[rodnoy]

Здоровенькi були!

"...у нас отныне появилась Площадь — тот первый квадратный километр свободы, который удалось отстоять."

23, 24 марта
...
Палаточный городок на Октябрьской площади Минска просуществовал чуть больше трех суток. В ночь на пятницу спецназ взял его штурмом. Маленькая крепость, охраняемая несколькими сотнями замерзших молодых людей, сдалась без боя. Не от слабости — наоборот: люди из палаточного городка декларировали ненасильственное сопротивление.
...
Утром освободили несовершеннолетних — 45 человек. Подростки рассказали, что в автобусах их жестоко избивали, оскорбляли, растаптывали ногами телефоны. В спецприемнике-распределителе задержанных до утра продержали на улице, на морозе, лицом к стене. В туалет водили только тех, у кого был при себе паспорт. Российские телеканалы в это время взахлеб врали о том, как донельзя корректно вела себя белорусская милиция.
...
Власти объявили субботу рабочим днем для судей: суды не успевали до вечера пятницы нашлепать приговоры, а вечером появились новые задержанные.

Особенность тоталитарных режимов в том, что мемориалы на местах расправ возникают быстро. Люди несли цветы к тому месту, где еще накануне стояло 35 палаток, спецназовцы выхватывали у них букеты, топтали или швыряли в урны. Потом начали выталкивать с площади.
...
Обитатели палаток находились на осадном положении. Милиция и войска задерживали всех, кто шел на площадь с сумками: несли воду, еду, термосы и теплые вещи. В лучшем случае сумки просто забирали. В худшем их владельцы отправлялись в тюрьму. И тем не менее, вспомнив партизанское прошлое предков, люди умудрялись обвешиваться связками сосисок, заворачиваться в пледы, надевать три кофты и две куртки, чтобы снять их там, возле палаток.
Посторонний взгляд отметил бы странное скопление неповоротливых толстяков, идущих на площадь. Один кудесник пронес четыре мангала и уголь — для шашлыков. Второй притащил биотуалет, правда, был жестоко избит.
...
Кроме Олега, был арестован еще один гражданин России, тоже активист «Обороны» Эдуард Глезин. И еще граждане Украины, Литвы, Польши, Франции, Канады. Посольства направили в правоохранительные органы запросы о своих гражданах. Не направило запрос только одно посольство — Российской Федерации.

Все эти дни Александра Лукашенко будто бы не существовало в природе. Кажется, в худшие времена Бориса Ельцина это называлось «работать с документами». Так вот, Александр Лукашенко работал с документами. И принимал немногочисленные поздравления с «убедительной победой на выборах»: от Владимира Путина, президента Ирана Ахмадинежада и отца свободной Кубы Фиделя Кастро. Похоже, такая компания Владимиру Путину куда приятнее и ближе, чем «Большая восьмерка».

Самая большая ошибка, которую за последнюю неделю допускали аналитики, — это попытка сравнить Беларусь с Украиной времен оранжевой революции. Беларусь можно сравнивать разве что с Польшей начала восьмидесятых, с Польшей начала «Солидарности».

И потому Октябрьская площадь с ее тремя сутками существования, возможно, оказалась даже сильнее, чем Майдан. Потому что Майдан ни за что не смог бы случиться при диктатуре. На Майдан привозили еду и одежду — и уезжали за следующей партией. На Октябрьскую площадь привозили еду и одежду — и отправлялись в тюрьму. Ректоры киевских вузов официально освобождали студентов от занятий, чтобы те шли на Майдан. Ректоры минских вузов объявили, что все студенты, арестованные на Октябрьской площади, будут отчислены.

Майдан мог возникнуть только в свободной стране. Палатки на Октябрьской площади в тоталитарной стране не могли появиться по определению. Но появились.
Это означает, что перелом произошел. И у нас отныне появилась Площадь — тот первый квадратный километр свободы, который удалось отстоять.

25 марта

В субботу белорусам стало понятно, что режим Лукашенко пошел на самоуничтожение. Как только начинает литься кровь — включается безжалостный секундомер.
...
В парке Янки Купалы собрались более 30 тысяч человек. После митинга, на котором выступили оба оппозиционных кандидата, Александр Милинкевич предложил разойтись до следующей акции — «Чарнобыльскага шляха», но никто не захотел. У участников митинга появилась идея идти к спецприемнику-распределителю — требовать освободить политзаключенных.
Колонна шла дисциплинированно, останавливаясь на всех светофорах. Машины сигналили в знак солидарности, из автобусов и троллейбусов выходили люди и присоединялись к колонне. На проспекте Дзержинского (придумали же название — прямо по Фрейду) колонну встретил спецназ внутренних войск. Сначала бойцы просто стучали по щитам дубинками. Люди скандировали: «Не боимся!». Потом войска пошли в атаку.
Когда прогремел первый взрыв, было по-настоящему страшно. Потому что далеко не сразу стало понятно, что это только шумовая граната. Потом слезоточивый газ и дымовые шашки. Били страшно. Раненые лежали на дороге. Говорили, что есть убитые.
Александр Козулин предложил возвращаться в центр города: «Сегодня у нас праздник — День воли, — и мы будем вместе гулять по городу». Пройти дали совсем немного…
Мимо демонстрантов проехала колонна спецназовских автобусов. Люди закричали: «Убийцы! Фашисты!». Два автобуса тут же остановились, и бойцы начали рассекать толпу. Подъехали автозаки. Людей избивали и заталкивали в воронки, в том числе и Александра Козулина, оставшиеся спасались бегством. «Похоже, весна будет горячей», — говорили те, кто спасся.

Хай щастить!