[Migrant]

Как-то так случилось, что свой внутренний потенциал мне приходилось развивать с самого детства. Естественно, что на каждом уровне вставали очень разные задачи, но я, тем не менее, преодолевал и решал их. Итак, в свои 30 с небольшим, даже почти под сорок, я уже прошёл школу управления производством, а также системы жилищного хозяйства, поработал в разных газетах, словом поучаствовал в очень разных проектах.

А потом пришла перестройка, и я стал председателем кооператива. Сразу скажу, что не торгово-закупочного, а ремонтно-строительного. И вот тогда ощутил в себе новый потенциал, который раньше дремал во мне, о котором я даже не подозревал в себе. То есть надо мной уже не было парткома, завкома, первого секретаря горкома партии, даже председатель горисполкома стал для меня неким клерком, который, в принципе не мог влиять на мои производственные задачи. Я свой хлеб зарабатывал своими мозгами и своим упорным трудом, творчеством… До поры до времени, пока не появились первые бандиты. С них-то и начался процесс усечения потенциала. Потом пришло-таки время, когда у меня не стало ни гроша, когда последний бомж был ничуть не хуже меня. Но я пошёл в современную политику и стал парламентскими методами бороться с системой. В результате всего я вынужденно приехал в Питер с одной сумкой за плечами, не имея прописки, жилья и работы. Сейчас не особо лучше, но мы о потенциале… Он осознан, глубоко и прочно через реально построенные ситуации, он требует реализации, но… дистанция между реалиями и потенциалом – огромного размера…

И вся беда как раз в том и состоит, что всё наше общество потенциально, все представители поколения 50-х годов, а они ещё не на пенсии, имели реализованный потенциал на достаточно высоком социальном уровне. И это – трагедия общества, это его рана. Мы, рожденные в 50-х , – не потерянное поколение, которое, к примеру, вернулось с фронта после Первой Мировой, да и после Второй Мировой тоже, в силу объективных причин не смогло реализовать свой потенциал. Наша участь хуже – мы низвергнутое поколение. И тут Кафке для творчества было бы баснословное раздолье. А мой сын зачитывается Кафкой, не понимая, что он ежедневно видит более глубокую трагедию нашего поколения, потенциал которого стерилизовали Перестройкой, происходит у него, у нас, у всего общества на глазах.