Альфред Хейдок: верность Учителю

[Владимир Чернявский]

Альфред Хейдок: верность Учителю

Г.С. Горчаков

Мне посчастливилось увидеть Альфреда Петровича Хейдока. Это случилось на февральской конференции, посвященной 110-летию со дня рождения Елены Ивановны Рерих в Новосибирске. Молодая женщина ввела в зал крупного седого старика. Он был слепым. Старика посадили за стол президиума, и он сидел, погруженный в какие-то свои думы. Было заметно, что он волновался. И вот ведущий сказал: "Слово предоставляется Альфреду Петровичу Хейдоку. Его доклад - «Подвиг Матери Агни Йоги». Альфреду Петровичу подали микрофон, но он смог лишь дрогнувшим ломающимся голосом произнести несколько фраз и заплакал. Зал ошеломленно молчал. Шли минуты. Альфред Петрович пытался еще несколько раз начать свой доклад, но предательские слезы не давали ему произнести ни слова. Он плакал благодарными слезами своим любимым Учителям - Елене Ивановне и Николаю Константиновичу. Он, после стольких десятилетий молчания, наконец-то получивший возможность во всеуслышание сказать о самом сокровенном, о своей бесконечной любви и признательности Учителям, в этот звездный миг смог в который раз выразить свои чувства только молчаливыми слезами. И для меня, так ни разу и не поговорившему с Альфредом Петровичем, он остался в памяти сердца как образец истинной, ничем не сломленной преданности Елене Ивановне и Николаю Константиновичу Рерихам. Ничто, никакие тяжкие жизненные испытания не поколебали его святой веры в Учителей, никогда он не пошатнулся, не подверг сомнению Учение Жизни, существование великой Иерархии Сил Света. Елена Ивановна писала И.И.Ельцову о Хейдоке:
"Ценнейшими могут быть советы Альфреда Петровича... Его нежнейшая душа нам близка... Николай Константинович и я очень ценим и любим его." О Хейдоке до обидного мало что известно. Как и положено, мы несемся куда-то вдаль, мало замечая скромных тружеников эволюции. А это был писатель, философ, переводчик "Тайной Доктрины", верный друг Н.К.Рериха и последователь Учения Жизни. Известно, что родился он в Латвии в 1892 году. В шестнадцать лет он вместе с семьей переехал в Тверскую губернию. С раннего детства он мечтал стать писателем и писал стихи, сказки и небольшие рассказы. В первую мировую войну Хейдок добровольцем пошел на фронт, дослужился до офицера. То есть воевал хорошо. После заключения Брестского мира он вернулся обратно в Тверскую губернию, а затем уехал на Дальний Восток. Так получилось, что революции он не принял и участвовал в белом движении. Служил в штабе, располагавшемся в Амурской области, а после разгрома белого движения ушел в Китай. Служил в Маньчжурии, затем жил в Харбине. Изучал китайский язык и семь лет преподавал его в вузах Шанхая. В Харбине он начал печататься в журнальчике "Рубеж" и очень быстро стал ведущим прозаиком дальневосточной эмиграции. Всю его жизнь полностью переменила встреча с Николаем Константиновичем Рерихом. Рерих прекрасно понял этого человекаи на память о встрече с выдающимся русским художником и мыслителем, а теперь уже Учителем, остался у Хейдока серебряный перстень с кораллом, с которым Хейдок не будет расставаться всю жизнь. С той поры Альфред Петрович стал верным последователем Учения "Агни Йога". Н.К. помог ему издать первую книгу "Звезды Маньчжурии", которая вышла в 1934 году в Нью-Йорке. В этой книге описана трагедия белых офицеров. Проза Хейдока была очень популярна на Дальнем Востоке и пользовалась большим успехом у белоэмигрантов. После оккупации японцами Харбина Хейдок переезжает в Шанхай, где стал председателем секции русских писателей, занимавших патриотические позиции. Он был очень обеспокоен судьбой Родины в это трудное время и всю войну помогал Отечеству, вел борьбу с профашистскими кругами белой эмиграции. И когда представилась возможность вернуться на Родину, Хейдок ни минуты не раздумывал. Он сильно тосковал по Родине и очень хотел поделиться со своим народом идеями Учения Огня. Ведь должно же было прийти на Родину Учение Жизни!
