РЕЛИГИЯ

[Елена Шульпина]

РЕЛИГИЯ
1.Определение места человека в мире и отношения его к природе в разных религиях.
Все религии суть есть учения о Мироздании и месте человека в нем, о пути-эволюции, по которому должен двигаться человек, соблюдая нормы-заповеди. Тысячи лет люди жили согласно этим учениям: строили свою жизнь и обустраивали окружающий мир в соответствии с указаниями, данными Великими Учителями человечества. Несомненно, это отражалось на социальных отношениях и особенностях природопользования народов.
Представим основные религиозные учения с точки зрения проблемы: взаимодействия общества и природы.
ИНДУИЗМ. В индуизме почитается Высшее Существо (Брахма) – нечто вроде Бога, абсолютного и безличного, - стоящее выше всякого чувственного восприятия. Божественное присутствует в любом существе, и его душа неразрушаема. Отсюда, уважительное отношение к природе.
Мир и человек невечны. Только Высшее Я не подвержено переменам.
Основная идея индуизма – это параллелизм микрокосма (человеческой психофизиологии) и космического тела Вселенной, означающий, что любые осознанные стремления человека к переустройству самого себя имеют соответствия в игре космических сил.
Видимый мир признается иллюзией, поэтому бессмысленно привязываться к нему, его ценностям.
Йога – неотъемлемая часть философской и религиозной системы индуизма – является важнейшим средством реализации этических и религиозных идеалов, высшим из которых является полное освобождение от пут материального существования. Следовать йоге – значит, подчинить контролю свои мысли, чувства, внутреннее и внешнее движение, т.е. те функции, которые в большинстве своем работают без контроля.
Таким образом, это учение ориентирует человека на поиски своего Высшего Я, используя одну из систем йоги, т.е. направляет энергию во внутрь человека, а не вовне. Тем самым ограничивается воздействие на природную среду.
БУДДИЗМ – это система религиозной практики и доктрина, созданная на основе древних религиозно-философских учений Индии, краеугольным камнем которых является вера в перевоплощение.
Основная идея буддизма заключается в утверждении, что «жизнь есть страдание» и «существует путь к спасению». Канонический буддизм рассматривает человека как обособленный мир, «мир в себе», себя порождающий и себя же уничтожающий или спасающий. Как и в индуизме, буддизм подвигает своих последователей на внутреннюю работу. Для достижения внутреннего спокойствия и обуздания мысли служит практика медитации, упражнения йоги, созерцание различных религиозных объектов, размышления на заданные темы, ритмическое и спокойное дыхание, культивирование дружелюбия, сострадания, симпатии ко всем живым существам. Практика медитации и соблюдение норм морали позволяют сосредоточить внимание на размышлении о сущности бытия.
Идея «Все - в одном, один - во Всем» служит нравственным принципом по отношению ко всему и, соответственно, накладывает ограничение на преобразовательную деятельность в природе и уважительное отношение к людям.
ДАОСИЗМ. С 6 в. до н.э. в Китае появились мыслители, придерживающиеся нетрадиционного для этой страны подхода к жизни – «недеяния» (у-вей), предоставления всего сущего самому себе. В книгах Учения написано, что все теории об исправлении мира лишь делают его еще хуже, т.к. все они наставляют других людей, как тем следует действовать.
Мудрецы Лао-Цзы и Чжуан-Цзы учат, что все во Вселенной порождено космическим путем (Дао), являющимся также и источником гармонии и равновесия. Поэтому все в мире - от растений и животных до людей – прекрасно в своем естественном состоянии и должно оставаться таким. Извечный путь Вселенной несравнимо мудрее любого человека, поэтому мы всегда совершаем ошибку, пытаясь изменить окружающий мир. На самом же деле этим мы утверждаем собственное «я» и пытаемся подменить мудрость Вселенной ограниченным знанием. Китайские философы утверждали, что наилучшими правителями являются те, кто оставляет людей в покое, ведь те могут процветать сами по себе. Люди знают как им жить, даже не будучи осведомленными о таких моральных принципах, как справедливость и уважение к старшим. Более того, проповедь этих принципов, возможно, указывает на отсутствие их у самого проповедующего.
