Как пирамиды строили.

[Эльдар]

Под "оригиналом" подразумевалось соответствующее произведение Платона.
Постараюсь отыскать нужную строчку.

[Resettlement]

О как интересно!!! Это пирамиды, которые, я слышал, точат двойные лезвия жилетт и в них может вечно сохраняться свежей колбаса...

А еще тот бардак, который сейчас имеется вокруг пирамид, связан с простой до неприличия операцией сокрытия улик. Смысл ее в том, что совершенно необязательно подчищать за собой плацдарм, достаточно расплодить туземцев и те сами потом сделают все, что покроет истинное положение дел темным мраком
Хотя, со временем, туземцы набираются ума и логики, вот тогда и приходится Захи гонять особо любопытных палкой и выставлять вооруженные патрули для охраны пустыни. Хотя, не спорю, фанатиков и полоумных в египтологии хватало всегда.

А не повсеместно ли шло строительство хлевов на древних фундаментах. Тогда как интересно будет наблюдать высочайшее умение при создании фундамента и совершенную бездарность при кладке стен?

А не достаточно ли снести просто те наслоения, которые трудолюбивые египтяне в течении тысяч лет исправно наносили на некие сооружения, под видом косметического, капитального ремонта и модернизации в свете последних высказываний текущих фараонов? Хотя бы виртуально? Что тогда окажется на месте знакомых форм?

Да, согласен, в технологии строителей пирамид мы сейчас найдем весь спектр возможного : начиная от глинянной мазанки на тростниковой подложке и заканчивая полевой фрезой с гибкой геометрией
В общем видимо вспоминаем крылатую фразу: мухи-отдельно, котлеты-отдельно.

Как обычно все есть полное имхо.

[Дмитрий777]

Сообщение от Resettlement

Смысл ее в том, что совершенно необязательно подчищать за собой плацдарм, достаточно расплодить туземцев и те сами потом сделают все, что покроет истинное положение дел темным мраком

Ну да, но наряду с закономерностью покрытия всего темным мраком должна иметь место случайность неожиданного вылезания на поверхность чего-то интересного. Будем ждать.

[Resettlement]

Не спорю, хотя конечно, думаю, что случайностью для нас в последней инстанции окажется долгосрочное планирование Ведь сколько ходило разговоров о подземном музее прошлых цивилизаций. Ну так вроде как и разговоров про некие пустоты и туннель меж лап вечного стража. Тут дилема - разрушить древние памятники за предполагаемое наследие еще более древних эпох.

А стоит ли?

[Дмитрий777]

Сообщение от Resettlement

Не спорю, хотя конечно, думаю, что случайностью для нас в последней инстанции окажется долгосрочное планирование Ведь сколько ходило разговоров о подземном музее прошлых цивилизаций. Ну так вроде как и разговоров про некие пустоты и туннель меж лап вечного стража. Тут дилема - разрушить древние памятники за предполагаемое наследие еще более древних эпох.
А стоит ли?

Блин, а я бы разрушил Гори оно все синим пламенем. Шутка.
Если серьезно, то мне кажется автор этой дилеммы - профессор Хавасс. Никто ведь не утверждает, что для того, чтобы искать и находить, надо снести все до основания.
Современные передовые научные методы позволяют наверное найти компромисс.

[Resettlement]

Вероятно, с развитием технологии и желательно Этики, станут возможны совершенно фантастические способы изучения прошлого. Так например, люди смогут переместиться на дальнее расстояние, опережая свет, отраженный Землей и наблюдать в соответствующие приборы картины далекого прошлого своей планеты, впрочем и не только своей. Как знаете уже, Акаши содержат все отраженное с начала возникновения первого Луча.

Захи, иногда думается, очень сердечно переживает за любимое дело. Но возможно ли иначе, когда как столь многое было уничтожено отцами-основателями египтологии? И времена другие, а люди меняются?

[Эльдар]

Эльдар писал:

Под "оригиналом" подразумевалось соответствующее произведение Платона. Постараюсь отыскать нужную строчку.

