24.10.2015, 15:40 Рег-ция: 21.03.2015
Сообщения: 30
Благодарности: 3
Поблагодарили 15 раз(а) в 8 сообщениях
Ответ: Министерство культуры против МЦР 
Андрею С.:
– Как всё-таки произошло образование МЦР? Как это происходило?
– Я сама присутствовала при этом. И тут уже ошибка Шапошниковой. Да.. Тут… От этого никак не уйдёшь. Хотя, говоря об истории, нужно эмоциональные оценки откидывать. Шапошникова – очень сильный человек, она очень многое сделала, вы сами с ней работали, знаете, какие у неё есть положительные, сильные качества. Но как любой человек авторитарного плана, она совершенно не разбиралась в людях. И для неё самое главное было окружить себя «надёжными», с её точки зрения, людьми. Это были – первое: подхалимы, которые в ухо ей надуют и будут говорить: «Ой, да вы такая! Ой, да вы единственная!». Второе: те, которые ей доносят всякую ерунду и науськивают на окружающих, чтобы себя выставить в лучшем свете. Всё. Вот на это она была падкой, она почему-то верила подхалимам, нахалам, дуракам и окружала себя ими. Какими-то ущербными людьми, которые не являлись ни личностями, ни творческими людьми, главное, чтобы они молились на неё. Ползали перед ней. Увы, это как закон, что тираны окружают себя подобными людьми. И Шапошникова была не исключение. Поэтому и сделала много ошибок. Одна из её крупнейших ошибок, которая ей же, сейчас, до сегодняшнего дня мешает осуществить то, что она задумала и хотела… Это, когда она решила преобразовать Советский Фонд Рерихов в Международный центр Рерихов. Но сначала ей нужно было избавиться от Рыбакова.
«Медлить нельзя» – эту программную статью, на которую Шапошникова всякий раз опирается, написал Рыбаков. Святослав Николаевич её подписал с небольшими поправками. И все переговоры с ним в Бангалоре вела не она, а Рыбаков. Поэтому, Рыбаков был главной персоной. Шапошникова это прекрасно понимала. Они разделили сферы в Советском фонде Рерихов. Все культурные программы взял под своё крыло Рыбаков, а она была директором музея. Наследие, рериховцы были в её ведении. Но в какой-то момент она поняла, это было уже после того, как Житенёва уволили, что ей нужно избавиться и от Рыбакова. Такое она приняла решение. И сделала она это самым непочтительным образом. Она воспользовалась моментом, когда Рыбаков был в Индии и как раз встречался со Святославом Николаевичем, уже очень больным. И где он дал слово Рериху, по его настоянию, никогда не уходить из СФР.
В это время, я уже была членом правления СФР, Шапошникова нас собирает и говорит, как-то формулирует, что Рыбакова надо исключить из правления СФР. Что он совершенно не тем занимается, как-то обосновывает свою позицию. Лично я в ту пору с Рыбаковым была знакома не то, что шапочно, знала просто в лицо, вот и всё. Он может тоже знал, что такая-то мелькает тут. Мы никогда не разговаривали, не были практически знакомы. И можете представить, присутствует на собрании Татьяна Петровна Григорьева, тоже член правления, она-то была большим другом Рыбакова и работала в ИВРАН’е, где он тогда был заместителем директора… Она имела возможность сказать своё слово. Подать свой голос. К тому времени я уже понимала, работая в СФР, что Шапошникову можно либо поддерживать, либо вылетишь вслед за Рыбаковым. Другой альтернативы нет. За тот период, что я работала в СФР, а затем в МЦР, на моих глазах прошла целая вереница людей, которыми она сначала очаровывалась, а затем расправлялась… Может потом что-то изменилось? Поэтому тогда я даже не задумывалась. Раз Шапошникова так считает, так, значит, нужно. Надо её поддерживать. И когда голосовали, все, и я, в том числе, подняли руки за предложение Шапошниковой. Воздержалась только Маргарита Николаевна Егорова (впоследствии, соответственно, исключённая из правления), только она выступила и сказала: «Что мы так торопимся? Такие вещи надо рассматривать и принимать решения в присутствии Рыбакова. Вернётся из Индии, нужно его пригласить и тогда решать…». Но у Шапошниковой-то как раз план был, чтобы всё решить побыстрее и без присутствия Рыбакова. Ну и мы, при одном воздержавшемся голосе, благополучно его вышвырнули из правления СФР.