В даосском представлении Вселенная – одно целое, и человек не может быть изолирован в ней. Каждое существо и каждая вещь являются частью этого бесконечного потока, который течет неостановимо и в котором уравновешиваются противоположные силы. Вселенная представляет собой непрерывную систему эволюционных и иных изменений, частью которой является человек. Нет ничего стабильного и абсолютного. Наилучшим образом характеризует Дао равновесие и взаимодействие двух знаменитых основных противоположных принципов – инь и янь.
Таким образом, даосизм проповедует созерцательное отношение к внешнему миру: пусть природа идет своим путем, ненарушаемым вмешательством человека, который менее умный в сравнении с природой. Человек же должен стремиться глубже проникать в тайны и могущество вселенского Дао, использовать различные источники энергии, до минимума сведя вмешательство в окружающий мир.
ИУДАИЗМ. В основе иудаизма лежит глубокая религиозность и этическая идея. Её исходная точка – единство человеческого рода, поэтому все отдельные индивиды в нравственном отношении равны между собой. Не раса и не происхождение обуславливают различие между людьми и народами, а участие нравственных сил в их жизни.
Строго последовательный монотеизм приводит к признанию единства всего мироздания, которое обязано своим существованием воле Бога. Бог не в природе, то есть не является одной из его сил, Он над природой – как её создатель, хранитель и властитель.
Бог свят, и поэтому выставляется новое требование жизни – святость. В этот закон святости включены принципы нравственности и религиозной чистоты. К ним относятся известные 10 заповедей, а также другие: забота обо всех неимущих, запрещение ставить западню кому бы то ни было, порочить людей, оставаться пассивным, если кому-нибудь угрожает опасность.
Как видим нравственные принципы распространяются лишь на людей, но не на все живые существа. Это объясняется пониманием нахождения Бога вне природы. Следовательно, природные объекты и явления находятся в распоряжении человека, и он по-хозяйски может ими пользоваться. Кроме того, идея единства распространяется не на всю Вселенную, а только на человечество. Отсюда его господствующая роль в природе. Подобные идеи развиваются и в христианстве.
ХРИСТИАНСТВО. Христианское учение – очень суровый путь, бесконечно далекий от современного сентиментального христианства.
Целью учения Иисуса Христа является Царство Небесное, или внутренний мир человека. Но так как внутренний мир обычного человека – эти мир, где главной ценностью являются богатство, то его необходимо изменить.
Внутренний мир человека, желающего попасть в Царство Небесное, должен включать ценности этого Царства. Об этих ценностях и путях их достижения более всего и говорит Иисус Христос в Новом Завете.
Одной из характерных особенностей христианского Пути, в отличие от иудаизма, является необходимость собственных усилий путника по достижению черт, необходимых для того, чтобы войти в Царство Небесное.
Часть идей учения можно рассматривать как положительно влияющие на взаимоотношение человека и природы: следование заповедям облагораживает всякую деятельность человека; все сотворенное Богом совершенно и прекрасно. Но западная цивилизация выхватила, извратила и возвела в руководящий ранг другие принципы. Бог создал человека по образу и подобию своему, а всех остальных тварей – для его обслуживания, без человека мир лишен своего интереса. Отсюда, интегрированный человеческий эгоизм и безудержная эксплуатация природы, других людей.
Но, подчеркнем, что не религия виновата в разрастающемся духовном и экологическом кризисе, а принцип, которым воспользовался капитализм. Все религиозные учения направлены на обеспечение гармонии и равновесия в природе, включая человека как ее часть, слияния с жизненными силами Вселенной.
Прогресс, эволюция человечества понимается как постоянное самосовершенствование: в контролировании мыслей, чувств, поведения.
Именно этим отличаются религиозные учения от науки, которая видит прогресс в наращивании технико-технологической мощи.
2. Время осознания единой религии – религии любви.
Несмотря на существование множества религиозных традиций, все они пришли из одного источника и проповедуют одно и то же:
существует только одна раса – раса Человечества;
существует только один язык – язык сердца;
существует только одна религия – религия любви;
существует только один Бог, и он Вездесущ.
Религия несет более древнее и объемное знание, чем наука. Поэтому следует признать, что наука без религии хрома, а религия без науки слепа.
Но зачем религия в эпоху НТР? Откуда она у технически оснащенного человека и на чем держится?
Религия, ритуалы и различные теологии берут начало из ненасытной жажды, тоски человека по беспредельной, скрытой от нас Реальности – и все они текут, принимая тысячи разнообразных форм, орошая многие поля, успокаивая возбужденных и ободряя уставших, и все они, в конце концов, приносят людей в океан Блаженства.
