Личное творчество

[Татьяна Белан]

Про женщин.

Женщине легче уметь сострадать,
Она ведь и дочь, и жена, и мать.
Ей так Природа сама дала,
Чтоб чуткой и нежной она была.

И ласковый взгляд, и нежность рук,
Они снимут боль и избавят от мук.
И легкость походки, и голоса мягкость,
Так Бог сотворил, чтоб несла она Радость.

Качает дитя и тихонько поет,
О том, что Героем мальчонка взрастет.
О том, что на Подвиг, за бравое дело,
Людей поведет он—тем радует Небо.

В улыбке Отец наблюдает за этим,
Он любит всех нас, ведь мы все его Дети!

[Татьяна Белан]

***
Пусть каждое деяние и каждое даяние,
Пробудит в сердце каждого, искорку Любви.
И заиграют струны и Песню сложат ЛУны,
И эта Песня Славная наполнит твердь Земли.

[Дмитрий777]

Чудо, которое происходит само по себе.

Почему несправедливость?

Два главных подхода бытуют: страдания как искупление прошлых грехов, и как инструмент совершенствования души. Но ни тот ни другой все равно не могут объяснить несправедливость. Почему цену приходится платить разную, почему воздаяние часто непропорционально совершаемым поступкам, и инструмент то откровенно ленится работать, то принимается за работу с многократно умноженным усердием.

Если только… Если принять, что не все равны. А как по другому? На разных местах стоим, и это тоже принимается в учет. Вернее не стоим, а двигаемся, и согласно занимаемому сейчас месту, а не только качеству содеянного, и получаем.
Кто больше, кто меньше. Каждому свое, у каждого свой грех. В земных законах говориться, что незнание их не освобождает от ответственности. А здесь выходит, что освобождает. Волк разве грешник, что съел барашка? Получается, что чем дальше ушел, тем больше совесть гложет, и тем больше страданий притягивает этот магнит.

Ну несправедливость остается, меняется, но не исчезает.
Почему? Оглянитесь, присмотритесь, прислушайтесь.
Жизнь по этому поводу не отличается разнообразием, она везде кричит об одном и том же. Не шепчет и не говорит, а именно кричит: «Не это главное. Главное – другое». Это не главное, и именно так это надо воспринимать. Указывает на костры. Но мы такого не выдержим. А нам такого никто и не предлагает, до такого еще дорасти надо, через хныканья пройти.

Но мы – люди и для нас все равно несправедливо. Даже еще больше. Мы приучаем себя к маленьким страданиям, и нам сразу подсовывают побольше.
Тело худое, в чем только душа теплится, и бледность какая-то нездоровая с зеленым отливом. Волосы длинные, спутанные, спадают на лицо и дрожат как живые. И этот под страшными пытками не проронил ни звука. Руки мгновенно ломаются, как будто в костях не хватает кальция, сразу в нескольких местах, и нездоровая синева его идет пятнами и становится липкой. Поднял голову, смотрит вверх, ну и глаза – чернота, одни сплошные зрачки.
Шепчет: «Господи, прости их, неразумных. Не ведают, что творят».
И прощает, ведь действительно не ведают.

Ну почему у нас это самое главное, самое радостное дело на свете, должно всегда проходить в страданиях.
Потому, что мы люди и мы такие? И были такими, и наша генетическая память не позволяет нам до конца уверовать, что это – Главное? А все остальное не главное?
А могли бы быть другими? Может быть, но только все попытки к этому господствующей доминантой во все времена пресекались на корню. Осматривалось с пристрастием, и обрезалось вовремя, чтобы не дать новых всходов.
Может быть и могли бы, но даже представить тяжело как это могло быть. Ведь для того, чтобы поверить, что этот мир – не главный, надо знать другой
Но если его что-то связывает с этим, то это не отдельный мир, а продолжение этого, а если ничего не связывает и он полностью изолированный, то для нас его все равно, что нет, ведь мы себе представить не можем того, чему нет аналогии в этом мире.
Мы даже можем быть когда-то в этом мире, но что там означает быть. А если и будем, это будем уже не мы.
А может будем, и может мы, и это и есть величайшее чудо? Главное из всех чудес.
Говорят, что мы тоже раньше были кем-то. Но это были не мы, раз не помним себя этим кем-то. Значит для того, что бы нам быть там, надо там вспомнить себя здесь. А как?
Наверное надо верить, что мы будем там, что это, где мы будем, существует, и именно оно – Главное. И тогда каждому по вере его?
Значит главное верить?
А как верить? Что есть вера?
Нет? Не средство, выбранное нами, чтобы опять-таки, избежать страданий? Разве? Не продукт страха перед наказанием за свои грехи? Нет? Не откуп в счет будущих благ?

