Рассказы, повести, новеллы, сказки.

[Amarilis]

"...То были самые прекрасные дни моей жизни. Тихие дни, наполненные простотой, молчанием и неспешностью. Дни, наполненные простыми словами, простыми мыслями, пением птиц, журчанием воды, шумом ветра...

Колодец, гроза, свежесть, утро, муравейник, листья, небо, тропинка, озеро, льняное полотенце, босиком, лодка, дождь...Сходил за водой, посидел на тёплом камне, наколол дров, истопил печь, гулял вдоль озера, наблюдал за птицами, вкушал пищу...

И не было в этих днях ни пафоса, ни городской суеты, ни поводов для ревности и обид, ни многозначительности, ни страха, ни лжи... А если и были, то быстро растворялись они в утренних туманах, вечерних зарницах, ночных шорохах и дневных заботах и уносились сменяющимися облаками, оставляя мне удивительные, лёгкие и тихие, как шаги рыси, дни, наполненные простотой..."

Вадим Амирханов. "Дни, наполненные простотой"

[Amarilis]

[Радослав]

[Amarilis]

«...Он вышел в прекрасный сад, наполненный множеством благоухающих розовых кустов. На землю уже спустилась ночь, густая, темная, мерцающая далекими, отрешенными от всех мирских забот звездами. Гравий тихо шелестел под Его легкой поступью. Ночной ветерок играл в складках одежды, шевелил густые темные волосы и все пытался заглянуть в Его необъятно глубокие глаза, вмещающие все тайны Божественной Вселенной. Аромат роз плыл над аллеями сада, разносимый вездесущим полуночным зефиром. Каждый день на рассвете садовники срезали розы, обрамлявшие четыре аллеи сада, и складывали их посреди Его благословенного шатра. И так велик был ворох цветов, что собиравшиеся пить утренний чай в Его шатре не могли видеть друг друга. Все эти розы Он собственноручно раздавал покидавшим Его с тем, чтобы цветы по Его просьбе были доставлены тем Его друзьям, что остались в городе» (Повествование Набиля).
В саду кроме Него было очень много людей. Все они были разного возраста, отличались социальным статусом, имели различные профессии и взгляды на жизнь. Все они пришли в этот сад исключительно ради Него, увидеть, услышать, почувствовать. И все они сейчас… спали. Да, спали, устроившись там, где их настигла ночь, прямо на теплой весенней земле. Потому что они были людьми с обычными возможностями и естественными потребностями. Их, переполненных и утомленных собственными чувствами, сморил обыкновенный земной сон. Люди отдыхали, а Он ходил по дорожкам весеннего сада, и Его необъятная любовь парила на мощных крыльях над спящими детьми человеческими.
В то время Ему были открыты все тайны бытия, все глубины Вселенной, бесконечные знания Бога. Он не ведал усталости и в течение тех дней, что был здесь, в саду, вместе со своими последователями, раскрывал им великие секреты, щедро дарил Божественное знание людям. Но их способности не могли вместить такую мощь, и с заходом дневного светила люди погружались в сон…«...Он вышел в прекрасный сад, наполненный множеством благоухающих розовых кустов. На землю уже спустилась ночь, густая, темная, мерцающая далекими, отрешенными от всех мирских забот звездами. Гравий тихо шелестел под Его легкой поступью. Ночной ветерок играл в складках одежды, шевелил густые темные волосы и все пытался заглянуть в Его необъятно глубокие глаза, вмещающие все тайны Божественной Вселенной. Аромат роз плыл над аллеями сада, разносимый вездесущим полуночным зефиром. Каждый день на рассвете садовники срезали розы, обрамлявшие четыре аллеи сада, и складывали их посреди Его благословенного шатра. И так велик был ворох цветов, что собиравшиеся пить утренний чай в Его шатре не могли видеть друг друга. Все эти розы Он собственноручно раздавал покидавшим Его с тем, чтобы цветы по Его просьбе были доставлены тем Его друзьям, что остались в городе».
В саду кроме Него было очень много людей. Все они были разного возраста, отличались социальным статусом, имели различные профессии и взгляды на жизнь. Все они пришли в этот сад исключительно ради Него, увидеть, услышать, почувствовать. И все они сейчас… спали. Да, спали, устроившись там, где их настигла ночь, прямо на теплой весенней земле. Потому что они были людьми с обычными возможностями и естественными потребностями. Их, переполненных и утомленных собственными чувствами, сморил обыкновенный земной сон. Люди отдыхали, а Он ходил по дорожкам весеннего сада, и Его необъятная любовь парила на мощных крыльях над спящими детьми человеческими.
В то время Ему были открыты все тайны бытия, все глубины Вселенной, бесконечные знания Бога. Он не ведал усталости и в течение тех дней, что был здесь, в саду, вместе со своими последователями, раскрывал им великие секреты, щедро дарил Божественное знание людям. Но их способности не могли вместить такую мощь, и с заходом дневного светила люди погружались в сон…