Ниже приводится отрывок из платоновской "Апологии Сократа". Он достаточно большой, но иначе, думаю, правильно не понять пресловутых слов Сократа. В этом отрывке Сократ несколько раз высказывается о своём знании(и незнании), некоторые такие места выделены; вместе они(на первый взгляд противоречивые), раскрывают истинный смысл упомянутых выше слов Сократа.

<...> Может быть, кто-нибудь из вас возразит: "Однако, Сократ, чем же ты занимаешься? Откуда на тебя эти клеветы? В самом деле, если бы сам ты не занимался чем-нибудь особенным, то и не говорили бы о тебе так много. Скажи нам, что это такое, чтобы нам зря не выдумывать". Вот это, мне кажется, правильно, и я сам постараюсь вам показать, что именно дало мне известность и навлекло на меня клевету. Слушайте же. И хотя бы кому-нибудь из вас показалось, что я шучу, будьте уверены, что я говорю сущую правду. Эту известность, о мужи афиняне, получил я не иным путем, как благодаря некоторой мудрости. Какая же это такая мудрость? Да уж, должно быть, человеческая мудрость. Этой мудростью я, пожалуй, в самом деле мудр; а те, о которых я сейчас говорил, мудры или сверхчеловеческой мудростью, или уж не знаю, как и сказать; что же меня касается, то я, конечно, этой мудрости не понимаю, а кто утверждает обратное, тот лжет и говорит это для того, чтобы оклеветать меня. И вы не шумите, о мужи афиняне, даже если вам покажется, что я говорю несколько высокомерно; не свои слова буду я говорить, а сошлюсь на слова, для вас достоверные. Свидетелем моей мудрости, если только это мудрость, и того, в чем она состоит, я приведу вам бога, который в Дельфах. Ведь вы знаете Херефонта. Человек этот смолоду был и моим, и вашим приверженцем, разделял с вами изгнание и возвратился вместе с вами. И вы, конечно, знаете, каков был Херефонт, до чего он был неудержим во всем, что бы ни затевал. Ну вот же, приехав однажды в Дельфы, дерзнул он обратиться к оракулу с таким вопросом. Я вам сказал не шумите, о мужи! Вот он и спросил, есть ли кто-нибудь на свете мудрее меня, и Пифия ему ответила, что никого нет мудрее. И хотя сам он умер, но вот брат его засвидетельствует вам об этом. Посмотрите теперь, зачем я это говорю; ведь мое намерение - объяснить вам, откуда пошла клевета на меня. Услыхав это, стал я размышлять сам с собою таким образом: что бы такое бог хотел сказать и что это он подразумевает? Потому что сам я, конечно, нимало не сознаю себя мудрым; что же это он хочет сказать, говоря, что я мудрее всех? Ведь не может же он лгать: не полагается ему это. Долго я недоумевал, что такое он хочет сказать; потом, собравшись с силами, прибегнул к такому решению вопроса: пошел я к одному из тех людей, которые слывут мудрыми, думая, что тут-то я скорее всего опровергну прорицание, объявив оракулу, что вот этот, мол, мудрее меня, а ты меня назвал самым мудрым. Ну и когда я присмотрелся к этому человеку - называть его по имени нет никакой надобности, скажу только, что человек, глядя на которого я увидал то, что я увидал, был одним из государственных людей, о мужи афиняне, - так вот, когда я к нему присмотрелся (да побеседовал с ним), то мне показалось, что этот муж только кажется мудрым и многим другим, и особенно самому себе, а чтобы в самом деле он был мудрым, этого нет; и я старался доказать ему, что он только считает себя мудрым, а на самом деле не мудр. От этого и сам он, и многие из присутствовавших возненавидели меня. Уходя оттуда, я рассуждал сам с собою, что этого-то человека я мудрее, потому что мы с ним, пожалуй, оба ничего в совершенстве не знаем, но он, не зная, думает, что что-то знает, а я коли уж не знаю, то и не думаю, что знаю. На такую-то малость, думается мне, я буду мудрее, чем он, раз я, не зная чего-то, и не воображаю, что знаю эту вещь. Оттуда я пошел к другому, из тех, которые кажутся мудрее, чем тот, и увидал то же самое; и с тех пор возненавидели меня и сам он, и многие другие. Ну и после