Религиозные учения даются через священные писания, которые служат не только для чтения и толкования, а для применения в жизни.
Писания – это только дорожные карты, они играют роль путеводителя, описывающего дорогу, и помогают выбрать движение. Но каждого путешественника ждет реальное путешествие, во время которого ему надо будет бороться с лишениями, преодолевать всевозможные препятствия, но он также насладится невообразимой красотой пейзажей и великолепием целей.
Разные религии по-разному подходят к проблеме познаваемости Бога, но они едины в том, что в повседневной практике следует прилагать все усилия, чтобы придерживаться правды и творить добро. Все религии принадлежат к одному Богу и ведут к одной цели. Все верования взаимосвязаны. Все они - лишь попытки направить людей на Путь. Все стремятся привести к озарению людей путем очищения ума добрыми делами. Главное во всех них – Любовь. Все религии увещевают человека очистить сердце свое от злобы, алчности, ненависти и гнева. Познание Высшей радости и блаженства – цель всех религий. Всеобщая религия – это учение, насквозь пронизанное любовью, являющейся основой всех религий.
Отсюда следует вывод. Пусть существуют разные веры. Пусть они процветают. И людям нужно научиться уважать различия между верами, и признавать эти веры обоснованными, пока они не гасят пламени единства. Приветствуйте все религии как родственные. Веды – это прадед, буддизм – это сын, а христианство – внук.
Одна религия, одно учение не может существовать вечно, так как люди со временем искажают все знания и отрицают все предыдущие учения, объявляя их ложными, еретическими, сатанинскими. Вносят непримиримую вражду разъединение, считая себя избранным народом, а свою веру Истинной верой. Такие фанатики уверены, что призваны насадить эту истинную веру и их истинное понимание Бога другим людям – врагам. Они убеждены, что должны спасти другие народы от гибели, то есть обратить их в свою веру или истребить. Отсюда войны, преследование инакомыслия. Так, евреи истребляли покоренные народы Палестины во славу Иеговы. Последователи Магомета огнем и мечом истребляли «неверных» Южной Европы тысячами. Последователи Христа убивали друг друга. И если теперь нет кровавых преследований иначе верующих, то только потому, что народы и государства вышли из-под власти церкви. В противном случае пылали бы костры инквизиции до сих пор. Но и теперь у людей нет терпимости к другим верам.
Ни одно человеческое заблуждение не принесло столько жертв и жестокости, не пролило столько крови как религиозная нетерпимость. Это заблуждение царит и в наше время. Мир гибнет из-за разъединения, но одним из препятствий к объединению являются существующие религии. Не только невозможно объединить, например христиан с буддистами и магометанами, но само христианство разделилось на несколько непримиримых и враждебных друг к другу верований. А эти, в свою очередь на сотни и тысячи сект.
Когда человек придает слишком большое значение внешним формам поклонения и обрядам, он забывает об этой основе, и в результате между людьми возникают споры и разногласия.
Без духовной чистоты религиозные ритуалы не имеют ценности. Можно ли приготовить чистую еду в нечистой посуде?
Милосердие, доброжелательность, ограничения и подобные деяния ведут к чистоте сердца. Мысли о превосходстве и неполноценности возникают только в сердце, испорченном эгоизмом. Если кто-то убеждает, что он выше или что его религия более святая, то это как раз доказательство того, что он упустил самую суть веры.
3.Учение Живой этики.
Учение Живой Этики или Агни-Йога – это одно из величайших духовных свершений 20 века, этико-философское учение, воплощающее в себе синтез одухотворенного нравственного, философского и научного постижения мира.
Книги Учения Живой Этики, представляющее собой избранные беседы Великих Учителей – Махатм Востока (Махатма (санскр.) – Великая Душа) с Еленой Ивановной и Николаем Константиновичем Рерихами, были впервые опубликованы в 20-30-х годах 20 века. Второе название – Агни-Йога – означает «Огненная Йога» или «Связь с миром Огня». Под Агни понимается та тончайшая огненная субстанция, которая лежит в основе бытия и, будучи осознанной человеком, получает название психической энергии.
