Об историко-археологических исследованиях Н.К. и Ю.Н. Рерихов в Центральной Азии

[Владимир Чернявский]

ОБ ИСТОРИКО-АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ
Н.К. И Ю.Н. РЕРИХОВ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

А. А. Бондаренко

Санкт-Петербургский государственный Музей-институт семьи Рерихов,
Санкт-Петербургский государственный университет сервиса и экономики,
Санкт-Петербург, Россия

Древняя мудрость – это ключ, которым
археолог и натуралист открывают секреты культуры Востока.

Ю.Н. Рерих

Изучение древней истории Центральной Азии связано с именами многих замечательных ученых.
Выдающийся русский художник, учёный, педагог, философ и общественный деятель Николай Константинович Рерих и его сын, востоковед и лингвист, автор трудов по индологии, тибетологии и монголоведению Юрий Николаевич Рерих хорошо известны как организаторы двух уникальных центральноазиатских экспедиций 1924-28 гг. и 1934-35 гг. и Гималайского исследовательского института «Урусвати» на севере Индии.
Среди масштабных научных задач по изучению Востока главной они считали составление «Общей истории Востока» от ближневосточного Средиземноморья до тихоокеанских берегов Китая. При этом ими особо выделялось изучение Средней Азии, её кочевых и оседлых народов, а также необходимость изучения психологии народов и факторов притяжения древних центров великих цивилизаций.
Ю.Н. Рерих считал, что «новый этап в ориентализме – это всеобщий синтез, который, отвечая требованиям современной науки, открыл бы историческое развитие стран Востока в совокупности» [Рерих Ю.Н., 1999, с. 18]. Следуя отцу в его комплексных поисках корней общечеловеческой культуры, Ю.Н. делает главным направлением своей работы поиск истоков цивилизации, определяющих «единство великой кочевой Центральной Азии» [Воробьёва-Десятовская М.И., 1999, с. 6]. Практическим результатом такой работы Рерихи считали содействие пробуждению народов Азии к активной социальной жизни и созидательному строительству на основе возрождения лучших традиций собственной истории и культуры, которые являются неотъемлемой и далеко не последней частью истории и культуры всего мира.

Основными целями и задачами экспедиций являлись,
· во-первых, создание художественной, этнографической и историко-культурной панорамы Центральной Азии, её земель и народов,
· во-вторых, изучение памятников древности, следов великого переселения народов и возможностей новых археологических изысканий и подготовка путей для будущих экспедиций в этом регионе,
· в-третьих, изучение языков и диалектов Центральной Азии,
· в-четвёртых, собирание комплексной коллекции предметов, характеризующих и иллюстрирующих духовную культуру региона [Рерих Н. К., 1992б, с. 160; Рерих Ю.Н., 1999, с. 237].
Среди важных задач экспедиции было также
· изучение современного состояния культуры и быта народов Центральной Азии, и
· обнаружение следов предыдущих экспедиций (Лекок, Аурел Стейн, Пеллио, Свен Гедин, Козлов и др.).
Ключевым побудительным мотивом к проведению указанной экспедиции было сознание того, что «в горах скрыта забытая цивилизация, которая хранит древнюю мудрость и культуру» и именно там, по выражению Ю.Н. Рериха «зашедшая в тупик наука может найти своё обновление».
Следуя взглядам Н.К. Рериха на необходимость выяснения подлинной картины древней культуры Средней Азии с помощью многообразных подходов и материалов – археологических раскопок, изучения летописей, литературы и фольклора, прикладного искусства и архитектуры [Яцковская К.Н.,2002, с. 210], Ю. Н. Рерих разработал научную программу и сформулировал общие принципы работы Гималайского исследовательского института «Урусвати», созданного в 1928 г. в Северной Индии по итогам первой рериховской экспедиции.
Деятельность Гималайского института изначально была соотнесена «с новыми принципами развития науки и с новой главой в истории человеческого самопознания». В статье «Вершина современной науки» (1930) Юрий Николаевич утверждает: «Постижение основных путей развития человечества – это шаг к пониманию собственной личности. Обращаясь к прошлому, мы раскрываем для себя настоящее. Поэтому археология и связанные с ней науки имеют огромное значение для современных исследований». Рерихи стремились к «новому типу научного исследования, основанному на археологическом поиске и погружении в естественные науки, который уникально продуктивен и практически не приносит напрасных издержек» и при котором «научные исследования Запада базируются на культуре Востока» [Рерих Ю.Н., 1999, с. 201-202].
Рериховские экспедиции расширили культурно-историческую картину мира, введя в нее кочевой мир Азии. Одной из важнейших страниц в историко-археологических изысканиях Н. К. и Ю. Н. Рерихов в Центральной Азии стали их исследования на Алтае, в Монголии, Тибете и сопредельных областях.
Углублённый анализ проделанных Рерихами исследований был предпринят в ходе осуществления Комплексной программы центрально-азиатских исследований Санкт-Петербургского государственного Музея-института семьи Рерихов в рамках деятельности Международной центрально-азиатской экспедиции, действующей в нынешнем формате с 2005 года по настоящее время. Эта экспедиция ведёт свою работу на Алтае, в Туве и Монголии и помимо Музея-института семьи Рерихов объединяет усилия целого ряда учреждений и организаций из России и Монголии: Санкт-Петербургского государственного университета, Государственного Эрмитажа, Алтайского государственного университета, Иркутского государственного университета, Улан-Баторского государственного университета, Института истории АН Монголии, Международной ассоциации монголоведения и др. и таких исследователей, как А. А. Ковалёв, А. А. Тишкин, Д. Эрдэнэбаатор, А. В. Харинский, А. В. Луньков, Н. А. Боковенко и др.
Ниже даётся краткий обзор результатов проделанного в последние годы этими исследователями анализа историко-археологических изысканий Н. К. и Ю. Н. Рерихов в Центральной Азии. В ходе анализа были учтены предшествующие работы Кубарева, Ларичева, Маточкина, Мельникова, Молодина, Лазаревич, Лабецкого, Решетова, Шапошниковой, Ярцевой и др.