этого стал я уже ходить по порядку. Замечал я, что делаюсь ненавистным, огорчался этим и боялся этого, но в то же время мне казалось, что слова бога необходимо ставить выше всего. Итак, чтобы понять, что означает изречение бога, мне казалось необходимым пойти ко всем, которые слывут знающими что-либо. И, клянусь собакой, о мужи афиняне, уж вам-то я должен говорить правду, что я поистине испытал нечто в таком роде: те, что пользуются самою большою славой, показались мне, когда я исследовал дело по указанию бога, чуть ли не самыми бедными разумом, а другие, те, что считаются похуже, - более им одаренными. Но нужно мне рассказать вам о том, как я странствовал, точно я труд какой-то нес, и все это для того только, чтобы прорицание оказалось неопровергнутым. После государственных людей ходил я к поэтам, и к трагическим, и к дифирамбическим, и ко всем прочим, чтобы на месте уличить себя в том, что я невежественнее, чем они. Брал я те из их произведений, которые, как мне казалось, всего тщательнее ими отработаны, и спрашивал у них, что именно они хотели сказать, чтобы, кстати, и научиться от них кое-чему. Стыдно мне, о мужи, сказать вам правду, а сказать все-таки следует. Ну да, одним словом, чуть ли не все присутствовавшие лучше могли бы объяснить то, что сделано этими поэтами, чем они сами. Таким образом, и относительно поэтов вот что я узнал в короткое время: не мудростью могут они творить то, что они творят, а какою-то прирожденною способностью и в исступлении, подобно гадателям и прорицателям; ведь и эти тоже говорят много хорошего, но совсем не знают того, о чем говорят. Нечто подобное, как мне показалось, испытывают и поэты; и в то же время я заметил, что вследствие своего поэтического дарования они считали себя мудрейшими из людей и в остальных отношениях, чего на деле не было. Ушел я и оттуда, думая, что превосхожу их тем же самым, чем и государственных людей. Под конец уж пошел я к ремесленникам. Про себя я знал, что я попросту ничего не знаю, ну а уж про этих мне было известно, что я найду их знающими много хорошего. И в этом я не ошибся: в самом деле, они знали то, чего я не знал, и этим были мудрее меня. Но, о мужи афиняне, мне показалось, что они грешили тем же, чем и поэты: оттого, что они хорошо владели искусством, каждый считал себя самым мудрым также и относительно прочего, самого важного, и эта ошибка заслоняла собою ту мудрость, какая у них была; так что, возвращаясь к изречению, я спрашивал сам себя, что бы я для себя предпочел, оставаться ли мне так, как есть, не будущий ни мудрым их мудростью, ни невежественным их невежеством, или, как они, быть и тем и другим. И я отвечал самому себе и оракулу, что для меня выгоднее оставаться как есть. Вот от этого самого исследования, о мужи афиняне, с одной стороны, многие меня возненавидели, притом как нельзя сильнее и глубже, отчего произошло и множество клевет, а с другой стороны, начали мне давать это название мудреца, потому что присутствующие каждый раз думают, что сам я мудр в том, относительно чего я отрицаю мудрость другого. А на самом деле, о мужи, мудрым-то оказывается бог, и этим изречением он желает сказать, что человеческая мудрость стоит немногого или вовсе ничего не стоит, и, кажется, при этом он не имеет в виду именно Сократа, а пользуется моим именем для примера, все равно как если бы он говорил, что из вас, о люди, мудрейший тот, кто, подобно Сократу, знает, что ничего-то по правде не стоит его мудрость. Ну и что меня касается, то я и теперь, обходя разные места, выискиваю и допытываюсь по слову бога, не покажется ли мне кто-нибудь из граждан или чужеземцев мудрым, и, как только мне это не кажется, спешу поддержать бога и показываю этому человеку, что он не мудр. И благодаря этой работе не было у меня досуга сделать что-нибудь достойное упоминания ни для города, ни для домашнего дела, но через эту службу богу пребываю я в крайней бедности. <...>