Сан-Франциско — первый американский город в который я попала. И по идее, я должна была полюбить его, но что-то пошло не так.
Первые месяца 3 жизни в городе были сказкой, плотно севшие на ушах розовые очки не давали мне разглядеть настоящее лицо города, а мои фриланс подработки довольно приятно грели мой зад и я просто наслаждалась Америкой.
Но рано или поздно, это должно было произойти. Настал тот день, когда я отчетливо поняла, что в Сан-Франциско невозможно жить простым смертным. Почему? Да потому что это не город, а фантик с пустотой внутри.
Общение с местными сводится к тому, у кого стартап поднял больше денег или о ком разместили статью на техкранче. Если ты вдруг проронишь, что стартапа у тебя нет и вообще тебе не интересно о них разговаривать, потому что в мире есть куча интересных вещей, помимо стартапов — то на тебя посмотрят как на дуру.
Про программистов ничего не скажу, они хорошие. Но именно из-за наплыва оных и растут суммы на аренду жилья.
Я до сих пор не пойму, как выживают люди, имеющие доход меньше $100 000 в год. Месячная рента квартиры достигает небывалых высот, за $2000 тебе предложат верхнее место на двухэтажной кровати в убитой студии. Хочешь что-то адекватное? Выкладывай $4500 — $5000. Вот и получается, что существуешь, работая на еду и квартирные счета, а жить когда?
Меня очень веселили люди, которые не зная зачем и почему рвались переехать в Сан-Франциско. Да этот красный мост стоит того, чтобы на него посмотреть, да город настолько красив, что там можно гулять с утра до ночи, но дабы обеспечить себе беззаботную жизнь в этом городе — у тебя нет времени гулять. Только пахать. Ну или найти мужа программиста. И ждать его дома с работы.
Сан-Фран похож на цветок-ловушку, который жрет насекомых. Ты на него садишься, думая какая прелесть, а он тебя хоп и все, работай 24/7 или умри, никакой тебе прелести.
Погода. Вы думаете, что приехали в Калифорнию — штат вечного тепла, и взяли с собой одни футболки да шорты? Спешу вас огорчить. Тепло в Сан-Франциско месяца два, и то только днем. Выйти из дома без кофты с длинным рукавом — равносильно выйти голым. Ведь как только заходит солнце, выходит дубарь. Серьезно. Люди вечером носят пуховики. За время жизни в СФ сопли стали моими постоянными спутниками.
Стоит еще сказать, что в городе, который по диагонали не превышает 7‑ми миль могут быть абсолютно разные погодных условия: от тумана до палящего солнышка. Все зависит от района, в котором вы живете. А еще жить у океана дешевле, чем жить в центре, потому что возле берега зашкаливает влажность и количество невоспитанных китайцев.
Ну и самая моя любимая часть. Бомжи.
Порой прогулка по центру города мне напоминала фильмы про зомби, а ночью уже было что-то ближе к Сайлент Хилу. Серьезно, мало того, что я должна платить около 4-х штук за хорошую квартиру. Я выхожу на улицу, посмотреть на город дивной красоты и вижу их. Они везде.
Они лежат на тротуарах, строят палаточные города на проезжей части, они идут прямо на тебя, гремя стаканом и крича «Дай мелочи». А если ты не так посмотришь, то в тебя могут кинуть бутылкой или обозвать плохим словом, или даже преследовать тебя пару кварталов. И ничего ты не сделаешь, он же гражданин, а ты нет.
Я могу понять людей, с которыми судьба сыграла злую шутку. Я сама работаю с 16 лет.
Но всегда же есть выход. Можно пойти мыть посуду, подрабатывать на пол ставки подметая улицы, да кучу чего можно делать, но явно не лежать на полу, со здоровыми руками и ногами и просить денег. Иди работай.
Сотни тысяч иммигрантов каждый день пашут, чтобы вот таких чуваков, которые ничего не хотят делать, кормили по выходным за счет наших налогов. Ну и стоит ли говорить, что от них всегда пахнет травой. Или некоторые прямо на улице, не стесняясь никого, употребляют внутривенно какую-то гадость. А что потом от них ожидать, остается только догадываться.И самое большое, что меня поражало и поражает. Люди дают им еду и деньги. Следовательно, потакая данному образу жизни.
Возможно для людей, с другими целями и задачами — это будет город мечты. Но для меня он навсегда остался городом для 3х дневного туризма. Отчетливо понимая, что лично я своих будущих детей не смогу растить в Сан-Франциско, а жить в силиконовой долине скучно и также дорого — мы спаковали вещи, нашу Бубу и отправились покорять Лос-Анджелес.
Предлагаем вашему вниманию интересное свидетельство русского молодого человека, прожившего с семьей некоторое время в США.»Все подозрительные действия и фигуры, создающие опасность и дискомфорт в США, должны быть немедленно разоблачены, обезврежены и наказаны!» — Таков девиз каждого примерного гражданина США.
После терактов в Нью-Йорке и на бостонском марафоне были призывы властей к бдительности граждан, и некоторые люди действительно часто звонили в полицию при каждом подозрительном (на их взгляд) действии прохожего, но постепенно эта волна улеглась. Но чтобы такая подозрительность в обществе была нормой (причём всегда) - это абсурд.
Цитата:
В США я постоянно осознавал, что море скрытых глаз и ушей следит за каждым моим движением и словом. Вы не подумайте, что это мои навязчивые идеи..
Хочется сказать этому "свидетельствующему" молодому человеку : Сорри, май фрэнд. Но у Вас действительно навязчивые идеи. Да, скрытые камеры установлены в супермаркетах, аэропортах, вокзалах, банках и т.п. Но это в любой стране мира так и никому эти "скрытые глаза" жить не мешают. А подглядывание и подслушивание в быту, в Америке вообще неприемлемо. Совсем другое воспитание. При котором уважается личное пространство, а вторжение в чью-то частную жизнь (без спроса) считается более,чем дурным тоном.