Первая Центрально-Азиатская экспедиция

Итак, первая экспедиция Рерихов в Центральную Азию состоялась в 1924–1928 гг. Маршрут путешествия пролегал из Индии в Сибирь (через Сикким, Кашмир, Гималаи, Каракорум, Таримскую впадину, Джунгарию к озеру Зайсан, далее через Алтай к Омску) и из Монголии в Индию (через Цайдам, Тибет и Гималаи). Одной из главной задач экспедиции являлось проведение археологических разведок для определения перспектив дальнейшего исследования Центральной Азии [Рерих Ю.Н., 1995, с. 4].
За время экспедиции Н.К. и Ю.Н.Рерихами осмотрены различные археологические объекты. Было сделано их описание, проведена предварительная датировка и установлена культурная принадлежность. Работы, во многом, имели новаторский характер и основывались на методиках исследования и представлениях, сложившихся к 20-ым гг. ХХ в. «Кроме художественных задач, — отметил впоследствии Николай Рерих, — в нашей экспедиции мы имели в виду ознакомиться с положением памятников древностей Центральной Азии, наблюдать современное состояние религии, обычаев и отметить следы великого переселения народов. Эта последняя задача издавна была близка мне» [Рерих Н. К., 1992б, с. 160].
Особое место в маршруте экспедиции было отведено Алтаю, его комплексному исследованию истории, этнографии и археологии. Алтай рассматривался как один из важнейших центров миграций народов в древности, один из главных путей передвижения племён из Центра Азии на равнины Сибири и далее в Европу. По словам Рериха, «Алтай является не только жемчужиной Сибири, но и жемчужиной Азии. Великое будущее предназначено этому замечательному средоточию…». Для Рерихов Алтай был и важнейшим звеном между Россией и Индией. Именно Рерихи одними из первых провозгласили важнейшую роль кочевого мира в сближении культур Запада и Востока, а проблемы номадистики стали одним из основных направлений в научном творчестве Ю. Н. Рериха [Ковалев А. А., Тишкин А. А., 2010, с. 275-277].
Н. К. Рерих высоко оценивал значение археологических материалов из Монголии для понимания общих исторических процессов, проходивших на просторах Евразии. «Замечательное открытие экспедиции Козлова на монгольской территории дало новую страницу сибирских древностей. Те же животно-образные сюжеты, которые мы знали лишь в металлических изделиях, были найдены в тканях и других материалах. Территория Монголии хранит огромное количество курганов, керексуров, оленьих камней и каменных баб. Все это ждет дальнейшего исследования» [Рерих Н. К., 1991].
Маршрут экспедиции Н.К.Рериха по Монголии и близлежащим регионам проходил от Верхнеудинска (Улан-Удэ) до Урги (Улан-Батор), а далее до Юм-Бейсе и через пустыню Гоби до Аньси. Прибыв в Ургу, Н. К. Рерих встретился с представителем далай-ламского правительства Лобзанг Чолдена, который предложил экспедиции идти в Индию через Тибет. Он послал в Лхассу Далай-ламе два письма с тибетскими караванами и также запросил тибетского представителя в Пекине снестись с Лхассою. По прошествии трех месяцев тибетский представитель, исполняющий обязанности консула, сообщил Н. К. Рериху, что им получен через Пекин утвердительный ответ и он может выдать ему установленный паспорт и дать письмо к Далай-ламе. 13 апреля 1927 года при содействии монгольских властей экспедиция вышла из Урги в юго-западном направлении на монастырь Юм-Бейсе. Расстояние до Юм-Бейсе составляло около 600 миль, которое экспедиция преодолела за двенадцать дней, причем некоторые дни делали не более 10-15 миль из-за всяких поломок и трудных переправ через реки и каменистые кряжи. От монастыря экспедиция двинулась на верблюдах, на которых ее в течение 21 дня обязались доставить в урочище Шибочен, между Ансиджау и Нань-шанем [Рерих Н. К., 1991].
Часть пути от Урги, или, как тогда стала называться столица Монголии, Улан-Батор-Хото, до Юм-Бейсе экспедиция передвигалась на машинах.
Во время экспедиции были осмотрены различные типы археологических объектов, которые исследователи разделили на три основных группы:
1) погребения (каменные могилы, курганные могильники);
2) мегалитические памятники (менгиры, кромлехи, ряды менгиров);
3) предметы в «зверином стиле», находимые в могильниках, а также бытующие в современном обиходе кочевников [Рерих Ю. Н., 1992, с. 25];
4) в отдельную группу были выделены памятники, относящиеся к буддийскому периоду истории региона.

