Посвящается Великим (пометки восхищенного сердца)

[Vitaly]

-- Отпустите его, -- вдруг пронзительно крикнула Маргарита так, как
когда-то кричала, когда была ведьмой, и от этого крика сорвался камень в
горах и полетел по уступам в бездну, оглашая горы грохотом. Но Маргарита не
могла сказать, был ли это грохот падения или грохот сатанинского смеха. Как
бы то ни было, Воланд смеялся, поглядывая на Маргариту, и говорил:

-- Не надо кричать в горах, он все равно привык к обвалам, и это его не
встревожит. Вам не надо просить за него, Маргарита, потому что за него уже
попросил тот, с кем он так стремится разговаривать, -- тут Воланд опять
повернулся к мастеру и сказал:
-- Ну что же, теперь ваш роман вы можете кончить одною фразой!

Мастер как будто бы этого ждал уже, пока стоял неподвижно и смотрел на
сидящего прокуратора. Он сложил руки рупором и крикнул так, что эхо
запрыгало по безлюдным и безлесым горам:

-- Свободен! Свободен! Он ждет тебя!

Горы превратили голос мастера в гром, и этот же гром их разрушил.
Проклятые скалистые стены упали. Осталась только площадка с каменным
креслом. Над черной бездной, в которую ушли стены, загорелся необъятный
город с царствующими над ним сверкающими идолами над пышно разросшимся за
много тысяч этих лун садом. Прямо к этому саду протянулась долгожданная
прокуратором лунная дорога, и первым по ней кинулся бежать остроухий пес.
Человек в белом плаще с кровавым подбоем поднялся с кресла и что-то
прокричал хриплым, сорванным голосом. Нельзя было разобрать, плачет ли он
или смеется, и что он кричит. Видно было только, что вслед за своим верным
стражем по лунной дороге стремительно побежал и он....

[MissMaia]

Марк Антоний и Клеопатра.

Египет. Нила волны мягкие влекут
Корабль неспешно.
Антоний Марк и царственная Клеопатра. Тут
Их встреча первая,
Но явится Любовь, как неизбежность.

- Кто для тебя великий Цезарь?

- Он - всё. Отец, и брат, погибший муж -
Считаю я себя его вдовой.
И раны, нанесенные коварною рукой,
Болят во мне. Их время не излечит уж,
Я знаю, что вовек мне будет больно...
А кто есть Цезарь для тебя, Антоний?

- Могучий лев твоей пустыни!
Ведь в нем текла божественная кровь!
Текла... На мне те раны тоже не остынут.
И непомерно жаль, что не увидеть его вновь...

На Нил упала ночь, но продолжался диалог.
Они друг друга жадно узнавали.
И с первых слов ее он интереса удержать не мог,
Глаза, восторга полные, ей это выдавали.

Их блеск и пылкость вызывали в ней улыбку -
Искусным слыл Антоний и на поле брани и в любви.
Но если он желал здЕсь с ходу покорить,
То допустил ошибку -
Такого притяженья он еще не знал -
Весь её облик, голос и движенья были им полны…

Ты спишь, душа моя! Ты рядом!
Меня же растревожил сон:
Река меж нами, исходящая парами яда,
Кровавые мечи через неё, служащие мостом...

Как тяжко нА сердце от жуткого виденья,
Оно явилось неспроста - нетрудно и понять!
Но я предам его забвенью -
Быть может до поры, как знать...

Ты ж спи пока,
Отважный римский воин,
Легко расставшийся с величием его
Ради величия любви.
Рим долго простоит,
И кровью многих смоет,
Но истинной любви, ее Имен,
Ему не пережить!

[MissMaia]

Цезарь и Клеопатра

Вошла,
И женственность
По залу разлилась вдруг
Осязаемая.
Тысячелетий магия сплелась
С очарованием
Такого юного,
Стоящего пред ним создания,
Что если б не глаза,
Таящие в себе и нежность,
И любовь, и знание,
И жар, испепеляющий мужчин Исиды,
То можно было б без сомнений
Отправить с куклами сию особу спать.

Но Юлий, подавив смешок,
Взглянул опять,
И уж не смог представить кукол
В тоненьких руках царицы –
Ведь перед ним стояла именно она,
А не обычная девица.

Стан гордый.
Без надменности открытый смелый взгляд,
И властность,
Исходящая от всей ее натуры,
Хоть и была она заключена
В сосуде хрупкой девичей фигуры.

Уговорившись, а вернее приказав,
Чтоб принял он ее с рассветом,
Ушла, оставив с благовоньями играть
Морской вечерний бриз.
А Юлия ежеминутно заставать
Себя же самого с невольною улыбкой на устах.

Так до рассвета и не спал,
Встречав его на балюстраде.
И с удивленьем молча вопрошал:
Как может эта девочка,
С привитыми манерами царицы,
С ним, римским императором сравниться?

Божественный свет Ра
Застал его в походном кресле,
Глядящим вдаль.
Он так пленен был предстоящей встречей,
Что слуг с предложенными яствам прогнал.