И вот после 27-летней эмиграции в августе 1947 года вместе с женой и сыном Хейдок приезжает в Советский Союз. Он поселяется в городе Североуральске. Там он преподавал английский язык, был юрисконсультом. Обо всем увиденном он написал в Индию Н.К.Рериху, тоже собиравшемуся вернуться в Советский Союз. Однако вскоре за переписку с "английским шпионом" Н.Рерихом Хейдока и его сына арестовали. На допросах Альфред Петрович мужественно заявил, что гордится дружбой с Рерихом и никогда, ни за что не откажется от него. За это он был наказан десятью годами советским "инквизиционным" судом и наказание отбывал в заполярных лагерях. На свободу Хейдок вышел в сентябре 1956 года. Но вышел к "разбитому корыту": весь его богатый архив, переводы книг по буддийской философии, а самое главное, по Учению, - все было разграблено и уничтожено. Для каждого, кто действительно изучает Учение и почитает Его, это самое страшное. Пришлось собирать Учение по крохам. После освобождения Хейдок поселился сперва в Балхаше, а затем уже навсегда перебрался в г.Змеиногорск на Алтае. Он пытался писать, но его произведения не принимали писательские организации. Было очень трудно. Приходилось писать "в ящик". Без всякой надежды на публикацию Хейдок писал свои статьи по основам Учения, переводил мужественно "Тайную Доктрину", ибо он знал, как нужна стране эта книга. 20 июня 1990 года Альфреда Петровича не стало. Он прожил тяжкую жизнь, некому, по сути дела, было облегчить ему последние страдания. Похороны его были достаточно скромны. За гробом следовало человек десять. После него остался богатейший литературный архив, в который входит и его духовное наследие. По словам самого Хейдока, уже с детства он был под большим впечатлением от репродукций картин Н.К.Рериха. Они своими необычными темами будили в нем мечту, звали вдаль, окутывали действительность сладостью сказки. Подолгу, не отрываясь, засматривался юный Альфред на эти картины и как бы переселялся в них. Вот он представляет себя сидящим на скамеечке в "Трех радостях" и смотрящим, как заходят в ворота калики перехожие, а вот взбегает на зеленый холм, где пасутся добродушно посапывающие коровы, а то вовсе уходит по крутой дороге - через холм - прямо в небеса совершать свои подвиги, искать счастья, долю свою. Хейдок писал: "Мне было шестнадцать лет, когда я пришел к заключению, что нет в мире лучше художника, чем Рерих. Мог ли я в то время подумать, что когда-нибудь с ним встречусь!" "В 1934 году я жил в Маньчжурии в городе Харбине. Харбин был полон эмигрантов, беженцев. Квартир не хватало, работы не было. Жизнь эмигрантов была тяжела. Люди изощрялись, чтобы добыть себе кусок хлеба. Я в то время занимался преподаванием русского языка китайцам. Сперва давал частные уроки, потом меня пригласили преподавать в Харбинском медицинском колледже, а когда там надобность в русском языке отпала, меня пригласили в Гиринский университет. Семья моя жила в Харбине, а сам я учебный год проводил в Гирине. Но наступили лихие времена. Японцы вторглись в Маньчжурию, захватили ее, образовали Маньчжурское государство. Гиринский университет закрылся, и я опять вернулся в Харбин. Сперва давал частные уроки, а затем был приглашен преподавателем на курсы русского языка Китайско-Восточной железной дороги. В 1934 году 24 апреля я встретил на улице своего приятеля, который неожиданно мне объявил: "Знаешь ли ты, что в город приехал Рерих?"
Появление Рериха в далекой Маньчжурии, в Харбине в 1934 году можно было сравнить, говоря словами Хейдока, с метеором, описавшим огненную черту на мрачном ночном небе. Маньчжурия была захвачена японцами. Там скопилась масса русских белоэмигрантов, которая мучилась над вопросом: как выжить? Вся общественность Харбина взбудоражена. К Рериху устраивается настоящее паломничество. Идут с самыми разными вопросами, вплоть до денежных. Рерих вынужден нанять специального швейцара, который пропускает посетителей строго по очереди. Первые дни вообще приходилось записываться, чтобы попасть на прием.
