Друзья! В виду большой конфликтности темы, в теме вводится строгое модерирование. Любой случай оскорбления или подначивания собеседника будет отмечаться обязательным предупреждением. Три предупреждения - бан (со сроком - в зависимости от предыдущих банов). В.Ч.
В теме один участник может сделать один перепост в сутки. (да простит меня Wetlan за испорченный пост).
__________________ "Я не согласен с тем, что вы говорите, но я готов отдать свою жизнь за ваше право высказывать свою точку зрения" (Вольтер)
Последний раз редактировалось Владимир Чернявский, 22.01.2017 в 11:55.
В том то и дело, что вы пригласили присоединится к разговору в котором я не заметил никаких конструктивных предложений.
По сути, разговор об "измах", как и большая часть разговоров в этой теме, служит лишь еще одним укором в адрес так называемых украинских евроинтеграторов. По моему, результативность такого подхода сомнительна, как в разрешении ситуации на Украине в целом, так и в отношении "измов".
А вообще, ситуация с недавним парадом в Киеве, наглядно показывает, что у нас еще есть время заняться более важными вопросами. )
Они задумаются сами и кто-то расскажет своим близким и знакомым информацию. Что мол эти парады не так безобидны, как кажется. Люди тоже задумаются. Кто-то ещё найдёт информацию об этой опасности. и всё больше людей начнут понимать пагубность этого явления. И потом, когда будут опрашивать людей (особенно молодёжь) на Украине, то они в большинстве скажут, что мы против этих парадов. Нам они не нужны. А потом, как в Сербии. И точка.
Также и с алкоголизмом. Ещё одним "измом". Нет понимания у народа всей пагубности этого. А вот посмотрят многие ролики что у них в организме происходит при употреблении алкогольных напитков, то и жалко кому-то станет свой домик - тело.
Капля - она и камень точит.
Конечно, от власти очень многое зависит. Но, если у человека есть понимание вреда какого-то явления, то никакая власть ему насильно алкоголь в рот не вольёт и на гей параде маршировать не заставит.
если у человека есть понимание вреда какого-то явления, то никакая власть ему насильно алкоголь в рот не вольёт
Тоже долгое время так думал. Результат нулевой, а чаще отрицательный. Некоторые разъяснения вредности чего-либо конечно нужны, но они будут действительно действенны лишь в составе комплексных мер, дополняя их и не более. Чаще, с людьми приходится взаимодействовать как с несмышлеными детьми, коим совершенно бесполезно в лоб рассказывать о жутко страшном вреде или какой непристойности. Так мы устроены. Увлечь правильным, отвести от проблемы и лишь потом показать на пройденное, как его личный несомненный успех.
Призвать задуматься о плохом, не АЙ )
Последний раз редактировалось крайний, 14.06.2016 в 19:03.
крайний, что Вы понимаете под комплексными мерами?
Вот допустим Вы решили помочь человеку понять вредность какой-либо привычки.
Выбор конкретных мер ограничивается только нашим воображением и диктуется пониманием, что естественное движение к правильному основано не на отвращении к мерзостям, а привлекательности цели.
В моем паспорте гражданина СССР в графе «национальность» стояло лаконичное – «украинец». Аналогичным образом данная графа была заполнена и в главном документе моих родителей, а также дедушек и бабушек. Во времена советской власти мы все офи- циально числились «украинцами». И это касалось не только моей семьи, но и миллионов людей, родившихся в Стране Советов.
Имело ли тогда для меня какое-то значение, каким образом заполнена «пятая графа» в моих документах? Скажу честно – ни малейшего. И не только для меня. Именно поэтому любой советский гражданин мог по собственному усмотрению решить, кто он по нацио- нальности. Чукча (при желании) мог стать русским, а еврей – белорусом. Данная формаль- ность ровным счетом ни на что не влияла и по большому счету ничего не значила. Даже «нечеловеческие страдания» советских евреев (редко тогда называвших себя евреями), воспетые в многочисленных мемуарах и воспоминаниях мигрантов, скорее были фактором особой преференции в виде возможности выезда на ПМЖ за кордон, чем реаль- ной дискриминацией. Во всяком случае, в среде окружавших меня в те годы евреев «нече- ловеческих страданий» мне рассмотреть не удавалось. Присутствовал у них лишь легкий налет некой стыдливости в отношении своей идентичности. Как у заик, которые стесняются своего заикания. И то не у всех. И вспоминали они о том, что они евреи, лишь при желании покинуть СССР. А так превосходно себя чувствовали и в качестве «русских». Для русских же, украинцев и белорусов «национальный вопрос» вообще не суще- ствовал. Все они были новой общностью – советскими гражданами («строителями комму- низма»). А перед коммунизмом, как и перед Богом, все равны. И если «строитель комму- низма» обязан был обладать неким набором культурных, профессиональных и моральных качеств, то национальная графа ничего от человека не требовала. Лично мне ничего не сто- ило то, что я был «украинцем». Для этого мне не надо было носить вышиванку, плясать гопак, разговаривать по-украински или, как сейчас, кричать по любому поводу «Слава Укра- ине!». Моя «пятая графа» тем более не требовала от меня нравственного, культурного, физи- ческого и интеллектуального напряжения. Моя национальная принадлежность даже не была национальной идентичностью. Она была лишь пометкой в паспорте. А поэтому я мог быть кем угодно, а не только «украинцем», выбрав свою личную «национальность» из списка, где присутствовало более ста двадцати различных вариантов. Мое равнодушное отношение к собственной «национальной принадлежности» было легко объяснимо. Как личность я формировался на лучших образцах мировой (а значит, мультиэтнической) культуры, а окружающих меня людей классифицировал не по нацио- нальности, а по их нравственным и интеллектуальным качествам. Если человек был откро- венным подонком или идиотом, идентифицировать его как «своего» я не мог, даже если бы он был сто раз «украинцем». Реальные человеческие качества были для меня более значи- мыми, чем «пятая графа». Любая «сука» и любой «даун» автоматически оказывались по ту сторону моей идентичности, несмотря на совпадение пометок «национальность» в наших документах. И эта психологическая особенность осталась со мной на всю жизнь. Именно поэтому, когда в 90-х годах прогрессивно мыслящую молодежь «нэзалэжной» Украины охватила мода на украинский национализм, я продолжал оставаться абсолютно равнодушным как к своей пометке в паспорте, так и к «великим идеям», внезапно возвели- чившим ее до сакральных вершин. Я оставался абсолютно холоден к главным признакам украинскости: вышиванкам, «ридной мове», Тарасу Шевченко, Стефану Бандере, «героям УПА», украинской государственности и прочим очень важным для украинской идентично- сти атрибутам. А. Ваджра. «Украина, которой не было. Мифология украинской идеологии» 6 Я не находил оснований гордиться своей «пятой графой». Для меня она оставалась лишь пометкой в паспорте. С таким же успехом я мог гордиться своим полом, местом рож- дения или любыми другими паспортными данными. Во всем этом я видел лишь факты, но никак не ценности. Усугубляло данную ситуацию с моим равнодушием к «святыни» и то, что, не сомнева- ясь в своем украинском происхождении, тем не менее я впадал в экзистенциональную тоску от всего украинского. Каким-то странным образом я видел во всей постсоветской украин- скости некую разновидность погибшей в 1991 году советскости, которая характеризовалась для меня таким емким сартровским понятием, как «тошнота». Украинское радио, телевидение, литература, песни, «умные мысли о главном» и про- чее самым коварным образом навеивали на меня дикое уныние. От всего этого несло газетой «Правда», докладами ЦК КПСС и пионерско-комсомольскими собраниями, над которыми я с задней парты жестоко издевался при помощи насмешливых комментариев, вынуждая рядом сидящих одноклассников давиться в конвульсиях смеха. И лишь классный руководи- тель орлиным взглядом меня испепеляла за мои «идеологические диверсии». Но в те годы по стране триумфально шествовала перестройка, и подобные циничные шалости КГБ уже не интересовали. А потом рухнул Союз. От 90-х в памяти осталась грязная полка плацкарта, на которой я по дороге на учебу в Киев был вынужден слушать из вагонного динамика прямую транс- ляцию «руховского» митинга возле Верховной рады, на котором под ликующие вопли толпы выступал Вячеслав Черновол. Тогда я еще не знал, что это было начало эпохи «пятой графы». Теперь уже не только упадочной, но и кровавой. К новым веяниям я оказался абсолютно равнодушен. В моих глазах идею всепобежда- ющей силы национальной принадлежности дискредитировала не только ее тупиковость и бесплодность, но и интеллектуально-нравственные качества ее носителей. Каким-то удиви- тельным образом сознательными («свидомыми») украинцами-активистами почему-то ста- новились либо откровенные подонки, либо законченные идиоты. Причем, как правило, сель- ского происхождения. В стране произошла резкая смена идей и лозунгов, но их носителями оставались люди советского психотипа, из которых когда-то состоял партхозактив УССР. «Горячая вера» в дело Ленина плавно переросла в «горячую веру» в дело Бандеры. Одни идеологические штампы заменили иными, но при этом сволочи и кретины остались на руко- водящих постах. Их молодую поросль я имел возможность наблюдать в студенческие годы в университете. Возникало ощущение дежавю. Мне казалось, что советский режим не умер, а просто вывернулся на свою «жовто-блакитную» изнанку. Все это настораживало и изрядно напрягало. Вера в светлый путь национализма у меня умерла, так и не