Цитата:
В США на многих улицах стоит особый дорожный знак с изображением огромного глаза или силуэта вора в шляпе, пальто и очках, с сопутствующей надписью: «Соседи Смотрят!» Т.е. смотрят, подслушивают, записывают и доносят! На каждом автобусе в США и через каждые пять километров американского шоссе стоит реклама с надписью: «Доносы принимаются через текст или по телефону 012, анонимность всем доносителям гарантируется!»
Я был в более, чем 15-ти штатах и ни разу не видел таких знаков. Нигде!
Цитата:
Если в США мы, родители, не то что заговорим, а помыслим о чем-либо «нормальном для России» — чтении сказки сыну лёжа в кровати, или о желании отца в жаркое время оголить в саду торс, или всего лишь о просьбе отца к чаду убрать в детской или требовании сделать уроки — расплата за легкомыслие родителя будет страшной и безотлагательной...
Редакторы этих строк наверное перепутали Америку с Норвегией. А может быть просто решили, что "пипл схавает" и так. Кто будет проверять?
Цитата:
И тут я вспомнил, что в нашем американском жилом комплексе, где мы снимали квартиру, на каждом углу висела табличка: «Не разрешается: ходить по траве, ездить на велосипеде, роликах, играть в мяч!» Это был американский мир. А я, русский тупица, всё это тихо позволял своему ребёнку...
Он забыл дописать, что не разрешается смеяться, выходить на балкон после 9-ти вечера и разговаривать с соседом по этажу. Этот "русский тупица" так и не понял, что табличка "по газонам не ходить" - это не американский мир. И в России подобных табличек уйма.
Цитата:
Доносы в США можно ожидать от всех и каждого. Вплоть до ваших добрых и заботливых соседей. Они могут настрочить доносик о том, что у тебя в палисаднике небольшой беспорядок или переросшая на два сантиметра трава. Особенно любят американские соседи войти в доверие, спросив о текущих или прошедших в вашем доме ремонтах, а сразу после «проведенной разведки» в письменном виде все это доложить в соответствующее американское управление. Управление же это незамедлительно по получению доноса — направляет к вам своих мужей-инспекторов. Те, безукоризненно выполняя свою работу, вгрызаются в поставленную перед ними цель, переписывая каждую мелочь свежего ремонта. Сначала предоставляется чисто американский штраф за некупленное заранее разрешение на незаконную модернизацию. А потом вам предоставляют тарифы на покупку разрешений на смену каждой точки.
Покраска комнаты — одно, смена унитаза — другое, пол — третье. Можно купить эти «разрешения» все разом, в виде «пакета» с выгодной для тебя скидкой. Отказываешься платить — ещё лучше. Через суд у тебя просто забирают дом. Но вот самое удивительное в США происходит дальше.
Власти, отобрав у тебя твой дом, бесплатно сделают полную оценку всей твоей модернизации. Что, безусловно, сразу поднимет рыночную цену на твою недвижимость. Эту новую цену тут же утвердят и узаконят. С этой самой минуты ты всю оставшуюся жизнь будешь платить увеличенный годовой налог за сногсшибательный, модернизированный, новый, дорогой дом!!!
Какая-то ерунда. Откуда это вообще взято? Явное беззаконие представляется законом.
Цитата:
Полицейский, как полагается, попросил у нас все имеющиеся при себе документы, записал адрес, место работы, семейное положение. Только после внесения всех моих данных в свой журнал, он спокойно обрисовал всё происходящее...
И это полная ерунда. В каждой полицейской машине установлен компьютер со всеми данными человека. Достаточно вставить в устройство "документ" человека, как на дисплее высвечивается вся информация о нём. Какой "записал адрес"? Какой журнал? Может быть так оно и было в Америке в 50-х годах прошлого века, но сейчас-то точно никто ничего не записывает.
Цитата:
Тогда я еще не знал, что в США существуют «тайные» регуляции направлений пешеходов. Если все ходят в одну сторону, а ты почему-то идешь в другую — то это карается местными законами. Например, ты обязан в суде доказывать свою невинность в том, что утром пошёл не к станции или остановке — как все, а, наоборот, — в другую сторону. В США это отнюдь не преувеличение, а настоящий криминал, с точки зрения простых американских соседей, имеющих право вызвать за вами наряд полиции.
Вообщем, чем дальше читаешь, тем страшнее и глупее.
Цитата:
Об этой истории Николая Перелетова, который прожил 19 лет в США и вернулся обратно в Россию известный режиссер Галина Царева сняла фильм. Это ответ тем, кто считает, что всё это выдумка.
Я прожил в США 18 лет и могу сказать, что многое выдумка.
Предлагаем вашему вниманию интересное свидетельство русского молодого человека, прожившего с семьей некоторое время в США.»Все подозрительные действия и фигуры, создающие опасность и дискомфорт в США, должны быть немедленно разоблачены, обезврежены и наказаны!» — Таков девиз каждого примерного гражданина США.
После терактов в Нью-Йорке и на бостонском марафоне были призывы властей к бдительности граждан, и некоторые люди действительно часто звонили в полицию при каждом подозрительном (на их взгляд) действии прохожего, но постепенно эта волна улеглась. Но чтобы такая подозрительность в обществе была нормой (причём всегда) - это абсурд.
Цитата:
В США я постоянно осознавал, что море скрытых глаз и ушей следит за каждым моим движением и словом. Вы не подумайте, что это мои навязчивые идеи..
