Русский национальный характер

[Amarilis]

— Хочется мне вам сказать, панове, что такое есть наше товарищество. Вы слышали от отцов и дедов, в какой чести у всех была земля наша: и грекам дала знать себя, и с Царьграда брала червонцы, и города были пышные, и храмы, и князья, князья русского рода, свои князья, а не католические недоверки. Всё взяли бусурманы, всё пропало. Только остались мы сирые, да, как вдовица после крепкого мужа, сирая так же, как и мы, земля наша! Вот в какое время подали мы, товарищи, руку на братство! Вот на чем стоит наше товарищество! Нет уз святее товарищества! Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей. Вам случалось не одному помногу пропадать на чужбине; видишь, и там люди! также Божий человек, и разговоришься с ним, как с своим; а как дойдет до того, чтобы поведать сердечное слово, — видишь: нет, умные люди, да не те; такие же люди, да не те! Нет, братцы, так любить, как русская душа, — любить не то, чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал Бог, что ни есть в тебе, а... — сказал Тарас, и махнул рукой, и потряс седою головою, и усом моргнул, и сказал: — Нет, так любить никто не может! Знаю, подло завелось теперь на земле нашей; думают только, чтобы при них были хлебные стоги, скирды да конные табуны их, да были бы целы в погребах запечатанные меды их. Перенимают, чорт знает, какие бусурманские обычаи; гнушаются языком своим; свой с своим не хочет говорить; свой своего продает, как продают бездушную тварь на торговом рынке. Милость чужого короля, да и не короля, а поскудная милость польского магната, который желтым чоботом своим бьет их в морду, дороже для них всякого братства. Но у последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в поклонничестве, есть и у того, братцы, крупица русского чувства. И проснется оно когда-нибудь, и ударится он, горемычный, об полы руками, схатит себя за голову, проклявши громко подлую жизнь свою, готовый муками искупить позорное дело. Пусть же знают они все, что такое значит в Русской земле товарищество! Уж если на то пошло, чтобы умирать, — так никому ж из них не доведется так умирать!.. Никому, никому!.. Не хватит у них на то мышиной натуры их!

Так говорил атаман и, когда кончил речь, всё еще потрясал посеребрившеюся в козацких делах головою. Всех, кто ни стоял, разобрала сильно такая речь, дошед далеко, до самого сердца. Самые старейшие в рядах стали неподвижны, потупив седые головы в землю; слеза тихо накатывалася в старых очах; медленно отирали они ее рукавом...

Н. В. ГОГОЛЬ. ТАРАС БУЛЬБА.

[Эвиза]

Российская империя решила отметить историческое событие с беспрецедентным размахом.
Накануне по всей стране начались поиски участников давней войны, призванных украсить торжества.
Как ни странно, их нашлось довольно много - к августу 1912 года было выявлено 25 здравствующих очевидцев нашествия Наполеона на Россию, в том числе 14 участников боевых действий.
По архивным документам и газетным публикациям 1912 года современному исследователю удалось установить фамилии большинства из этих людей:

1] отставной фельдфебель Аким Винтонюк, 122 года, проживал в городе Кишиневе Бессарабской губернии ("участвовал, по его словам, в Отечественной войне и в обороне Севастополя");

2] хорунжий Бурнос, 113 лет, проживал в Кубанской области;

3] солдат Кореневский, 116 лет, проживал в Витебской губернии;

4] крестьянин Этте, 120 лет, проживал в Лифляндской губернии, ("ополченец Отечественной войны");

5] крестьянин Волонцевич, 115 лет, проживал в Гродненской губернии;

6] крестьянин Воробьев, 104 года, проживал в Могилевской губернии;

7] крестьянин Гордей Громов, 110 лет, проживал в селе Красном Поколюбеческой волости Гомельского уезда Могилевской губернии ("очевидец следования французских войск через село Красное");

8] крестьянин Жерношенков, 111 лет, проживал в Могилевской губернии;

9] крестьянин Жеррилов, 110 лет, проживал в Могилевской губернии;

10] крестьянин Степан Жук, 110 лет, проживал в деревне Шавельки Дриссенского уезда Витебской губернии ("после сражения при Кульбове, по уходу оттуда войск, он собирал на поле сражения пули");

11] крестьянин Ефим Кобылин, 109 лет, проживал в селе Рогозино Ключковской волости Барнаульского уезда Томской губернии;

12] мещанин Петр Лаптев, 118 лет, проживал в деревне Милях Свенцянской волости Свенцянского уезда Виленской губернии ("очевидец следования Наполеона и его армии через Свенцяны");

13] крестьянин Монарский, 108 лет, проживал в Витебской губернии ("очевидец сражения под Классисеном");

14] крестьянин Новиков, 119 лет, проживал в Смоленской губернии;

15] еврей Овручин, 111 лет, проживал в Могилевской губернии;

16] крестьянин Максим Пятаченков, 120 лет, проживал в слободе Загуменщина (около города Кирсанова) Ирской волости Кирсановского уезда Тамбовской губернии ("очевидец пребывания французских солдат в городе Кирсанове");

17] мещанин Сердюков, 119 лет, проживал в городе Екатеринославе;

18] "кандидат на классную должность" Степанов, 115 лет, проживал в Симбирской губернии;

19] крестьянка Мария Желтякова, 110 лет, проживала в деревне Подберезная Рождественской волости Бронницкого уезда Московской губернии;

20] крестьянка Евгения Жерносенкова, 115 лет, проживала в поселке Ириновка Вылевской волости Гомельского уезда ("очевидица событий Отечественной войны; отец, по ея заявлению, участвовал в военных действиях").