И вновь вошла Она.
Свежа, как только сорванная роза.
Глаза подведены толченой бирюзой.
Наряд не прост - тончайший, цвета моря шелк
Расшит невиданными птицами,
И две как раз уселись на груди,
Склонившись так, как будто приготовились клевать
Изысканное ожерелье из камней,
Что водопадом ниспадало меж грудей.

Довольно долго Юлий лицезрел
Сей красочный наряд.
К тому ж тончайший шелк
Не составлял преград,
Чтоб видеть формы безупречность...

Царица ж изучала его взгляд -
Он показался ей достойным -
Ни раздражительно-упорным,
Каким разглядывают лишь рабынь,
Ни явно чувственным, самодовольным,
Но в меру теплым, не холодным,
Что ей понравилось - под этим взглядом
Было ей уютно и удобно.

Было предложено в прохладе сесть.
Густое терпкое вино разбавлено
Чистейшею водой.
Сочатся ломти дыни ароматом меда,
Прогретый солнцем виноград
И сыр овечий поданы заботливой рукой.

Царица надкусила виноградину одну,
Свой кубок подняла,
приветствуя Великого.
Молчала.

А Юлий, взгляд почти не отрывая
От царицы, ел, и пил, и много говорил
О заговорах, слухах
И уже начавшейся за трон ее войне.
О римской, так нуждающейся в золоте казне,
Об истинных причинах своего здесь пребыванья -
Долг красен платежом,
А у Египта перед Римом он немалый.

Царицу не смутил сей разговор.
Не оставляя свой бокал,
И опершись о мраморный балкон,
Она взирала синими глазами
На столь же темную лазурь извечных волн,
Александрийских древность храмов,
Цепь колонн.
На портики торговых площадей,
Забыв о Юлии и жарком пламени
Его речей.

В ее глазах читался холод.
Скорее боль. За землю,
Подданых людей.
И за династию, служившую ей гордостью.
За память прадеда,
Который Первый Птолемей,
Что был ближайшим другом Александра -
Великого и чтимого царя царей.

А что есть Рим?
Прямое ли наследие Эллады?
Рим, будто мальчик, тянущийся в рост.
Он хочет все попробовать и все успеть.
Естественно, любимая игра - война,
И развлечения любимые - пролитье крови.

Египет для него лишь лакомый кусок.
Рим может чувствовать его восточный пряный сок,
Но из чего он сделан недосуг ему понять,
Да и не будет силиться он слишком.

Для Рима ценно то, что блещет и звенит,
Что кормит армию,
Что забавляет ежедневно праздный люд,
Который уж давно забросил труд,
Наук - основ всей жизни - осмысленье
И к мудрости седой почтенье.

Царица не сказала ничего
Из дум своих, стоящему с ней мужу.
Но он, в какой-то миг вдруг оторвавшись
От тончайших кружев,
Так плотно облепивших юный стан,
Не нарушая царственного долгого молчанья,
Проникся мыслями ее, природы той и сам не зная,
Но чувствуя по каждому изгибу гордой брови
Все то, что чувствует она.
Он был ее и опытом,
И прожитым числом годов
Гораздо старше, а она - совсем юна,
Но понял вдруг великий Цезарь-победитель,
Что перед ним достойнейший воитель…

Они вдвоем на царственной постели.
«Великий Цезарь, волосы твои уж поседели…»
Он щурится и весело смеется:
«Зато любовь моя к тебе так щедро льется!»
«Ты – баловень судьбы, я ж – нищая царица,
На что великий муж польстился?» -
Теперь она глядит с прищуром, ждет ответ…
«Конечно на невинность – за то меня накажет Сет!»
И Цезарь дарит юной женщине нежнейший поцелуй.
«Смеешься… Я люблю тебя. Ты мудр.
Ты покорял, ты был любимым и любил. А что теперь?»
«Судьба так редко балует людей –
Так редко дарит высшую любовь и наслажденье
Быть рядом. Быть с тобой – Нежданное явленье.
Я знаю только – боги нас ведут.
Моя любовь чиста – и я доверюсь им и тут».

[MissMaia]

«Клео!» - поют ассирийские флейты.
«Клео!» - им вторит арф перезвон…
Смуглая дева,
В Вечность одета,
Смотрит из зеркала
Давних времен.

Как же знакома мне
Длительность линий
Черных бровей
И сурмленных глаз.
И губ напряженных
Тугие изгибы
Как же знакомы мне, ах!

Как же несвойственны,
И, ах, как знакомы
Неженские мысли
Великих задач.
И близко так счастье
В любви обретенное,
И от всех потаенный
Горестный плач.

[MissMaia]

Наталье Гончаровой.

Вы думаете было просто
Быть музой и пленять сердца,
Жить под восторженные тосты
И оглушительные голоса?
Я лишь могла найти отраду
В кольце его нежнейших рук,
Когда в тиши ночного сада
Ловила сердцем сердца стук.
Когда под восхищенным взглядом
Его неистовых влюбленных глаз
Я от смущения пылала
И таяла, как воск в свечах.
Когда рукой ласкала кудри
Лежавшей на коленях головы
И целовала его губы,
Шептавшие слова любви.
Когда бежала по нечищенным тропинкам,
Его завидевши в саду,
А он летел верхом, смеясь снежинкам,
Меня в седло подхватывая на ходу...