родившись, в первый день украинской «нэзалэжности», потому что я видел, как умирал советский режим с его верой в светлый путь коммунизма. Эти пути пролегают в одной тоталитарной колее. В украинстве я видел лишь пародию на советскость. Гораздо позже я понял, что одинаковое восприятие мной националистического и ком- мунистического обществ возникало вследствие их одинаковой фальшивости. В независи- мой Украине, как и в Советском Союзе, говорили и говорят одно, делали и делают другое, а думали и думают третье. Каким-то непонятным образом я чувствовал, что украинскость это лишь симуляция. Причем симуляция того, чего на самом деле не существует, – симуляция самой себя. Но любая симуляция неинтересна, если человек чувствует или знает, что перед ним именно она. В юности я не был знаком с работами Бодрийяра и не знал, что такое «симулякр», но насколько могу судить сейчас, тогда я ощущал фальшь украинского симулякра. А. Ваджра. «Украина, которой не было. Мифология украинской идеологии» 7 Эти ощущения были чем-то похожи на переживания главного героя известной кине- матографической трилогии «Матрица», который жил с ощущением того, что «с этим миром что-то не так», с ощущением необъяснимым и ускользающим. Точно так же и я прожил не один год с аналогичным ощущением. А потом начался период интуитивного поиска. «Красную пилюлю» мне никто не пред- лагал (да ее и не было), поэтому я сам «на ощупь» принялся разбираться, что именно с этим миром не так. Моим надежным подспорьем была природная любознательность, а толчком – «оранжевая революция». В силу своих профессиональных навыков в конце 2004 года я пришел к выводу о том, что Украина обречена из-за целого ряда субъективных и объектив- ных причин. Но на тот момент у меня не было понимания причин, по которым успешная реализация проекта «Украина» была невозможна. Чтобы восполнить данный пробел, мне пришлось разобрать официальную версию того, что такое Украина, на составные части, а затем изучить каждый этот компонент с помо- щью разнообразных источников информации. Прежде всего меня интересовали объектив- ные факты. И чем больше я их находил, тем четче проступали контуры причин, ведущих Украину к неминуемой катастрофе. Это было похоже на заглядывание под маску. Посте- пенно я начинал видеть тщательно скрываемый лик Украины. Вот тогда-то мои интуитивные ощущения трансформировались в рациональное миро- воззрение. Для меня это тогда стало чем-то вроде индивидуальной экзистенциональной катастрофы, заставившей жить на руинах когда-то навязанных моему сознанию мифов, фан- томов и иллюзий. Что во всем этом было наиболее болезненным для меня? Наиболее болезненным стало понимание того, что я не являюсь тем, кем меня принуждает быть эпоха «пятой графы». Чтобы быть украинцем, мне надо было игнорировать факты. Точнее, моя уже вполне при- вычная украинскость потребовала от меня наплевать на правду и здравый смысл. Это была главная жертва, которую я вдруг должен был принести на алтарь своей национальной иден- тичности. И тут уже было важно не то, кем я себя считаю или называю, а то, кто я такой по своей сути. Быть украинцем не трудно. Надел вышиванку, заговорил на «мове», вступил в «Свободу», заорал «Слава героям!», и готово. Трудно себя ломать для того, чтобы быть как все, зная правду. Ведь в этом случае ты станешь не только «украинцем», но и конченым мудаком, готовым предать прежде всего самого себя. Это специфика нашей души. Сделать подлость легко. Тяжело потом жить с этой под- лостью. Ведь ты все время будешь искать себе оправдания, совершая новые подлости. И что после этого от тебя останется? Что после этого будет с твоей душой (как бы сказал один мой знакомый православный батюшка)? Выбирая между возможностью быть украинцем и возможностью быть свободным человеком, я выбрал свободу. Но, покинув «Матрицу» украинства, я автоматически стал в нашем обществе изгоем и «недочеловеком». Жить на Украине и находиться вне «Матрицы» украинства уже само по себе преступление. Однако вышиванку я так себе и не купил. Со своим добровольным остракизмом приходилось мириться, но чем сильнее крепла постсоветская система украинства, тем тотальней она становилась, проникая не только во все поры государственной и общественной жизни, но и в пространство личной свободы. Пометка в паспорте, не имевшая для меня никакого значения, вдруг стала превращаться в некую сверхценность, строго взирающую на тебя с бомбардировочных высот категориче- ского императива вечно возбужденной толпы «свидомых» украинцев. Вдруг неожиданно выяснилось, что я (как и в советские времена) – ДОЛЖЕН. Дол- жен говорить и думать по-украински, должен любить все украинское, должен гордиться всем украинским, должен быть сознательным украинцем, должен наслаждаться творчеством Тараса Шевченко, должен бредить идеями Стефана Бандеры, должен ненавидеть Россию и А. Ваджра. «Украина, которой не было. Мифология украинской идеологии» 8 все русское, должен любить то, что не люблю, и быть тем, чем не являюсь. Иначе говоря, находясь в симулякре, я должен был симулировать свою «украинскость», как это делали большинство окружавших меня русских по своей сути людей. С каждым новым годом «нэзалэжности» сохранение своего личного пространства и своей индивидуальности превращалось в непростую задачу. Так я с удивлением обнаружил, что разнообразных «должен» в «свободной», «независимой» и «демократической» Украине появилось гораздо больше, чем до этого их было в Советском Союзе. А главное, от этих «должен» невозможно было нигде укрыться. Пометка «украинец» в моих документах стала важнее меня самого. Внезапно я ока- зался приложением к «пятой графе», несмотря на то что из паспорта она исчезла. Это вызы- вало раздражение. А раздражение, в свою очередь, порождало желание установить на под- оконнике пулемет. На тот момент у меня уже не было ни малейшего сомнения, что рано или поздно пулеметы в окнах жилых домов появятся. Все шло именно к этому. Однако я решил идти другим путем. Как давно известно, хорошо сказанное слово – страшнее пулемета. Тогда я рассуждал, что если меня, мою личную свободу спасла правда, то она может спасти и других. Убить человека, превращенного в агрессивного зомби, не сложно. Но это то же самое, что рубить головы Гидре, у которой вместо одной отрублен- ной вырастают десять новых. Поэтому, как я тогда рассуждал, бить надо не по людям, а по «Матрице». Только разрушение «Матрицы» может сделать их свободными. Человеческая свобода в душах людей. Помоги душе человека стать свободной, и он сам разрушит любой концлагерь. В том числе и тот, которым стала нынешняя Украина. Именно поэтому в марте 2007 года на страницах одного из российских сетевых изда- ний появился текст первой моей беседы с его главным редактором, посвященной украинской тематике. Всего вышло шесть бесед. Заключительная была опубликована в июле 2008 года. С учетом того, что мои рассуждения и выводы не просто полностью противоречили привычным стереотипам об Украине и украинцах, а ломали их до основания, я сознательно снабдил весь используемый мною в беседах фактаж источниками, из которых я его взял. Это позволяло каждому читателю самостоятельно проверить любой приводимый мной факт, а мне – отсылать всех заядлых спорщиков к тому, с чем спорить может только идиот. Судя по всему, мои факты, аргументы и логика были достаточно убедительными, так как по Сети тексты бесед распространялись со скоростью степного пожара, вызывая в душах одних людей благодарность, а в душах других – ненависть. Многие комментаторы не иначе как «скандальными» их не называли. Однако, несмотря на разразившуюся вокруг них бурю эмоций, опровергнуть приводимые мной факты и вытекающие из них выводы никто из «пра- вильных украинцев» так и не смог. Украинские интеллектуалы предпочитали беседы игно- рировать. Замалчивание – наиболее оптимальная реакция в Украине на неуместную правду. Впрочем, сдается мне, что мои труды были не напрасными.
Андрей Ваджра Киев. Октябрь 2014
__________________ Сохраняйте душевный свет. Вопреки всему, не смотря ни на что. Это свет, по которому вас найдут такие же светлые души.
Поздно вечером 11 июня в Умани Черкасской области разыгралась драма, начало которой дал выстрел хасида из пневматического пистолета в лицо продавца магазина
Маразм не имеет предела крепости - Аристотеля то за что? ОрестотIлко. Воспитатель Сашка Купидонского. «Патриотизм» дошел до ручки. В институте философии Национальной академии наук Украины во время конференция скульптуру Аристотеля нарядили в вышиванку. Об этом рассказал политолог, директор Киевского центра политических исследований и конфликтологии Михаил Погребинский. Соответствующий пост он опубликовал на своей странице в социальной сети Facebook. Неизвестные надели на древнегреческого философа вышиванку. «В институте философии НАН Украины конференция по Аристотелю. В президиуме Аристотель в вышиванке. Теперь за философию на Украине я спокоен», — иронизирует политолог.
На Украине заканчиваются запасы советских боеприпасов
• Секретарь совета национальной безопасности и обороны Украины Александр Турчинов заявил, что советские боеприпасы, которые использует украинская армия в ходе карательной операции в Донбассе, подходят к концу. При этом собственного производства снарядов в стране нет.
По словам Турчинова, в течение двух лет конфликта в Донбассе украинскими военными «использовались боевые запасы, оставшиеся в наследство от советской армии». «Но эти резервы не безграничны, значительная их часть была бездумно утилизирована или продана во времена, когда никто не думал, что придется воевать», – приводит его слова пресс-служба СНБОУ на своем сайте.