Николай Константинович и Юрий Николаевич обратили внимание на несколько важных обстоятельств, которые указывали на связь между культурами разных народов. Среди них большое значение отводилось изучению погребального обряда, как отражению представлений о месте человека в окружающем мире, сложившихся под влиянием определенной географической, экономической, исторической и социальной среды. Изучение погребального обряда давало возможность получить прекрасные аргументы, с помощью которых можно было проследить контакты между разными народами в разные исторические периоды. Рерихи не имели возможности заняться широкомасштабными раскопками древних захоронений на территории Монголии. На основании особенностей надмогильных конструкций ими были лишь выделены отдельные типы захоронений и проведены сравнения с известными к началу XX в. погребениями.
Активно изучая археологические объекты, встречавшиеся на пути экспедиции, Н. К. Рерих в очередной раз отмечал: «Район Монголии и Центральной Гоби ожидает исследователей и археологов. Конечно, открытия экспедиции Эндрюса и последние, судя по газетам, экспедиции Свен Гедина дали прекрасные результаты, но область так обширна, что не одна и не две, а множество экспедиций с трудом покроют ее. По пути мы встретили прекрасные образцы оленьих камней, высоких менгирообразных гранитных и песчанниковых глыб, иногда орнаментированных. Также мы встретили ряд нераскопанных курганов большой величины и очень заботливого устройства. Курганы были по основанию окружены систематичным рядом камней; на вершине также были камни. Около кургана, образуя как бы второй ряд, виднелись небольшие каменные возвышения» [Рерих Н.К., 1991].

Большая часть открытых погребений, по мнению ученых, принадлежала к типу «каменных могил», известных по результатам раскопок, проведенных П.К. Козловым в Северной Монголии и Талько-Гринцевнчем в Забайкалье. Подобные могильники были найдены в Тибете, в области Хор и к югу от озера Пангонг в районе Великих озер. Погребальная конструкция захоронений состояла из поставленных на ребро каменных плит. «Неподалеку от лагеря профессор Рерих обнаружил несколько могильников... Они были огорожены камнями, установленными в виде квадрата» [Рерих Ю.Н., 1995, с. 387]. Они располагались группами по две-три могилы в основном на южных склонах гор. «Каждый могильник был ориентирован с востока на запад, и на его восточной оконечности находилась большая глыба. Очевидно, усопших хоронили головой на восток» [Там же]. Средний размер могил 2,75x3 м. Достаточно изученные каменные могилы Северной Монголии подразделялись на могилы с оградами из поставленных на ребро каменных плит (VII - V вв. до н.э.), курганы с каменной насыпью, могилы с возвышением из камней в центре и каменными выкладками - керексуры (VIII - VII вв. до н.э.), тюркские могилы с каменными бабами (VII - VIII вв. н.э.). Экспедиция Рериха обнаружила огражденные плоскими валунами могилы, в которых содержался немногочисленный инвентарь, в основном представленный наконечниками стрел, которые Юрий Николаевич разделил на четыре типа.
Исходя из конструкции данных памятников и того факта, что некоторые из них находились в несомненной «связи с этими старыми святилищами» [Рерих Н. К., 1994, с. 6], то есть мегалитами, Н. К. Рерих отнес их к той же эпохе, что и мегалитические памятники, встреченные экспедицией по пути следования.
Местные кочевники, как отмечал Н.К. Рерих, до сих пор почитают могилы умерших предков. На древних китайских кладбищах на вершине каждого кургана «всегда поставлен горшок сосуд или черепки горшка. Род курганной тризны» [Рерих Н. К., 1974, с. 213].
Центральная Азия поразила Рериха огромным количеством мегалитических сооружений в виде менгиров и кромлехов, «которые полны значения для каждого археолога» [Рерих, 1994, с. 64]. «По рельефу Транс-Гималаев, - писал он, - мы увидели четко длинные ряды вертикальных камней. Эти ряды заканчивались кольцом с тремя высокими камнями в центре. Все сооружение было направлено с запада на восток ….. Мы поняли, что это был типичный менгир, из тех, которые прославили каменные поля Карнака» [Там же]. Менгиры Азии стали, по мнению Рериха, еще одним свидетельством существования культурных контактов удаленных друг от друга древних племен: «...Моя карта сказок была подтверждена. Когда в одной руке вы держите конец волшебной нити в Карнаке, разве не радость обнаружить ее начало в Транс-Гималаях?» [Рерих, 1994, с. 65].
Памятники буддийского периода были представлены двумя основными типами: ступами (чортенами) и пещерными храмами. «Гигантские ступы буддизма, погребальные памятники, обнесенные оградою, те же курганы всех веков и народов» [Рерих Н. К., 1974, с. 10]. Большинство подобных памятников было разрушено, а кирпич, из которого строились ступы, использовался в более позднем строительстве: «Сама ступа превратилась в бесформенную глыбу, и лишь остатки кирпичной кладки внизу выдают ее построение. Размеры ее велики; не меньше большой ступы в Сарнатхе. В сущности, сохранилось лишь одно основание, а весь верхний купол исчез. Трудно среди песчаных оползней различать строительные развалины» [Там же, c. 153]. Однако исследователям удалось определить, что умерших перед захоронением сжигали. Обряд трупосожжения был широко распространен в культурах различных народов: «Курганы Упсалы в Швеции, русские курганы Волхова на пути к Новгороду, степные курганы скифов, обнесенные камнями, говорят легенду тех же торжественных сожжений, которые описал искусный арабский гость Ибн-Фадлан. Всюду те же очищающие сожжения» [Там же, c. 18]. Во время обряда сожжения в Гималаях применялось «много благовоний, розовой воды и пахучего дерева. Поэтому не тяжел дым сожжений тел в Бенаресе. И в Тибете сожжение тоже принято» [Там же]. Культ огня, отраженный в данном обряде, был также неразрывно связан с культурами Зороастризма, в котором огню придавалась та же очищающая сила. Рерих утверждал, что так называемая «дикость», которую приписывали путешественники погребальным обычаям Тибета, на самом деле – их отношение к чужому, непривычному.