Учение Живой Этики органично сочетает иносказательность Востока и научную точность Запада. Опираясь на древнюю восточную теорию о многомерности и цикличности бытия, Агни-Йога выдвигает стройную философскую концепцию мироздания как триединства Плотного, Тонкого и Огненного миров и рассматривает человека как связующее звено между этими мирами.
Живая Этика утверждает, что в настоящее время человечество находится в процессе подготовки к новому этапу развития. Поскольку переход на новый эволюционный виток связан с необходимостью ассимиляции человеком множества новых мощных энергий. Учителя обращают особое внимание на ближайшие неотложные задачи, стоящие перед человечеством и позволяющие облегчить этот переход. Это, прежде всего, воспитание сердца, расширение сознания и раскрытие творческого потенциала человека.
Именно в утверждении культуры духа – как синтеза Науки, Искусства и Религии, или Знания, Красоты и Любви Агни-Йога видит скорейшую возможность совершенствования человечества.
Поэтому Агни-Йога обращает особое внимание на работу над собой, на моральное самосовершенствование каждого человека Новой Эпохи. В книгах этого Учения разбираются исчерпывающие со всех сторон качества , которые необходимо приобрести для преображения внутреннего человека, сфера которого в мире мысли. Живая этика ведет к ощущению своего единства с окружающим миром и в силу этого – ответственности за него.
Отметим, что уже в середине 20-х г.г. в третьей книге Учения «Община», поднимается вопрос об охране биосферы – вопрос, вся важность которого стала ясна спустя 40 лет.
Учение Агни-Йоги – это целостное учение о жизни. Оно выдвигает идею единства человечества и возвышает ее от «общины» до всеобщего Братства и космического сотрудничества, к которому ведет путь эволюции.
Тема. Перспективы диалога науки и религии в современных условиях.
Чтобы успешно противостоять общей иррациональности современной цивилизации и всем отмеченным выше формам духовного иррационализма, рациональные (наука и философия) и внерациональные (или сверхрациональные) формы духовного опыта (традиционные религии и подлинно духовные учения типа Живой Этики) должны образовать единый фронт борьбы за твердую иерархию нравственных ценностей против бесовского «выворачивания» мира наизнанку, а также за единую истину, не исключающую разнообразия путей ее постижения и ракурсов видения. При этом рациональные и внерациональные виды знания перед общей угрозой тотального распада и деградации духовной культуры должны руководствоваться словами Христа, когда-то вразумлявшего своих излишне ревностных учеников: «Кто не против вас, тот за вас» (Лк., 9, 50).
В самом деле, подлинная религия и подлинная научная мысль отнюдь не противостоят друг другу, ибо исключают иррациональное огульное отрицание чужого опыта и иррациональное узколобое охранительство собственных предрассудков. Они вместе призваны бороться за высшие начала в человеке: за ясную и четкую, устремленную к истине, мысль и за твердую нравственную волю к добру.
Но прочный союз религии и науки нужен не только для борьбы с лжерелигией и лженаукой, но и для их собственного развития и обновления. Обозначим ключевой тезис: истинная религия и истинная наука сегодня объективно нуждаются друг в друге, а это подразумевает разворачивание сознательного и взаимоуважительного диалога между ними.
Прежде чем рассмотреть продуктивные, остановимся сначала на малопродуктивных формах взаимодействия науки и религии. Во-первых, сегодня абсолютно неприемлема позиция «двойственной истины», утверждающая, что своя особая истина есть и у религии, и у науки, и они не должны вмешиваться в дела друг друга. При такой позиции никакой диалог сегодня вообще невозможен. Во-вторых, вряд ли перспективны попытки религии и науки попросту подмять друг друга под себя. Это происходило и происходит в том случае, если, например, церковь выборочно и произвольно использует научные результаты для подтверждения своих-де вечных и незыблемых религиозных истин; или, наоборот, наука утверждает, что некоторые верные религиозные догадки прошлого получают-де четкое и однозначное истолкование лишь в рамках ее теоретических построений. При этом ученый оценивает религиозное знание в целом, как совокупность наивных верований, а церковный деятель, в свою очередь, относится к науке, как к системе ограниченного и относительного знания, перемешанного с сугубо человеческим суемудрием. От такого «диалога» ничего не выигрывают ни наука, ни религия. Здесь скорее каждая из них демонстрирует свою гордыню, а, значит, и неизбежную ограниченность.