Я был ошеломлен. Далее мой приятель пояснил, что у Рериха в Харбине живет его брат Борис Константинович, что Рерих приехал и остановился на вокзале и что сегодня вечером выступит в "Чураевке". "Чураевкой" называлось молодежное литературное объединение начинающих поэтов. Собирались они обычно в здании так называемого Крестьянского Союза молодых людей. Я в это время был известен в Харбине как начинающий беллетрист, печатал свои рассказы в журнале "Рубеж" и раза два читал эти произведения в литературном объединении. Председатель этого объединения, молодой поэт Ачаир (А.А.Грызов), был в дружеских отношениях со мной. Я, конечно, решил, что не упущу возможность увидеть Рериха, которого полюбил еще в детстве и который одно время совершенно исчез из моего поля зрения. Вечером я пришел в "Чураевку", отыскал председателя Ачаира и сказал ему: "Что хочешь делай, но познакомь меня с Рерихом!"
...Публика наполнила небольшой зал и через какое-то время пришел Рерих. Он выступил с короткой речью, в которой говорил о сотрудничестве как о новом принципе в человеческом общежитии. Меня поразила простота его обращения, простота его речи и глубокая серьезность. Наступил короткий антракт, после которого еще должны были состояться другие выступления. В этом антракте Ачаир представил меня Рериху. Представил как известного в городе писателя. Рерих очень сердечно со мной разговаривал. Тут же подозвал своего брата и спросил, когда можно будет принять меня. Оказалось, что появилось столько желающих посетить Рериха, что посетители должны были записываться в очередь за три дня вперед. И эту запись вел его брат. И тут же брат посмотрел по записи и сказал, что наша встреча может состояться через три дня, в понедельник. Я с нетерпением ждал своего понедельника. Должен признаться, что мысли мои, заставившие меня пойти к Рериху, были, я бы сказал, некоторым образом, меркантильного характера. Я был недоволен тем, что журнал "Рубеж" за мои рассказы платил мизерные гонорары. Я знал, что в американских журналах писатели получают за свои произведения гонорары, которые им позволяют безбедно жить, не занимаясь посторонними работами. Я же вынужден был преподавать, работать в училище и только в свободное время писать рассказы. Мне хотелось, чтобы эта литературная работа могла прокормить меня и дать возможность свободно разворачивать свое творчество. Я намеревался просить Рериха, не может ли он через свои знакомства, через свое влияние помочь мне пробиться с моими произведениями в американские журналы. Но была и еще другая причина. Перед тем я прочитал книгу Рериха "Пути благословения" и еще другую "Сердце Азии", где впервые узнал о существовании Шамбалы и Великих Учителей в Гималаях. То, что я прочитал, показалось мне фантастичным и мне хотелось получить подтверждение от самого автора этих книг - Рериха. Поэтому второй причиной, заставившей меня идти к Рериху, было желание узнать правду о существовании Шамбалы и Великих Учителей.
Настал желанный час. Я пришел к брату Рериха, у которого в то время остановился Николай Константинович. В передней стоял швейцар, который наблюдал, чтобы сохранялась очередь посетителей. Николай Константинович только что выпил чаю, вышел из столовой и через переднюю направился в свой кабинет. По дороге он увидел меня, пригласил следовать за собой. Он вошел в кабинет, стал за письменный стол во весь рост, я вдруг ощутил, что Рерих мне очень близок, что он мне родной, роднее отца. Может быть, это была память о прошедшем? Я сел и начал наш разговор. И тут я моментально осознал, что мне не следует говорить с Николаем Константиновичем о своих намерениях продвинуть свои рассказы в американские журналы, а именно следует начать со второго вопроса. Дальнейший разговор продолжался исключительно по этой теме. Разговор был очень сердечным. От Николая Константиновича я узнал, что существуют Великие Учителя в Гималаях и что они дали человечеству Новое Учение, называемое Агни Йогой. Он познакомил меня с другими такими же искателями, как и я. И у нас образовался кружок, изучающих Агни Йогу. Встречу с Николаем Константиновичем я считаю величайшим событием в своей жизни. Он преобразил мою жизнь, указал мне сияющую цель, от него я впервые услышал слово "беспредельность".
