«Очень важная часть моей жизни»

[Владимир Чернявский]

http://rgz.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=8488&Ite mid=39

«Очень важная часть моей жизни»

Михаил Озеров, Лондон. Фото ЕРА

Так говорил Ростропович о своей коллекции,
которая пока так и не стала достоянием россиян



Этот аукцион вызвал столько интереса, шума, сенсаций, как, пожалуй, ни один другой. Крупнейшие коллекционеры со всего белого света собрались в середине сентября в Лондоне. Они надеялись купить на знаменитой фирме «Сотбис», основанной еще в 1744 году, шедевры, которые собрали Мстислав Ростропович и его супруга Галина Вишневская после того, как их выслали из Советского Союза.
Однако эксперты разъехались по домам разочарованные и даже возмущенные. Ведь торги, на которые они так спешили, неожиданно не состоялись. Уникальное собрание, как известно, на корню приобрел российский миллиардер Алишер Усманов.
Новый владелец сокровищ обещал, что вскоре их смогут увидеть россияне, для этого, мол, она и покупалась, тем более именно о таком развитии событий мечтал великий Ростропович.
Что ж, мы ждем, когда сбудется обещание господина Усманова, а я вспоминаю, что для всемирно известного музыканта эта коллекция действительно была важнейшей частью его жизни. Какую гордость и радость он излучал, показывая эти вещи «живьем»!

В доме маэстро
«Неистовый Слава», без устали путешествовавший по белому свету, часто «бросал якорь» в Лондоне. Однажды в самом конце девяностых после коктейля в российском посольстве он, заговорщицки подмигнув, предложил нескольким знакомым:
- Давайте поглядим на мое «живописное хозяйство».
Среди счастливчиков оказался и я. И вот мы в просторной, очень светлой квартире на Майда Вейл. Этот район на западе Лондона называют «маленькой Венецией»: рядом канал, на нем - всевозможные суденышки.
Но то, что я увидел, ошеломило. Подлинники Репина, Брюллова...
- Похвастаюсь новым приобретением. Мы с Галиной купили его в «Сотбис». Замечательно, не правда ли? - Музыкант показал на огромное полотно Николая Рериха «Сокровище ангелов».
- Картина не проходила в квартиру, и пришлось даже снять дверь. Я решил, что такой шедевр дороже любой двери. Тем более ее потом поставили на место, - со смехом сообщил Ростропович.
Он оказался прямо-таки профессиональным гидом, выдавая деталь за деталью: высота полотна - три метра, Рерих закончил его в 1905 году, сделано в стиле византийской иконы, преобразованной в постимпрессионизм, и изображает святой город на холмах в северной части России...
Чего только я не увидел в квартире на Майда Вейл: необыкновенной красоты шкатулки, ларец из моржовой кости, бокалы, возраст которых - несколько веков... Но, как мне показалось, хозяин больше всего гордился другими сокровищами. Он бережно дотрагивался до писем Чайковского, рукописей и автографов Шостаковича, Прокофьева.
- Здесь русский дух, здесь Русью пахнет, - не удержался я от пушкинской цитаты.
- Именно к этому я стремился, - сразу став серьезным, ответил Ростропович. - Нас с Галиной не пускали в Россию, и мы делали русский дом за рубежом. Это очень важная часть моей жизни.
- Четверть века назад, - добавил он, - я покинул Советский Союз с виолончелью и Кузей (ньюфаундлендом. - М. О.). Затем уехала Галина с двумя дочерьми и парой чемоданов. Едва начав что-то зарабатывать, я стал покупать вместе с женой красивые вещи, связанные с Россией. Причем не только картины. Мебель, фарфор... Мы окружали себя как бы старым Петербургом. И вот что получилось. Хотя содержать все это совсем не просто.