Отдельным пунктом научной программы экспедиции 1924 - 1928 гг. было исследование наскальных изображений. Они были встречены в Тибете, Гималаях, на Алтае и в Монголии. «Ладак, Дардистан, Балтистан, Лахуль. Трансгималаи, часть Персии, Южная Сибирь (Иртыш, Минусинск) изобилуют разнообразными сходными в техническом отношении изображениями, невольно напоминающими скалы Богуслана и изображения остготов и прочих великих переселенцев» [РерихН.К., 1991б., с. 184].
В зависимости от сюжета Н.К. Рерих подразделил петроглифы на несколько типов:
Iтип – Буддийский: изображения свастики (буддийской бон-по), львов, коней легендарного героя Гессар-Хана, предметов культа и религиозные надписи, а также изображения Майтрейи, датируемые Н.К. и Ю.Н. Рерихами примерно IX в., то есть временем, когда махаяна стала распространяться на территории Тибета.
IIтип – Добуддийский: связан древней религией бон и культами огня: изображения горного козла, который по представлениям местного населения был символом огня. «Кроме горных козлов, во всевозможных комбинациях, можно видеть изображения солнца, руки, танцы ритуальных фигур и прочие знаки давнего фольклора» [Там же].
III тип, выделенный непосредственно Н.К. Рерихом, это – Изображения мечей, найденные в урочище Карга и около Кейланга (Лахуль). Рерих отмечает, что типологически данные мечи схожи с бронзовыми ме*чами и кинжалами минусинского (сибирского) типа, характерными для эпохи Великого переселения народов: «Где же мы видели эти характерные формы меча-кинжала? Видели их в Минусинске, видели на Кавказе, видели во многих сарматских и кельтских древностях. Все к тем же соображениям, к переселению народов ведет этот меч... Знак ли битвы, знак ли мужественного прохождения?» [Там же, c. 182].
Другим методом датировки и определения культурной принадлежности найденных наскальных изображений ученый считал установление различий в технике их исполнения: «Присматриваясь к этим типичным рисункам на поверхности скал, вы замечаете два различных типа. Одни более новые, более сухие по технике. В них можно рассмотреть намеки на буддистские предметы, стилизованные субурганы и так называемые счастливые знаки Буддизма. Но рядом с ними вы видите сочную технику, относящую вас к неолиту. На этих древних изображениях вы различаете горных козлов с крутыми рогами, яков, охотников-стрелков из лука, какие-то хороводы и ритуальные обряды. Характер этих рисунков потому заслуживает особого внимания, что те же древние изображения мы видели на скалах около оазиса Санджу, в Сензиане, в Сибири, в Трансгималаях, и можно было узнавать их же, вспомминая Халристнингары в Скандинавии» [Рерих Н. К., 1991б, с. 16]. Подобные рисунки были встречены Н. К. Pepихом и во время путешествий по Северной Америке что, безусловно, указывало на древние связи культур двух континентов [Рерих Н. К., 1974, с. 105].
Наскальные рисунки Н. К. Рерих относил к трем периодам: неолиту, эпохе древней религии бон-по и к более позднему времени. Помимо попытки установить возраст наскальных изображений, исходя из сюжетов и техники нанесения рисунка, он видел свою задачу в том, чтобы постичь устремления мастера, его мысли и чувства в момент работы над рисунком. Сходство петроглифов, этих проявлений «безымянного творчества» [Рерих Н. К., 1991в, с. 131], в различных уголках света Рерих объясняет общностью корней евразийских культур.
В Монголии, на Алтае и в Джунгарии участники экспедиции встречали и иные примеры «стихийно образованного творчества» [Там же] – антропоморфные каменные изваяния. По мнению Рериха, эти так называемые «каменные бабы», вероятно, представляли собой надгробные памятники умершим вождям. По мнению исследователей, изображения на этих памятниках не имели портретного сходства с похороненными людьми, хотя исторические детали костюма были почти полностью воссозданы. Рерих предположил, что, скорее всего, эти изваяния имели культовое значение. Большинство центрально-азиатских каменных статуй были «совершенного того же характера, как и каменные бабы южнорусских степей» [Рерих Н. К., 1991, с. 34]. Практически у всех изваяний в левой руке была изображена чаша, которая «иногда процветалась огнем». Сакральное значение придается чашам во многих культурах, «начиная от священных родовых и военных чаш и кончая символическими наименованиями нервных центров» [Рерих Ю. Н., 1995, с. 332]. «В культурах Зороастра изображается чаша с пламенем. Та же пламенеющая чаша отчеканена на древнееврейских серебряных шекелях времен Соломона и древнее. В индусских раскопках эпохи Чандрагупты Маурьи видим то же самое мощно стилизованное изоб*ражение. Сергий Радонежский, трудясь над просвещением России, приобщался от пламенеющей чаши. На тибетских изображениях бодхисатвы держат чашу, процветшую языками огня. Помним чашу жизни друидов. Горела чаша Грааля» [РерихН. К., 1974, с. 33].