Единственно плодотворной формой взаимодействия религии и науки является та, где обе эти важнейшие сферы духовного творчества хотя и хранят относительную автономию и не навязывают друг другу своей позиции, но с другой стороны, стремятся изнутри себя найти со-вестие и подтверждение извне приходящей вести.
При осуществлении такого взаимоуважительного диалога между наукой и религией надо четко представлять себе и черты их традиционного различия. На них полезно специально остановиться, дабы, с одной стороны, не принять за подлинный синтез механическое и искусственное смешение науки и религии, а, с другой стороны, – чтобы были понятны ключевые точки их действительно продуктивного взаимодействия и возможной интеграции, которых не было в предыдущие эпохи.
Во-первых, религия всегда имеет дело со сверхвременными и бесконечными истинами, которые как бы «свыше» открываются конечному человеческому сознанию, причем, как правило, являются в живом земном облике, будь то богочеловек Христос или Будда, обретший просветление личными усилиями и несущий весть страждущему человечеству. Иными словами, краеугольные религиозные истины предстают в виде уже сбывшегося идеала творческого устроения жизни (или совершенного бытия-по-истине), задающего эталон гармоничного и духовно восходящего индивидуального бытия для последующих поколений. Все остальные религиозные знания и символы (художественные детали культа, архитектура, орнаментика, мифологические повествования, догматические определения) являются производными от них. Недаром знаменитый богослов Афанасий Великий так вкратце выразил суть христианской религии: «Бог вочеловечился, чтобы мы обожились».
Наука, напротив, имеет дело с истинами, добываемыми самим человеком как бы «снизу» и носящими временный и относительный характер. Истины науки могут быть сугубо отвлеченными и чаще всего не требуют, в отличие от религиозных, какого-либо подтверждения личным поведением и жизнью ученого. Соответственно, истины традиционных религий, воплощенные в конкретных идеалах жизнеустроения, переживают тысячелетия; а истины науки, носящие отвлеченный характер, постоянно обновляются, причем со все возрастающей динамичностью.
Во-вторых, религиозное знание, данное в божественном откровении (Священное Писание в христианской традиции) или связанное с его истолкованием (Священное Предание в православии), всегда апеллирует к духовному авторитету, к сведущей и просветленной личности, чей духовный опыт позволяет глубоко понимать и правильно интерпретировать высшие истины. Более того, мера личного духовного совершенства (прежде всего, нравственное содержание мыслей и поступков) полностью определяет степень глубины проникновения в религиозное содержание. С этих позиций понятно, какую огромную роль играет в религии фигура Учителя, а также и то, что религиозные символы той или иной религии могут быть непонятными для непосвященных – эзотеричными.
Наука же, напротив, апеллирует к воспроизводимым эмпирическим фактам и теоретическим доказательствам, а ссылки на авторитеты являются смертельными для ее существования. Она демократична и экзотерична по определению. Ее выводы должны быть изложены на языке, однозначно понимаемом многими индивидуальными сознаниями вне зависимости от их национальной, культурной или религиозной принадлежности.
В-третьих, наука опирается на рассудочно-эмпирическое и на разумно-теоретическое мышление. В идеале – это царство строгих экспериментов, ясных логических аргументов, напряженной полемики с научными оппонентами и борьбы за безличную истину, где все неизбежные в жизни ученого эмоции, страсти, мучительные сомнения и личностные пристрастия должны, в конце концов, остаться за пределами порожденного им знания, претендующего на научность и объективность.
Религия же, как особый внерациональный тип духовного опыта, основана на другой познавательной способности. Ее чаще всего называют интуицией, и она, разумеется, присутствует и в мышлении ученого, и в обыденном сознании.
Но этот термин имеет разные, часто слишком расширенные толкования, и в них, как правило, отсутствует главное, что неявно подразумевается в любой религии, – а именно, то, что интуитивное познание приводит к истине только при одном условии: полной нравственной чистоте. Высокий моральный уровень был непременным условием в любых духовных учениях прошлого: в даосизме и конфуцианстве, в йоге и буддизме, и, разумеется, в христианстве, и это отнюдь не случайно. Судя по древним представлениям, нравственность, образно выражаясь, как бы очищает и шлифует «познавательную линзу», через которую воспринимается и преломляется все познаваемое – чем чище эта линза, тем истиннее полученное знание. Поэтому правильнее назвать эту вторую познавательную способность разумом сердца. «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят», – говорит Христос в Нагорной проповеди, формулируя основную максиму христианского жития; а апостол Павел уточняет, что вера, как особый тип знания, пишется «Духом Бога живого не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца» (2Кор.,3,3).