«Он тосковал без России»
О великом российском музыканте мне часто рассказывал Виктор Хоххаузер - известнейший здешний импресарио, который уже полвека организует гастроли на Альбионе Большого театра, других наших прославленных коллективов и лучших музыкантов. В гостиной его дома - гигантская корзина искусственных цветов, подаренная Ростроповичем. Над ней на стене - фотография Шостаковича с надписью: «Дорогим друзьям Виктору и Лилиан». В соседний комнате бежевый рояль. За него садились Рихтер, Гилельс, Ростропович.
Историю, которую я услышал от Хоххаузера, привожу слово в слово.
«На моих глазах и в моем доме проходила «английская одиссея» Ростроповича. В Кремле не забыли, что именно на его даче жил Солженицын, и делали все, чтобы он в конце концов написал письмо Брежневу и убрался из СССР. Я встретил его в аэропорту Хитроу, и Слава стал жить у меня. Почти за двадцать лет до этого - в пятьдесят пятом - я уже встречал его в Лондоне (тогда Ростропович впервые попал в Англию) и организовывал его выступления.
Когда с Ростроповичем соединились жена и дети, Галина Вишневская рассказала мне о своих мытарствах. В середине шестидесятых ее не пустили в Англию, хотя она была приглашена на антивоенный концерт. В разрушенном фашистами соборе в Ковентри звучал реквием в память погибших, но без Галины. В концерте в защиту мира на Британских островах Вишневская участвовала лишь спустя четверть века. Концерт дал ее муж. Билеты стоили по 250 фунтов стерлингов - тогда гигантские деньги, однако их быстро раскупили.
Я никогда не соглашался со злыми высказываниями, которые читал в советских газетах о Ростроповиче. Он очень любил Россию. И страшно тосковал без нее. Может быть, ему не нравился Госконцерт, но разве это антисоветизм? Его преклонение перед родной страной, интерес к ней проявлялись на каждом шагу. Когда мы гуляли по Лондону и Слава видел в витрине какого-нибудь магазинчика русский сувенир, он кидался покупать его. Скоро первый этаж нашего дома был заставлен вещами, связанными с Россией, которые они с Галиной приобрели. Слава извинялся, что доставляет нам неудобства, и однажды сказал:
- Когда у меня будет в Англии своя квартира, я сделаю ее чисто русской. Как в Питере, а может быть, даже лучше.
Именно это желание было для него главной движущей силой в подборе уникального собрания».

Коллекция № 1
Получилось действительно чудо из чудес. Эксперты «Сотбис» признавались, что у них еще не было такой коллекции произведений русского искусства. 450 вещей «высочайшего полета»: 22 полотна Илья Репина, портрет княгини Авроры Демидовой Карла Брюллова, эскиз к знаменитому произведению Александра Иванова «Явление Христа народу», портрет Прасковьи Бестужевой, написанный Боровиковским... Картину Бориса Григорьева «Лики России» лондонская «Гардиан» назвала «самым выдающимся шедевром в российской живописи после революции 1917 года».
Среди топ-лотов были не только картины, но и уникальнейшая посуда из фарфора: Орловский сервиз середины восемнадцатого века, названный в честь фаворита Екатерины Второй, блюда Юсуповского сервиза, которые не продавались, а только дарились членам царской семьи и близким друзьям князей Юсуповых...
Самые дорогие вещи, как считал председатель «Сотбис» лорд Марк Полтимор, могли оказаться покупателям не по зубам. Так, портрет Брюллова оценивался в 2,5-3 миллиона долларов, картина Григорьева - еще дороже, Орловский сервиз - в миллион, не меньше. В первую очередь именно поэтому руководители лондонской фирмы решили продать все в одни руки.
Импресарио Виктор Хоххаузер подтверждает, что супруги приняли решение выставить на аукцион свое собрание еще при жизни великого музыканта (Ростропович, как известно, скончался в апреле этого года, успев отметить 80-летие). Почему? Десятки тысяч долларов ежемесячно уходили на охрану, страховку, зарплату персонала. И я вспомнил, как маэстро признался у себя в квартире, что «содержать коллекцию весьма не просто».
Но при этом он снова и снова говорил о своей мечте. Он очень хотел, чтобы собранные им уникальные вещи достались тем, кто любит и знает русское искусство, а в идеале вообще вернулись на родину. Будем надеяться, что россияне скоро смогут наслаждаться замечательной коллекцией.