Хочется сказать этому "свидетельствующему" молодому человеку : Сорри, май фрэнд. Но у Вас действительно навязчивые идеи. Да, скрытые камеры установлены в супермаркетах, аэропортах, вокзалах, банках и т.п. Но это в любой стране мира так и никому эти "скрытые глаза" жить не мешают. А подглядывание и подслушивание в быту, в Америке вообще неприемлемо. Совсем другое воспитание. При котором уважается личное пространство, а вторжение в чью-то частную жизнь (без спроса) считается более,чем дурным тоном.
Цитата:
В США на многих улицах стоит особый дорожный знак с изображением огромного глаза или силуэта вора в шляпе, пальто и очках, с сопутствующей надписью: «Соседи Смотрят!» Т.е. смотрят, подслушивают, записывают и доносят! На каждом автобусе в США и через каждые пять километров американского шоссе стоит реклама с надписью: «Доносы принимаются через текст или по телефону 012, анонимность всем доносителям гарантируется!»
Я был в более, чем 15-ти штатах и ни разу не видел таких знаков. Нигде!
Цитата:
Если в США мы, родители, не то что заговорим, а помыслим о чем-либо «нормальном для России» — чтении сказки сыну лёжа в кровати, или о желании отца в жаркое время оголить в саду торс, или всего лишь о просьбе отца к чаду убрать в детской или требовании сделать уроки — расплата за легкомыслие родителя будет страшной и безотлагательной...
Редакторы этих строк наверное перепутали Америку с Норвегией. А может быть просто решили, что "пипл схавает" и так. Кто будет проверять?
Цитата:
И тут я вспомнил, что в нашем американском жилом комплексе, где мы снимали квартиру, на каждом углу висела табличка: «Не разрешается: ходить по траве, ездить на велосипеде, роликах, играть в мяч!» Это был американский мир. А я, русский тупица, всё это тихо позволял своему ребёнку...
Он забыл дописать, что не разрешается смеяться, выходить на балкон после 9-ти вечера и разговаривать с соседом по этажу. Этот "русский тупица" так и не понял, что табличка "по газонам не ходить" - это не американский мир. И в России подобных табличек уйма.
Цитата:
Доносы в США можно ожидать от всех и каждого. Вплоть до ваших добрых и заботливых соседей. Они могут настрочить доносик о том, что у тебя в палисаднике небольшой беспорядок или переросшая на два сантиметра трава. Особенно любят американские соседи войти в доверие, спросив о текущих или прошедших в вашем доме ремонтах, а сразу после «проведенной разведки» в письменном виде все это доложить в соответствующее американское управление. Управление же это незамедлительно по получению доноса — направляет к вам своих мужей-инспекторов. Те, безукоризненно выполняя свою работу, вгрызаются в поставленную перед ними цель, переписывая каждую мелочь свежего ремонта. Сначала предоставляется чисто американский штраф за некупленное заранее разрешение на незаконную модернизацию. А потом вам предоставляют тарифы на покупку разрешений на смену каждой точки.
Покраска комнаты — одно, смена унитаза — другое, пол — третье. Можно купить эти «разрешения» все разом, в виде «пакета» с выгодной для тебя скидкой. Отказываешься платить — ещё лучше. Через суд у тебя просто забирают дом. Но вот самое удивительное в США происходит дальше.
Власти, отобрав у тебя твой дом, бесплатно сделают полную оценку всей твоей модернизации. Что, безусловно, сразу поднимет рыночную цену на твою недвижимость. Эту новую цену тут же утвердят и узаконят. С этой самой минуты ты всю оставшуюся жизнь будешь платить увеличенный годовой налог за сногсшибательный, модернизированный, новый, дорогой дом!!!
Какая-то ерунда. Откуда это вообще взято? Явное беззаконие представляется законом.
Цитата:
Полицейский, как полагается, попросил у нас все имеющиеся при себе документы, записал адрес, место работы, семейное положение. Только после внесения всех моих данных в свой журнал, он спокойно обрисовал всё происходящее...
И это полная ерунда. В каждой полицейской машине установлен компьютер со всеми данными человека. Достаточно вставить в устройство "документ" человека, как на дисплее высвечивается вся информация о нём. Какой "записал адрес"? Какой журнал? Может быть так оно и было в Америке в 50-х годах прошлого века, но сейчас-то точно никто ничего не записывает.
Цитата:
Тогда я еще не знал, что в США существуют «тайные» регуляции направлений пешеходов. Если все ходят в одну сторону, а ты почему-то идешь в другую — то это карается местными законами. Например, ты обязан в суде доказывать свою невинность в том, что утром пошёл не к станции или остановке — как все, а, наоборот, — в другую сторону. В США это отнюдь не преувеличение, а настоящий криминал, с точки зрения простых американских соседей, имеющих право вызвать за вами наряд полиции.
Вообщем, чем дальше читаешь, тем страшнее и глупее.
Цитата:
Об этой истории Николая Перелетова, который прожил 19 лет в США и вернулся обратно в Россию известный режиссер Галина Царева сняла фильм. Это ответ тем, кто считает, что всё это выдумка.
Я прожил в США 18 лет и могу сказать, что многое выдумка.
Спасибо за объяснения!!! Согласна, что явный перебор!)))
Ирландская работорговля началась когда Джеймс VI продал 30.000 ирландских заключенных в качестве рабов Новому Свету. Его Прокламация от 1625 обязывала высылать политических заключенных за моря и там продавать английским поселенцам Вест-Индии.
В середине 1600-х ирландцы составляли основную массу рабов, продаваемых в Антигуа и Монстеррат. К тому времени 70% от общего населения Монстеррата были ирландскими рабами.
Очень быстро Ирландия превратилась в основной источник человеческого товара для английских купцов. Первые рабы Нового света были в большинстве своем белыми.
С 1641 до 1652 свыше 500.000 ирландцев были убиты англичанами, другие 300.000 были проданы в рабство. Ирландская популяция уменьшилась с 1.500.000 до 600.000 за одно десятилетие.