Кроме того, в отличие от рационального познания, лишенного психологического измерения и опирающегося на сухую, а порой – и софистическую логику (которая, как известно, вполне может доказать, что «черное – это белое и наоборот»), – сердечно-интуитивное познание дает человеку опыт ни с чем не сравнимого живого непосредственного видения-переживания истины. Мы специально подчеркнули, что здесь истина эмоционально переживается; более того, высшие эмоции рассматриваются в учениях прошлого (в отличие от современной психологии) не только не как противоположные «чистому познанию» и даже мешающие ему, но напротив, – как одна из важнейших граней, аспектов интуитивного сердечного познания. Иными словами, само знание в религиозных и духовных традициях – это гораздо более объемное и многоаспектное понятие, чем в науке; оно включает синтез, своеобразный сплав интеллектуального понимания, чувства непосредственного видения истины и эмоционального ее постижения. Для иллюстрации этого можно привести простой пример: большинство людей «знают» заповедь о любви к ближнему – то есть, слышали ее, «имеют о ней информацию», и даже, возможно, могут ее рационально обосновать. Но это рациональное знание очень мало поможет им в конкретной ситуации, когда эту любовь нужно проявить на практике. Напротив, мать, оберегающая и лелеющая своего ребенка, абсолютно не нуждается в рациональном обосновании своей любви к нему. Она переживает эту любовь, как абсолютную истину – необходимость этой любви, ее возможность, ее красоту, наконец, ее соответствие самому бытию (если она сможет и захочет это высказать словами); более того, она прекрасно поймет любовь и других матерей, и возможность любви и заботы о чужих детях. Она, другими словами, знает сердцем, что означает «любить ближнего», и это именно особого рода знание, а не субъективная «эмоция». Религиозный же опыт, судя по многочисленным свидетельствам, способен дать верующему (при правильном сердечном устремлении) подобное знание-переживание самых высших истин бытия.
«Торжественно и бесшумно в поток, струившийся сквозь меня, влилось все то, что было на земле, и все, что могло быть на небе. В блаженстве, едва переносимом для человеческого сердца, я чувствовал так, будто стройные сферы, медленно вращаясь, плыли во всемирном хороводе, но сквозь меня; и все, что я мог помыслить или вообразить, охватывалось ликующим единством.
Пытаясь выразить словами переживания, подобные этому, видишь отчетливее, чем когда бы то ни было, нищету языка. Сколько раз пытался я средствами поэзии и художественной прозы передать другим то, что совершилось со мной в ту ночь. И знаю, что любая попытка, в том числе и вот эта, никогда не даст понять другому человеку ни истинного значения этого события в моей жизни, ни масштабов его, ни глубины» (Д. Андреев).
Таким образом, именно через сердечное со-вестие с высшим человек обретает подлинную веру-знание, которая воспринимается и утверждается всем его существом. Такая мудрая вера, повторим еще раз, – это ни в коем случае не дефицит рационального знания и не догматическое принятие каких-то идей и аксиом без всяких доказательств, как иногда думают. Напротив, это совершенно объективное для личности знание, как бы вливающееся (при определенных условиях) в открытые вены ее сердца («откровение»), образующее центр ее сознательно-культурной жизни и творчества в мире. «Духовный опыт, обусловливающий для нас возможность откровения, – писал в этой связи князь Е.Н. Трубецкой, – воспринимается человеком per centrum (через центр, сердцевину – лат.), – через сердце, и через сердце становится доступным всему нашему существу – и чувствам нашим, и мысли: ибо через сердце восстановляется в человеке та внутренняя связь с Богом, которая составляет сущность религии» Именно о такой сердечной вере-знании всегда, в сущности, говорили и говорят наиболее серьезные богословы и религиозные философы. Мы здесь оставляем в стороне подробное рассмотрение, в гносеологическом аспекте, этого особого рода познания, так как эта тема требует отдельного разговора (например, очень интересным представляется положение, детально развитое в учении Живой Этики, о том, что интуитивно-сердечное познание, в том числе и переживание истин религии, хотя и отличается значительно большей полнотой, убедительностью и яркостью, по сравнению с интеллектуальным познанием, но также не дает «окончательной истины» – что вполне объяснимо, так как это противоречило бы бесконечности познания. Оно постепенно развивается, давая все большую глубину постижения, и на определенной ступени синтезируется с рациональным познанием, образуя единую познавательную способность, «чувствознание») . Но нам сейчас более важно то, что сам факт существования этой формы познания и, главное, истинность (при соблюдении определенных требований) получаемого таким образом знания, зачастую на тысячелетия опережающего знание рациональное, – многократно подтверждены опытом всего человечества.
