[chelo-vek]

Если, живя жизнь,
ты послушен не велениям души или сердца,

но руководствуешься соображениями,
которые возможно выразить словами и которые умещаются в них целиком,
нам не о чем с тобой говорить.
Значит, ты не знаешь, что

CЛОВА НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ ЗНАК.

Возьми, например, имя твоей жены,
оно только знак и само по себе ничего не содержит.
Ты не можешь что-то постичь из имени,
потому что не в нем суть.

Тебе не придет в голову сказать:
"Ее зовут Мари, поэтому она такая красивая".
Так что, сколько бы ты ни рассуждал о жизни,

жизнь остается жизнью, а слова словами.

С чего же ты решил,
что слова о жизни равны самой жизни?

Слово обеспечено неким залогом, и случается,
что залог надежней там, где слово менее искусно.

Выигрыш на словах мало что значит.
Жизнь — это то, что есть.

Если язык, которым ты говоришь со мной, объясняя,
почему поступил так, а не иначе, не иносказание,
как это бывает в поэзии,

если я не чувствую сквозь него
твоей глубинной сущности
и стремления высказать несказанное,

что мне в твоих доводах?
Я отметаю их, как пустой сор.

Если распорядилась тобой не любовь, внезапно настигшая тебя благодаря чудесно явленной картине, а бестолковый ветер слов, шуршащий бесплодной логикой, я отстраняюсь от тебя.

Не жертвуют жизнью знаку —
умирают за то, что он обозначил.

Но если ты попытаешься выразить,что же он обозначил,
тебе не хватит книг всех библиотек мира.

Ты ощутишь полновесность слова "гора" в моей поэме,

т о л ь к о е с л и с а м карабкался

по камням на вершину.

Но сколько слов и сколько лет понадобится мне,
чтобы объяснить тебе, что такое гора,
если ты живешь на степном берегу у моря?

Как рассказать, что такое родник,
если тебе никогда не хотелось пить,
ты не складывал руки ковшиком и не зачерпывал ледяной воды?

Я могу сколько угодно воспевать родники,
но где память о трудной дороге,
о ноющих от усталости ногах?

Я знаю, главное не родник, главное — Бог.

Но для того, чтобы мои слова задели за живое,
чтобы и для тебя, и для меня они стали врачующим скальпелем,

ОНИ ДОЛЖНЫ ОТЫСКАТЬ В ТЕБЕ
ЭТО ЖИВОЕ МЕСТО

Да, я хочу открыть тебе Господа,

но сперва
заставлю вскарабкаться на вершину горы,
чтобы с тобой заговорили звезды.
Отправлю умирать от жажды в пустыню,
чтобы родник заворожил тебя.

Полгода ты будешь ломать камень в каменоломне,
и каждый день тебя будет палить нещадное солнце.
А потом скажу: "Истомленный нещадным зноем, поднялся он в сумерках на вершину горы и под сияющими звездами в тишине напился из Господнего родника и больше не жаждал".
Ты поверишь в Бога.

Против чего тебе возражать?
Ты ощутил, что такое Бог, и Он просто будет,
как будет печальным лицо, если я его изваяю печальным.

НЕТ ЯЗЫКА ВНЕ ДЕЯНИЙ ТВОИХ И ПОСТУПКОВ,


Бог един.

Поэтому я называю трудом молитву и молитвой труд.