Не вызывает сомнения, что ирландцы испытали все ужасы рабства в той же мере (если не в большей на протяжении 17 века), что и африканцы. Так же не вызывает сомнения, что смуглые местные жители, встречающиеся вам в путешествии по Вест-Индии с большой вероятностью имеют как ирландских, так и африканских предков.
В 1839 Британия наконец-то решила сойти с этого сатанинского пути и прекратила поставки рабов. И хотя это решение никак не влияло на деятельность пиратов, новый закон стал постепенно подводить историю страданий ирландцев к концу. Однако, если кто-либо, черной или белой расы, считает, что рабство было уделом исключительно африканцев, они глубоко заблуждаются. Ирландское рабство не должно быть стерто из нашей памяти.
Но почему же тогда эта тема так редко обсуждается? Неужели воспоминания сотен тысяч ирландских жертв не достойны большего, чем упоминание какого-нибудь неизвестного писателя?
Или с их историей должно случиться то, чего так желали их хозяева -- полное исчезновения, как будто этого никогда не происходило?
Ни один из пострадавших ирландцев не смог вернуться к родным берегам, чтобы рассказать о своих страданиях. Это пропавшие рабы, те, что удачно забыты временем и подчищенными книгами по истории.
Английские писатели того времени, как, например, сэр Джон Темпл, объясняли восстание 1641 года не тяжелым положением ирландцев, а их предполагаемой отсталостью, которая, по его словам, не давала им понять и оценить усилия Англии по их окультуриванию. ...
Удача первое время была на стороне восставших – к февралю 1642 года в их руках находилась большая часть страны – однако постепенно их вытесняли английские войска.
Затем в августе 1649 года в Ирландию прибывает Оливер Кромвель и в широкомасштабной военной кампании сминает сопротивление ирландцев и роялистов с неслыханной доселе жестокостью. ...
Принадлежность к английской расе и протестантизм укрепили веру Кромвеля и его сторонников в собственное превосходство над всеми остальными народами мира.
"Господь посылает нам новую, великую эру, - писал поэт Джон Мильтон. – Он волю Свою открывает нам, угодным Ему англичанам."
По мнению ведущего историка Кристофера Хилла, "большинство образованных англичан, принадлежащих к высшим слоям общества семнадцатого века, высказывались об ирландцах в том же ключе, что и, например, фашисты о славянах или же белые южноафриканцы о коренном населении – во всех этих случаях презрение являлось оправданием потребности эксплуатировать."
Кромвель представляет свой поход в Ирландию как культурно-религиозную миссию. ...
По прибытии Кромвель обращается к жителям Дублина со словами о том, что "Провидение послало" его сюда, и что он со своими солдатами "продолжит великий труд по искоренению кровожадных ирландцев и их приспешников и доброжелателей", и, таким образом, "вернет заблудший народ на путь истинный."
Тем не менее, кампания Кромвеля не только не способствовала возвращению ирландцев на путь истинный, но, более того, поставила значительную часть населения на грань уничтожения.
В Дрогиде – там, где находился гарнизон англичан-роялистов, бывших к тому же католиками – войска Кромвеля учинили резню, уничтожив сам гарнизон, а также нескольких церковнослужителей и жителей города.
То же затем начинается в Уэксфорде – убито около 2000 человек.
Кромвель сообщает о своих деяниях: "Господу было угодно благословить труд наш в Дрогиде... Силы врага достигали там 3000 человек. Не думаю, что и 30 из всего этого числа остались в живых, [одновременно] избежав какого бы то ни было преследования. Прочие же вверены надежной охране и отправлены на Барбадос.
И да восславят Господа лучшие из душ человеческих за великую эту милость.
Я полагаю, что такова кара Божия, ниспосланная этим варварам, на чьих руках столько невинной крови; так мы предотвратили будущее кровопролитие – и это есть достойное оправдание нашим действиям, о которых в любом другом случае мы сожалели бы."
К 1650-му году Кромвель завоевал большую часть Ирландии, оставив после себя лишь руины.
Политика Кромвеля в Ирландии составляла часть принятого им общего империалистического курса: в частности, вслед за покорением Ирландии он планировал приступить к завоеванию Вест-Индии. Англия уже имела колонии на Карибах – в 1620 году английский флот высадился на острове Св. Киттса и Барбадосе – и план Кромвеля, под названием "Устройство Запада", был нацелен на смещение абсолютного испанского владычества в регионе и создание там постоянной базы.
В 1655 году его войска захватили Ямайку, которой в течение последующих 150 лет суждено было стать основным опорным пунктом работорговли, что во многом имело решающее значение для внешней политики Британии и ее империалистических устремлений.
Нехватку людей для работы на плантациях восполняли за счет массовых похищений в Ирландии. Памфлет, опубликованный в 1660-м, осуждает голуэйского губернатора за то, что тот, с помощью своих войск, берет ирландцев в плен и затем выгодно перепродает их на Барбадос: "У полковника Страббера, как и у других правителей вышеназванной колонии, вошло в привычку вытаскивать среди ночи людей из постелей и продавать их в рабство в Вест-Индию. Таким образом из страны вывезли и продали уже около тысячи душ".
Когда солдаты под командованием Генриха, сына Оливера Кромвеля, захватили еще тысячу "ирландских варваров" для продажи на Барбадос, он оправдал эти действия, говоря, что, "хотя для их пленения потребовалась значительная сила", все было сделано "для их же пользы и с возможной выгодой для общественности." Он полагал, что следует захватить также еще две тысячи мальчиков-ирландцев в возрасте от 12 до 14 лет с теми же целями – "ибо, кто знает – не исключено, что это единственный способ сделать из них англичан...".
Из Ирландии английские методы перекочевали в обе Америки.
В Ирландии английскому солдату платили 5 фунтов за голову "бунтаря или священника" и 6 фунтов - за волчью.