Уверенность – это сила прямого пути. А еще есть сила не прямого, того, что между строк, что кажется чудесным, того, что поддается вниманию, но не поддается объяснению, того, что сокрыто, и лишь угадываемо, того, что от полива лишь разгорается. Но не есть окончание, а лишь продолжение. Того, что всегда на шаг впереди, что можно только догонять, что меняется, но всегда остается тем же. Хотя в конечном итоге, кружась и извиваясь, все равно смыкается с прямой.
Но сейчас не об этом. Сейчас о причине. Которая всем все причиняет.
Главное не просто верить, что есть Главное. Где-то в ином мире, что мы когда-то там будем, тем более, что это будем уже не совсем мы. Нет, важно верить, что оно существует для нас здесь и сейчас, сию минуту. Главное найти его здесь.

Тогда наступают чудеса. И если вера эта сочетается с пытливым ищущим рассудком, пытающимся даже иррациональное если не приручить, то хоть погладить, чудеса будут во много раз удивительнее. Их странное сочетание с обыденностью, причудливая игра света и тени. Когда Главное обретает черты реальности, а мир, в котором ты живешь, превращается в место, где возможно все, хотя потом это уже становится не очень важным и даже незаметным. Перед Главным все меркнет. И чудеса и несправедливость.

Задуманное превращается в реальность само собой. Разве так может быть, чтобы само собой, но во сто крат удивительней, чем можно было представить? Разве это может не быть творением чьего-то гениального замысла?
Как снежинка. Что принуждает мельчайшие кристаллы воды соединиться именно таким образом, превратившись в причудливое совершенство?

Любовь. Это сложно. Кому-то может не очень. Уверенность прямого пути не есть любовь.
Главное – это прямая, а любовь – это не прямая, и поэтому она не может быть Главным. Заставить любить нельзя, оглядываться нельзя. Тот, кто оглядывается, превращается в соляной столп. Да нет, действительно, этому нет места.
Огромный кряжистый валун, он летит, он главный, потому, что на его стороне законы, управляющие всем в этом мире, законы материи, пущенный темной неумолимой катапультой, веревки которой тянулись и дрожали как жилы. Скрипучей, визгливой, треснувшейся уже от неподъемного труда, узловатой и сучковатой. Гудящей от облегчения и напряжения, когда справляется с очередным своим камнем, и странно равнодушной к тому, что мгновенье назад было с ней единым целым, и что она выродила в таких мучениях. И вот, тот, что стал ей неинтересен, неумолимо надвигается, он летит неподвижно как данность, не унижая себя вращением. Кряжистый валун, он всем управляет в этом мире, но туда, куда он направляется, мир немного другой.
Пыль, только пыль осела на цветы и траву, но сейчас же была сдута ветром, который возник ниоткуда, как будто бы сам по себе. Конечно, мы уже знаем, здесь все происходит само по себе. И камень этот, рожденный без любви, сам по себе лопнул как воздушный шар. Тихо и незаметно, только горстка пыли и осталась. И ветер ее ласково рассеял.
Нет ничего однозначного, поэтому есть любовь. А еще есть слабость и шаг назад. Который равносилен ста шагам вперед. Без любви уверенность прямого пути – уверенность идущего в трясину.

Чуткий механизм пытается отличить чудо от фальши. Ведь чудо все равно прогнозируемо. Оно ложится на душу как краска на живую штукатурку, чтобы соединиться и стать одним.
Но все равно несправедливо. Ну не может быть такого чуда, что все вдруг поняли, что есть Главное и поверили в него. А раз так, раз нет не единого шанса, значит они в эту минуту обречены на страдания. Все равно и не смотря ни на что.
Нет, не так. Не обремененные знанием Главного, с них ведь и спроса меньше. А шанс все равно есть, шанс приближения к Главному. Как шанс высыхания и впитывания, шанс кристаллизации. У кого больше, у кого меньше. Круг близок к тому, чтобы замкнуться. Все просто, все взвешивается, с кого спрос, у того и шансов больше.
Да ну, подло как-то взвешивать, и мелочно. Никакой тайны, одна физиология.
Физиология? Ну да, конечно, физиология. Физиология превращения капли крови в философский камень.

Мысль изреченная есть ложь? В том, что записано для тебя уже мало мудрости.
Ну а может тот, кто прочитает, станет в сто раз мудрее тебя. Несправедливо? Почему несправедливо?

[Татьяна Белан]

Пусть Мир улыбнется.

Мне не дают покоя думы,
Что самость и грубость сердца очернили.
Как скрипка плачут души моей струны,
О том, что мы—люди, давно позабыли.