Изображение чаши с пламенем, многократно повторяющееся на каменных изваяниях, определялось, несомненно, ритуальными установлениями, выросшими в недрах этих культур и закрепленными в рисунках их носителями. В Монголии даже была записана легенда, повествующая о местной каменной статуе, в которую после своей смерти превратился предводитель разбойников, поклявшийся сделать что-либо хорошее для своих соотечественников. Это же изваяние почиталось как местное божество – дух-охранитель рогатого скота и людей. Подобное приспособление древних памятников к нуждам местного населения, как отмечали исследователи, было характерно для всей территории Азии.
Наличие общей культовой символики у племен и народов не только свидетельствует о контактах, существовавших в прошлом, но и является подтверждением «общности общечеловеческих чувствований» [Рерих Н. К., 1991в, с. 192].
Огромный вклад Первая Центрально-Азиатская экспедиция внесла в изучение памятников так называемого "звериного стиля". Н.К. Рерих, будучи и художником, и ученым, не мог не заинтересоваться предметами кочевого искусства скифского времени. «Почти 40 лет тому назад, - вспоминал он, - довелось обратить внимание на замечательные, по стилизации своей, скифские древности и родственные им в духе... чудские бляшки»[Рерих Н. К., 1994, с. 95]. В то время ученые считали подобные предметы «перетолкованием греческого классического мира» [Там же]. Позже, когда количество находок, выполненных в скифском зверином стиле, возросло, появляется целая наука о «зверином стиле». «Самые замечательные ученые обратили внимание на эти наследия великих путников и отдали должное внимание этим необыкновенным стилизациям» [Там же].
Во время экспедиции 1924–1928 гг. Рерихом были открыты образцы «звериного стиля» у кочевых племен Западного Хора (Северный Тибет). В данном районе располагался древний центр металлообработки – Дерге. Практически все обнаруженные изделия были изготовлены из металла. Изделия в скифском стиле, распространенные в районе Тибета - Транс-Гималаев, представляли собой живописно декорированные композиции из фигур животных и птиц. «Тут были и бегущие олени, и антилопы, лежащие лоси, птицы, фигуры фантастических животных, переходящие в чистый орнамент» [Рерих Н. К., 1992а, с. 32]. Некоторые орнаментальные мотивы были высоко стилизованы, что позволяло Рериху говорить о том, что они прошли довольно длительный путь развития.
Н. К. Рерих призывал отказаться от общепринятого в археологической науке понятия «звериный стиль» как одностороннего и не отражающего всю глубину замысла древних художников и совершенство техники этих образцов металло-пластики. По его мнению, эти произведения должны быть интересны исследователям «не одними звериными формами, но своим творческим богатством и своеобразием стилизации. Звериность не будет внутренним признаком этого стиля» [Рерих Н. К., 1994, с. 96].
Большой вклад в понимание единства и своеобразия древностей «звериного» стиля Тибета внесли находки экспедиции П.К. Козлова в горах Ноин-ула в Северной Монголии. Обнаружив подобные ор*наментальные мотивы не только на металлических предметах, но и «на скалах и на остатках тканей» [Там же, с. 95], Рерихи предположили, что их предназначение не ограничивалось только ритуальными надобностями, в них «легко можно усматривать широкую композиционность, входившую во все украшения жизни» [Там же]. В таком стиле украшали и одежду. В коллекции, собранной во время экспедиции, имелись пояса, богато украшенные серебряными и медными фигурками животных и птиц.
