отведенный мне максимум – четыре дня. Я не умирала, а с аппетитом лопала колбасу и бананы. Мне было хорошо. А врачу было плохо: она ничего не понимала. Анализы не менялись, кровь капала едва розоватого цвета, а я начала выходить в холл смотреть телевизор.
Врача было жалко. Любовь требовала радости окружающих.

- Доктор, а какими вы бы хотели видеть эти анализы?
- Ну, хотя бы такие. – Она быстро написала мне на листочке какие-то буквы и цифры. Я ничего не поняла, но внимательно прочитала. Врач посмотрела на меня, что-то пробормотала и ушла.
В девять утра она ворвалась ко мне в палату с криком:
- Как вы это делаете?!
- Что я делаю?
- Анализы! Они такие, как я вам написала.
- А-а! Откуда я знаю? Да и какая, на фиг, разница?

Лафа кончилась. Меня перевели в общую палату. Родственники уже попрощались и ходить перестали.
В палате находились еще пять женщин. Они лежали, уткнувшись в стену, и мрачно, молча и активно умирали. Я выдержала три часа. Моя Любовь начала задыхаться. Надо было что-то срочно делать. Выкатив из-под кровати арбуз, я затащила его на стол, нарезала и громко сообщила:
- Арбуз снимает тошноту после химиотерапии.
По палате поплыл запах свежего снега. К столу неуверенно подтянулись остальные.
- И правда снимает?
- Угу, - со знанием дела подтвердила я, подумав: «А хрен его знает».

Арбуз сочно захрустел.
- И правда, прошло, - сказала та, что лежала у окна и ходила на костылях.
- И у меня… И у меня… - радостно подтвердили остальные.
- Вот, - удовлетворенно закивала я в ответ. – Как-то случай у меня один был… А анекдот про это знаешь?
В два часа ночи в палату заглянула медсестра и возмутилась:
- Вы когда ржать перестанете? Вы же всему этажу спать не даете!
Через три дня врач нерешительно попросила меня:
- А вы не могли бы перейти в другую палату?
- Зачем?
- В этой палате у всех улучшилось состояние. А в соседней много тяжелых.
- Нет! – закричали мои соседки. – Не отпустим.

Не отпустили. Только в нашу палату потянулись соседи, просто посидеть, поболтать, посмеяться. И я понимала почему. Просто в нашей палате жила Любовь. Она окутывала каждого золотистой волной, и всем становилось уютно и спокойно. Особенно мне нравилась девочка-башкирка лет шестнадцати в белом платочке, завязанном на затылке узелком. Торчащие в разные стороны концы платочка делали ее похожей на зайчонка. У нее был рак лимфоузлов, и мне казалось, что она не умеет улыбаться. А через неделю я увидела, какая у нее обаятельная и застенчивая улыбка. А когда она сказала, что лекарство начало действовать и она выздоравливает, мы устроили праздник, накрыв шикарный стол. Венчали его бутылки с кумысом, от которого мы быстро забалдели, а потом перешли к танцам. Пришедший на шум дежурный врач ошалело смотрел на нас, после сказал:

- Я тридцать лет здесь работаю, но такое вижу первый раз.
Развернулся и ушел. Мы долго смеялись, вспоминая выражение его лица. Было хорошо.
Я читала книжки, писала стихи, смотрела в окно, общалась с соседками, гуляла по коридору и так любила все, что видела: книгу, компот, соседку, машину во дворе за окном, старое дерево. Мне кололи витамины. Надо же было что-то колоть. Врач со мной почти не разговаривала, только странно косилась, проходя мимо, и через три недели тихо сказала:
- Гемоглобин у вас на 20 единиц выше нормы здорового человека. Не надо его больше повышать.

Казалось, она за что-то сердится на меня. По идее, получалось, что она дура и ошиблась с диагнозом, но быть этого никак не могло, и она это тоже знала.
А однажды она мне пожаловалась:
- Я не могу вам подтвердить диагноз. Ведь вы выздоравливаете, хотя вас никто не лечит. А этого не может быть.
- А какой у меня диагноз?
- Я еще не придумала, - тихо ответила она и ушла.
Когда меня выписывали, врач призналась:
- Так жалко, что вы уходите, у нас еще много тяжелых.

Из нашей палаты выписались все. А по отделению смертность в этом месяце сократилась на 30 процентов.

Жизнь продолжалась. Только взгляд на неё становился другим. Казалось, что я начала смотреть на мир сверху, и потому изменился масштаб обзора происходящего. А смысл жизни оказался таким простым и доступным. Надо просто научиться любить, и тогда твои возможности станут безграничными, а все желания сбудутся, если ты, конечно, будешь эти желания формировать с любовью. И никого не будешь обманывать, не станешь завидовать, обижаться и желать кому-то зла. Так все просто и так все сложно.