Секретарь СНБО Украины призвал «создавать собственную базу производства широкого спектра боеприпасов – начиная от патронов и заканчивая снарядами крупного калибра». «Военно-техническое сотрудничество с нашими стратегическими партнерами по вопросам получения летального оружия искусственно заблокировано, и мы снова вынуждены рассчитывать только на собственные силы», – подчеркнул он. Турчинов отметил необходимость разработать и реализовать государственную программу производства украинских боеприпасов. «Она должна реализовываться очень быстрыми темпами», – отметил он, добавив, что к процессу производства боеприпасов могут быть привлечены около 800 украинских предприятий различного профиля: «это и химическое производство, и машиностроение, и много других смежных предприятий и структур». «Это важная масштабная задача, и у нас нет другого пути, кроме как быстро ее реализовать, так как от этого зависит защищенность нашей страны», – подытожил он. Как сообщала газета ВЗГЛЯД, сейчас производство боеприпасов на Украине фактически отсутствует. При этом, по мнению экспертов, Украина вряд ли обладает производственными мощностями, на которых можно развернуть производство снарядов. О том, сколько боеприпасов есть в распоряжении украинских военных, официальной информации нет. По данным СМИ, приблизительные запасы боеприпасов в 2008 году составляли 1,5 млн тонн (для справки: один снаряд для системы «Град» весит около 100 килограммов, а обычная 82-мм мина – чуть более 3 кг). Известно, что за годы независимости Украина активно распродавала боеприпасы советского производства. Можно вспомнить, что в свое время Соединенные Штаты скупали боеприпасы советского стандарта для армии в Ираке, в Афганистане. Украина также была одним из самых масштабных поставщиков вооружений в Грузию. Ситуация усугубляется тем, что у многих боеприпасов истек срок эксплуатации и они пришли в негодность. Официально проблемы с устаревшими снарядами отрицаются, но на их качество жалуются сами бойцы. Правда, по данным прессы, в стране запустили производство элементов боеприпасов, которые позволяют их обновлять за счет перезарядки пороха и специальных смесей. В то же время Украина может получить доступ к запасам советских боеприпасов, оставленным в Восточной Европе. Они настолько огромны, что Украина даже при нынешних темпах боев может воевать еще долгие годы. На Украине давно вынашивают планы создания собственного производства боеприпасов. Так, осенью 2014 года о намерении в течение двух лет построить современный завод по производству снарядов и патронов заявлял гендиректор концерна «Укроборонпром» Роман Романов. Однако планы до сих пор не реализованы.
__________________ Сохраняйте душевный свет. Вопреки всему, не смотря ни на что. Это свет, по которому вас найдут такие же светлые души.
Любовь Украины к Европе сложно назвать взаимной. Европейцы позволяют украинцам себя любить, но относятся к этой хронической страсти сдержанно, а в последнее время даже настороженно, предпочитая любовь виртуальную, на расстоянии, в основном по бюрократической переписке. Украина неистовствует, называет себя Европой. Требует страсти и законного брака в виде евроинтеграции. А ЕС предлагает не торопиться, призывая оставаться хорошими, но далёкими друзьями.
Хроническая европейская фригидность к Украине обусловлена, с одной стороны, боязнью, а с другой – недоверием. Боятся европейцы нищих, перевозбуждённых и странных, с их точки зрения, людей, по любому поводу кричащих «Слава Украине!» А не доверяют их вороватым, лощёным начальникам с повадками аферистов и амбициями альфонсов. Первые настойчиво желают попасть в Европу и там обосноваться, а вторые неустанно просят денег во имя того, чтобы первые оказались в Европе и там обосновались. Причём когда европейцы спрашивают: а зачем вы к нам хотите? Им отвечают: а потому что мы ваши близкие родственники, и имеем желание у вас жить. Понятное дело, что европейцы не в восторге от подобного украинского желания. Особенно после того, как в Европу вломилась «родня» из Африки, Ближнего Востока и Центральной Азии. Именно поэтому в начале марта, выступая с речью в Гааге, глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер, заявил о том, что «Украина, без сомнения, не сможет присоединиться к ЕС в ближайшие 20-25 лет». Таким образом, поселиться в Евросоюзе украинцам не разрешили. Однако чтобы не разочаровывать граждан Украины, чтобы не обессмысливать украинские события последних двух лет, им предложили приезжать в гости любоваться красотами Европы. Мол, вы нам жутко нравитесь, но только как туристы. По этой причине великую идею евроинтеграции, т.е. вступления Украины в ЕС, в Киеве благополучно подменили идеей т.н. безвизового режима – возможности посещать Евросоюз в туристических турах без лишних бюрократических проволочек. Это почти как вступление в ЕС, только на 90 дней, по личной инициативе и за свой счёт. Поэтому в апреле этого года Европейская комиссия предложила Европарламенту и Совету Европейского Союза отменить визы для граждан Украины. Как заявил в связи с этим еврокомиссар по вопросам миграции, внутренних дел и гражданства Димитрас Аврамопулос, «мы следуем нашему обещанию предложить безвизовые краткосрочные поездки для украинцев с биометрическими паспортами, упрощая межличностные контакты и укрепляя экономические, социальные и культурные связи между Украиной и ЕС. Это является результатом успеха украинского правительства в достижении далеко идущих и сложных реформ в области юстиции и внутренних дел. Я очень доволен достигнутым прогрессом, который является важным достижением для граждан Украины, и надеюсь, что Европейский парламент и Совет примут наше предложение в самое ближайшее время». В этот же день президент Украины Пётр Порошенко в своем обращении к нации торжественно заявил, что Евросоюз предоставит безвизовый режим для украинцев уже через несколько месяцев. Министр иностранных дел Украины Павел Климкин, уточнил сроки, сообщив, что Украина может получить безвизовый режим с ЕС летом-осенью 2016 года. Однако 26 апреля брюссельский журналист Рикард Йозвяк в своем Твиттере сообщил о том, что «голосование в Европарламенте за безвизовый режим для Грузии и Украины может состояться в июле, но это будет сложно. Более вероятно – сентябрь». На это сообщение мгновенно отреагировала Администрация президента Украины. «Вчера в прессе появилась информация о том, что якобы Европейский парламент проголосует за безвизовый режим только в сентябре. Хотел бы сказать, что это не совсем правильная интерпретация», – заверил заместитель главы администрации президента Украины Константин Елисеев. Ну а 3 мая уже еврокомиссар по вопросам расширения и европейской политики соседства Йоханнес Хан в очередной раз пообещал украинцам либерализацию визового режима с Европейским Союзом в текущем году. Правда, он не указал даже ориентировочную дату этого светлого события. Впрочем, Deutsche Welle внесла ясность в ситуацию, ссылаясь на источник в секретариате Комитета гражданских свобод, юстиции и внутренних дел Европарламента. По информации газеты, Европарламент якобы планирует рассмотреть безвизовый режим с Украиной в конце мая. Понятное дело, что вся Украина, затаив дыхание, принялась ждать окончания мая, неспешно пакуя чемоданы с намерением без всякого промедления выехать в долгожданную Европу. Однако вместо голосования в Европарламенте за отмену визового режима с Украиной, украинцы лишь дождались заявления министра внутренних дел Франции Бернара Казньова, которое он сделал 20 мая в Брюсселе на встрече глав МВД стран-членов Евросоюза, и которое прогремело как гром среди ясного неба. По сообщению Казньова, «этот вопрос [отмена безвизового режима для Украины] не может быть решён в ближайшие недели и месяцы. Франция этого не хочет». По мнению французского министра, вместо того, чтобы отменять визы украинцам, Евросоюз должен проводить «очень жёсткий мониторинг» по выполнению Украиной, Грузией и Косово условий для либерализации визового режима. Данное заявление прозвучало весьма странно на фоне предыдущих заявлений Еврокомиссии о том, что Украина выполнила все требования по необходимым реформам, для получения безвизового режима с ЕС и может этим гордиться. Всё вроде как идеально, а тут оказалось, что вновь необходим «очень жёсткий мониторинг». Украинская прогрессивно мыслящая общественность сразу же заговорила о «проклятых французах», которые легли под не менее «проклятых москалей». Но внезапно оказалось, что под «москалями лежат» и немцы, т.к. французского главу МВД поддержал министр внутренних дел Германии Томас де Мезьер, заявивший о том, что необходимо дождаться, когда будет разработан и одобрен Европарламентом так называемый механизм экстренного приостановления безвизового режима с третьими странами. Этот механизм должен позволить Евросоюзу в любой момент отменить безвизовый режим с любой из третьих стран. В данном контексте интересно то, что ещё в середине декабря 2015 года министр внутренних дел немецкой федеральной земли Бавария Йоахим Херманн заявил о том, что нельзя вводить безвизовый режим для граждан Грузии и Украины во избежание тех же ошибок, которые были допущены со странами Западных Балкан. «Вместо того чтобы повторять ошибки отмены визового режима со странами Западных Балкан, Европе необходимо всерьёз позаботиться о безопасности европейских границ» – заявил он тогда. Проще говоря, после наплыва в Германию албанцев, а также иного нежелательного элемента, немцы решили прикрутить к шлюзу безвизового режима рычаг экстренной блокировки границ. На тот случай, если украинские туристы окажутся не туристами, а чем-то вроде албанцев. Не успели украинские патриоты проклясть Германию, как выяснилось, что против упрощения визового режима между ЕС и Украиной выступил и бельгийский секретарь по миграции и политике предоставления убежища Тео Франкен. В Брюсселе перед началом внеочередного заседания министров внутренних дел и юстиции стран ЕС, на котором обсуждался механизм приостановки безвизового режима, а также вопросы визовой либерализации с Украиной, Грузией, Турцией и Косово, он заявил следующее: «Для меня это один пакет для четырех стран. Я думаю, что в свете крупнейшего со времен Второй мировой войны кризиса беженцев будет не самой умной вещью в этот момент предоставлять странам визовую либерализацию». По его словам, общество в Европе в целом и в Бельгии в частности не поддерживает эту идею. Кроме того, как и глава МВД Баварии, бельгиец напомнил о проблемах, связанных с миграцией после предоставления безвизового режима балканским странам. «Мы предоставили визовую либерализацию балканским странам в 2010—2011 годах и это создало большие миграционные кризисы в 2011 и 2012 годах», – сказал Франкен. Ирония судьбы: вместо того, чтобы одобрить предоставление безвизового режима Украине, главы МВД 28 стран-членов Евросоюза одобрили предложения Еврокомиссии по созданию механизма приостановки безвизового режима с третьими странами «в случае чрезвычайных происшествий или на основе установленных критериев». Причиной этого может стать рост или резкое увеличение потока нелегальных мигрантов, большое количество безосновательных прошений о предоставлении