– А какая-то причина всё-таки называлась?
– Шапошникова как-то туманно объясняла, что с Житенёвым у Рыбакова было взаимопонимание, что нам нужно единение, а Рыбаков мешает…
– И проголосовали!
– И проголосовали! Таким образом Рыбаков был исключён из правления. Он вам это сам лучше расскажет. Как он с Лакшиным (Владимир Яковлевич Лакшин – русский литературный критик, литературовед, прозаик, мемуарист. Академик РАО, доктор филологических наук. В то время – председатель СФР. – А.А.) потом беседовал, как хлопнул дверью, когда не смог выполнить обещание, данное Святославу… Это он сам вам расскажет в лучшем виде… Потом у нас начался сумасшедший дом, связанный с тем, что Шапошникова решила, чтобы у нас был не Советский Фонд Рерихов, а – Международный центр Рерихов. И как он появился? Эта мысль созрела у Шапошниковой – надо всё переделать, повысить статус, написать новый устав. У нас был штатный сотрудник, юрист, какой-то давний приятель Шапошниковой, не помню фамилии. Он консультировал нас, проверял документы. Но тут появилась молодая особа, которую где-то встретила Шапошникова. Не помню сейчас её фамилию (помощник-советник по юридическим вопросам Нина Ивановна Карпачева – А. А.), потому что она там мелькнула и быстро исчезла. А ведь у Шапошниковой есть характерное качество – она сходу влюбляется в человека, но не всегда удачно. Вот тут она вдруг влюбилась в эту даму! Та – юрист. А нужны были документы о создании организации, где уже никого нет, ни Рыбакова, ни других, царствует она одна…
И почему-то составление новых документов она поручает не нашему штатному юристу, а этой даме. Её сразу в штат, ей – кабинет, какую-то огромную зарплату, чтобы она подготовила документы на международном уровне. Та ей наобещала всё. Помню, как совершенно случайно оказалась свидетелем разговора… Шапошникова прекрасно знала мои организаторские способности, во всём, что у нас проводилось, активно участвовала и я. Происходило так. Когда намечалась очередная конференция или выставка, презентация, она собирала нас в кабинете и говорила: «Вот это будет оргкомитет. Руководителем назначаю Наталью Александровну Тоотс…». Поэтому я без конца была вхожа во все кабинеты. И я услышала, как этот её приятель, наш юрист говорит: «Люда, что ты делаешь?! Так нельзя!» И что-то ей объяснял. Только потом поняла – он объяснял ей, что она неправильно делает юридически. А что было неправильно, мы теперь с вами очень хорошо знаем. Она не распустила старый Советский фонд Рерихов… У меня есть фотография, где мы все сидим с поднятыми руками. Это учредительное собрание, самое первое, где мы голосуем за создание МЦР. Но никаких не было собраний, которые бы распустили СФР или приняли решение о преобразовании организации. Поэтому благополучно был организован и учрежден МЦР. Всё это происходило в большом здании усадьбы Лопухиных, где одно из помещений мы привели в порядок, натаскали лавок. Там и было проведено учредительное собрание (20 сентября 1991 года. – А. А.). Я писала пресс-релизы, есть протокол. Все проголосовали, все приняли.
– Предполагал, что всё было только на бумаге…
– Нет, в данном случае мы собирались, голосовали поднятием руки. Итак, проголосовали, утвердили устав. Всё замечательно. Все провели, только не распустили прежний состав. Вот это очень грубое правовое нарушение, на которое ей указывал приятель, юрист. Она не послушала, а поверила вот той молодой даме, которая всё провела и исчезла…
– Сам факт говорит, что (не комментирую) МЦР был создан чисто волюнтаристским путём.