Дома, конечно же, он немедленно рассказал о дивной встрече жене, но долго еще не мог успокоиться, шагал по комнате, пока не родилось озарение: он нашел УЧИТЕЛЯ ЖИЗНИ. А потом были новые встречи с Николаем Константиновичем. И все больше к Хейдоку приходило понимание, почему к Рериху так устремлялись люди: они несли к нему свои горести и свои искания и всех их он духовно ободрял. Каждому он находил доходящее до сердца слово и давал мудрый совет. А ищущим пути он указывал и дальнейший путь: это был путь великого служения Общему Благу. Но для этого предстояло сначала очистить себя от всего низкого и пройти путь превращения человека - раба страстей - в их повелителя, путь претворения рутинной работы - обязанности - в радостный творческий труд. Это путь овладения тонкими энергиями.
И в этих харбинских одичавших сумерках вокруг Рериха сложилось целое общество. Оно создалось в самых неблагоприятных условиях: подозрительность японцев, мракобесие части белоэмиграции, особенно священнослужителей, которые никак не могли вместить широту взглядов Н.К.Рериха. Невозможно было даже официально зарегистрировать общество, а это ставило членов его под угрозу быть арестованными японскими властями. Здесь не проводилось никаких выборов, не было и председателя, не было членских взносов. Но собрания проходили регулярно и посещались очень-очень аккуратно. И после отъезда Николая Константиновича оно просуществовало многие годы. В начале зимы 1934 года Рерих совершил экспедицию в Монголию, уехал из Харбина в Пекин. Прожив там некоторое время, он двинулся дальше, в Америку. Я с ним переписывался долгие годы, когда обстоятельства это позволили. В 1940 году я уехал из Харбина в Шанхай, где прожил семь лет. Там я принял решение возвратится в Советский Союз. Николай Константинович оценил мое решение и радиограммой благословил на возвращение ("Благословляем на возвращение на Родину. Пишите нам и Фосдик. Рерих.").
В 1947 году я возвратился в Советский Союз и эту телеграмму хранил как святыню, но она погибла при житейской катастрофе, случившейся в 1950 году." Женой Хейдока была дочь отважного, веселого и, как говорят в Сибири, "фартового" золотоискателя, рано погибшего в Амурской тайге от пули завистника. Она унаследовала тот же отважный и веселый нрав отца и, кроме того, была горда сознанием своего человеческого достоинства: в детстве она считала унизительным целовать руку священника, к которому ее подводили для благословения. В гимназии по "Закону Божьему" получала двойки, что создавало особые затруднения при переводе ее в следующий класс. Как и на нее, так и на самого Хейдока длинные молитвы и постные лица, всякая обрядовость и всякое поклонение нагоняли тоску и скуку, а дерзновенность мысли привлекала... И определенным выходом для супругов прозвучала крылатая мудрость Востока: "Нет бога, который бы ранее не был человеком", которой вторили слова Христа: "Люди, вы - боги!". И это не мешало им быть верными друг другу, не мешало любить человечество, отдельных людей и помогало идти по тому великому пути, куда позвал их Рерих, потому что по нему могут идти лишь свободные от религиозных и других предрассудков сознания, начертавшие на щите девиз: "Дерзновение, Труд, Творчество, Общее Благо, Прекрасное".
Вслед за Рерихом Хейдоки стали глубоко почитать великого печальника Земли Русской Преподобного Сергия Радонежского. Прощаясь с Хейдоками, Рерих оставил им лик Сергия, чтобы было к кому обратиться в тяжкую минуту. Как писал сам Хейдок, после этого жизнь у них пошла по-другому. Со стороны посмотреть - ничего не изменилось, а изнутри - преобразилась, получила иной смысл и радостное устремление. Но в то же время появились трудности и опасности, без которых не обходится ни один путь, если он действительно велик... А Рерих звал только на великие пути. Жизнь стала как-то обостряться, зародыши событий, таившиеся где-то, стали быстро развиваться, принося Хейдокам свои горести и радости. И вот однажды супруге Хейдока потребовалась срочная операция. Хейдоки медлили с решением, было страшно. Да еще и денег на операцию не было. Но вот однажды Хейдока на улице встретил человек и передал деньги Рериха, сказавшего ему, что скоро понадобятся. Но Хейдоки продолжали тянуть. И вот вдруг остановились имевшиеся в доме настенные часы. Тогда супруга поняла это как знак и сказала: "Это знак Святого Сергия. Он хочет, чтобы шла на операцию. Я решилась - так надо". С собой в больницу она взяла лик Сергия. А о том, что в больнице произошло, она потом расскажет супругу. Отведена ей была маленькая комнатка. Над кроватью по ее просьбе повесили лик Сергия Радонежского. Проснувшись перед операцией, она взглянула на лик Сергия. И затем произошло неожиданное: раздалось некое жужжание, и Сергий, живой, в натуральную величину по пояс, появился в пространстве над кроватью. Огненное сияние окружало его голову наподобие тех нимбов, какие пишутся на иконах, но только больше и несказанно краше. И от этого охватывающего голову сияния один за другим стали отделяться огненные круги, которые спускались на грудь жены, входили, проникали в ее тело, наполняли всю ее приятным теплом и силой. Сила радости нарастала в ней мощной волной вместе с младенческой радостью бытия - с такой радостью, что спазмами захватывает гортань...