Ведь это правда, что Бог есть Любовь. Надо только успеть это вспомнить…

Людмила Ламонова

[Amarilis]

Притча о том, зачем Смерти коса.

— Вы — кузнец?
Голос за спиной раздался так неожиданно, что Василий даже вздрогнул. К тому же он не слышал, чтобы дверь в мастерскую открывалась и кто-то заходил вовнутрь.
— А стучаться не пробовали? — грубо ответил он, слегка разозлившись и на себя, и на проворного клиента.
— Стучаться? Хм… Не пробовала, — ответил голос.
Василий схватил со стола ветошь и, вытирая натруженные руки, медленно обернулся, прокручивая в голове отповедь, которую он сейчас собирался выдать в лицо этого незнакомца. Но слова так и остались где-то в его голове, потому что перед ним стоял весьма необычный клиент.
— Вы не могли бы выправить мне косу? — женским, но слегка хрипловатым голосом спросила гостья.
— Всё, да? Конец? — отбросив тряпку куда-то в угол, вздохнул кузнец.
— Еще не всё, но гораздо хуже, чем раньше, — ответила Смерть.
— Логично, — согласился Василий, — не поспоришь. Что мне теперь нужно делать?
— Выправить косу, — терпеливо повторила Смерть.
— А потом?
— А потом наточить, если это возможно.
Василий бросил взгляд на косу. И действительно, на лезвии были заметны несколько выщербин, да и само лезвие уже пошло волной.
— Это понятно, — кивнул он, — а мне-то что делать? Молиться или вещи собирать? Я просто в первый раз, так сказать…
— А-а-а… Вы об этом, — плечи Смерти затряслись в беззвучном смехе, — нет, я не за вами. Мне просто косу нужно подправить. Сможете?
— Так я не умер? — незаметно ощупывая себя, спросил кузнец.
— Вам виднее. Как вы себя чувствуете?
— Да вроде нормально.
— Нет тошноты, головокружения, болей?
— Н-н-нет, — прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, неуверенно произнес кузнец.
— В таком случае, вам не о чем беспокоиться, — ответила Смерть и протянула ему косу.
Взяв ее в, моментально одеревеневшие руки, Василий принялся осматривать ее с разных сторон. Дел там было на полчаса, но осознание того, кто будет сидеть за спиной и ждать окончания работы, автоматически продляло срок, как минимум, на пару часов.
Переступая ватными ногами, кузнец подошел к наковальне и взял в руки молоток.
— Вы это… Присаживайтесь. Не будете же вы стоять?! — вложив в свой голос все свое гостеприимство и доброжелательность, предложил Василий.
Смерть кивнула и уселась на скамейку, оперевшись спиной на стену.
Работа подходила к концу. Выпрямив лезвие, насколько это было возможно, кузнец, взяв в руку точило, посмотрел на свою гостью.
— Вы меня простите за откровенность, но я просто не могу поверить в то, что держу в руках предмет, с помощью которого было угроблено столько жизней! Ни одно оружие в мире не сможет сравниться с ним. Это поистине невероятно.
Смерть, сидевшая на скамейке в непринужденной позе, и разглядывавшая интерьер мастерской, как-то заметно напряглась. Темный овал капюшона медленно повернулся в сторону кузнеца.
— Что вы сказали? — тихо произнесла она.
— Я сказал, что мне не верится в то, что держу в руках оружие, которое…
— Оружие? Вы сказали оружие?
— Может я не так выразился, просто…
Василий не успел договорить. Смерть, молниеносным движением вскочив с места, через мгновение оказалась прямо перед лицом кузнеца. Края капюшона слегка подрагивали.