Английские историки по-прежнему не признавали того факта, что правление Англии опустошило Ирландию. Напротив, они продолжали называть ирландцев неполноценными и осуждать их за неспособность воспользоваться "выгодами" английского правления.
Ричард Кокс, в своем произведении "Ирландия англичан", увидевшем свет в 1689 году, изображает ирландскую историю в виде последовательных варварских выходок:
"Междоусобица, сопровождаемая адской гордыней, дьявольским честолюбием и пылающая невыносимой жаждой отмщения, повлекшая за собой суд неправедный, тиранию, грабеж, разорение, невиданные предательства, восстания, заговоры, измены и убийства, длилась почти двести лет... И никогда еще не приходилось нам читать о людях столь непреклонных, неумолимых и твердых в своем решении истреблять друг друга... Ирландцы имеют более чем достаточно причин благодарить Господа Бога и англичан за установление над собой более цивилизованного и организованного правительства."
Натаниэль Кроуч, чей вариант ирландской истории появился в 1693 году, пишет: "Англичане взяли на себя труд окультурить этих людей: ввести английские законы, язык, обычаи и традиции. Те, однако, оказались настолько неисправимо грубы и склонны к восстаниям и угрозам против англичан, что никакими способами не удавалось обуздать их или приучить к маломальской покорности.
И так во всякое время – и когда они были подданными нашими, и когда считались врагами нашими – использовали они любую возможность восстать и погрузить руки свои в кровь соседей-англичан; долго еще была Ирландия настоящим царством Аидовым и склепом для народа Англии."
Ирландия превратилась в источник дешевого продовольствия и сырья для Англии – в колониальную экономику. К началу 18 века каждый год из Ирландии в карманы помещиков, живущих в Англии, выкачивалось свыше миллиона фунтов стерлингов арендной платы, и в середине этого века около трети произведенного в Ирландию попадало туда же. Торговля с Ирландией была наиболее важной отраслью внешней торговли Англии. Ирландское промышленное производство, конкурирующее с английским, было подавлено, и Ирландии запретили торговать с другими Английскими колониями. Спрос Англии на говядину приводил к «очищению» и обезлюживанию обширных территорий.
Свифт писал, что чужестранец, путешествующий по Ирландии, может подумать, что он в Лапландии или Исландии, а не в стране, столь щедро одаренной природой, как наша. Жалкая одежонка, пища и жилища народа, общее запустение в больше части королевства, былые замки знати и дворян в руинах и ничего нового взамен; семьи фермеров, платящих огромную арендную плату, живут в грязи и убожестве на картошке и пахте, без башмаков и чулок, в домах, таких же удобных, как английский свиной хлев – все это очень приятное зрелище для англичанина, который приезжает на короткий срок и возвращается в Англию, куда все наше богатство отсылается».
В 1729 году Свифт написал свою знаменитую и жуткую сатиру – «Скромное предложение», в котором он снова пытается привлечь внимание к ужасающим условиям жизни ирландских бедняков. Памфлет, как будто написанный «прожектером», предлагает способ решить ирландские экономические проблемы путем откармливания младенцев бедных родителей и продажи их на мясо: «Меня уверял хорошо знакомый с этим вопросом американец, с которым я познакомился в Лондоне, что здоровый малыш, хорошо упитанный, около годовалого возраста – самая вкусная, питательная и полезная еда; в жарком, зажаренный, запеченный или варенный; и я не сомневаюсь, он окажется не хуже в виде фрикасе или рагу. Я уверен, что такая еда будет очень цениться, и поэтому вполне подойдет помещикам, которые уже поглотили большинство родителей, и поэтому имеют преимущественное право на их детей. Этот план имеет массу преимуществ, поскольку он «резко снизит число папистов, которые плодятся в неимоверном количестве и являются нашими злейшими врагами». Более того, мы ни коим образом не причиним неудобства Англии, поскольку такой сорт товара невозможно экспортировать – он слишком нежен, чтобы его можно было засолить, хотя я могу назвать страну, которая с радостью пожрет весь наш народ даже без соли».
Для английской знати и буржуазии, тем не менее, ирландские крестьяне были, буквально, посмешищем. Анти-ирландские шутки («ирландские буллы») были так распространены, что печатались их сборники. «Булл» определяется оксфордским словарем, как «предложение, противоречащее себе» или «выражение, содержащее явное противоречие или включающее смехотворную непоследовательность, незамеченную говорящим».
Книги анекдотов часто появлялись под именем «Джо Миллер» - обозначающем юмор в целом. Книга Джо Миллера «Шуточки Тигулэнда и болотные мудрости», опубликованные в 1749 году, имела подзаголвок: «Буллы и перлы мудрости, которые слишком часто слетают с ирландских уст, сделали их развлечением в любом общесте. Ничто больше не характеризует Тига и его соотечественников, чем их прирожденная тупость».
Эти шутки по темам ничем не отличаются от популярных ныне. Например, про ирландца, которого англичанин спросил – как далеко от Уотерфорда до Корка. Пэдди задумался, потом ответил : «Ей-богу! Не могу сказать, сколька миль ат Уотерфорда до Корка – но ат Корка до Уотерфорда окала восьмидесяти миль».
Чтобы бороться с этими повсеместными шутками, англо-ирландская писательница Мария Эджворт, автор «Замка Ракрент» и других романов и ее отец Ричард Лоуэлл Эджворт написали свое «Эссе об ирландских буллах». Книга была впервые опубликована в 1802 году и выдержала несколько изданий. Эджвуды исследовали вопрос остроумно и иронично, привели массу примеров в доказательство, что многие «ирландские» шутки первоначально рассказывались о других народах, и что можно рассказать массу историй о глупости англичан. Они пришли к выводу : «Раньше по закону убийство ирландца не было преступлением, и сейчас это не противно хорошим манерам издеваться над любым экземпляром той же породы».