И после операции никаких осложнений не было. А когда Хейдок с сыном вернулись домой, то сын притронулся к настенным часам, и они пошли!
С КАКОЙ неизбывной радостью Хейдок всегда пишет о Николае Константиновиче Рерихе! Ведь Рерих был не только художник, но и Учитель жизни, великий мудрый старец, с которым советовались главы государств... Та необычность, о которой я упомянул вначале, есть результат жизни, превратившейся в подвиг служения человечеству, а подвиг всегда необычен. И если мы будем отыскивать лейтмотивы творчества Н.К.Рериха, то они легко откроются в содержании его картин: он так любил изображать великих подвижников и строителей жизни всех народов. И его пятилетнее путешествие по Средней Азии, кроме обычных целей таких экспедиций, преследовало цель пройти по следам великих подвижников Востока, ощутить живой их след, зафиксировать легенды и сказания о них, отыскать духовные источники, питающие дух народа. Он углублялся в сердце пустынь и прокладывал новые маршруты, где не проходили другие. Преуспел ли он в своих исканиях? Увенчались ли успехом его поиски? Да, преуспел. Но многое остается до сих пор неопубликованным и хранится в институте "Урусвати", а то, что печатается, не всегда находит путь к читателю. Тайна его творческого успеха в том, что он творил не холодным рассудком, не по надуманным схемам, а сердцем, пламенным сердцем - и творчество его соответствовало предначертанному космическими законами сроку человеческой эволюции. И по-новому он осмыслил значение и воздействие произведений искусства на человека.
Он говорил: "Таинственная прелесть искусства - его убедительность - кроется в путях его возникновения. Откуда придет, на том языке и говорить будет..." На Знамени Рериха начертано имя Красоты. Красота требует постижения, понимания, а постижение немыслимо без знания. Поэтому он добавил и это слово - ЗНАНИЕ - и получилась программа жизненных устремлений, которая выразилась в кратком девизе: "Знание и Красота!" Приводим его слова:
"Красота и мудрость - не роскошь, не привилегия, но радость, сужденная миру на всех ступенях достижения. Лучшие люди уже понимают, что не твердить только они должны о путях красоты и мудрости, но действительно вносить КРАСОТУ в свою и общественную повседневную жизнь...
Искусство объединит человечество. Искусство едино и неразделимо. Искусство имеет много ветвей, но корень один. И искусство есть знамя грядущего синтеза. Искусство - для всех. Каждый чувствует истину красоты. Для всех должны быть открыты врата священного источника... Свет искусства озарит бесчисленные сердца новой любовью. Сперва бессознательно придет это чувство, но после оно очистит все человеческое сознание. И сколько молодых сердцами ищут что-то истинное и прекрасное. Дайте же им это. Дайте искусство народу, кому оно принадлежит."
"Когда меня спрашивают о моих встречах и личных впечатлениях об Н.К.Рерихе, то мне первым делом хочется отметить одну особенность - великую простоту и спокойствие в речи, движениях. Полное отсутствие желания чем-то выделиться из окружающей среды. Но - как странно! - он ни за что не мог бы спрятаться или, как говорится, в толпе стать незаметным. Почему? Сила, которую я назову духовным магнитом, придавала особую значительность его личности, его движениям, словам, всегда кратким и выразительным. Где бы он ни появился, его всегда видели все, замечали все, стремились ближе подойти и чутко прислушивались ко всему, что скажет. Конечно, не исключено, что среди прислушивающихся были и такие, кто искал повода к осуждению." Почему я называю сущность Н.К.Рериха огненной? Потому что она зажигала других возвышенными чувствами подобно пламени, причем пламя от этого ничуть не уменьшалось, ведь от одной свечи можно зажечь миллион свечей. Жизненный подвиг Н.К.Рериха можно назвать титаническим. "Когда я думаю о Николае Константиновиче Рерихе, - говорит Джавахарлал Неру, - я поражаюсь размаху и богатству деятельности творческого гения". А кто в состоянии учесть множества тех тружеников и деятелей, которых он своими произведениями, личным примером и благими наставлениями вдохновил на радостный творческий труд, на служение Прекрасному - на то, что он называл Великим Служением человечеству?