Поиски, как часто бывает в России, приобрели характер соревнования - каждый губернатор хотел предъявить царю "своего" ветерана. Больше всех преуспела Бессарабия, где отыскался фельдфебель-малоросс Аким Войтинюк.

Его и еще четверых долгожителей ко дню торжеств доставили на Бородинское поле. Это событие имело такой резонанс, что ветеранов запечатлели не только на фотографиях, но даже в кино.

Утверждали, что Войтинюку (его еще называли Винтонюк, Вентанюк, Бентенюк) то ли 122 года, то ли целых 133, что он участвовал в Бородинском сражении и получил медаль, но после она куда-то подевалась вместе с метрикой. Поэтому о подвигах Акима судили только с его слов - говорил он бойко и вообще выглядел куда моложе своих лет. Об этом можно судить по кадрам хроники, снятой французской фирмой "Пате", - на них он и еще один ветеран беседуют с Николаем II.

Московский губернатор Джунковский вспоминал: "Аким Бентенюк... был самым разговорчивым, он рассказывал про свое участие в бою, как он был ранен, и даже указывал на кустик, за которым его "шарахнуло". Когда он это рассказывал Государю, тот не мог сдержать улыбки". Вечером царь записал в дневник: "Подумай только, говорить с человеком, который все помнит и рассказывает великие подробности боя!"

[Эвиза]

Автор одной из опубликованных в 1912 году статей, Владимир Белинский, анализируя социальный состав старожилов, писал: "Бросается в глаза то, что все эти люди неинтеллигентные и необразованные - по преимуществу крестьяне, и что дворян среди них вовсе нет (тот факт прискорбный для нашего дворянства, не сумевшего сберечь ни богатств, ни даже здоровья)".

Еще двух реальных участников Отечественной войны - 116-летнего солдата Кореневского из Витебской губернии и 120-летнего латыша Этте, который будто бы служил в ополчении, в силу разных причин не смогли отправить в Москву.

Прочих с окончанием торжеств развезли по местам жительства и, как водится, забыли. Правда, по приказу царя выписали повышенные пенсии - например, Аким Войтинюк получил целых 300 рублей. Что со стариками стало дальше, неизвестно: вряд ли кто-то из них пережил смутные годы войн и революций.

[Эвиза]

С фотографии - даже по нынешним меркам отличного качества! - смотрит на нас 117-летний Павел Яковлевич Толстогузов. Участник Отечественной войны 1812 года, житель города Ялуторовска. Рядом с ним - 80-летняя супруга.
Оба в предвкушении волнующего и, может быть, главного события в их жизни. Главу семьи пригласили в Москву, на Бородинское поле, на празднование столетней годовщины победы над Наполеоном...



Готовя его в дальнюю дорогу, местные власти сообщили в столицу: старик "сравнительно бодрый", хотя "глуховат и плохо видит", но "отличается ясной памятью". Как раз в этот год в Ялуторовск прибыл из Тюмени первый поезд и заработало северное крыло Транссиба. Казалось, ветерана ждет не очень утомительное и заслуженное путешествие. Но не случилось.

Павел Яковлевич умер накануне поездки - то ли от старости, то ли от волнения. Остались от него и ровесников-бородинцев только эти фотографии, запечатлевшие их минуту славы.

[Эвиза]

Сохранилось и фото (см. выше), на котором великие князья Иоанн и Гавриил Константиновичи беседуют с ветеранами. Слева направо сидят Аким Войтинюк, Петр Лаптев, Степан Жук, Гордей Громов и Максим Пяточенков. Строго говоря, ветераном из них был только Войтинюк - остальные попали на праздник как очевидцы событий. Правда, Лаптев утверждал, что тоже сражался с французами, но поскольку ему было тогда 12 лет, юного участника войны предпочли записать в свидетели. Тот же казус случился со 110-летним Жуком - он, правда, ничего не утверждал, в ветераны его записал журнал "Огонек". В торжествах участвовала и 107-летняя крестьянка Мария Желтякова, рассказавшая, что видела в Москве самого французского императора.

Откликом на эти фантазии стал фельетон А. Куприна "Тень Наполеона", где описан "замечательный старик", делившийся впечатлениями о встрече: "Какой он был, Наполеон-тот? А вот какой он был: ростом вот с эту березу, а бородища - по самые колени и страх какая густая, а в руках у него был топор огромнейший... Одно слово - ампиратырь!"

[Эвиза]

Впрочем, большинство из приглашенных ничего героического о себе не сообщали: Максим Пяточенков всего лишь видел на родной Тамбовщине пленных французских солдат, Гордей Громов был свидетелем прохода французской колонны через его село Красное.
Да никто и не ждал от них героических рассказов. К ветеранам относились бережно: дали хорошее жилье, собственные экипажи, позволили сидеть в присутствии императора, "в уважение к преклонным летам".
Джунковский вспоминал: "Это всех очень тронуло, старики сидели, а государь и великие князья стояли. Каждый из стариков вставал, когда государь непосредственно к нему обращался".
Среди блестящих господ и модных дам эти старцы в серых армяках, с длинными белыми бородами и посохами в негнущихся руках выглядели так чужеродно, что к ним невольно обращались все взгляды - они словно воплощали тот народ, который и победил Наполеона, даже если сами старики были к этой победе непричастны...

[Эвиза]

115-летние ветераны Отечественной войны 1812 г. на видео и фото!