Презрение англичан к ирландцам основывалось также и на общей нелюбви к иностранцам, что отмечают и выходцы из других стран, посетившие Англию.
Де Соссюр, швейцарец, в 1727 году писал:
"Не думаю, что найдется раса, более погруженная в свои достоинства и более высокомерная, чем британцы. Они даже позволяют себе демонстрировать это чувство собственного превосходства в манерах и тоне. Они с презрением относятся к иностранцам в целом и считают, что ни в какой стране ничто не может сравниться по качеству с их собственным".
Последний раз редактировалось irene, 17.11.2015 в 19:09.
Всегда удивляли англо-саксы не только откровенным разбоем, но и унижением, психологическим растаптыванием всех и вся:
Цитата:
Английское тщеславие и наглость росли по мере того, как Англия побеждала своих европейских конкурентов и становилась ведущей торговой державой, быстро индустриализирующейся. Основой английскoго процветания была торговля с колониями, и особенно, торговля африканскими рабами.
Вначале сельскохозяйственные рабочие в Карибском регионе доставлялись из Европы : ссыльные, осужденные и кабальные рабочие из Ирландии, Шотландии и самой Англии. Но в конце 17 века система белой рабочей сила была разрушена. Белых обычно освобождали через 3-10 лет и давали им участок земли, но по мере роста плантаций, поглощавших все пригодные земли, «белых бедняков» оставили ни с чем. Плантаторы все больше использовали новый источник рабсилы – африканских рабов, остававшихся рабами пожизненно.
В 18 веке развитие плантаций на Карибах и в Америке способствовало росту работорговли, около 60 000 африканцев перевозили через океан каждый год. Англий стала крупнейшим государством-рабовладельцем в Европе, получая огромные прибыли от «торгового треугольника» : промышленные товары везли в Африку в обмен за пленных африканцев, которых отправляли в Вест-Индию (Америку –пер.) и меняли на сырье и продовольственные продукты.
Рабы, в отличие от многих других обществ (речь идет о так называемом «традиционном рабстве» до начала массового производства – пер.) , не имели никаких прав и считались вещами. Их объявляли к продаже наряду с лошадьми и другими товарами. Олауда Эквиано, украденный из родного дома в Нигерии в возрасте 11 лет и привезенный в Вест-Индию, ставший со временем лидером черной общины Британии, вспоминает кошмарный «средний переход» из Африки на Карибы.
«Меня скоро поместили в трюм, где меня встретила такая вонь, какой я никогда в жизни не встречал: так что там, среди этой невыносимой вони и воплей, я почувствовал себя таким больным и несчастным, что не смог ничего слышать, и потерял малейшее желание есть. Я ждал только последнего друга – смерть, которая освободила бы меня ...
Я никогда не встречал такой жестокости среди людей, и не только по отношению к нам, чернокожим, но и к некоторым белым...
Ужасное положение ухудшалось ссадинами от цепей, ставшими нетерпимыми и грязью сточных труб, в которые часто попадали дети. Вопли женщин и стоны умирающих превращали весь этот ужас во что-то почти невообразимое».
Европейцы оправдывали свое варварство ставя все с ног на голову, утверждая, что они «цивилизованные», а африканцы – «дикари».Первых европейских путешественников поражало величие африканских цивилизаций. Голландцы, посетившие западноафриканский город Бенин в начале 18 века, сообщают : «Это огромный город. Входя в него, попадаешь на широкую улицу, не мощенную, в 7-8 раз шире улицы Вармус в Амстердаме... Королевский дворец – группа зданий, занимающих площадь, равную площади города Гарлема... Там находятся многочисленные квартиры министров и прекрасные галереи, большинство такой же величины, что на Бирже в Амстердаме... Их подпирают деревянные колонны, окованные медью, на которых изображены их победы, и которые поддерживаются в образцовой чистоте. В горде тридцать главных улиц, очень прямых , шириной около 36 метров, не считая бесчисленных маленьких улиц. Дома стоят близко друг к другу, в образцовом порядке. Эти люди моют и чистят свои дома так хорошо, что они сияют, как зеркало».(напомню, это пишут голландцы, славящиеся своей чистоплотностью – пер.)
Но такая картина Африки не годилась для работорговли.
Англичане обзывали африканцев словами, подобными тем, что они использовали для ирландцев, но еще более гнусными. Ирландцев презирали за их «второсортное» христианство, но африканцы были даже не христиане, а «язычники». И африканские обычаи представляли как даже более «варварские», чем ирландские. Более того, африканцы были темнокожими – и черный цвет вызывал крайне негативные ассоциации в традиции белых христиан-европейцев.
Философ 18 века Дэвид Хьюм, писавший с таким высокомерием об ирландцах, также клеветал на африканцев. В позорно известном примечании к эссе «О национальных характерах» он писал : «Я подозреваю, что негры и в целом все другие виды людей (потому, что всего есть четыре или пять разных сортов) от природы ниже белых. Они никогда не были цивилизованными более, чем белые, и даже никто из них лично не проявил себя в деяних или мышлении. У них нет своего производства, искусства или науки. С другой стороны, самые грубые и варварские обычаи древних германцев или современных татар до сих пор их отличают»...
Такие взгляды, разумеется, были очень удобным обоснованием для крайне выгодного рабовладения. Как ядовито заметил французский философ Монтескье: «невозможно позволить неграм быть людьми, потому, что если они люди, то мы – не христиане». Оттоба Кугоано, похищенный в Гане в возрасте 13 лет и привезенный в Вест-Индию, затем в Англию, затем освобожденный, очень горько писал о двойных стандартах британских законодателей: «Не странно ли, что те, кого почитают самыми учеными и цивилизованными в мире, вершат такую варварскую жестокость и несправедливость, и что многие ... настолько развратились, что не считают рабовладение, грабеж и убийство преступлением?»