«Единство художественного стиля в культурах различных народов, расселенных на огромной территории, охватывающей Сибирь, Алтай, Туву, Монголию, Китай и Тибет, не раз отмеченное Н. К. Рерихом, позволило ученым говорить об общности его для всех кочевых племен верхней Азии» [Молодин, Лазаревич, 2000]. Центром этой великой культуры кочевников Рерихи считали богатый золотом и металлической рудой Алтай, фауна которого часто отображается в предметах «звериного стиля» [Рерих Ю.Н., 1995, с. 337]. Стиль этот возник в недрах «кочевых и охотничьих племен большого этнического разнообразия» [Там же]. Его широкое распространение Рерих объясняет одинаковыми условиями обитания и родственной хозяйственной деятельностью данных племен. В начале XX в. было установлено, что «звериный стиль» своими корнями уходит в культуру иранских кочевников, вооружение которых поставлялось в эпоху Хань (206 г. до н.э. - 220 г. н.э.) в Китай, и таким образом привносились элементы богатой орнаментации в нео-звернном стиле, «названном так, чтобы отличить его от звериного стиля южных российских степей» [Там же, с. 338].
Открытие экспедицией Н.К. Рериха предметов, выполненных в «зверином стиле», у кочевников Северного Тибета позволило отодвинуть южную границу распространения этого стиля к северным склонам Транс-Гиималаев, включив данный регион в огромный массив родственных номадийских культур Азии.
На основании детального изучения полученного экспедицией 1924–1928 гг. археологического материала Н. К. Рерих сделал вывод о том, что большинство курганов, каменных изваяний, наскальных изображений и других памятников археологии было оставлено древними племенами, двигавшимися на запад в период хуннских завоевательных походов. Этому времени, названному в научной литературе «Великим переселением народов», Рерих уделял большое внимание в своих трудах. «Проблема великих миграций, –писал Рерих, – самая привлекательная в истории человечества» [Рерих Н. К., 1994, с. 60]. Прежде всего, его занимал вопрос о причинах этих процессов. Ознакомившись с материальной и духовной культурой кочевников, расселенных на огромной территории, Рерих убедился в том, что «великие переселения народов не случайность», ибо «не может быть случайностей в мировых постоянных явлениях» [Там же, с. 83]. Слишком упрощенным он считал распространенное в то время в научной среде мнение о том, что «эти путники механически выталкивались народностями, восставшими позади» [Там же], или объяснение причины массового переселения племен и народов поисками внутренних оздоровляющих движений. По мнению Н.К.Рериха, в путь, на неизведанные пространства двинулись наиболее сильные по своему внутреннему потенциалу племена. «От движения народы не уставали, – писал он, – не ослабевали, но в расширении кругозора накопляли богатство воображения» [Там же, с. 96]. Ученый считал, что только в движении, в соприкосновении с новым расширяется сознание народа.
Изучая проблему переселения народов, Рерих обращается к местным легендам: «Бесконечные курганы южных степей хранят многочисленные истории о появлении неизвестного воина неизвестно откуда. Если без предубеждения вы терпеливо отметите на своей карте все легенды и предания такого рода, вы будете удивлены результатом. Когда вы соберете все сказки о потерянных и подземных племенах, не будет ли перед вами полная карта великих миграций?» [РерихН. К., 1994, с. 64]. Услышанная на Алтае легенда о чуди подземной поразила Николая Константиновича не только явным сходством названий племен – "чудь" – в Азии и на Руси, но и отображением в памяти народной процесса переселения народов: «Погребение, установленное большими камнями, - пишет Рерих в путевом дневнике, - так называемые чудские могилы, надписи на скалах, все это ведет нас к той важной эпохе, когда с далекого юго-востока, теснимые где ледниками, где песками, народы собирались в лавину, чтобы наполнить и переродить Европу» [РерихН. К., 1991, с.30].
Обследовав памятники периода «Великого переселения народов» и познакомившись с местными легендами, Н. К. Рерих впервые реконструирует путь, по которому прошли кочевые племена: «Проведите линию от южнорусских степей и от северного Кавказа через степные области на Семипалатинск, Алтай, Монголию и оттуда поверните ее к югу, чтобы не ошибиться в главной артерии движения народов» [Там же, с. 34].
Н.К. Рерих одним из первых среди археологов иисториков того времени призывает отказаться от мнения, что Азия принесла в Европу мрак невежества и опустошение. Он считает, что волна кочевников, хлынувшая на европейский континент, наполнила его не только восточной мудростью и глубокой духовностью, но и художественной красотой, отраженной в орнаментах на одежде, оружии, конском снаряжении. По мнению Рериха, племена «переселенцев», принеся с собой свои обычаи и традиции, обогатили культуру Европы, положив тем самым начало сближению Востока и Запада.

