Наша Битва Агни Йога (Живая Этика), Теософия, наследие семьи Рерихов, Е.П.Блаватской и их Учителей

09.01.2004, 21:50

лишнее – никогда не лишнее… тогда самые-самые… все-таки сформулировано очень точно…

Цитата:

Любой путь — лишь один из миллиона возможных путей. Поэто-му воин всегда должен помнить, что путь — это только путь; если он чув-ствует, что это ему не по душе, он должен оставить его любой ценой. Любой путь — это всего лишь путь, и ничто не помешает воину оставить его, если сделать это велит ему его сердце. Его решение должно быть свободно от страха и честолюбия. На любой путь нужно смотреть пря-мо и без колебаний. Воин испыты-вает его столько раз, сколько нахо-дит нужным. Затем он задает себе, и только самому себе, один вопрос: имеет ли этот путь сердце?
Все пути одинаковы: они ведут в никуда. Есть ли у этого пути сердце? Если есть, то это хороший путь;
если нет, то от него никакого толку. Оба пути ведут в никуда, но у одного есть сердце, а у другого — нет. Один путь делает путешествие по нему ра-достным: сколько ни странству-ешь — ты и твой путь нераздельны. Другой путь заставит тебя прокли-нать свою жизнь. Один путь дает тебе силы, другой — уничтожает тебя.

Быть воином — это самый эф-фективный способ жить. Воин сомневается и размышляет до того, как принимает решение. Но когда оно принято, он действует, не от-влекаясь на сомнения, опасения и колебания. Впереди — еще миллио-ны решений, каждое из которых ждет своего часа. Это — путь воина.
Когда воина начинают одолевать сомнения и страхи, он думает о сво-ей смерти. Мысль о смерти — един-ственное, что способно закалить его дух.

В жизни воина не может быть пустоты. Его жизнь заполнена до краев. Все заполнено до краев, и все равнозначно. Для него нет ни по-бед, ни поражений, ни пустоты. Все заполнено до краев и все равно, но его борьба стоит его усилий.

Обычный человек слишком оза-бочен тем, чтобы любить людей, и тем, чтобы его любили. Воин любит, и все. Он любит всех, кто ему нра-вится, и все, что ему по душе, но он использует свою контролируемую глупость, чтобы не беспокоиться об этом. Что полностью противопо-ложно тому, чем занимается обыч-ный человек. Любить людей или быть любимым ими — это еще дале-ко не все, что доступно человеку.

Воин знает о своем ожидании и знает, чего он ждет. Когда он ждет, у него нет желаний, и поэтому, какую бы малость он ни получил, это все-гда больше, чем он может взять. Если он хочет есть, то справится с этим, потому что не страдает от го-лода. Если он ранен, то справится с этим, потому что не страдает от боли. Быть голодным или страдать от боли означает, что человек — не воин, и сила голода или боли может разрушить его.
Самоограничение — самый худ-ший и самый злостный вид индульгирования. Поступая подобным об-разом, мы заставляем себя верить, что совершаем нечто значительное, чуть ли не подвиг, а в действитель-ности только еще больше углубля-емся в самолюбование, давая пищу самолюбию и чувству собственной важности.

То, что воин называет волей, есть сила внутри нас самих. Это не мысль, не предмет, не желание. Воля — это то, что заставляет воина побеждать, когда его рассудок говорит ему, что он повержен. Воля — это то, что де-лает его неуязвимым. Воля — это то, что позволяет шаману пройти сквозь стену, сквозь пространство, в беско-нечность.
Когда человек выбирает путь вои-на, он становится полностью бодр-ствующим, в полной мере осозна-вая, что обычная жизнь навсегда ос-тавлена позади. Средства обычного мира больше не являются для него щитами, и он должен выбрать но-вый способ жизни, если он хочет выжить.
Если воин что-то решил, он идет до конца, но при этом он непремен-но принимает на себя ответствен-ность за то, что он делает. Что имен-но воин делает — значения не име-ет, но он должен знать, зачем он это делает, и действовать без сомнений и сожалений.

Беспокойство неизбежно делает человека доступным, он непроиз-вольно раскрывается. Тревога за-ставляет его в отчаянии цепляться за что попало, а зацепившись, он уже обязан истощить либо себя, либо то, за что зацепился. Охотник-воин, с другой стороны, знает, что в его ло-вушки еще не раз попадет дичь, по-этому он не беспокоится. Беспоко-иться — это значит становиться дос-тупным, неосознанно доступным.
Быть недоступным — вовсе не означает прятаться или скрываться. И не означает, что нельзя иметь дело с людьми. Охотник-воин недосту-пен потому, что не выжимает из своего мира все до последней капли. Он слегка касается его, оставаясь в нем ровно столько, сколько необхо-димо, и затем быстро уходит, не ос-тавляя никаких следов.