статуса беженца или нарушение условий безвизового режима. «Либерализация визового режима имеет большие преимущества для стран ЕС и третьих государств. Тем не менее нам нужен аварийный тормоз для всех освобожденных от виз стран, чтобы не было злоупотреблений либерализацией визового режима», – пояснил министр внутренних дел Нидерландов Клаас Дийкхоф. В ответ на внезапное торможение Евросоюзом принятия решения по введению безвизового режима с Украиной, 31 мая Верховная Рада Украины призвала институты Европейского Союза и органы власти стран-членов ЕС ускорить данный процесс. Однако 2 июня министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер признал, что процесс предоставления Украине безвизового режима затянулся. Штайнмайер объяснил задержку процессами согласования на уровне Евросоюза. «Мы надеемся, что необходимые решения будут приняты после выполнения всех условий», – сказал он после встречи с Павлом Климкиным 1 июня. В тот же день заместитель главы Администрации президента Украины Константин Елисеев сообщил о том, что украинская сторона активно работает над тем, чтобы безвизовый режим с Европейским Союзом стал реальностью уже в текущем году, но при этом подчеркнул, что риски блокирования этого процесса остаются. «Это решение не требует консенсуса всех стран ЕС, но может возникнуть ситуация, когда будет создано блокирующее меньшинство в составе нескольких стран, которые теоретически могут заблокировать решение, – пояснил он. И мы сегодня работаем над тем, чтобы такого блокирования не было, а решение Евросоюз принял максимально консенсусное». Как видим, наученные горьким балканским опытом, члены Евросоюза не питают особых иллюзий относительно Украины. Там прекрасно понимают, что безвизовый режим нужен украинским гражданам не для того, чтобы любоваться красотами Европы, заниматься шопингом и развлекаться на дорогих европейских курортах. В Брюсселе знают, что подавляющая часть граждан Украины выезжает в Евросоюз с туристическими визами не для того чтобы отдыхать и развлекаться, а для того, чтобы устроиться на сезонную работу и за отведённые им 90 дней заработать хоть какие-то деньги. Также в ЕС понимают, что следствием безвизового режима могут стать толпы украинцев, прорвавшихся за "шенгенский забор" в поисках работы, а что ещё хуже – лучшей доли. Ведь сейчас, из-за различных бюрократических проволочек и ограничений, а также огромных очередей в консульствах и просто необоснованных отказов, не каждый украинец может получить европейскую визу. Отсюда и накал страстей вокруг безвизового режима, который значительно облегчит украинцам просачивание на европейские плантации и стройки. В связи с этим неслучайно комиссар Европейского союза по вопросам миграции и внутренних дел Димитрис Аврамопулос по итогам визита на Украину в мае этого года в очередной раз заявил, что введение безвизового режима между Украиной и Евросоюзом не предполагает права на получение работы в странах-членах ЕС. "Освобождение от получения визы не предусматривает права на работу в ЕС, а надлежащее соблюдение безвизовых правил будет важным", – подчеркнул он. Ему недавно вторила и евродепутат от Болгарии Мария Габриел, которая назначена докладчиком по украинскому вопросу в профильном комитете Европарламента. В беседе с журналистами она призвала к необходимости быть откровенными, "объясняя, для кого именно будут отменены визы, ведь это не касается ищущих заработка, а продолжительность поездок ограничена 90 днями". Таким образом, Евросоюз сейчас пытается совместить трудносовместимые вещи – безвизовый режим с Украиной и надёжный механизм защиты от наплыва нелегальных украинских мигрантов и гастарбайтеров. Европейцы не против богатых украинцев, приезжающих в Европу тратить свои деньги, но их очень пугают нищие украинские голодранцы, пытающиеся всеми правдами и неправдами просочиться в Старый Свет. Там им не рады. Их там не хотят видеть. Поэтому евросоюзные чиновники прилагают максимальные усилия для того, чтобы перед введением безвизового режима с Украиной, поставить на пути украинских "заробітчан" непреодолимые барьеры. К примеру, недавно Польша получила директиву ЕС с требованием законодательно закрепить к 2017 году одинаковый уровень зарплат для иностранцев и польских граждан. Таким образом Брюссель борется с дешёвой рабочей силой из третьих стран. На данный момент правительство Польши готовит соответствующие поправки к закону о трудоустройстве. Понятное дело, что если труд украинских "заробітчан" будет стоить столько же, сколько и труд поляков, а их официальное оформление, как это планируется, станет сложнее, то работодатели отдадут предпочтение польским гражданам.
Из всего вышеизложенного, не трудно понять, что при всей красоте риторики евросоюзных чиновников, украинцев в Евросоюзе не хотят видеть не только в качестве полноправных еврограждан, но и в качестве дешёвой рабочей силы. Поэтому после того как была окончательно закрыта тема украинской евроинтеграции, Евросоюз, вероятнее всего, попытается закрыть и тему безвизового режима. С помощью упомянутого выше механизма. Ведь украинская сторона не сможет соблюсти условия предоставления безвизового режима. Украинцам нужен не туризм, а работа. Только в одну Польшу в год, по туристическим визам из Украины на сезонные работы заезжает около 550 тысяч "заробітчан". Понятное дело, что безвизовый режим для этого не предназначен. Поэтому Брюссель может его легко отменить, ткнув пальцем на сотни тысяч украинцев, вкалывающих на плантациях и стройках Восточной Европы. Поэтому, судя по всему, на данный момент в Европе вызревает очередная "зрадная перемога".
Эволюция русской и украинской идентичности на Украине после Евромайдана
Уже немало лет как мы наблюдаем глубокий кризис постсоветской украинской государственности. Республика, имевшая ещё в начале 1990-х наилучшие шансы на успешное развитие среди всех новых независимых государств, оказалась самой неуспешной среди них. И причины здесь не экономические и, я бы даже сказал, не объективные. Корень украинских проблем – в самой идеологии, положенной в основу всего национально-государственного проекта, и в той идентичности, которую она создаёт. Она сугубо негативистская, и любые социальные действия, на ней основанные, так или иначе направлены не на созидание, а на разрушение. Украинство привело молодое государство к кризису очень многостороннему, касающемуся почти всех сторон общественной жизни. Национальное самосознание – это не раз и навсегда данная реальность, обоснованная генетически или заветами предков. Оно воспитывается, изменяется, и, прямо скажем, управляется. После распада Советского Союза перед Киевом стояла задача создать такую модель украинской идентичности, которая подошла бы большей части населения страны. Но по тем или иным причинам этого сделать не удалось, и в результате Украина оказалась страной без большинства. Такие страны территориально нестабильны, а любая политическая власть в них непрочная.
Любая публичная политика в таких условиях – это в первую очередь политика идентичности, то есть способ так или иначе воздействовать на самосознание граждан, создать хотя бы временное большинство. Идентитарные процессы оказываются не столько фоном, сколько важнейшим предметом политической деятельности. * * * Последние десять лет (после «Оранжевой революции», когда разделение страны на две политический протонации стало фактом общественного сознания) на Юго-Востоке активно шёл процесс формирования особой «русскоязычной» идентичности. Это был компромиссный вариант осознания себя украинцем, но именно русскоязычным. Процесс вполне закономерный: постепенное отмирание формальной советской категории национальности, не имеющей каких-либо реальных оснований в жизни, сопровождается повышением роли языка как идентитарного фактора. Схожие процессы идут в ряде других стран постсоветского пространства, где русскоязычное население, прежде расколотое по признакам паспортной «национальности», начинает обретать общую русскую идентичность именно на основе своего языка и общих проблем выживания в инонациональном государстве. Однако русскоязычные на Украине до сих пор не стали осознавать себя русскими. Не имея идейных оснований называть себя русскими, люди переходят к особому «русскоязычному» самосознанию, позволяющему одновременно не отказываться от привычного наименования себя украинцами, но зато отделять себя от украиноязычной части населения Украины. Это также позволяет преодолеть фиктивный разрыв между местными «украинцами» и теми, кто продолжает считать себя русскими, а таковых на Юго-Востоке тоже до сих пор немало – миллионы человек. Ещё в 1990-е гг. местное население, в основном признававшее себя по переписи украинцами, относилось к своему русскоязычию очень спокойно, по принципу «ну, так получилось, мне так удобнее». Теперь же русскоязычие становится символом его самосознания, маркером местной идентичности. Однако такое самосознание можно счесть компромиссным, а потому временным: оно является переходным от сомнения в своей украинскости к обретению нового самосознания. И дальнейшая судьба русскоязычной идентичности неопределённа: она будет зависеть от новых политических реалий. При одних обстоятельствах она может перетечь в русское самосознание, подобно тому, как это происходит, например, в Латвии, где мы можем наблюдать формирование русской общины на основе населения, прежде очень раздробленного по своим советским «национальностям». Но в случае стабилизации на Юге Украины украинского национального проекта возможно и утверждение модели «русскоязычного украинства». Вообще, за последний год украинство совершило примечательный кульбит: оно фактически отказалось от украинского языка как маркера украинскости. Произошла легализация русскоязычного украинства, благодаря чему украинская идеология смогла добиться потрясающих успехов на Юго-Востоке. Теперь можно быть украинским националистом и не говорить по-украински, и тебя за это не будут постоянно упрекать. Если ещё недавно той же Ю.Тимошенко с целью работы с украинским патриотическим электоратом пришлось выучить и полностью перейти в своих выступлениях на украинский язык, то нынешние радикальные националисты и лидеры вооружённых формирований не испытывают никаких проблем со своим русскоязычием. Они даже не пытаются обозначить в своей публичной деятельности хотя бы поверхностное знакомство с «национальным» языком. Однако надо заметить, что это одновременно и свидетельство очень тяжёлого поражения украинства, и очень рискованный для него ход. Ведь теперь у русскоязычной части населения страны отпадает потребность в языковой украинизации. И очень многие, прежде старавшиеся освоить этот якобы родной им язык, теперь так напрягаться не будут. То есть фактически это останавливает дальнейшую украинизацию на языковом уровне, что крайне опасно для всего украинского нац.