Вторая Центрально-азиатская экспедиция

Вторая экспедиция Н. К. Рериха в Азию состоялась в 1934–1935 гг. Среди причин, побудивших его вновь отправиться в путь по необъятным про*сторам Азии, было желание более полно обследовать территорию Китая и Внутренней Монголии и дополнить картину истории и культуры Азии, воссозданную в ходе первой экспедиции. Маршрут второго похода проходил по китайской территории в районе линии КВЖД, от которой старались не отходить далеко из-за сложной политической обстановки, а также пролегал через Хинганский хребет, пустыню Гоби, Ордос и Аланшань. Финансировалась экспедиция департаментом земледелия США, что во многом определило основное занятие его участников – изучение засухоустойчивых растений, предотвращающих эрозию почв. Одновременно Н. К. Рерих проводил археологическое обследование в пустынях Внутренней Монголии и в отдельных районах Китая.
В Южной Монголии Н. К. Рерих впервые производил раскопки городища Наран Обо и подробно описал их результаты в путевом дневнике: «Опять мы побывали в развалинах древнего города, теперь носящих название «Много Храмов». На обширном пространстве, окруженном останками стен и целыми курганами, в разбросанных осколках рассыпаны разновременные здания» [Рерих, 1995, с. 559]. Городище Наран было расположено на землях князя Дархан Бейле, к северу от его ставки. Возраст и культурная принадлежность памятника устанавливались по «характерным деталям развалин и обломкам керамических, архитектурных украшений» [Рерих, 1991а, с. 178]. «На обширном пологом холме, - пишет ученый в полевом дневнике, - разбросаны неисчислимые черепки посуды. Точно бы весь холм состоит из нажитых слоев, насыщенных всевозможными обломками фарфора и керамики» [Рерих, 1995, с. 559]. Исследователи установили несколько этапов заселения города: «Среди древнейших более примитивных гончарных поделок можно усмотреть почти неолитические орнаменты - веревочные и ногтяные» [Там же, с. 560], а «...позднейшая, судя по керамике, принадлежит манчжурской династии. Затем имеются явные признаки минской династии в виде большой прекрасно сделанной каменной черепахи, вероятно, служившей базой для колонны» [Рерих, 1991а, с.178]. Более всего Рериха заинтересовали «остатки монголо-несторианского времени 13 или 12 века, может быть, с еще более ранними основаниями» [Там же]. Характер орнаментов гробниц-саркофагов с крестами нестарианского времени, найденных в Наран Обо, побудили ученого обратиться к западной традиции. По его мнению, подобные гробницы «могли бы быть не только во Владимире и в Юрьеве-Польском, но и в Сан-Mapко или Вероне» [Там же]. Еще одним датирующим признаком были уйгурские и старокитайские надписи нанадгробиях. Однако Рериху так и не удалось определить «первоначальную древность этих пустынных камней» [Там же, с. 167]. В процессе изучения памятника Рерих отмечал, что «один холм, полный разновековых останков, породит множество впечатлений и заключений. Какую бы вдохновенную лекцию ни иллюстрировать черепками сосудов, все же впечатление этих же самых осколков на том месте... будет несравненно более сильным» [Рерих, 1995, с. 561]. Останки города были зафиксированы Н.К. и Ю.Н. Рерихами: зарисован план, скопированы надписи. Покидая развалины этого древнего города, Н.К. Рерих писал о том, что «при более глубоком исследовании могут быть обнаружены многие любопытнейшие находки...» (1991а, с. 178).
Подводя первые итоги, мы можем сказать, что в работах семьи Рерихов была намечена программа обширного изучения Центральной Азии. Археологические исследования, проведенные Н. К. и Ю. Н. Рерихами в этом обширном регионе, заложили основы для формирования многих направлений в изучении его истории. Попытки разобраться в процессах, связанных со становлением и развитием многих евроазиатских народов и их культур, побудили Рерихов заняться изучением культурного наследия Центральной Азии. Именно этот регион, по мнению ученых, являлся колыбелью многих культурных явлений, фиксируемых в разных частях Старого света и даже на Американском континенте, именно отсюда шли волны мигрантов, коренным образом изменивших ход мировой истории.
В настоящее время рериховская программа изучения Центральной Азии успешно изучается. Она нашла своё отражение в Программе комплексных центрально-азиатских исследований Санкт-Петербургского государственного Музея-института семьи Рерихов и получила существенное развитие и значительное уточнение в результатах деятельности Международной центрально-азиатской экспедиции (МЦАЭ). Выражаю надежду, что развёрнутое представление результатов всей этой работы её авторами – дело близкого будущего.

