[Ardens]

"Неправильный Тарас Бульба Версия для печати
Написал Прокопенко Вячеслав
25 марта 2005

Источник: "Зеркало недели", №20 (241) 1999 г.

Переводить классику, как показывает опыт - дело многотрудное и очень ответственное. Не всякий серьезный писатель возьмется за такую работу далеко не каждый взыскательный художник отважится, в частности, поставить свое имя рядом с именем Гоголя.

К примеру, есть в повести Гоголя "Тарас Бульба" помимо всего прочего, такое описание степи вечером:

"По небу, изголуба-темному, как будто исполинской кистью, были наляпаны широкие полосы из розового золота".

Как переводчику справиться с таким пассажем? Как подступиться к этому необычному "изголуба -темному небу"? Кажется, ясно, почему Гоголь не написал просто "небо было темно-голубым", - он подбиралособые созвучия полутонов, он придумывал новые краски, потому что писал восторженно, он воспевал степь. Профессиональный литератор не может не чувствовать поэтической прелести этой неологической палитры, ее особенности и значения для контекста. Он обязан в переводе постараться достичь подобного эмоциального результата, передать свет и запах, изощренно углубиться в словотворчестве, чтобы приблизиться к оригиналу максимально.

Тривиально-плоское "блакитно-темне небо" в версии нового перевода убедительно свидетельствует, что вдохновиться, вышагнуть из банальности этим переводчикам классика не дано. Однако, гораздо более любопытные достижения на ниве перевода и редактирования поджидают украинских студентов и школяров дальше.

Итак, перед нами книжка в глянцевой обложке "Тарас Бульба" - видавництво Івана Малковича, 1998 рік, Київ".Заинтересованные лица, физические и юридические, могут вместе с нами сравнивать, сопоставляя этот перевод с текстами самого Гоголя, по полному собранию сочинений, изданному Академией наук в 1937 году, том 2, "Тарас Бульба" со всеми редакциями, вариартами, комментариями.

Вот так выгдядит с детства знакомая и близкая характеристика главного героя повести, колоритного, дородного полковника Бульбы в новом переводе, специально предпринятом для украинских студентов и школьников:

"Бульба був страшенно впертий. То був один із тих характерів, які могли з`явитися лише тяжкого XV сторіччя в напівкочовому закутку Європи, коли панували праведні й неправедні уявлення про землі, що стали якимимсь супечливими й неприкаяними, до яких належала тоді Україна: коли весь прадавній південь, покнутий своїми князями, було спутошено і випалено дощенту ненастанними наскоками монгольских хижаків; коли, втративши все - оселю і покрівлю, зробився тут відчайдушнним чоловік, коли на пожарищах, перед лицем хижіх сусідів і повсякчасної небезпеки, осідлав він на місчці і звикав дивитися їм просто у вічі, забувши навіть, чи є на світі щось таке, чого б він злякався; коли бойовим палом укрився здавна лагідний слов`янський дух і завелося козацтво - цей широкий гуляцький заміс української натури, - коли всі перевози, яри та байраки, всі зручні місця засілялися козаками, що їм і ліку ніхто не знав, і сміливі товарищі їхні могли відповісти султанові, охочому знати про їхнє число: "А хто їх знає! У нас їх по всьому степу: що байрак, то й казак!" Повсякчасна необхідність боронити узграниччя від трьох різнохарактерних націй надавала якогось вільного, широкого розмаху їхнім подвигам і виховала впертість духу. Це був справді надзвичайний вияв української сили: його викресало з народних грудей кресало лиха". (Сторінка 57).

Теперь раскроем увесистый том академического издания - повесть дается по тексту, подготовленному и выправленному самим автором для второго прижизненнного издания в 1842 году. Находим знакомое место из первой главы. Вчитаемся. Сравним:

"Бульба был упрям страшно. Это был один из тех характеров, которые могли только возникнуть в тяжелый XV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена выжжена до тла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек; когда на пожарищах ввиду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь на свете; когда бранным пламенем объялся древле-мирный славянский дух, и завелось козачество - широкая, разгульная замашка русской природы, - и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и льготные места усеялись козаками, которым и счету никто не ведал, и смелые товарищи их вправе были отвечать султану, пожелавшему знать о чилсе их: "Кто их знает! У нас их раскидано по всему степу: что байрак,, то казак"(что маленький пригорок, там уж и казак). Это было, точно, необыкновеное явление русской силы: его вышибло из народной души огниво бед" (стр. 46).

Даже не принимая во внимание стилистические огрехи перевода и фразеологические нюансы, трудно не заметить, что текст в украинском переводе совсем не гоголевский, он чужероден. И Бульба описывается другой, не Гоголя, мельче, неказистее, косноязычнее. Для автора приведенный фрагмент важен: своими смысловыми узлами: южная первобытная Россия,- разгульная замашками русской природы,- необыкновенное явленье русской силы! Теперь найдите соответсвующие акценты в отредактированной детским издательством версии...

Ну не писал Гоголь ( да и не мог писать!) о какой-то необходимости защищать границы трех разнохарактерных наций, о широком замесе украинской натуры и о необыкновенном явлении украинской силы,- вот его настоящий доподлинный текст. Не писал он другого!