О том, что подлинное духовное откровение о высшем, а, соответственно, и знающая вера обретаются лишь через сердечное культурное творчество (через просветление и нравственное очищение сердца – его окультуривание в подлинном смысле этого слова) говорили и Максим Исповедник, и Григорий Палама, и Б. Паскаль , и П.А. Флоренский, и Л.П. Вышеславцев , и И.А. Ильин в своих многочисленных работах.
Сделаем общий вывод: подлинно верующим можно признать только такого человека, который не просто знает канонические тексты и добросовестно отправляет религиозные обряды, а который стремится, с одной стороны, в максимальной полноте познавать высшие истины религии, «настраивая сердце» и одновременно интеллектуально поверяя добытые истины; а с другой стороны – в повседневных поступках уподобляться высокому жизнеустроительному идеалу. Так, если он истинный христианин, то стремится, посильно подражая подвигу Христа, «победить мир» (Ин., 16, 33), обуздывая и изживая свои порочные страсти, и, наоборот, утверждаясь в положительных нравственных качествах.
Таким образом, наука и религия, рациональное и сердечное познание являются равно необходимыми и равно значимыми формами человеческого духовного опыта. И очень показательно, что в последней четверти XX века наблюдалось все более интенсивное и неуклонное схождение этих, казалось бы противоположных, форм постижения бытия и даже их частичная инверсия. Это – одно из свидетельств фундаментального антропокосмического поворота, происходящего в современной культуре.
Так, становится очевидным, что истины религии, будучи вечными и всеобщими, тем не менее, открываются своими новыми гранями и с новой степенью глубины в разные эпохи в разных религиозно-духовных учениях. Научное же знание, погружаясь в глубины человека и Космоса, выходит сегодня на такие уровни обобщений, что поневоле начинает «играть» на традиционных религиозных «полях», связанных с духовной жизнью и экзистенциальными проблемами человека. В этих условиях религия (в данном случае христианство) получает возможность разумно-синтетического истолкования своих вечных диалектических основоположений (например, о боговоплощении, о единстве божественной и человеческой природы в Христе, о таинствах пресуществления и воскресения, о соотношении предварительного и окончательного суда и т.д.). Для обретения человеком целостной религиозной веры, веры-знания (а значит, преодоления иррационализма слепой веры) очень важно осознание единства внешне исключающих, но по сути органически связанных друг с другом противоположностей . Недаром св. апостол Иаков говорит: «Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих»(18, 6).
Важно также и то, что этические религиозные принципы (любовь к ближнему своему, бескорыстие, смирение гордыни, нестяжательство и т.д.) благодаря науке начинают истолковываться, как проявление единых фундаментальных законов бытия, которые нельзя нарушать, дабы не нанести ущерба биосфере в целом, здоровью и социальному благополучию окружающих людей, а также своему собственному здоровью. Одна из самых выдающихся психоаналитиков XX в. К. Хорни пишет: «Теперь все больше и больше признается, что действительная причина ... психических расстройств лежит в нарушениях характера». Она отмечает наиболее значимое проявление характера, ведущее к неврозам – установку на соперничество, и комментирует это с позиций глобальной оценки современной цивилизации: «Мы живем в культуре соперничества и индивидуалистичности... Оно порождает зависть к сильным, презрение к слабым, недоверие ко всем». Это способствует, по К. Хорни, формированию соответствующих черт характера – черт, которые с точки зрения морали оцениваются как негативные, а с позиций оценки психического здоровья человека – порождают неврозы. Она связывает некоторые виды неврозов с неспособностью любить, т.е. «спонтанно отдаваться другим людям, делу или идее, вместо того, чтобы в эгоцентрической манере подгребать все под себя». Э. Фромм приходит к близкому выводу: «Неврозы, по сути, это не что иное, как результат морального поражения... В большинстве случаев невротический симптом представляет собой проявление конкретного морального конфликта, а эффективность терапевтического лечения напрямую зависит от решения моральной проблемы».