Те, кто выступали против рабства, также боролись против мнения, что африканцы изначально низшие существа. Томас Кларксон ответил Юму, перечисляя имена бывших рабов, добившихся успеха в разных сферах и заметил: «Если бы дух африканцев не был сломлен рабством, если бы они имели те же возможности для усовершенствования, те же перспективы, что другие..., они были бы равны, в разных разделах науки, европейцам... утверждение, что они «низшие звенья в природной цепи и созданы для рабства», основанное на их слабых способностях, совершенно недобросовестное и лживое». ... К концу 18 века всех индийцев изгнали с государственной службы и английская община стала крайне изолированной и фанатичной. Англичане оправдывали свою власть тем, что индийцы были «язычники» и «отсталые» и поэтому неспособны к управлению своими делами. В 1813 году лорд Хастингс, демонстрируя полнейшее невежество в вопросах индийского общественной жизни и истории, писал: «Эти индийцы ограничены, почти как животные, несколькими несложными задачами, и даже к ним они равнодушны. Их ловкость и умение в некоторых делах, которыми они ограничены, несколько больше проворства любого животного с подобным устройством, но их разум не выше того, на что способны собака, слон, обезьяна. Достаточно увидеть это, чтобы понять, что они ни за какой срок не способны продвинуться по пути цивилизации».
По всему земному шару Британская империя оставляла руины на пути своей экспансии. В Ирландии голод следовал за голодом, пока не наступил Великий Голод (1845-1849), во время которого полмиллиона умерли голодной смертью и миллион эмигрировали.
Это не было «стихийное бедствие»: Ирландия производила достаточно продовольствия, чтобы накормить голодающих, но крестьянам приходилось продавать урожай, чтобы платить арендную плату, и во время голода от берегов острова отплывали корабли груженные ячменем, овсом и скотом. Джон Мактетчел, лидер революционного движения «Молодая Ирландия», был в отчаянии: «огромные стада коров, овец и свиней... отправляются с каждым отливом, из каждого из 13 наших портов, курсом на Англию, и помещики получают арендную плату и отправляются тратить ее в Англию, и сотни бедняков ложатся и умирают вдоль дорог от недостатка пищи».
«...Мы вошли в хижину. В дальнем углу, едва видные сквозь дым и покрывающее их тряпье, лежали обнявшись трое детей, с запавшими глазами, без голоса, в последней стадии дистрофии...
Над остатками горящего торфа скорчилась еще одна фигура, дикая, почти нагая, почти нечеловеческая с виду. Жалобно стеная, иссохшая старуха умоляла нас дать ей что-нибудь, показывая руки, на которых кожа свисала с костей...
Мы посетили свыше 50 арендаторов. Всюду одна и та же картина, единственное различие – количество страдальцев. Они редко жаловались. Когда их спрашивали, они отвечали «Та шейн охрас» (я голоден). Мы постигли истинное значение печального слова «охрас». (Вилльям Беннет, посетивший Северное Майо в 1847 году).
В Индии, где Англия проводила ту же политику уничтожения местного промышленного производства и вынуждения крестьян производить на экспорт сырье, результаты были те же. Во второй половине 19 века 20 миллионов индийцев умерли с голоду, в то время как других отправили на положении полу рабов в Вест Индию, Малайзию и Африку. Как и в Ирландии, здесь были частые бунты и восстания против английского правления. ... Молодой Бенджамен Дизраэли заявил в статье в Таймс в 1836 году, что ирландцы «ненавидят наш свободный и плодородный остров. Они ненавидят наш порядок, нашу цивилизацию, нашу промышленность, наше постоянное мужество, нашу приличную свободу, нашу чистую религию (Дизраэлли был крещенный еврей – пер) . Эта дикая, безрассудная, ленивая, неуверенная и погрязшая в предрассудках раса не имеет ничего общего с английским характером».
Журнал Фрэзера, популярный среди английской мелкой буржуазии пускается в рассуждения о разнице между англичанами и ирландцами (1847 год): «Англичане от природы трудолюбивы – они предпочитают честную работу безделью. Они – бережливая и энергичная раса, по большей части точно понимающая свои интересы и упорно их преследующая. И из всех кельтских племен, известных повсеместно за их лень и непостоянство, ирландцы признаны самыми праздными и самыми непостоянными. Они не будут работать, если смогут прожить без этого.
Бэквуд Мэгэзин проповедовал в 1846 году: «истина заключается в том... что хотя в Ирландии гораздо больше отвратительной грязи и оборванцев (таковы их национальные вкусы), в ней гораздо меньше настоящего горя или страданий, чем в Англии».
В том же году Таймс бессердечно заметила «С нашей точки зрения мы считаем картофельную чуму (непосредственную причину Великого Голода – пер.) благословением. Как только кельты перестанут быть пожирателями картошки, они начнут есть мясо. Когда они узнают его вкус, они будут готовы зарабатывать его». ... Но и английские левые не остались незатронутыми этим расизмом. Во время своего пребывания в Дублине в 1892 году фабианские социалисты Беатрис и Сидней Уэбб писали другу: «Мы расскажем тебе об Ирландии, когда вернемся. Люди здесь очень милы, но нам они не нравятся, как не нравились бы готтентоты – именно за их добрые качества. Гомруль абсолютно необходим, чтобы избавить страну от этой отвратительной расы».
__________________ 4.568. Нет пути к Беспредельности без ощущения окружающего.
Почему русского человека практически всегда можно узнать за границей?
Мы безошибочно определяем за границей «своих» и очень часто не радуемся, а стыдимся такого узнавания, хотя поводов для этого все меньше. Откуда берется это чувство?