проекта. Но это стало результатом провала всей постсоветской политики украинизации – она оказалась неэффективной. Все постсоветские годы на Украине идёт два параллельных процесса в языковой сфере. С одной стороны, осуществляется силовая украинизация: вся сфера официальной документации и образования переводится на украинский, он стал жизненно необходимым языком для любой профессиональной карьеры. Однако с другой стороны идёт не менее заметная русификация «снизу»: область массового потребления была избавлена от советской регламентации и свободный рынок задаёт свои правила игры. Русский язык в СМИ и печатной продукции абсолютно господствует, использование украинского оказалось невыгодным. Можно сказать, что вся постсоветская украинизация провалилась – население Украины так и не заговорило на украинском языке, его географическая сфера преимущественного распространения очень ненамного расширилась. Понятно, что осознание этого факта рано или поздно должно было оказать влияние на способы презентации украинства. В момент, когда единство государства оказалось под большим вопросом, официальный национализм принял русский язык и сделал его своим. Сама по себе легализация русскоязычного украинства – прекрасное доказательство того, что за украинской идентичностью стоит именно идеология, а не этничность, не национальность. Русскоязычное украинство вполне естественно – ведь украинство это в своих корнях на самом деле является русским западничеством. Оно основано на тесно с ним связанной традиции русской русофобии, разве что развитой до форм «местной» националистической идеологии. Но национализмом в собственном смысле слова оно не является, лишь использует националистическую форму. Идентичность «русскоязычных украинцев» может стать переходной формой и к возвращению в русскость, к восстановлению полноценного русского самосознания. События на Донбассе показали, что украинская идентичность русскоязычого населения Украины очень легко отменяется: там мы видим быстрое переключение людей на русское самосознание. По переписям и советского, и постсоветского времени на Донбассе фиксировалось абсолютное украинское большинство. Даже в былом оплоте сопротивления – городе Славянске украинцев насчитывалось более 73%. Однако люди здесь вышли на улицы с демонстрацией своего русского самосознания. «Мы русские!» стало основной идеей для восставших донбассовцев. Провозглашению суверенитета здесь предшествовал массовый отказ от украинской идентичности, стихийная ре-русификация и вытекающий из этого запрос на воссоединение с Россией. И всё же ожидать в случае новых политических потрясений такого же лёгкого переключения на русскую идентичность всего населения Юго-Востока не стоит. Понимание того, что ты не совсем украинец (скоро настоящие украинцы – это галичане), ещё не означает готовности признать себя «москалём». А русский этноним здесь по-прежнему очень прочно увязан именно с такими понятиями. Главная проблема этой части страны – в отсутствии какой-либо идеологии самости, на основе которой мог бы быть построен местный политический проект. Жителям Восточной Украины нечего противопоставить украинству. Даже когда они выступают против украинства, они предпочитают говорить о «фашизме», потому что заявить другую идентичность просто не могут. Русскость и местная идентичность не представлены как идеология, как образ народа, как проект страны. Залог успеха радикально прозападного Киева – в пассивности населения «неправильной» половины страны. И, к сожалению, у него есть все основания рассчитывать на это. Ведь на Украине нет межнационального или межэтнического конфликта. Она разделена не между «русскими» и «украинцами», а между теми, кто обрёл национальное самосознание, и теми, кто ещё нет. А выбор до сих пор один – либо быть украинцем, либо «не пойми кем». При этом постсоветская эпоха показала, что украинский национальный проект не справляется с задачей выражения местного исторического, культурного, социального своеобразия регионов Юго-Восточной Украины. Проблема в том, что и русская национальная идентичность это своеобразие также не вполне выражает, так как слишком москвоцентрична. Представляется несомненным, что движение на Юго-Восточной Украине может иметь успех, только если будет основываться на формировании местных патриотических традиций – русскоязычных, вплетённых в русское самосознание. Для своего утверждения, русская идентичность должна идти в купе с особым региональным самосознанием, которое может играть роль основного[1]. Именно переключение на него позволит и объединить тех, кто привык считать себя «украинцами», с теми, кто по-прежнему придерживается русского самосознания (а это миллионы граждан Украины), и одновременно дать основания для местного патриотизма и осознания своей самости. Кстати, и на Донбассе неизбежно будет развиваться и обретать права своя особая региональная идентичность. Современная украинская идентичность очень нестабильна, она легко принимается и столь же легко отвергается. При смене политической парадигмы и политические настроения общества быстро изменятся, и, более того, изменится и самосознание. И поэтому проект новороссийской идентичности имеет немалые шансы на успех. Да и в отношении Центральной Украины не стоит списывать со счетов русскую идентичность в её местных вариациях. Дело в том, что она присутствует в самом украинстве. Любой украинец знает, что в нём «сидит малоросс», потому что если он не будет достаточно сознательным как украинец, то значит, он будет малороссом. Русская идентичность присутствует в украинстве как своей анти-образ. Примечательна в этом плане кричалка «хто не скаче – той москаль!». Она как раз работает с украинской идентичностью, показывая, что любому из стоящих на площади, чтобы не быть москалём, надо предпринимать какие-то нарочитые действия. Это требование превозмочь свою природную русскость, что может быть достигнуто лишь только через особые – и можно сказать противоестественные – усилия. Если не начал прыгать на месте – остался москалём. Украинская идентичность обнаруживает себя именно в сознательных действиях по её утверждению, но она не природна, не дана сама по себе. Это выбор, который требует своего утверждения и постоянной демонстрации. Можно представить, что будет, если украинский национальный проект на тех или иных территориях потерпит крах и у больших масс населения появится желание от него отдалиться, стать кем-то другим. При этом они знают, что, переставая быть украинцами, они становятся русскими, москалями, малороссами – им это долго объясняли сами украинские националисты. Так что на деле украинизация в Центральной Украине была и своеобразным способом распространения массового малорусского самосознания, пусть оно сейчас и негативное. При смене политических реалий оно может оказаться и позитивным. Можно сказать, что украинство до сих пор не стало самостоятельным феноменом – украинцы по сей день живут в контексте русской культуры, их самосознание до сих пор являются лишь негативной вариацией русского. И эта «негативная русскость» в украинской идентичности имеет не только национальные формы, но и, как ни странно, классовые. * * * Через полтора года после победы Евромайдана украинское общество вновь разочаровано в новой власти. В стране война, утерян Крым, экономика катится под откос, а социологические агентства свидетельствуют о крайне низких рейтингах новой власти. Революционные ожидания сменились привычным разочарованием – на этот раз ещё большим, чем после предыдущей «революции». Однако мало кто из «свидомых» украинцев при этом скажет, что Евромайдан был ошибкой. В украинском восприятии это разные вещи: то, что власть «опять предала народ», никак не компрометирует само «народное восстание». Оно – священно и всегда праведно. И это то, что очень трудно понять, глядя из России. В российском восприятии событий на Украине основное чувство это, наверное, недоумение. Украинцев воспринимают как «почти своих», но очень странно себя ведущих. И, на самом деле, это очень точное ощущение: народ действительно почти тот же, но его отношение к государству, к соседям, к самому же себе – и вправду очень отличается от свойственного русским в России. Удивительная нерациональность политического поведения, любовь к восстаниям, имеющим всегда разрушительные последствия, позже обвинение во всех проблемах кого угодно, только не себя, этническая злоба и т.д. – такие черты чаще всего высмеиваются в русской прессе и частных разговорах. И дело тут не в «национальных особенностях», и даже не в историческом опыте – корни этих различий совсем молодые и не идут дальше последнего столетия. Важнейшее отличие украинцев от жителей РСФСР в советское время состояло в том, что им преподавали особую «Историю УССР». Нынешние украинские бунтари лишь воспроизводят тот образ, который был в них заложен всей системой образования и национального воспитания, через которую пришлось пройти им самим и их недалёким предкам. Сам образ украинского народа, внушаемый обществу вот уже сотню лет, побуждает именно к такому политическому поведению, которое ярче всего проявляется в форме «майданов». В первую очередь, украинцы осознают себя как сельскую нацию, пришедшую в города. В украинской традиции нет представления о своих национальных городских центрах (разве что в древние времена) – там обычно правили чужаки: поляки, евреи, москали и т.д. Типичный наряд украинского патриота – пиджак, надетый на сельскую рубаху-вышиванку. Это и есть образ переселившегося в город деревенского жителя. Несмотря на тысячелетнюю историю городской цивилизации на этих землях, города остаются культурно чуждыми украинству. Там всегда жили те, с кем надо было бороться за освобождение своей земли. И именно эта борьба представляется основным содержанием украинского прошлого. Борьба с городами, с их «имперским» населением, а значит и с государственностью, на этих городах основанной. Государственность осознаётся как принципиально чуждая украинскому духу. Идеал украинской жизни – село, хутор – и его жителям не нужна внешняя власть. Если посмотреть на украинские учебники – что современные, что старые советские – можно увидеть там рассказ о тяжёлой судьбе народа, который почти всю свою историю был в состоянии «угнетённых масс». По меньшей мере с XIII века Украина описывается как колония своих соседей, с которыми простой народ вёл нескончаемую и в целом безуспешную освободительную борьбу. Как тут не проникнуться комплексом «меншовартості», то есть малой значимости, второсортности, неспособности встать вровень с соседями? В сознание закладывается представление о своей стране как об извечно маргинальной территории. Понятно, что «хуторское сознание» видится главной причиной такого положения дел, а значит, от украинцев требуется одно: преодолеть своё извечное «моя хата с краю», объединиться и в едином порыве исправить ситуацию. Освободиться, то есть совершить революцию, ворваться в города и потопить в крови угнетателей. В идеологии украинского национализма, наиболее ярко представленной деятелями ОУН, этому событию отводилось центральное место. Такова была и эпоха её формирования: о революциях мечтала большая часть политических мыслителей – социалистической, национальной, консервативной или какой-то другой. И это вошло в сознание ранних идейных украинцев: требовалось учредить национальное государство через революцию и кровь. У бандеровцев даже была поговорка: «Треба крові по коліна, щоб настала вільна Україна». Какова будет эта «свободная Украина» – по этому вопросу