[крайний]

Дмитрий Озерков: Эрмитаж всегда собирал современное искусство
Автор: Tania Grushchenko | 18 березня 2013

- Биеннале будет проходить в рамках проекта «Эрмитаж 20/21»?

Да, «Эрмитаж 20/21» - это проект, которым я руковожу, который поддерживает администрация Эрмитажа, и проведение биеннале вписывается в единую линию развития этого проекта.

- Расскажите о проекте «Эрмитаж 20/21» подробнее: чья это была идея, каким вообще образом современное искусство попало в такой «классический» музей, как Эрмитаж?

Эрмитаж в общем-то всегда собирал современное искусство. Русские цари, начиная с Екатерины, часто покупали работы современников. Да и в советское время Эрмитаж собирал коммунистическое искусство, искусство стран социализма – румынское, югославское. Почему, собственно, в Эрмитаже была выставка Пикассо? Он ведь был членом компартии, вот это и стало возможно. Ну а после падения Берлинской стены и последовавших за этим изменений Эрмитаж стал делать западные, в основном американские выставки. Проект «Эрмитаж 20/21» возник как диалог между дирекцией музея и научными сотрудниками о том, как выстраивать политику музея касательно современного искусства. Мы поняли, что единственный способ – это сделать отдельный проект, у которого будет своя структура, своё руководство, своя политика и позиция в мире современного искусства. Ведь музей так или иначе влияет на рынок, на политику в области искусства и на политику вообще. Поэтому этот проект является, с одной стороны, наследником собрания русских царей, но при этом он - совершенно новая структура изменившегося мира, продукт XXI века.


- Но тогда интересно, как всё-таки имидж «всегда современного» Эрмитажа соотносится с образом храма высокого искусства? В этой связи вспоминается история с выставкой братьев Чепменов, которая вызвала большой скандал – люди, как выяснилось, считают современное искусство в стенах Эрмитажа не таким уж органичным явлением. Как вы думаете, не вызовет ли биеннале такой же реакции?

Можно сказать, что у нас существуют две аудитории – они, конечно, пересекаются, но разделение присутствует. Одна аудитория – это молодые люди, которые знают, что такое современное искусство, и любят его, читают по-английски, пользуются интернетом, ходят на выставки. А есть люди, для которых Эрмитаж – это святилище культуры, сокровищница, и поэтому для них всё, что делает Эрмитаж, имеет право на существование, несет на себе знак качества. Если художник выставлен в Эрмитаже – значит, он «настоящий» художник, говоря их языком. На любую выставку приходят посетители из обеих аудиторий. Для первой аудитории мы стараемся подбирать важные в мировом контексте имена, уникальные проекты, которые нигде больше не получится увидеть. Что касается второй аудитории, то мы здесь, скорее, занимаемся образованием, просвещением. Люди, которые никогда не знали, кто такие братья Чепмены, никогда бы просто так этого не узнали, не приди они на нашу выставку. И если первая аудитория видит в Чепменах великих и ужасных современных англичан из поколения Young British Artists, то люди, которые имеют общее образование и привыкли смотреть на старое искусство, видят в них Босха, Брейгеля, Гойю. Если они не могут это увидеть – мы даём им подсказки, даём им посмотреть на любимых старых художников новыми глазами – глазами Чепменов.

- Но бывает так, что они видят не Босха, Гойю и Брейгеля, а ужасы нацизма, и это вызывает у них определённую реакцию.

Согласен, но в данном случае можно сказать, что казус закрыт. Прокуратура, которая занималась этим вопросом, выяснила, что все претензии, которые были предъявлены выставке, строго говоря, относились не к эрмитажной экспозиции, а к интернет-ресурсам, опубликовавшим фотографии. Все ссылки вели на блоги, зачастую жаловались люди, которые не были на выставке. По сути, мы не получили ни одного доказательства, что хотя бы один человек, который пожаловался на выставку, был на ней. Никто не предоставил свой билет и не сказал: я был на выставке, и я оскорблён в том-то и том-то. Более того, все жалобы были написаны под копирку.

- Вернёмся от такой грустной истории к грядущей оптимистичной…

Да нет, это совсем не грустная история. Меня вот обвиняют, что я сам придумал всю эту историю с прокуратурой – из-за нее поднялся очень большой шум, и мы получили втрое больше посетителей, чем предполагалось.


- А как история с Чепменами повлияла или продолжает влиять на кураторские стратегии и тактики в Эрмитаже?

Совершенно не повлияла. Все кураторские практики у нас очень чётко проработаны и многократно обсуждены. Куратор не может выставлять, что захочет. Эрмитаж – это большой, но слаженный организм, здесь всё очень долго дискутируется, доводится, корректируется. Каждый шаг куратора очень чётко прописан, поэтому директор Эрмитажа и может отвечать за проекты своей головой – он знает, что всё это утверждено на комиссиях. Соответственно, мы как работали, так и работаем, и будем работать, что запланировали – то и будет сделано.

- Вы говорили про исследования, образование; в этом контексте интересно спросить про образовательную программу, которая обычно сопровождает каждую Manifesta.

Мы только что объявили о том, что проводим биеннале. Пока мы только начинаем над этой программой работать. Это, естественно, будет важное мероприятие исследовательского и образовательного плана не только в Эрмитаже, но и в городе – программы для студентов, детей, пожилых людей.

- Как известно, биеннале финансируется наполовину государством, принимающим ее. Означает ли то, что российские чиновники одобрили такой проект, что в России есть интерес государства к современному искусству?

Мне бы хотелось понимать это именно так. Ясно, что для страны проведение Manifesta - это огромный международный пиар, сопоставимый разве что с Олимпиадой или чемпионатом мира по футболу. Я думаю, что наши чиновники всё это понимают и им вовремя дали нужные справки о том, что такое Manifesta и зачем она нужна.


- А как можно охарактеризовать отношение государственных структур РФ к искусству вообще?

Мы находимся в ведомстве Министерства культуры, а министр культуры так высказался относительно выставки Чепменов: на ней он, к сожалению, не был, но так доверяет вкусу Михаила Борисовича Пиотровского [директора Эрмитажа], что раз уж Пиотровский эту выставку сделал - значит, она имеет право на существование, и никакого экстремизма и криминала в ней нет. Я надеюсь, что отношение к Manifesta будет строиться в том же ключе. Конечно, решают чиновники; но все материалы для принятия решений предоставляем им мы. Наша инициатива проведения биеннале, поддержанная ими, является хорошим примером.

- В Украине «классические» музеи тоже «осовремениваются» - проводят образовательные проекты, делают выставки современных художников. Получается это пока не всегда и не у всех. Какие бы вы могли дать советы украинским коллегам-музейщикам?

Я думаю, что в Украине ситуация с искусством отличная - павильоны Украины, которые делал PinchukArtCentre на Венецианской биеннале, были вообще идеальные, сейчас мы следим за PinchukArtPrize. За последние двадцать лет в Украине выросло прекрасное поколение художников, а это хороший знак.

Источник