СИМОН КОРДОНСКИЙ | социолог: «У нас очень узнаваемая мимика. Мы отличаемся тем, что все время напряжены, всегда ждем подвоха. Заметьте, как люди держат детей за руку на улице, не отпуская, как сумки проверяют все время, как за карманами следят, как обходят места. Ощущение угрозы пронизывает все, и мимика специфическая, защитная. По ней нас узнают всегда там, и по ее отсутствию видно иностранца здесь».
СВЕТЛАНА АДОНЬЕВА | антрополог: «Когда я слышу русскую речь за границей, я начинаю различать, о чем они говорят. Так-то все вокруг щебетали на птичьем языке — и это было элементом ландшафта. А тут заговорили о сапогах, о булках, о чем угодно, и от этого хочется немедленно отползти. Человек в путешествии открыт к себе высокому, а тут ему предлагается слушать какую-то ерунду.
Есть еще маркер, связанный со страхом коммуникации. Я думаю, что дети, рожденные после 2000 года, не выдают этой реакции. Все, кто рожден раньше, так или иначе имеют опыт советского воспитания, хотя бы на уровне детского сада. А это уровень первичного недоверия. Это понимание того, что если к тебе приближается человек, то он обязательно скажет тебе, чтобы ты помыл руки, построился и т.п. То есть в принципе он враждебен. Это первичное недоверие мы благополучно усвоили, и нам нужно много сил не для того даже, чтобы справиться с этим, потому что в нас это уже неискоренимо, но хотя бы чтобы окультурить эту готовность к нападению и принять какой-то более человеческий вид. В нас есть что-то такое, что заставляет либо прогибать спину и смотреть наверх, либо немедленно огрызнуться и всех построить.
Вот характерный пример: "Я была в Беркли и купила себе кофточку, стою на остановке, и каждая третья женщина, при том что в Беркли достаточно рафинированная публика, подходила и говорила: «Ah, I like your shoes, hair». Моя первая реакция: «Женщина, вы что?!» Это же оценка. Она позволила себе меня оценить, следовательно, приподняться. На ее языке это не оценка, потому что отношения горизонтальные. Она мне сказала, что я ей нравлюсь по каким-то признакам. Это такой способ выстраивания коммуникации. В этом месте у нас просто включаются разные сценарии. Современные дети, оказываясь за границей, спрашивают: почему такие добрые все? Так они не добрые, они так общаются.
Немедленное включение подчинения, или попытки подчинить, или конфликта в результате чьей-то оценки — вот это наша драма. Человек, выросший вне этой системы, от этой драмы свободен. У них другие драмы есть, но не эта. По этому признаку легко опознать нашего соотечественника».
АЛЕКСЕЙ ЛЕВИНСОН | социолог: «За границей есть две стратегии поведения. Одна стратегия — держаться стаей, делать все вместе и одинаково, говорить на русском языке, требовать, чтобы все с тобой тоже разговаривали на русском, и создавать за границей обстановку, максимально похожую на обстановку у себя дома. Окружить себя своими — значит не позволить себе и другим смотреть на себя внешним взглядом. «Ну да, бухаем мы здесь по-черному, а что, нельзя?» Он знает, что нельзя, но начинает бухать прямо в самолете, чтобы утвердить свою «самость».
Другая стратегия — держаться от «стаи» подальше. Не для того вы ехали за границу, чтобы быть как у себя дома, вы едете, чтобы быть как «у них» дома. Стыдиться соотечественников — это смотреть на себя как бы со стороны».
АЛЕКСАНДР КАМЕНСКИЙ| историк: «Я знаю людей, которые очень радуются. Для русского человека в отличие от западного или тех, кого мы считаем западными людьми, огромное значение имеет общение — с семьей, друзьями и так далее. И русские люди, попадая на Запад, очень тоскуют и чувствуют себя одиноко. Та система отношений, которая существует на Западе, кажется нам очень холодной.
Я встречал соотечественников, проживших очень долгое время за границей, которые слово в слово повторяют советский стереотип: здесь не умеют дружить, здесь ни у кого нет друзей. В нашем представлении подруга — это когда можно позвонить в два часа ночи и 50 минут рассказывать о личной жизни. На Западе вы можете быть очень близкими друзьями, но звонить после 10 вечера не принято.
Многие русские за границей очень нуждаются в подпитке и, наверное, скорее радуются, когда встречают соотечественника. Но многие, конечно, не радуются — потому что чувствуют себя комфортно и в подобной подпитке не нуждаются. Что касается того, почему нас можно узнать, — да, нас можно узнать по скованности, по взгляду, по отсутствию улыбки. Я даже много раз экспериментировал: идут по улице две дамы, прекрасно одеты, явно живут там давно, но внутренним чутьем чувствуешь — это наши. Я подходил — и да, они разговаривают по-русски».
Последний раз редактировалось Amarilis, 26.11.2015 в 10:18.
Интересные наблюдения. Цитата: ЧТО ВЫДАЕТ РУССКОГО ЗА ГРАНИЦЕЙ?
По-моему, это "наблюдение" Амарилис ранее уже ставил в другой теме. Вероятно, в теме о России. "Наблюдение" своеобразное и запомнилось, вызвало внутренние возражения. Кажется, я и записала их.
Интересные наблюдения. Цитата: ЧТО ВЫДАЕТ РУССКОГО ЗА ГРАНИЦЕЙ?
По-моему, это "наблюдение" Амарилис ранее уже ставил в другой теме. Вероятно, в теме о России. "Наблюдение" своеобразное и запомнилось, вызвало внутренние возражения. Кажется, я и записала их.
У нас ещё толерантность напрочь отсутствует
__________________ "Чем ближе к Солнцу,тем ближе к Истине" Александр Чижевский
Правила форума
Справка
Расширения
Ответ: Галопом по Европам 
Линейный вид