явного согласия не было, но это и не было важно: главная цель – это восстание, национальная революция, приносящая чаемую столетиями свободу. В украинстве, как и во всех правых идеологиях того времени, главной движущей силой признаётся дух нации, а он проявляет себя именно через восстание, через объединение всего народа ради одной цели – национального освобождения. Нередко приходится встречаться с утверждением, что украинство советского образца было принципиально другим, чем-то противоположным бандеровскому. Нет. В советских учебниках повстанческой героики было никак не меньше, чем в текстах идеологов из межвоенной Галичины. Главный нерв советской историографии – борьба угнетённых масс с эксплуататорами. А тут целый народ – угнетённые массы! Классовая борьба на украинском материале оказалась полностью тождественной «национально-освободительной борьбе украинского народа». Разве что прибавлялось дополнительное объяснение её затяжному характеру, ведь простые народные массы и в других странах столетиями боролись за своё освобождение, пока не пришла пора социалистических революций. Надо отметить, что именно советская школа – главный инструмент украинизации, сумевший за несколько десятков лет создать и утвердить массовое украинское самосознание. Украинская нация в её современном виде создана советской системой образования. И это нация с классовым самосознанием. «Справедливая» классовая ненависть для неё полностью совпадает с национальной, ведь ненависть к москалям или полякам – это не шовинизм какой, а законная ненависть к угнетателям – священное и благородное чувство, которого не надо стесняться. Да, при СССР утверждалось, что теперь все народы равны и поводов для таких чувств не осталось. Но потом оказалось, что это была опять же империя, лишь новая форма колонизаторской власти над вечно угнетённым украинским народом. Но разве украинские националисты могут счесть постсоветскую Украину освобождённой? Тоже нет: в городах по-прежнему говорят на «имперском» языке, а Москва теперь всё время требует ей за что-то платить. Это ли свобода? Нация, воспитанная на классовом самосознании, ищет образ своего угнетателя, и таковым вновь оказывается «москаль». И она знает, что у истории есть один главный двигатель – «восставшие народные массы». Восстания становятся главной формой политической жизни нации, а её единственная цель – освобождение. Современные украинские учебники в плане повстанческой идеологии гармонично продолжают старую националистическую и советскую традицию. В 2009 г. в Киеве вышла брошюра «Предложения к концепции исторического образования на Украине» под редакцией известного историка Натальи Яковенко, в которой были сформулированы очень точные наблюдения о характере той картины украинской истории, которую внушают молодым украинцам. В частности там отмечено, что в господствующей исторической концепции «украинское общество представлено … как, главным образом, угнетённые низы, логичным следствием чего становится апологетизация социальных конфликтов»[2]. Авторы очень точно пишут об «объяснениях украинского общества в категориях обиженной „селянской нации”», и про «депрессивный образ прошлого, с доминированием идеи страданий и утрат в пользу „чужих”»[3], и призывают, конечно, исправить это положение. Только вот чтобы его исправить, нужно кардинальным образом изменить всю идеологию украинского национального проекта, в результате чего он может просто потерять свой смысл. А ведь это очень цельная и сильная идеология, она прошла испытание несколькими политическими системами и всегда лишь упрочивала свои позиции. Те же комплексы, которая она прививает украинцам, являются способом её самоутверждения и развития, без них она бы не выжила. И важнейший из них – комплекс угнетённой нации, ведущей многовековую борьбу за свободу. Очень важен здесь образ «майдана». Майдан в местной традиции – это сельская площадь, широкий пустырь между домами, на котором протекает большая часть деревенской общественной жизни. Он нередко переходит в поле, часть его могут занимать огороды. Надеть вышиванку и устроить из городской площади майдан – это уже освобождение, символическое завоевание города деревней, то есть утверждение украинского начала в инокультурной «имперской» среде. Так, участники Евромайдана даже постарались развести на Площади Независимости грядки и привезли свиней – не для того, разумеется, чтобы себя прокормить. Эти свиньи были символом освобождения. Единение народа на майдане – главная движущая сила истории, способ самоосуществления украинской нации. Украинцы демонстрируют готовность мириться со сколь угодно плохим уровнем жизни, ведь в борьбе за свободу не до комфорта. Главное – движение к свободе. Когда эта цель будет наконец достигнута, и многовековая история унижений закончится, всё будет «как в Швейцарии», и все нынешние проблемы сгинут вместе с врагами «як роса на сонці». А там и государства будут уже не нужны, ведь будет единая Европа, мир гармонии и благоденствия. Само национальное государство видится в украинстве лишь как способ освобождения. Возможно, этим можно объяснить и неуспехи в развитии постсоветской Украины. Украинский национализм не предполагает позитивного созидания своей государственности, она видится лишь как инструмент освободительной борьбы. В июне 2015 года Министерством образования и науки Украины была принята «Концепция национально-патриотического воспитания детей и молодёжи»[4], и там содержится перечень «украинских освободительных проектов». Так обозначены различные формы государственности, за которыми признаётся статус «украинских». Так вот в этот список, помимо Гетманата Павла Скоропадского, Западноукраинской Народной Республики и др., попали также и Киевская Русь, и Великое Княжество Литовское. Конечно, в русском восприятии это выглядит как нелепая шутка: как же историческое государство можно считать «освободительным проектом», и на каких основаниях они считаются украинскими? Но надо понимать, что для украинского сознания всё это именно так: любая государственность, за которой по каким-то причинам признаётся украинский национальный характер, видится как «освободительный проект», а не как что-то самоценное, исторически сложившееся. Это не форма организации общества, а форма координации усилий по реализации освободительной программы. И современная Украина – не исключение. Ценность государства видится главным образом в освобождении и защите от «агрессора», и именно это от государственной машины в первую очередь и требуется. А условия жизни – тема второплановая. Да, экономика обрушена, но зато она стала меньше зависеть от России! Да, потерян Крым, но зато из государства вычеркнуты эти заядлые противники украинской свободы! Да, идёт война, но ведь это «война с Россией» – значит, украинский народ становится свободнее! В России кризис – значит Евромайдан был не зря! Есть старая шутка о борьбе за мир до последнего патрона: «войны не будет, но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется». Так вот в случае с Украиной она вполне реалистична, только вместо «мира» здесь «освобождение». Его достижение столь же призрачно, как и классовая борьба за «свободный труд без эксплуатации человека человеком», и если спросить сознательного украинца, как он представляет себе действительно свободную Украину, то он так или иначе нарисует мир «вообще без москалей», и сам же признается, что это вряд ли возможно. Но борьба за такой мир ему видится смыслом национального существования. Такова его идеология, и таково его воспитание уже в нескольких поколениях. Так что не стоит ожидать массового разочарования в Евромайдане. Для идейного украинца он священен независимо от последствий. * * * Однако такое самосознание свойственно только людям, которые в украинском контексте осознаются как «сознательные» («свідомі»), украинская идеологическая индоктринация которых достаточно глубока. Но огромная часть населения страны до сих пор остаётся чуждой таких взглядов. Современные соцопросы показывают, что долевое соотношение «провосточного» и «прозападного» населения в регионах Украины после победы Евромайдана никак существенно не изменилось. Просто в СМИ допущен голос только одной части страны. В наши дни на Украине идёт масштабное соревнование между русской и украинской идентичностями. Сейчас в регионах Юго-Востока борется украинское активное и идеологически сплочённое меньшинство, поддерживаемое властью, и русское пассивное, идейно и морально растерянное большинство, не имеющее никаких властных ресурсов. Понятно, что активное меньшинство всегда побеждает пассивное большинство. При этом украинское самосознание, имея антигосударственный идейный вектор, поддерживается и направляется огромной государственной машиной. Русское самосознание в этих условиях оказывается в особенно сложной ситуации. Русским свойственно государственничество – эта единственная реальная форма русского коллективизма. Не имея на самом деле своего государства, русские тем не менее привыкли ориентироваться на взаимодействие с государственной властью, искать у неё защиты и считать своим долгом её защиту.
Это является одной из важнейших причин тяжёлого положения русского населения Украины. С одной стороны, ему трудно выступать с антигосударственными лозунгами, переходить к позиции нелояльности в отношении Украины. С другой стороны, в своих мыслях об освобождении оно все надежды связывает с Россией[5], которая так же никаких обязательств по опёке и защите интересов русских Украины на себя не берёт. Вообще, русское движение Украины всегда проигрывает из-за своей ориентации на Россию и восприятия России как русского государства. На деле Москва весь постсоветский период всячески поддерживала Украину. Однако постепенно вновь формируется русское (русскоязычное) самосознание, и наступает понимание глубокой враждебности его носителям украинской государственности. На этом фоне соцопросы фиксируют также и тяжёлое разочарование Россией. Первое способствует тому, что русская идентичность здесь возрождается в качестве ответа на украинский вызов, то есть именно как анти-украинская. Второе – разочарование в надеждах на Россию – побуждает искать силы в местных ресурсах и ориентироваться на региональное самосознание, которое формируется одновременно и как русское, и как местное.
Олег Неменский Статья опубликована в: Вопросы национализма, 2015, № 4(24), с.26-34.
[1] См.: Неменский О.Б. Модели южнорусской идентичности на Украине // Вопросы национализма, 2014, № 2(18 , с.20-31. [2] Пропозиції до концепції історичної освіти в Україні: Матеріали ІІ круглого столу Робочої наради з моніторинґу шкільних підручників історії України (Київ, 18 жовтня 2008 року) / Зведення та упорядкування пропозицій Наталя Яковенко. К., 2009. С.16. (См. URL:http://www.memory.gov.ua:8080/data/upload/publication/main/ua/1457/4.pdf). [3] Там же, с.17 и 18. [4] Концепція національно-патріотичного виховання дітей та молоді. Додаток до наказу Міністерства освіти і науки України від 16.06.2015 р. № 641. [5] См.: Неменский О.Б. Ориентация на Россию в общественно-политической жизни Украины // Россия и мир: анатомия современных процессов. Сб. ст. Под ред. Е.А.Нарочницкой. С.552-580.