Вам не увидеть черной тучи,
Что на сердце плитой легла.
Как страх меня ночами мучал -
Не за себя, не за себя...
Вам не узнать, как я желала
Лечь рядом с ним в промерзшей мгле
И навсегда забыться в ожиданье
С ним вновь увидеться
В счастливом вечном сне.

[Феано]

Гимны – Посвящения Учителям

ПИФАГОРУ

О, величайший Учитель людей, златомудрый!
Высшую школу философов в Храмах рождая,
Знания вечные юным умам прививая,
Шёл ты по жизни блистательной, долгой и трудной.

Ты посвящён был в мистерии многих народов,
Признанный миром, царями и всеми веками.
Мощный и сильный умом и земными делами,
Миру дарил ты значения вечных Законов.

Богоподобный, прекрасный и телом, и духом!
Имя твоё светит солнцем, лучами играя,
Горное эхо звучит, все слова повторяя,
Строгий и властный, владеющий божеским слухом.

Песни, что сферы небесные людям даруют,
Ты понимал, и река говорила с тобою,
Много чудесного явлено было судьбою,
Тысячи лет об Ученье твоём повествуют.

Имя твоё, Пифагор, не померкнет вовеки,
Тайное Слово Учения мир сохранит,
Жемчуг волшебный, для душ человечьих магнит!
Золото слов твоих - звёздные, млечные реки.

Пифагору посвящены книга «Пифагорово Море» (2 части), сайт "Семь Морей" и раздел сайта «Сказки Мудрецов».



СОЛОМОНУ

О, сокровенный мудрец, царь Времён, Соломон!
Мудрость твоя неизменна и непреходяща.
Тысячи лет искромётна, глубокоизящна,
Имя твоё чтят и любят в любой из сторон.

Сказки времён учат малых, больших, стариков.
Песнь о любви неразгаданна вся до конца,
Чистым огнём зажигает извечно сердца!
Ключ к тайнам даришь, о, мудрый Властитель веков!

Муж величайший, любимый для многих сердец,
Имя твоё, как и дело, и мысли, живут
Столько веков, сколько в жизни бывает минут,
О, Величайший сказитель, и царь, и творец!

Внемли же мистам, что мудрости вечной верны,
Дай нам испить сей напиток бессчетных времён,
И защити от напастей враждебных сторон.
Ты, суд вершащий, не вёл ненавистной войны.

Вдумайтесь в смысл слов Оды Соломона, увидите полную гармонию
с орфическими песнями:

Эхо
Словно ветер струны арфы оживляет,
Так Господень Дух звучит через меня,
Так поёт пиит любовь Его и знает, -
Мир прекрасен, вдохновением пьяня.
Всё, что чуждо, растворяется в печалях,
Только Знание Себя умножил Бог,
Наши духи восхваляют в дальних Далях
Суть Любви, чтоб изошёл Его поток,

И, рекою став, он смысл бы все преграды,
Возвративши нас в Его высокий Храм.
Как глотку воды все жаждущие рады,
Так духовным рады силам, голосам.

Те блаженны, кто достиг Его пределов,
Кто поит живой водою Мирозданье,
Возвращая жизнь для будущих побегов
Оскудевшим, и даруя ясным знаньем.

Насыщая светом творчества, ликуя:
Аллилуйя, Аллилуйя, Аллилуйя.

Соломону посвящена книга "Соломоново море" (4 части: Песнь Песней, Притчи Соломона, Сказки Соломона, Море Соломона)



ЛАО ЦЗЫ

О, глубочайший, чье имя - Молчание веков!
Истина в Дао, мгновение Вечности - ты!
Ум не постигнет твоей чистоты и мечты,
Старый ребенок и юный ты старец, как бог.

Дао-дэ-цзин - письмена, что на шёлке нашли,
Ныне смущают умы величайших мужей.
Нет у истока премудрости ста сторожей,
Нет завершения жизни на жизнепути.

Малое видел в великом, великое в малом…
«Путь перемен» предваряет и экзаменует
Мудрость, что в сердце сокрыта. Вскипая, рискует
Ум раствориться, уйти в Поднебесную паром…

Слог лаконичный, вмещающий звёзды вселенной,
Дух искромётный, невидимый глазом обычным,
Вечность в шелках, как минута в наряде привычном,
Жемчуг со дна Океана… души откровенной…

Лао-цзы посвящена книга -
«Ода Дао», где представлен ритмичный перевод «Дао-дэ-цзин» (раздел Семь Морей) и других древнекитайских текстов, а также даосские притчи, сказки.

[Феано]

книга была издана в МГТУ им. Н.Э.Баумана в 2003 г. в качестве дара
для участников Всероссийского слёта самбистов, 1000 экз.



Великим планетарным Учителям посвящены многие страницы моих авторских сайтов,
один из таких тут - https://sites.google.com/view/feana/