[Речник]

Однажды автор этих строк сидел в Госдепартаменте США (в том самом, представители которого удивляют мир бредовыми предположениями, что Россия наносит авиаудары по территории Украины) на встрече его чиновников с российскими журналистами. Встреча шла вяло: сотрудники Госдепа интересовались развитием российской прессы, разницей в освещении событий и т.д. Как говорится, «ничто не предвещало конца», пока мой коллега из газеты в маленьком уральском городке не проявил инициативу. «Можно задать один вопрос не про СМИ?» – поинтересовался уралец. Американцы закивали головами. «Скажите, а в чем разница между Косово и событиями в Осетии? Почему вы признаете независимость одних и выступаете против Осетии?» – допытывался уралец. Пауза была слишком долгой для представителей «сторонников всемирной демократии». «Ну-у-у... Это совсем другая ситуация», – последовал ответ американцев. На этом встречу они объявили закрытой. «Ты понимаешь, у них даже нет выдуманной легенды своей правоты», – удивлялся уралец. К чему я все это написал? Нас, россиян, благодаря активности упомянутого Госдепартамента США часто критикуют на Западе. Только вот есть одна черта, свойственная нам и совершенно игнорируемая Госдепом, – мы самокритичны. Мы можем признать, что «в России две беды – дураки и дороги» или «воруют...». Но при этом мы никогда не смиримся с этими проблемами и всегда будем искать пути их решения. Госдеповский же взгляд лишен такой критики и самоиронии. Они просто бомбят, потому что бомбят, вторгаются в дру-гие страны, потому что вторгаются, и все. Когда американцы потеряли чувство реальности, неизвестно, ведь так было не всегда. Хорошее подтверждение этому – написанные еще в 1906 г. строки Марка Твена. Поэтому мы и решили привести его сочинение полностью – есть уверенность, что произведения Марка Твена переживут и Госдеп США, и всех его представителей.

“Никто не приглашал нас в наставники, мы навязались сами. Ведь мы англосаксы. Прошлой зимой на банкете в клубе, который называется «Дальние Концы Земли», председательствующий, отставной военный в высоком чине, провозгласил громким голосом и с большим воодушевлением: «Мы – англосаксы, а когда англосаксу что-нибудь надобно, он идет и берет». Заявление председателя вызвало бурные аплодисменты. На банкете присутствовали не ме-нее семидесяти пяти штатских и двадцать пять офицеров армии и флота. Прошло, наверное, около двух минут, прежде чем они истощили свой восторг по поводу этой великолепной декларации. Сам же вдохновенный пророк, из-рыгнувший ее из своей печени, или кишечника, или пищевода – не знаю точно, где он ее вынашивал, – стоял все это время сияя, светясь улыбкой счастья, излучая блаженство из каждой поры своего организма. (Мне вспомнилось, как в старинных календарях изображали человека, источающего из распахнутой утробы знаки Зодиака, и такого довольного, такого счастливого, что ему, как видно, совсем невдомек, что он рассечен опаснейшим образом и нуждается в целительной помощи хирурга.)Если перевести эту выдающуюся декларацию (и чувства, в ней выраженные) на простой человеческий язык, она будет звучать примерно так: «Мы, англичане и американцы, – воры, разбойники и пираты, чем и гордимся». Из всех присутствовавших англичан и американцев не нашлось ни одного, у кого хватило бы гражданского мужества подняться и сказать, что ему стыдно, что он англосакс, что ему стыдно за цивилизованное общество, раз оно терпит в своих рядах англосаксов, этот позор человеческого рода. Я не решился принять на себя эту миссию. Я вспылил бы и был бы смешон в роли праведника, пытающегося обучать этих моральных недорослей основам порядочности, которые они не в силах ни понять, ни усвоить. Это было зрелище, достойное внимания, – этот по-детски непосредственный, искренний, самозабвенный восторг по поводу зловонной сентенции пророка в офицерском мундире. Это попахивало саморазоблачением: уж не излились ли здесь наружу под неча-янным ударом случая тайные порывы нашей национальной души? На собрании были представлены наиболее влиятельные группы нашего общества, те, что стоят у рычагов, приводящих в движение нашу национальную цивилизацию, дающих ей жизнь: адвокаты, банкиры, торговцы, фабриканты, журналисты, политики, офицеры армии, офицеры флота. Все они были здесь. Это были Соединенные Штаты, созванные на банкет и полноправно высказывавшие от лица нации свой сокровенный кодекс морали. Этот восторг не был изъявлением нечаянно прорвавшихся чувств, о котором после вспоминают со стыдом. Нет. Стоило кому-нибудь из последующих ораторов почувствовать холодок аудитории, как он немедленно втискивал в свои банальности все тот же великий тезис англосаксов и пожинал новую бурю оваций. Что ж, таков род человеческий. У него всегда в запасе два моральных кодекса – официальный, который он выставляет напоказ, и подлинный, о котором он умалчивает. Наш девиз: «В господа веруем...». Когда я читаю эту богомольную надпись на бумажном долларе (стоимостью шестьдесят центов), мне всегда чудится, что она трепещет и похныкивает в религиозном экстазе. Это наш официальный девиз. Подлинный же, как видим, совсем иной: «Когда англосаксу что-нибудь надобно, он идет и берет». Наша официальная нравственность нашла трогательное выражение в величавом и в то же время гуманном и добросердечном девизе: Ex pluribus unum («Из многих одно»), из которого как бы следует, что все мы, американцы, – большая семья, объединенная братской любовью. А наша подлинная нравственность выражена в другом бессмертном изречении: «Эй, ты там, пошевеливайся!». Мы заимствовали наш империализм у монархической Европы, а также и наши странные понятия о патриотизме, – если хоть один здравомыслящий человек вообще сумеет толком объяснить, что мы подразумеваем под словом «патриотизм». Значит, по спра-ведливости, в ответ на эти и другие наставления мы тоже должны чему-нибудь учить Европу. Сто с лишним лет тому назад мы преподали европейцам первые уроки свободы, мы немало содействовали тем успеху французской революции – в ее благотворных результатах есть и наша доля. Позднее мы преподали Европе и другие уроки. Без нас европейцы никогда не узнали бы, что такое газетный ре-портер; без нас европейские страны никогда не вкусили бы сладости непомерных налогов; без нас европейский пищевой трест никогда не овладел бы искусством кормить людей отравой за их собственные деньги; без нас европейские страховые компании никогда не научились бы обогащаться с такой быстротой за счет без-защитных сирот и вдов; без нас вторжение желтой прессы в Европу, быть может, наступило бы еще не скоро. Неустанно, упорно, настойчиво мы американизируем Европу и надеемся со временем довести это дело до конца.

(Перевод Н. Дехтяревой) Алексей Дементьев http://www.spbdnevnik.ru/files/flims...1403242372.pdf