Они задумаются сами и кто-то расскажет своим близким и знакомым информацию.
О влиянии украинских зомбоСМИ... а то все тут нашими пугают... Из комментариев к одной статье...
"Живу в украинской глубинке, рядом с Донбассом. Где я и где глобальные руководители. Читаю, изучаю, сравниваю. Телевизионные новости, статьи в интернете. Телеканалов много: украинские, российские, белорусские, спасибо спутниковому телевидению. Рассказывала знакомая о своем отце, 81 год ему. Он живет в отдельном доме в общем дворе с дочкой, моей знакомой. Ему поставили современный телевизор, но каналы на нем можно было смотреть лишь украинские. Несколько каналов подключили, чтобы деда не нагружать потоком информации. И что вы думаете, если раньше дедуля был одних взглядов с дочкой и ее семьей, то после ежедневных просмотров украинских каналов, он превратился в русофоба. Спорил до посинения. Зять решил втихую подключить российские каналы, тем более у деда случился сбой с каналами. Насмотревшись российских новостей, а потом украинских, дед растерялся и стал спрашивать детей, а где же правда."
Губернатор Донецкой области пообещал «вернуть» Кубань, Воронеж и Брянск в состав Украины
7 июня 2016 Губернатор Донецкой области Павел Жебривский заявил, что Украине следует вернуть «исконно украинские» земли, находящиеся в составе России. «Рано или поздно мы должны вернуть исконно украинские земли — Курщину, Брянщину, Воронежчину, Ростовщину и Краснодарский край. Это там, где есть украинская сущность, украинская ментальность», — цитирует Lenta.ru Жебривского.
Наибольшее неприятие официального Киева вызывает пункт минских соглашений, требующий предоставления Донбассу особого статуса, с закреплением его в Конституции. Первоначально Порошенко пытался просто игнорировать этот пункт, настаивая на том, что вначале Киев должен установить свой контроль над восставшими регионами, а также над границей ДНР/ЛНР с Россией, а затем некий неопределённый особый статус, на некое неопределённое время возможно будет предоставлен отдельным законом, ссылка на который будет внесена даже не в тело Конституции, а в переходные положения. Не надо быть выдающимся политиком или дипломатом, чтобы понять, что «статус потом» скорее предполагал бы ущемление в правах населения «сепаратистских регионов», чем предоставление местным органам власти дополнительных полномочий. В общем, до октябрьского, 2015 года, свидания «нормандской четвёрки» в Париже, Киев откровенно пытался трактовать особый статус Донбасса не как автономию, но как концлагерь. Убедившись, в Париже, и в ходе последовавших в декабре 2015 года и в первые месяцы 2016 года визитов в Киев Байдена и Нуланд, что идея извращения сути минских соглашений не будет поддержана Западом, в силу объективного несовпадения тактических интересов Киева и его партнёров из Вашингтона, Берлина и Парижа, Порошенко избрал новую тактику – тактику саботажа. Ссылаясь на настроения депутатов Рады и «широкой общественности» он начал убеждать своих западных друзей в том, что и хотел бы выполнить Минск, но никак не может. Депутаты, мол, не готовы голосовать, а общественность и вовсе может взбунтоваться и устроить несанкционированный майдан, в ответ на попытку предоставления Донбассу особых полномочий.
Для подтверждения этой версии периодически привлекались нацистские добровольцы, устраивавшие в Киеве красочные представления с маршами «ветеранов АТО», сжиганием шин и угрозами разогнать власть, если она вздумает закончить войну. Возможно Петру Алексеевичу и удалось бы убедить «друзей и партнёров» в своей версии, но, как назло всю вторую половину 2015 и первую половину 2016 года местные органы власти подконтрольной Киеву части Украины выступали с требованиями об изменении взаимоотношений Киева и регионов, которые абсолютно вписываются в минские пункты. Почти половина Украины официально пожелала различных форм «децентрализации» (по Киевской терминологии), а по сути федерализации. Причём почти половина выступлений местных органов власти пришлась на апрель-май 2016 года. Всего же за 2015-16 гг. выступили:
С предложением перераспределения полномочий между Кабмином и областными органами власти – четыре областных совета (Житомирский, Кировоградский, Одесский и Хмельницкий), кроме того, Владимирский районный совет Ровенской области потребовал передать в местную юрисдикцию вопросы добычи янтаря;
С требованием выборности губернаторов – два областных совета (Киевский и Черкасский) и два городских совета (Волочанский, Харьковской области и Павлоградский, Днепропетровской области);
С требованием специального статуса – два областных совета (Запорожский и Закарпатский);
Одесский горсовет потребовал предоставления Одессе статуса порто-франко.
Данные требования были поддержаны в общей сложности 604-я депутатами местных советов и 104-я депутатами Верховной Рады (25% от общей численности), среди которых около 25% на общенациональном уровне и свыше 30% на местном уровне составили депутаты от Блока Петра Порошенко и «Батькивщыны» (Юлии Тимошенко). Если же суммировать депутатов от всех политических сил, поддержавших переворот 2014 года и начало карательной операции в Донбассе, то они составляют устойчивое большинство поддержавших – свыше 60% на общенациональном уровне и свыше 75% на региональном уровне. Эти данные не только не оставляют камня на камне на версии Порошенко о «непреодолимом сопротивлении» Минску в политикуме и обществе, но и позволяют сделать ещё три существенных вывода. Во-первых, в целом идея федерализации Украины (пусть и под другим названием) имеет серьёзную поддержку со стороны статусных политических сил, формально лояльных киевскому режиму. Во-вторых, политики регионального уровня поддерживают данную идею в целом активнее, чем политики центрального уровня, что естественно, поскольку именно в пользу первых и в ущерб вторым должны перераспределяться полномочия. Тем не менее, и на центральном уровне идея пользуется серьёзной публичной поддержкой. Причём сторонники федерализации («децентрализации») значительно активнее и организованнее оппонентов. В-третьих, весной 2016 года сторонники федерализации значительно активизировались и начали выступать скоординировано, о чём свидетельствуют идентичные требования, адресованные Киеву сразу несколькими облсоветами. В 2015 году, каждый из местных органов, обращавшихся к Киеву по поводу предоставления ему дополнительных полномочий, выдвигал собственный проект, ориентированный на отдельно взятый регион. Сегодня речь идёт об общих конституционных изменениях, перераспределяющих власть центра в пользу регионов в масштабах всей страны. Для полноценного анализа позиций и возможных действий сторон в этой игре, нам следует обратить внимание ещё на три события, произошедших в течение последней недели: 1. Вернувшаяся в Киев Надежда Савченко неожиданно выступила с предложением начать прямые переговоры с Донбассом, признав статус Захарченко и Плотницкого аналогичным статусу народных депутатов Украины. За это она подверглась обструкции со стороны официальных органов и политиков, ориентированных на Порошенко. При этом, несмотря на прямые требования сторонников Петра Алексеевича к руководству «Батькивщыны» определить свою позицию относительно высказываний Савченко (являются ли они личной инициативой или партийной позицией) прямой ответ дан не был. 2. Уже после этого своего предложения Савченко публично вела переговоры с Ярошем о взаимодействии. То есть, по крайней мере для части нацистов предложения Савченко не выглядят «предательскими», в этой среде она остаётся рукопожатой. 3. Вооружённые силы Украины начали обстрелы городов Донбасса из артиллерийских систем крупного калибра, которые не состоят на вооружении нацистских добровольцев. Тем самым Киев продемонстрировал, что попытки срыва перемирия исходят от высшего руководства страны, поскольку дать приказ о перемещении и использовании тяжёлых артиллерийских систем можно было только начиная с уровня Генерального штаба. В данном случае Порошенко не может спрятаться за «самодеятельность» неконтролируемых нацистов или фронтовых командиров низшего звена, не разбирающихся в тонкостях и нюансах высокой политики. Рассматривая данные три события в контексте вышеприведенной активизации федералистских настроений среди региональных элит, приходим у следующим выводам: * Тимошенко, рассматривающая Порошенко главной преградой на своём пути к высшей власти не прочь использовать федералистские настроения для общего ослабления позиций своего оппонента. Она учитывает особенности украинского партийного строительства, когда «уважаемые люди» в регионах покупают себе места в партийных списках и должности на местном уровне ad hoc, исходя из актуальных перспектив конкретной политической силы. В дальнейшем, поскольку деньги заплачены, они чувствуют себя связанными партийной дисциплиной ровно настолько, насколько партийный лидер способен заставить их «ходить строем», под угрозой нанесения неприемлемого ущерба бизнес-политическим интересам. Во всём остальном они воспринимают себя людьми, купившими мандат на кормление с определённой территории, на условии отправки в Киев фиксированной дани. Если центральная власть нарушает неписанные правила, регулирующие порядок взимания и объёмы дани и при этом не обладает достаточными силовыми возможностями и авторитетом, они считают себя в праве поступить с этой властью так, как поступили древляне в 945 году с Игорем Старым, явившимся к ним за неурочной данью «с малой дружиной». * Поскольку Тимошенко претендует именно на верховную центральную власть, она не желает официально солидаризоваться с федералистскими настроениями. Для актуализации темы в информационном пространстве она в тёмную использует неконтролируемую Савченко, которой можно относительно легко и незаметно для неё самой придать нужный вектор движения, особенно если не скупиться на подарки и обещания людям, которым она доверяет (близким родственникам и любимым подругам). Поэтому «Батькивщына» не мешает Савченко выступать с «мирными» инициативами, идущими далеко за пределы Минска и абсолютно неприемлемыми для Порошенко, но носящими миротворческий, а не федералистский характер. Поскольку мир в Донбассе априори предполагает федерализацию, то инициативы Савченко объективно играют на руку федералистским настроениям в регионах, но, во-первых, официально «Батькивщына» здесь ни при чём, во-вторых, завтра Савченко, Тимошенко и «Батькивщына» могут официально выступить против