Очевидно, редактиование для нового издания перевода проведено со специфическим и, увы, не новым в сегодняшней местной литературе и историографии отклонением: нездоровым, жалким, тщедушным. И внедрен характерный болезненный вирус в издание, адресованное детям, явно умышленно, намеренно, целенаправленно. Он глуп, смешон и беспомощен для любого с прививкой здравого смысла нормального читателя, знающего или имеющего под рукой подлинного Гоголя. Но каково школьнику, которому, не дай Бог, случится открыть для себя "Тараса Бульбу" в эдакой адаптированной редакции? Он же вправе будет думать, что такое написал Гоголь...

Переводить Гоголя с языка, на котором он мыслил, чувствовал, творил, на украинский не столь просто, как носиться с его этническими малороссийскими корнями.

Ясно, что взявшемуся за такую обработку "Тараса Бульбы" "переводчику" вовсе не до пустяков вроде ответственности перед Автором, Литературой, Читателем, он вовсюпереводит и редактирует в угоду химере. Вот всего несколько тематически связанных примеров:
У Гоголя

В переводе
" ... бурса составляла совершенно отдельный мир: в круг высший, состоявший из польских и русских дворян, они не допускались". (стр.54) "бурсаки гуртувалися в зовсім осібну громаду: до вищого кола, з польских та укрїнських шляхтичів, їм було зась".(стр.63)
"Тогда весь юг, все то пространство, которое составляет нынешнюю Новороссию, до самого Черного моря, было зеленою девственной пустыней".(стр.5 "Тоді увесь наш південь, увесь той простір, аж до самого Чорного моря, був неторканою зеленою пустелею". (стр. 66)
" И витязи, собравшиеся со всего разгульного мира Восточной России, целовались взаимно". (стр.64) " І лицарі, що зібралися зі всієї широкої України, чоломкались один з другим". (стр.70)

Особым пафосом проникнуты у Гоголя в повести сцены гибели казаков в бою с поляками, когда "Тарас вопрошает "Есть ли еще порох в пороховницах?" и когда каждый из героев перед смертью восславляет Русскую землю - как заклинание, рефреном повторяется эта слава (стр.13 -

Гибнет Мосий Шило: "Пусть же стоит на вечные времена православная Русская земля и будет ей вечная честь!"

"Хай же вічно стоїть православна Земля Козацька і хай буде вічна ій честь!" - вот так вот с большой буквы и Земля и Казацкая,- с такими словами отправляют "переводчики" Шило в мир иной.

Помирает Бовдюга: "Пусть же славится до конца века Русская земля!"
"Хай живе вічно цвіте Козацька Земля!" -заставляют и его изменить последние слова "редакторі".

Славный Кукубенко у Гоголя восклицает: "Пусть же после нас живут еще лучше, чем мы, и красуется вечно любимая Христом Русская земля!"

"...вічно люба Христові Козацька земля", - редактируется гоголевский текст. Достаточно?
В рамках разливного моря свободы мнений не возбранено и такое прицельное, явно клиническое отношение к классике, если соблюдается одно улсовие. Оно простое, способное примирить весь спектр диагнозов и допустимых точек зрения: ну захотел человек переиначить Гоголя на свой лад - как он считает должен был бы написать Гоголь - ну и ладно, пусть пишет, пусть издает даже, но снабжает свой перевод сносками, ремарками - в каждом соответствующем месте - вот так Автор написал, а вот так должен был бы написать, если бы знал, что подконец ХХ века его исорическая проза перестанет соответствовать представлениям переводчиков о том, каким должен быть правильный Гоголь.
Ошибался наивный Николай Васильевич относительно православной веры, русской земли и неодолимой русской силы, неправильно писал, заблуждался, не учитывал воззрений издателя Малковича.

Излишне оценивать или обсуждать цели подобного "перевода" и издания: оникраинсоречивы и вполне саморазоблачительны. Авторское право классиков должно защищать государство.
Целенаправдленный "переввод" "Тараса Бульбы", адресованный студентам и школьникам,- это лишь частный эпизод, штрих в густом чертополохе того, что подразумевает некий литературный процесс в сегодняшней духовной жизни народа. Какие только сорняки не цветут пышным цветом в поле ущербного неполноценного сознания: экстаз ликвидаций, сносов, переименований, возведения памятников и монументов, самоудовлеворение от глумления над прошлым, высасывание из пальца героев и родословий вплоть до истоков санскрита. И все это с удручающей серьезностью. Писать, отличать, выдавать за откровение можно что угодно, нет проблем в готовой внимать аудитории.

Сам ли издатель - детский писатель до такого додумывается, составялет бизнес-планы и их реализует? Или он слепо отрабатывает таким неблаговидным образом кредиты неких фондов, поддерживающих именно такую украинскую детскую книгу? Не суть важно.
Гоголь беззащитен от осквернения и поругания, он не может подать в суд исковое заявление на "переводчиков" и привлечь их к ответственности. Государтсву же недосуг заниматься такими пустяками как защита чести и достоинства.

Авторитете мировой классики изначально выше любого государства, весомей, значимей. Царствования и режимы приходят и уходят, а фрески Джотто остаются достоянием человечества; музыка Моцарта звучит вдохновенно, исполняют ли ее монархисты-испанцы или демократы-узбеки; слово, образ, мир Гоголя - для всего мира культурных людей - это классически состоявшийся образ, слово русского писателя Гоголя со всеми его открытиями и противоречиями. И так будет всегда.

При этом никаких вопросов к предприимчивым малковичам нет и быть не может, какие уж тут вопросы, - в жемчужинах мировой литературы они еще и отыщут что редактировать и "улучшать". Правда, мне лично все равно стыдно за возможного юного читателя, цинично обманутого именем Гоголя на обложке книги..."