– Абсолютно. Никаких волеизъявлений общественности. Никаких «инициатив» Святослава Николаевича Рериха. Совершенно безобразно, как теперь понятно…
Подробнее:Давайте делать выводы из ошибок
www.proza.ru/2015/09/16/1413
– Как всё-таки произошло образование МЦР? Как это происходило?
– Я сама присутствовала при этом. И тут уже ошибка Шапошниковой. Да.. Тут… От этого никак не уйдёшь. Хотя, говоря об истории, нужно эмоциональные оценки откидывать. Шапошникова – очень сильный человек, она очень многое сделала, вы сами с ней работали, знаете, какие у неё есть положительные, сильные качества. Но как любой человек авторитарного плана, она совершенно не разбиралась в людях. И для неё самое главное было окружить себя «надёжными», с её точки зрения, людьми. Это были – первое: подхалимы, которые в ухо ей надуют и будут говорить: «Ой, да вы такая! Ой, да вы единственная!». Второе: те, которые ей доносят всякую ерунду и науськивают на окружающих, чтобы себя выставить в лучшем свете. Всё. Вот на это она была падкой, она почему-то верила подхалимам, нахалам, дуракам и окружала себя ими. Какими-то ущербными людьми, которые не являлись ни личностями, ни творческими людьми, главное, чтобы они молились на неё. Ползали перед ней. Увы, это как закон, что тираны окружают себя подобными людьми. И Шапошникова была не исключение. Поэтому и сделала много ошибок. Одна из её крупнейших ошибок, которая ей же, сейчас, до сегодняшнего дня мешает осуществить то, что она задумала и хотела… Это, когда она решила преобразовать Советский Фонд Рерихов в Международный центр Рерихов. Но сначала ей нужно было избавиться от Рыбакова.
«Медлить нельзя» – эту программную статью, на которую Шапошникова всякий раз опирается, написал Рыбаков. Святослав Николаевич её подписал с небольшими поправками. И все переговоры с ним в Бангалоре вела не она, а Рыбаков. Поэтому, Рыбаков был главной персоной. Шапошникова это прекрасно понимала. Они разделили сферы в Советском фонде Рерихов. Все культурные программы взял под своё крыло Рыбаков, а она была директором музея. Наследие, рериховцы были в её ведении. Но в какой-то момент она поняла, это было уже после того, как Житенёва уволили, что ей нужно избавиться и от Рыбакова. Такое она приняла решение. И сделала она это самым непочтительным образом. Она воспользовалась моментом, когда Рыбаков был в Индии и как раз встречался со Святославом Николаевичем, уже очень больным. И где он дал слово Рериху, по его настоянию, никогда не уходить из СФР.
В это время, я уже была членом правления СФР, Шапошникова нас собирает и говорит, как-то формулирует, что Рыбакова надо исключить из правления СФР. Что он совершенно не тем занимается, как-то обосновывает свою позицию. Лично я в ту пору с Рыбаковым была знакома не то, что шапочно, знала просто в лицо, вот и всё. Он может тоже знал, что такая-то мелькает тут. Мы никогда не разговаривали, не были практически знакомы. И можете представить, присутствует на собрании Татьяна Петровна Григорьева, тоже член правления, она-то была большим другом Рыбакова и работала в ИВРАН’е, где он тогда был заместителем директора… Она имела возможность сказать своё слово. Подать свой голос. К тому времени я уже понимала, работая в СФР, что Шапошникову можно либо поддерживать, либо вылетишь вслед за Рыбаковым. Другой альтернативы нет. За тот период, что я работала в СФР, а затем в МЦР, на моих глазах прошла целая вереница людей, которыми она сначала очаровывалась, а затем расправлялась… Может потом что-то изменилось? Поэтому тогда я даже не задумывалась. Раз Шапошникова так считает, так, значит, нужно. Надо её поддерживать. И когда голосовали, все, и я, в том числе, подняли руки за предложение Шапошниковой. Воздержалась только Маргарита Николаевна Егорова (впоследствии, соответственно, исключённая из правления), только она выступила и сказала: «Что мы так торопимся? Такие вещи надо рассматривать и принимать решения в присутствии Рыбакова. Вернётся из Индии, нужно его пригласить и тогда решать…». Но у Шапошниковой-то как раз план был, чтобы всё решить побыстрее и без присутствия Рыбакова. Ну и мы, при одном воздержавшемся голосе, благополучно его вышвырнули из правления СФР.