федерализации с не меньшим жаром, чем сегодня выступают за мир. * Фактически для Порошенко (который и без того потерял популярность) открывается новый фронт – выдвигаются требования, которые найдут поддержку в обществе, но которые он реализовать не может, хотя бы потому, что не признаёт ДНР/ЛНР субъектами переговорного процесса. Дальнейшее размывание общественной поддержки Порошенко делегитимирует его власть (с точки зрения «активистов майдана) и облегчает его мирное, или не вполне, устранение в пользу Тимошенко. * Поскольку ни Тимошенко, ни «Батькивщына» не имеют личной гвардии в виде нацистских батальонов, а официальные силовые структуры формально подконтрольны Порошенко, Савченко (также в тёмную) используют для налаживания контактов с нацистскими лидерами проигравшими (возможно временно) внутринацистскую борьбу за право стать единственным всеукраинским фюрером. Если Билецкий, создавший на базе полка «Азов» военно-политическую структуру, пытающуюся накрыть всю Украину и, после свержения олигархической власти, стать центром сборки нацистского централизованного государства, не заинтересован в поддержке федералистов, то менее удачливые фюреры (Ярош – самый известный из них, но далеко не единственный) оказались вытеснены в регионы и объективно заинтересованы в автономизации своей кормовой базы, для обеспечения её от посягательств соседей и центральных властей. Они также не могут формально заявить свою приверженность федерализации (этот термин скомпрометирован как в целом в среде майданный активистов, так и в особенности среди нацистов), но вполне способны неформально (под благовидным предлогом «борьбы с предательской политикой Порошенко) обеспечивать силовую поддержку соответствующим инициативам местных органов власти. * В случае необходимости, или после использования, Савченко можно выбросить из политики и информационного пространства или ликвидировать физически. Если же, паче чаяния, Порошенко удастся подавить ползучий мятеж против его власти, то официальные тимошенковские структуры и она сама также ни при чём. Порошенко лично утверждал, что освобождение Савченко и её возвращение на Украину – его заслуга. Вот он и должен нести ответственность за её действия. * Пётр Алексеевич, в свою очередь, не располагает богатым инструментарием для борьбы против своих политических оппонентов. Поэтому он применяет шаблонный, но не раз выручавший его метод. Порошенко идёт на обострение в Донбассе, чтобы под крики о «необходимости сплотиться для отпора агрессору» и о «недопустимости дестабилизации обстановки во время войны», получить условную поддержку активистов и СМИ майдана для борьбы с «изменой». Подчеркну, что рейтинг его, скорее всего, станется столь же низким, но целевая аудитория в рамках теории «меньшего зла» будет готова поддержать репрессии против его политических оппонентов из майданного же лагеря, чтобы «не раскачивать лодку». Дальше уже дело Порошенко – проводить репрессии или нет. Разумно было бы только угрожать ими, для снижения информационно-политической активности оппонентов и выпуска созданного ими пара в свисток, но Порошенко крайне злопамятен и поэтому вполне может развернуть маховик репрессий. * Данная тактическая схема имеет два пробоя. Во-первых, она не учитывает возможность жёсткой реакции ДНР/ЛНР, при неформальной поддержке России и отказе уставшего Запада от дипломатической борьбы за сохранение режима. Во-вторых, украинское общество реально устало от войны, а механизм активизации боевых действий для упрочения позиций власти был уже неоднократно использован и, в случае выхода ситуации в Донбассе, из-под контроля Киева или незапланированно жёсткой реакции западных «партнёров», Порошенко может получить эффект, обратный ожидаемому. * Главные нацистские лидеры, контролирующие наиболее мощные и разветвлённые группировки, пока никак не определили своё отношение к внутриолигархическому конфликту в столице. Есть основания полагать, что они займут позицию «мудрой обезьяны», которая с высокой горы наблюдала, как в долине дерутся два тигра, а потом спустилась и добила израненного и обессиленного победителя. * Не исключено, что западные «партнёры» также займут нейтральную позицию. Их утомила неспособность украинской элиты к какой-либо конструктивной деятельности, за пределами борьбы за власть в формате банки с пауками. Им нужна была бы стабильность режима Порошенко хотя бы до американских выборов, но не любой ценой. У Запада слишком много проблем помимо Украины, чтобы активно вмешиваться в поддержку Порошенко, если кризис преодолеет стадию подковёрной борьбы и выплеснется на улицы. Наконец, они неоднократно открытым текстом объясняли Порошенко, что федерализация – его единственный шанс удержаться у власти. Федерализация резко снижает ценность центральной власти вообще и поста президента в частности. Центр тяжести внутриполитического противостояния перемещается на уровень борьбы региональных финансово-политических группировок (донецких, днепропетровских, харьковских, запорожских, одесских, закарпатских) за делёж остатков материального ресурса. Сложное переплетение отношений собственности и экономических интересов обещает увлекательную войну всех против всех, с заключением самых невообразимых союзов «на час», с последующим предательством наперегонки. В этих условиях Порошенко имел бы свой винницкий домен, усиленный Киевом и формальным общеукраинским верховенством и мог бы попытаться претендовать на роль арбитра в межолигархических разборках, заключая временные союзы то с одной, то с другой группировкой. * Однако такое положение вещей неприемлемо для Порошенко в силу его психической организации. Он не для того шёл к единоличной президентской власти и не для того брал на себя ответственность за военные преступления и преступления против человечности, чтобы теперь вновь договариваться о чём-то с региональными баронами. Он желает быть единственным абсолютным хозяином Украины и сокращающийся как шагреневая кожа материальный ресурс только подталкивает его к усилению данной позиции. Именно поэтому Порошенко (равно как и Тимошенко) будет бороться за единоличную власть, а любые их заигрывания с региональными федералистами и борьба за мир будут лишь краткосрочными тактическими ходами. В связи с изложенным можем констатировать нарастание непримиримых противоречий между центральной властью Украины и её регионами. Эти противоречия усиливаются отсутствием на центральном системном политическом уровне искренней организованной политической силы, готовой лоббировать региональный интерес к федерализации. Причина банальна – региональной элите с трудом хватает оставшегося материального ресурса на себя – на содержание Киева (ничего не дающего, только берущего) ничего уже не остаётся. Если Киев допустит перераспределение полномочий по контролю над материальным ресурсом в пользу региональной элиты, центральная элита попросту самоликвидируется. Второй проблемой является противоречие между центральной олигархической властью и организованными нацистскими боевиками, большая часть которых ориентируется именно на региональную кормовую базу и объективно является силовой опорой федералистов (поскольку их экономические интересы совпадают). При этом, нацистские лидеры, претендующие на создание централизованного нацистского украинского государства под собственным руководством, контролируют не более 5% от общей численности нацистских боевиков (и примыкающего к ним маргинального вооружённого сброда) и не имеют материального ресурса для существенного расширения собственного влияния. Поэтому для них также основной целью объективно является Порошенко, так как если нельзя установить контроль над страной на низовом уровне (за счёт подчинения всех нацистских боевиков и отдельных банд), то единственный путь, дающий шанс на успех – захват власти в Киеве путём организации путча. Как видим, любое развитие событий, по любому из возможных сценариев гарантирует нам падение нынешней власти, фрагментацию Украины и возникновение в отдельных её регионах, в том числе в Киеве, «самостоятельных» нацистских правительств. Киевское будет претендовать на всеукраинский характер, но не будет иметь достаточных ресурсов (в том числе и международного признания) для реализации этих амбиций. Вопрос только в том, произойдут эти события в краткосрочной (до Нового года) или в среднесрочной (в 2017 году) перспективе. Так или иначе, любой киевский катаклизм приводит к окончательному отделению Донбасса (причём в административных границах областей). Регионы Большой Новороссии имеют неплохие шансы после краткого периода вооружённой борьбы с малочисленными местными (и более опасными заезжими) нацистами, оказаться под управлением местных финансово-политических групп, которые для стабилизации своего положения должны будут вступить в союз с местными антифашистскими силами, а для получения финансовой и экономической помощи будут декларировать проведение квазипророссийской, а на деле «многовекторной» политики в стиле Януковича и позднего Кучмы. Эти режимы будут непрочными политически и нестабильными экономически, но, до тех пор, пока Россия не окажется готова к интеграции данных регионов или к активному вмешательству в процессы государственного строительства на данной территории, большего от них ожидать нельзя. Проблема та же, что у Порошенко – критическая нехватка ресурсов. Собственно насколько сложно идут процессы государственного строительства, даже при всеобъемлющей поддержке России, мы видим на примере ДНР/ЛНР. Да и адаптация Крыма и Севастополя, сразу же получивших статус субъектов Российской Федерации и столкнувшихся со значительно меньшими трудностями, происходит с большим количеством проблем.
За Киев нацисты будут держаться зубами, поскольку именно обладание столицей условно легитимирует их претензии на всю Украину. Без этого они не способны удержать власть даже в Галиции. В ближайшем будущем, в силу безальтернативности для всех сил межолигархического конфликта союза с нацистами, как с единственной вооружённой организованной силой, способной поддержать их в междоусобной борьбе, а также в рамках зачистки регионов под создание квазифедералистских местных олигархо-нацистских режимов следует ожидать усиления репрессий (особенно в Киеве и ключевых областных центрах) против антинацистских сил и придания им более широкого (за пределами традиционных антисоветизма и русофобии) характера.
Правила форума
Справка
Расширения
Ситуация на Украине 
Линейный вид