Наконец, благодаря развитию кросскультурных гуманитарных исследований, начинает все более явно обнаруживаться иллюзорность противостояния мировых религий и, напротив, глубокая внутренняя связь их коренных этических идей и метафизических основоположений. Эта связь более всего проявляется в единстве нравственных идеалов всех мировых религий. Многочисленные попытки западных авторов, воспитанных в европейской культуре, интерпретировать, например, восточные религии, как морально более низкие, примитивные, лишенные, как они считают, главного принципа – любви к ближнему, при более глубоком изучении Востока оказываются несостоятельными, о чем убедительно пишут востоковеды, в частности, Т.П. Григорьева: «Одни считают христианство порождением Запада, ...другие указывают, что оно родилось на Востоке и несет на себе его печать. Но христианство – то и другое, не потому, что есть “восточное” и “западное” христианство, а потому, что такова природа Целого... И буддизм есть северный (Махаяна) и южный (Хинаяна).... Можно сопоставлять как большие регионы, культурные материки, так и малые, принцип будет тот же. Если это Закон Целого, то он всеобщ, универсален, приложим к любому случаю. Запад можно противопоставить буддийскому Востоку, но и внутри греко-христианской цивилизации есть греческая наука и есть христианская религия, есть и то, что позволяет объединить их вместе.... Если одни ставят акцент на всеобщем, едином, то другие – на индивидуальном, единичном». Стоит здесь отметить, что философско-религиозная мысль Востока изначально стояла на позиции взаимодополняемости истин всех религий. Как пишет С. Радхакришнан, «...Индийские мыслители ... считают, что каждая цивилизация вырабатывает некую божественную мысль, свойственную только ей... Все они вместе образуют живой фокус из рассеянных лучей, которые многогранное человечество отражает от рассеянного солнца». Поэтому жизнь все более обнаруживает актуальность и обоснованность призыва Свами Вивекананды в его знаменитой речи на Парламенте религий в Чикаго 27 сентября 1893 г.: «Каждый должен проникнуться учением других, не переставая культивировать свою индивидуальность ... На знамени каждой религии будет скоро начертано, невзирая на ее сопротивление: “Взаимопомощь, а не борьба. Взаимное проникновение, а не бесплодные дискуссии”» . Думается, пора и христианским мыслителям отказаться от непримиримого религиозного противостояния. Кроме того, благодаря науке православие, к примеру, имеет сегодня возможность заново открыть и оправдать свои незаслуженно забытые, а иногда и оклеветанные авторитеты, например, Оригена; а затем, возможно, найти внутри себя основания и добрую волю для принятия истин иных религиозных систем, например, того же буддизма.
В свою очередь, наука имеет ныне возможность целенаправленного принятия религиозных истин, особенно истин антропологического плана (существование иерархии творящих сознаний во Вселенной, конструктивная роль нравственного начала в познании, материальная мощь четкой мысли, позитивное терапевтическое значение сердечной молитвы и т.д.) в качестве всеобщих руководящих синтетических гипотез. Разумеется, эти гипотезы подлежат экспериментальной проверке и теоретическому научному осмыслению. Это способно, во-первых, придать новый импульс междисциплинарной интеграции научного знания, – если науки сконцентрируются на человеке, как на краеугольной эволюционной силе мирового бытия; во-вторых, заложить твердый этический фундамент научных исследований и тем самым противостоять всем разновидностям научного иррационализма, в какие бы прогрессивные «тоги» они ни рядились; и, наконец, в-третьих, вывести ученых из плоско атеистического и узко материалистического мировоззренческого тупика к более широкому и глубокому антропокосмическому мировоззрению, соответствующему нарождающейся духовно-экологической цивилизации XXI века.
В процессе такого схождения различных видов опыта – религиозного и научного – мы получаем, с одной стороны, возможность «земного» подтверждения и прояснения истин, данных с «высших небес»; а, с другой стороны, обретаем средство «небесного» синтеза имеющихся и предсказания будущих «земных» истин, не противоречащих законам целого и не разрушающих его. В качестве же гипотетического итога такого взаимоуважительного диалога науки и религии мы впервые в истории можем надеяться на жизнь в вере, не противоречащую нашему научному разуму; и на разумное познание, согласное с нашим сердцем .