– А какая-то причина всё-таки называлась?
– Шапошникова как-то туманно объясняла, что с Житенёвым у Рыбакова было взаимопонимание, что нам нужно единение, а Рыбаков мешает…
– И проголосовали!
– И проголосовали! Таким образом Рыбаков был исключён из правления. Он вам это сам лучше расскажет. Как он с Лакшиным (Владимир Яковлевич Лакшин – русский литературный критик, литературовед, прозаик, мемуарист. Академик РАО, доктор филологических наук. В то время – председатель СФР. – А.А.) потом беседовал, как хлопнул дверью, когда не смог выполнить обещание, данное Святославу… Это он сам вам расскажет в лучшем виде… Потом у нас начался сумасшедший дом, связанный с тем, что Шапошникова решила, чтобы у нас был не Советский Фонд Рерихов, а – Международный центр Рерихов. И как он появился? Эта мысль созрела у Шапошниковой – надо всё переделать, повысить статус, написать новый устав. У нас был штатный сотрудник, юрист, какой-то давний приятель Шапошниковой, не помню фамилии. Он консультировал нас, проверял документы. Но тут появилась молодая особа, которую где-то встретила Шапошникова. Не помню сейчас её фамилию (помощник-советник по юридическим вопросам Нина Ивановна Карпачева – А. А.), потому что она там мелькнула и быстро исчезла. А ведь у Шапошниковой есть характерное качество – она сходу влюбляется в человека, но не всегда удачно. Вот тут она вдруг влюбилась в эту даму! Та – юрист. А нужны были документы о создании организации, где уже никого нет, ни Рыбакова, ни других, царствует она одна…
И почему-то составление новых документов она поручает не нашему штатному юристу, а этой даме. Её сразу в штат, ей – кабинет, какую-то огромную зарплату, чтобы она подготовила документы на международном уровне. Та ей наобещала всё. Помню, как совершенно случайно оказалась свидетелем разговора… Шапошникова прекрасно знала мои организаторские способности, во всём, что у нас проводилось, активно участвовала и я. Происходило так. Когда намечалась очередная конференция или выставка, презентация, она собирала нас в кабинете и говорила: «Вот это будет оргкомитет. Руководителем назначаю Наталью Александровну Тоотс…». Поэтому я без конца была вхожа во все кабинеты. И я услышала, как этот её приятель, наш юрист говорит: «Люда, что ты делаешь?! Так нельзя!» И что-то ей объяснял. Только потом поняла – он объяснял ей, что она неправильно делает юридически. А что было неправильно, мы теперь с вами очень хорошо знаем. Она не распустила старый Советский фонд Рерихов… У меня есть фотография, где мы все сидим с поднятыми руками. Это учредительное собрание, самое первое, где мы голосуем за создание МЦР. Но никаких не было собраний, которые бы распустили СФР или приняли решение о преобразовании организации. Поэтому благополучно был организован и учрежден МЦР. Всё это происходило в большом здании усадьбы Лопухиных, где одно из помещений мы привели в порядок, натаскали лавок. Там и было проведено учредительное собрание (20 сентября 1991 года. – А. А.). Я писала пресс-релизы, есть протокол. Все проголосовали, все приняли.
– Предполагал, что всё было только на бумаге…
– Нет, в данном случае мы собирались, голосовали поднятием руки. Итак, проголосовали, утвердили устав. Всё замечательно. Все провели, только не распустили прежний состав. Вот это очень грубое правовое нарушение, на которое ей указывал приятель, юрист. Она не послушала, а поверила вот той молодой даме, которая всё провела и исчезла…
– Сам факт говорит, что (не комментирую) МЦР был создан чисто волюнтаристским путём.
– Абсолютно. Никаких волеизъявлений общественности. Никаких «инициатив» Святослава Николаевича Рериха. Совершенно безобразно, как теперь понятно…
Подробнее:Давайте делать выводы из ошибок
www.proza.ru/2015/09/16/1413
 |  |