— Как ты думаешь, сколько человек я убила? — прошипела она сквозь зубы.
— Я… Я не знаю, — опустив глаза в пол, выдавил из себя Василий.
— Отвечай! — Смерть схватила его за подбородок и подняла голову вверх, — сколько?
— Н-не знаю…
— Сколько? — выкрикнула она прямо в лицо кузнецу.
— Да откуда я знаю сколько их было? — пытаясь отвести взгляд, не своим голосом пропищал кузнец.
Смерть отпустила подбородок и на несколько секунд замолчала. Затем, сгорбившись, она вернулась к скамейке и, тяжело вздохнув, села.
— Значит ты не знаешь, сколько их было? — тихо произнесла она и, не дождавшись ответа, продолжила, — а что, если я скажу тебе, что я никогда, слышишь? Никогда не убила ни одного человека. Что ты на это скажешь?
— Но… А как же?…
— Я никогда не убивала людей. Зачем мне это, если вы сами прекрасно справляетесь с этой миссией? Вы сами убиваете друг друга. Вы! Вы можете убить ради бумажек, ради вашей злости и ненависти, вы даже можете убить просто так, ради развлечения. А когда вам становится этого мало, вы устраиваете войны и убиваете друг друга сотнями и тысячами. Вам просто это нравится. Вы зависимы от чужой крови. И знаешь, что самое противное во всем этом? Вы не можете себе в этом признаться! Вам проще обвинить во всем меня, — она ненадолго замолчала, — ты знаешь, какой я была раньше? Я была красивой девушкой, я встречала души людей с цветами и провожала их до того места, где им суждено быть. Я улыбалась им и помогала забыть о том, что с ними произошло. Это было очень давно… Посмотри, что со мной стало!
Последние слова она выкрикнула и, вскочив со скамейки, сбросила с головы капюшон.
Перед глазами Василия предстало, испещренное морщинами, лицо глубокой старухи. Редкие седые волосы висели спутанными прядями, уголки потрескавшихся губ были неестественно опущены вниз, обнажая нижние зубы, кривыми осколками выглядывающие из-под губы. Но самыми страшными были глаза. Абсолютно выцветшие, ничего не выражающие глаза, уставились на кузнеца.
— Посмотри в кого я превратилась! А знаешь почему? — она сделала шаг в сторону Василия.
— Нет, — сжавшись под ее пристальным взглядом, мотнул он головой.
— Конечно не знаешь, — ухмыльнулась она, — это вы сделали меня такой! Я видела как мать убивает своих детей, я видела как брат убивает брата, я видела как человек за один день может убить сто, двести, триста других человек!.. Я рыдала, смотря на это, я выла от непонимания, от невозможности происходящего, я кричала от ужаса…
Глаза Смерти заблестели.
— Я поменяла свое прекрасное платье на эти черные одежды, чтобы на нем не было видно крови людей, которых я провожала. Я надела капюшон, чтобы люди не видели моих слез. Я больше не дарю им цветы. Вы превратили меня в монстра. А потом обвинили меня во всех грехах. Конечно, это же так просто… — она уставилась на кузнеца немигающим взглядом, — я провожаю вас, я показываю дорогу, я не убиваю людей… Отдай мне мою косу, дурак!
Вырвав из рук кузнеца свое орудие, Смерть развернулась и направилась к выходу из мастерской.
— Можно один вопрос? — послышалось сзади.
— Ты хочешь спросить, зачем мне тогда нужна коса? — остановившись у открытой двери, но не оборачиваясь, спросила она.
— Да.
— Дорога в рай… Она уже давно заросла травой....