В безмолвной молитве, склонивши колени,
Душа пребывает, не чувствуя время.
В молитве безмолвной—о милосердьи,
О состраданьи, и о терпеньи…
В молитве о скорби, в надежды молитве
Душа пребывает и чувствует ритмы—
Что Мир наполняется Песнею Светлой
И души пробудятся к Цели Заветной.
И струны тех душ напрягутся в аккорде,
В Прекрасном Созвучье, в Единстве, Свободе!
И Мир зазвучит, тех сердец Чистотою,
И будет проложен Мост к Счастью, (от горя).

В Любви пребывая, в звучании Чистом,
Пусть Мир улыбнется Улыбкой Лучистой!

[MATRIX]

Пустой город

Не слышен голос из пустых домов.
И снег никто до двери не протопчет.
Стоит он словно из забытых снов.
Пустой забытый город среди ночи.

Здесь нет людей. Дома везде пусты.
И фонари путь свет не осветят.
Под снегом спят растущие кусты.
И на вопрос вопросом не ответят.

И спит он сном. Лишь ветер воет здесь.
Постройки в тишину погружены.
Стоит пустой заброшенный он весь.
Покинут всеми. Погружен во сны.

Зимой здесь холод. Летом солнце палит.
Здесь нет людей! Здесь пусто и свежо!
Здесь воздух смрадом фабрик не отравят.
Вокруг он чист. И мыслям хорошо.

Спокойствие. Нет шума и метанья.
Нет лжи, злорадства – спутников людей.
И атмосфера здесь не давит на сознанье.
И мох на камне знает тепло дней.

Стоит людьми он брошен и покинут.
Спастись смогли не многие во мгле.
Когда весь мир, однажды опрокинут
Погиб со всеми, кто жил жизнь во зле.

[MATRIX]

Невежество строит границы,
И страх закрывает замок.
Сознанья стенают в темнице.
А люди все злятся на рок.

Града превращаются в тюрьмы.
Где заживо люди гниют.
И грязные мусора кучи,
Где вороны трупы клюют.

Исчезнет все это! Не будет!
Заменится это другим!
Мир Новый уже наступает!
И будет сознанье иным!

[Слович]

Забудь себя, богов, дорогу,
Иди тропой внимая Богу,
Иди лишь к солнцу устремляя взгляд,
Иди - и не смотри назад!

Стремись ко свету не желая,
Люби - любви той не желая,
Желай, стремись, люби, иди -
Но лишь назад, молю, ты не гляди.

[Татьяна Белан]

Ключ.

Сокрыты Знания в «темнице»,
Не ищет их никто уж много лет.
Но что-то заставляет пробудиться,
Тех, кто всегда готов идти на Свет.

Темница эта, вовсе не темница,
И позабыты все туда пути.
Но Сердца стук заставит пробудиться,
Тех, кто готов, кого зовут пойти.


Смотрю я в скважину замысловатого замка…
Там вижу я сундук еще закрытый.
Как будто он стоит там долго, для меня,
И будто ключ храню, в себе сокрытый.

И слыша Зов, спешу я ключ найти,
Иль подобрать, а как—пока сама не знаю…
Возможно он, это то «Я» внутри,
Которого я Свет не замечаю…

Так как же быть? Куда пойти, иль что сказать?
Возможно сон опять подскажет...
А может снова в руки взять тетрадь
И все писать, писать стихи, рассказы?
(Возможно в них найду я ключ к себе в себе?
Пока не знаю даже…).

О Сердце! Не молчи! Ведь эта дверь в тебе,
И ключ ведь я, но я как вор, все трушу,
Открыть замок, которым для себя,
Когда-то я закрыла душу
(но почему, все не пойму…)

Но время пробудиться вновь!
Клише—дела!
Таким тот будет ключ,
Из дел его насечки!
Делами должен быть как кремень тверд, тот ключ,
Ведь открывает он замок с названьем Вечность.

Не время снова спать, ведь Свет не Свет,
Когда в сундук он заперт будет так же много лет.

Все просто: Ключ от Сердца в нас самих сокрыт,
Открыть замок самим нам предстоит.

[Татьяна Белан]

Н.К. Рерих Армагеддон 1936 г.

Армагеддон.
Уходят люди, горит все пламенем,
Клубы дыма клубятся. Люди боятся.
Но знают ли люди,
Что боятся им надо себя самих?
Которые мыслями и делами своими,
Порождают чудовищ разных,
И даже целые страны разрушены
могут быть от мыслей и дел не светлых.

Люди! Думайте только о Светлом!
При Свете дня лики ваши так Прекрасны!

[Kim K.]

Роса мерцает на ресницах розы
Трепещет ветер, подбирая акварель
Рассвет с плечей снимает плащ свой звездный
В ладонях -- Пламя, а в глазах -- Апрель.