Список литературы

• Воробьёва-Десятовская М. И.Предисловие //Рерих Ю.Н.Тибет и Центральная Азия: Статьи, лекции, переводы. Самара, 1999.
• Заключительный отчет о результатах выполнения работ по организации и проведению комплексных историко-архивных, библиографических и историко-археологических (полевых) исследований на территории России и Монголии по государственному контракту №32 от 03 июля 2009 года. Сост. и отв. ред.: Тишкин А. А. // Научный архив МИСР. 2009.
• Лазаревич О. В., Молодин В. И., Лабецкий П. П. Рерих-археолог. Новосибирск, 2002.
• Маточкин Е. П., Мельников В. Л. Идолы в произведениях Н. К. Рериха // Рериховские чтения. 1997. Материалы конференции. Новосибирск, 2000.
• Молодин В.И., Лазаревич О.В. Археология в жизни и творчестве Н.К. Рериха // Рериховские чтения: Материалы конференции 3–6 ноября 1997 г. Новосибирск, 2000. С. 157-164.
• Отчёт по договору подряда № 03/Э. Сост.: Луньков А. В. // Научный архив МИСР. 2009.
• Отчёт о выполнении работ по организации и проведению комплексных историко-архивных, библиографических и историко-археологических (полевых) исследований Центральной Азии (Республика Тыва, Монголия). Часть I. Историко-архивные и библиографические исследования по государственному контракту №35/10 от 03 августа 2010 года. Сост.: Ковалев А. А., Тишкин А. А. // Научный архив МИСР. 2010.
• Отчёт о выполнении работ по организации и проведению комплексных историко-археологических (полевых) исследований в Республике Тыва (курган Чинге-Тэй) для нужд Санкт-Петербургского государственного учреждения культуры «Музей-институт семьи Рерихов». Аналитическая записка. 2011. Сост.: Мельников В. Л. // Научный архив МИСР. 2011.
• Петербургский Рериховский сборник. Вып. II–III. Николай Рерих. Археология: Книга первая. Материалы Императорской Археологической комиссии. 1892–1918. Сост., примеч. и коммент.: Мельников В. Л. Самара, 1999.
• Рерих Н. К. Алтай-Гималаи. М., Мысль, 1974.
• Рерих Н. К. Сердце Азии. Минск, 1991.
• Рерих Н.К. Врата в будущее. Рига, 1991а.
• Рерих Н.К. Твердыня пламенная. Рига, 1991б.
• Рерих Н. К. Нерушимое. Рига, 1991в.
• Рерих Н. К. Алтай-Гималаи. Рига, 1992.
• Рерих Н. К. Нерушимое. Новосибирск, 1992а.
• Рерих Н. К. Цветы Мории. Пути благословения. Сердце Азии. Рига, 1992б.
• Рерих Н. К. Восток-Запад. М., 1994.
• Рерих Ю. Н. Звериный стиль у кочевников северного Тибета. М., 1992.
• Рерих Ю. Н. По тропам Срединной Азии, Самара, 1995.
• Рерих Ю. Н.Тибет и Центральная Азия: Статьи, лекции, переводы. Самара, 1999.
• Рерих Ю. Н.История Средней Азии. В трёх томах. М., 2004, 2007, 2010.
• Рериховский век: Каталог выставки. Живопись и графика / Отв. ред.: А. А. Бондаренко и В. Л. Мельников. СПб., 2009.
• Яцковская К. Н.Живое наследие (К 100-летию со дня рождения Ю.Н. Рериха) // Восток. 2002. № 5.

Источник: А.А. Бондаренко. Об историко-археологических исследованиях Н. К. и Ю. Н. Рерихов в Центральной Азии // Современные решения актуальных проблем евразийской археологии: сб. науч. ст. / отв. ред. А. А. Тишкин. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2013. С. 7-14.

[Iris]

А где опубликовано?

[Владимир Чернявский]

Сообщение от Iris

А где опубликовано?

Это доклад непосредственно с конференции. Доклад будет опубликован как минимум в издании по итогам.

[Владимир Чернявский]

Сообщение от Владимир Чернявский

Это доклад непосредственно с конференции. Доклад будет опубликован как минимум в издании по итогам.

Добавил источник: "А.А. Бондаренко. Об историко-археологических исследованиях Н. К. и Ю. Н. Рерихов в Центральной Азии // Современные решения актуальных проблем евразийской археологии: сб. науч. ст. / отв. ред. А. А. Тишкин. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2013. С. 7-14."