[Amarilis]

Оказывается, Александр Беляев , который написал роман про Человека-амфибию, умер от голода в блокадном Ленинграде в 1942 году. Типичная вроде история, но каждый раз когда узнаешь о таком, холодок пробегает по коже. И каждый раз: «какая зловещая ирония». И сам этот роман про аргентинское небо, индейцев, невиданных существ ... кажется нет ничего более далекого от реалий Советского Союза 1928 года. Когда роман этот был создан. Я все время думаю какой уединенной тихой жизнью жил писатель, чтоб написать такое. Как глубоководная рыба. Питался придонным илом, и гнул своё. И как грубо во все это ворвалась война. И погубила ещё одну великую бессмертную человеческую душу. Коих было сотни и сотни тысяч. Беляев , по крайней мере, стал бессмертным благодаря своему Ихтиандру. И его удивленный взгляд за стёклами очков уже никогда не забыть.
(Асса Новикова)

[Владимир Чернявский]

Сообщение от Amarilis

Оказывается, Александр Беляев , который написал роман про Человека-амфибию, умер от голода в блокадном Ленинграде в 1942 году.

Увы, как и многие яркие деятели советской культуры. Из круга Рерихов - это С.С. Митусов и его дочь.

Сообщение от Amarilis

Я все время думаю какой уединенной тихой жизнью жил писатель, чтоб написать такое.

Он был прикован к постели.

[Amarilis]

Сообщение от Владимир Чернявский

Увы, как и многие яркие деятели советской культуры. Из круга Рерихов - это С.С. Митусов и его дочь.

Но так же, в Питере, в тяжелых условиях рождались гениальные произведения.

... После выздоровления Грину при содействии Горького удалось получить академический паёк и жильё — комнату в «Доме искусств» на Невском проспекте, 15, где Грин жил рядом с Н. С. Гумилёвым, В. А. Рождественским, О. Э. Мандельштамом, В. Кавериным. Соседи вспоминали, что Грин жил отшельником, почти ни с кем не общался, но именно здесь он написал своё самое знаменитое, трогательно-поэтическое произведение — феерию «Алые паруса» (опубликована в 1923 году). «Трудно было представить, что такой светлый, согретый любовью к людям цветок мог родиться здесь, в сумрачном, холодном и полуголодном Петрограде, в зимних сумерках сурового 1920 года; и что выращен он человеком внешне угрюмым, неприветливым и как бы замкнутым в особом мире, куда ему не хотелось никого впускать», — вспоминал Вс. Рождественский.

Критик Ирина Васюченко отмечает редкостную прозрачность и чистоту нравственной атмосферы, свойственной прозе Грина. «Автор больше чем верит в могущество добрых начал жизни — он его знает». Существуя одновременно в реальном мире и в мире мечты, Грин ощущал себя «переводчиком между этими двумя мирами». В «Алых парусах» автор, устами Грея, призывает «творить чудо» для другого человека; «Новая душа будет у него и новая у тебя». В «Блистающем мире» аналогичный призыв: «Введите в свою жизнь тот мир, блёстки которого уже даны вам щедрой, тайной рукой».

Критики отмечают, что Грин невероятно «кинематографичен». Перенос действия в вымышленную страну — также продуманный приём: «Грину важен по большому счёту человек и только человек вне его связи с историей, национальностью, богатством или бедностью, религией и политическими убеждениями. Грин как бы абстрагирует, очищает своих героев от этих наслоений и стерилизует свой мир, потому что так человек ему лучше виден». Писатель сосредоточен на борьбе в человеческой душе и с удивительным мастерством изображает тончайшие психологические нюансы. «Объём знаний Грина в этой области, точность изображения сложнейших психических процессов, подчас превосходящих уровень представлений и возможности его времени, вызывают сегодня удивление специалистов».
«Грин говорил, что, бывает, часы проводит над фразой, добиваясь наивысшей полноты её выражения, блеска... »

Образец гриновского стиля на примере из «Алых парусов»:
«Она умела и любила читать, но и в книге читала преимущественно между строк, как жила. Бессознательно, путём своеобразного вдохновения она делала на каждом шагу множество эфирно-тонких открытий, невыразимых, но важных, как чистота и тепло. Иногда — и это продолжалось ряд дней — она даже перерождалась; физическое противостояние жизни проваливалось, как тишина в ударе смычка, и всё, что она видела, чем жила, что было вокруг, становилось кружевом тайн в образе повседневности... »