[Кайвасату]

«Византийская Церковь, — пишет о. Иоанн Мейендорф, — формально никогда не признала какого-то конкретного перечня; многие авторы принимают стандартный ряд из семи таинств — крещение, миропомазание, Евхаристия, священство, брак, покаяние и елеосвящение, — тогда как иные предлагают более пространные перечни. Но есть и третьи — они настаивают на исключительном и выдающемся значении крещения и Евхаристии, основного христианского посвящения в новую жизнь». И только к началу XVII в. схема «семи таинств» становится в Греческой Церкви общепринятой[источник не указан 41 день].
В Римско-католической церкви учение только о семи таинствах было определено соборно, как догмат, сначала на II Лионском 1274 г. (XIV Вселенский), а затем на Флорентийском 1439 г. (XVII Вселенский) соборах. Окончательное доктринальное закрепление это учение получило уже в период Контрреформации, на соборе Тридентском (XIX Вселенский), который провозгласил: «Если кто-либо говорит, что таинства Нового Завета не установлены Господом нашим Иисусом Христом; или что их больше или меньше семи… или же что какое-либо из них по истине и строго говоря не есть таинство, да будет отлучен от сообщества верных»
В протестантизме признаются только два обряда — крещение и причащение, которые действуют не автоматически, а силой веры. Это не таинства. Человек должен совершать их сознательно (поэтому в большинстве протестантских направлений крещение совершается в совершеннолетнем возрасте).[5]
Англикане признают три таинства: крещение, причащение и брак.
В лютеранской теологии таинство считается средством благодати Бога, в нем Слово Божье соединяется с физическим элементом (водой, хлебом и вином) и вместе передаются верующему. Признаются только два таинства — крещение и причастие, так как только они непосредственно установлены самим Иисусом Христом.
Ex opere operato (или opus operato) — принцип, которым Римская церковь объясняет действие благодати чрез преподаваемые ею таинства вне зависимости от личных достоинств тайносовершителя.
В православном богословии считается, что действие дара благодати зависит от состояния принимающего этот дар. Примером, такого осуждения является причастие Иуды Искариота «И после сего куска вошел в него сатана» (Ин. 13, 27).
Однако, в последнее время целым рядом православных богословов (например, А. И. Осиповым) и патрологов считается, что в контексте святоотеческого предания серьезных причин для догматизации схемы «семи таинств» нет. По их мнению, строгая фиксация числа таинств, как и разделение церковных священнодействий на таинства и обряды, в творениях святых отцов не встречается. Кроме того они полагают, что если в древних и византийских источниках в исключительных случаях и говорится о том или ином числе таинственных священнодействий, то лишь в значении «самых важных» среди множества прочих, без попыток абсолютизации какого-либо определенного перечня.