В картинах Рериха нет мелкотемья. В них, несмотря на небольшие размеры, - объемность, масштабность и, как задушевная песня, чарующий зов далей. Говорящие камни, то темные, гневно клубящиеся, в бой идущие облака, то снежно-белые облачные лодочки под парусами мечты... Манящие холмы великой земли за горами, за долинами. Сила земли, сила народа, былинная мощь богатырей и полная аромата веков сказочность. Лики Востока, лики великих подвижников, красота и величие тайной окутанных Гималаев. И кто еще так воспел радость творческого труда?
Кому-то кажется, что Рерих был слишком идеалистичен, когда провозгласил, что искусство объединит народы. По-моему глубокому убеждению, это утверждение Н.К.Рериха вполне приложимо к человечеству, за исключением лишь той его части, которая, по меткому выражению латышского поэта Вейденбаума, "глядя на усыпанный цветами луг, думает о том, сколько с него получится сена". Но таких не так уж много. С великим уважением и почитанием Альфред Петрович относился к Матери Агни Йоги - Елене Ивановне Рерих. Он написал блистательный очерк о ней, жаль только, что глубочайшее волнение помешало ему прочесть его. Велико значение литературного творчества Хейдока. По сути дела, он прокладывал новые пути в литературе, вводя в нее тематику Учения: знание сущности космических законов, психической энергии, существования Тонкого Мира, души, бессмертия. Все это чрезвычайно важно, так как многие сознания людей противятся истинным знаниям, им привычно обыденное, замшелое, они боятся движения, любого обновления, ибо это ведет к новому пониманию ответственности, и здесь важно не в лобовую, а исподволь, средствами искусства, доходить до их сознаний и наматывать незаметными касаниями искомые золотинки новых духовных знаний. Хейдок служил Учению как писатель, нашел нужные идейные и художественно-изобразительные средства, чтобы передать идеи Учения. То есть он показал, что в любой жизненной ситуации человек, истинно преданный Учению, сможет найти нужные средства для распространения живительных идей Учения.
А закончить очерк об Альфреде Петровиче Хейдоке, человеке сложной жизненной судьбы, с честью прошедшему через все свои жизненные испытания и доказавшему великую преданность Учению и Учителю, хочется словами Учителя Хейдока, Николая Константиновича Рериха: "Глаза всего мира обращены на Манчжу-Ди-Го. Древние были этой страны ожили и воплощаются в разнообразные строительства. Среди этих наслоений, полных значения современности, рассказы А.Хейдока, посвященные жизни Маньчжурии, являются ценным вкладом в литературу новой страны. Рассказы эти, прежде всего, углублены качеством убедительности, этим редким отличием, свойственным лишь чему-то действительно пережитому, перечувствованному. Помимо увлекательного содержания и вдумчивого изложения "Звезды Маньчжурии" полны тех внутренних зовов, которые пробуждаются на древних просторах, написанных славою прошлого. В каждом рассказе, безразлично, будет ли он основан на бытии современности или на далеких наследиях, внимание останавливалось на чертах больших реальностей, которые уводят внимание читателя в область высоких представлений. Творчество А.Хейдока своими литературными качествами всегда нужно, но сейчас, когда, поистине, глаза всего мира устремлены на эти древние места, нужно особенно. Для тех, кто много ходил по просторам Азии, особенно звучит быль и тайна, которые нигде, как в Азии, не сочетаются так убедительно". Н.К.Рерих.
Светлая память вам, Альфред Петрович, за Ваш Подвиг Верного Служения Учению Жизни, Общему Благу, за Вашу Преданность Учителю!

«Знамя Мира» №3 1998 г.