[Amarilis]

…«Дело было на склонах Джомолунгмы. Погибла группа альпинистов, состоявшая из двух югославов и проводника-тибетца. Со мной была «Тибетская Книга мёртвых» и друг погибшего, другой тибетский проводник, уговорил меня подняться из базового лагеря в высокогорную гомпу, принадлежащую монастырю "Ронгпу", чтобы провести там посмертный обряд по канонам этой книги…

Почти два часа мы непрерывно карабкались по острым гребням без всякой тропы, поминутно увязая в целиковом снегу. Мои усы и борода обледенели в сплошную корку, кольцом охватившую рот и оставляющую лишь небольшую дырку для свистящего дыхания. Я уже плохо соображал, куда мы двигаемся и зачем: тело устало, и готово было отказать в любую минуту. Страшно хотелось посидеть прямо в снегу, хотя бы совсем немного... Но, мой мозг знал, - это смерть...
И вдруг, я увидел впереди человека, сидящего на краю заснеженного карниза. Эта картина была похожа на галлюцинацию истощённого разума, будучи настолько неправдоподобной. На высоте 6,5 километров, в жути смертельного холода, и режущего тело ветра, на отвесной обледеневшей стене в позе лотоса сидел бритоголовый юноша, на теле которого трепыхалась лишь тёмно-красная туника буддистского монаха. Он был всего лишь в 10 метрах от нас и я даже различал застывшие черты его лица, слегка припорошённые снегом... Не останавливаясь, мой проводник перевалил за очередной скальный гребень и пропал из виду. Я поспешно последовал за ним, взобрался на эту площадку и оторопел окончательно...
Взору моему предстала небольшая котловина между скал, заполненная снегом. На краю её, в сугробе стояла большая чёрная тибетская палатка-банаг. Она шьётся из ячьей шерсти и обычно используется пастухами-кочевниками. В центре же площадки находился типичный ритуальный тарчок: мачта с растяжками, на которых трепетали десятки истерзанных ветром, разноцветных молитвенных флажков. Под мачтой возвышалась куча полузасыпанных снегом черепов и рогов домашних и диких животных. Святилище было окружено кольцом из десятка снежных конусов метровой высоты, которые со стороны были похожи на засыпанные снегом каменные ритуальные ступы-чортены.
Но, не это так поразило меня. Я увидел ещё несколько человек, неподвижно сидящих, как и первый, на снегу и одетых лишь в монашеские туники. Они были совсем молоды и, казалось, совершенно не обращали никакого внимания ни на смертельный холод, ни на нас с проводником...
Из палатки вышел пожилой монах и пригласил нас войти. Внутри чуть тлела кучка сушёного ячьего навоза, над которым висел большой закопчёный чайник. Рядом, перебирая чётки, сидел маленький сухощавый человек с круглолицым морщинистым лицом, одетый в оранжевый халат ламы…
Тысячи вопросов были готовы сорваться с моих уст: что это за высокогорный гомпа, зачем нужны такие суровые условия, кто эти сидящие на снегу юноши, как они вообще живы?
Лама очень торопился начать обряд чтения Бардо Тхёдол и, занятый приготовлениями к нему, поручил пожилому монаху ответить на все мои вопросы. Мы вышли с ним к тарчку, и то, что я там узнал, мне самому до сих пор кажется неправдоподобным.
Оказывается, все эти юноши, обладающие, казалось бы, невероятными способностями, являются обычными трапа, т.е. ламами-учениками из монастыря «Ронгпу». Обучение каждого тибетского ламы включает в себя изучение искусствам тантрийской йоги и овладение её различными духовными практиками. В данной обители эти траппа учатся вырабатывать в себе внутреннее тепло, именуемое тумо. Слово это переводится, как "лёгкое пламя" и означает энергию, которую адепт йоги способен улавливать из всеобщей энергии-времени, разлитой в пространстве вокруг нас. Умение вырабатывать тумо конечно помогает телам лам, особенно отшельникам, легко переносить холод и лишения тибетских высокогорий. Ведь в своих заледенелых пещерах-тапугах они находятся в одних набедренных повязках и используют огонь только для приготовления чая.
Но, тепло для тела - это побочный эффект тумо. Это внутреннее "пламя", по большому счёту, нужно им вовсе не для этого. Речь идёт не о материальном огне и тепле, а о совершенной духовной энергии, способной созидать и совершенствовать всё сущее. Владеющий этой священной магической силой способен делать со своим телом всё, что угодно, но это - только ради высшей цели: получить право служить потом у священного Кайласа. Овладение каждой из десятков духовных практик йоги требует очень длительного времени и неимоверных усилий над собой. Вот и эти юноши, сейчас уже находятся, как бы в высшей школе тумо...
А начинались их тренировки несколько лет назад на берегах горного потока, бегущего с ледников, неподалёку от монастыря. Непростой была та учёба. А право продолжить обучение уже в этой высокогорной обители получили лишь те, кто овладел начальными способностями и сдал учителю своеобразный экзамен. Начинающий лама-йог совершенно голым садился на берегу горного ручья. Его оранжевую тунику мочили в ледяной воде, а затем набрасывали её на плечи претендента. Тот должен был довольно быстро высушить её за счёт мобилизации своего внутреннего тепла. И так - десять раз подряд! Причём по времени надо было уложиться в 1 час!
Свист ледяного ветра постоянно уносил от меня обрывки фраз рассказчика. Ёжась в пуховом альпаке, я подошёл к одному из трапа, неподвижно сидящему неподалёку. Снег уже засыпал его по щиколотки, но сдувался ветром с головы и обнажённых плеч. И тут я понял, что что-то здесь не так: кожа этого человека была не красной, как должно было бы быть, по идее, а совершенно белой... И снег!.. Он не таял от соприкосновения с ней!..
Я осторожно дотронулся пальцем до руки "человека". Кожа была плотной и холодной, как лёд... Он не дышал... Он был мёртв...
- Нет, это не так - вдруг сказал монах - Он жив, просто его сейчас нет в своём теле.
- Как это нет в теле - в замешательстве - пробормотал я - А где же он?
- Не знаю,..каждый из них решает сейчас свои кармические задачи. Этот, может быть, сейчас на небе Тушита, а может быть - на Джомолунгме...
- Как это, на Джомолунгме - спросил я с явно недоверчивой и глуповатой улыбкой.
- Только "цивилизованные" западные люди карабкаются туда ногами, изнурительно волоча на гору своё, неприспособленное для этого тело... А зачем?.. Разве это твоё тело захотело подняться на самую высокую гору планеты?.. Нет, вовсе не тело...
Я вообще уже ничего не соображал.
- А когда же он,.. так сказать,.. вернётся...
- А кто же это, кроме него знает... Вон, некоторые, сидят уже больше недели, и он указал пальцем на заснеженные конусы, которые я принял ранее за каменные чортены окружающие тарчок.
- Вы... Вы хотите сказать, что там,.. под снегом,.. сидят люди?!
- Да нет, же… Там сидят лишь их тела...

Из Книги «ТИБЕТСКИЙ ГАМБИТ»