"Соломон премудрый"

[Д.И.В.]

Недавно на форуме была поднята тема, касающаяся "еврейского вопроса". Хочу привести ниже отрывок из повести Чехова "Степь".
В нем описываются детские впечатления, вероятно самого Антона, которые он, будучи уже взрослым, воплотил в своей повести.

Этот отрывок лишь часть всей повести, которая в общем рассказывает о простых людях - поэтому не нужно считать, что Антон Чехов был склонен к "бытовому антисемитизму", как это может показаться на первый взгляд. Например, описание некоторых других персонажей там - слова и сравнения в которых выражена личная оценка автора, дает еще более негативное впечатление, чем описание еврейской семьи и её членов.

Чехов только отражал то, что тогда, в его время происходило в обществе.

Прочтите всю повесть.

_____________________________


"Через минуту отворилась дверь, и в комнату с большим подносом в руках вошел Соломон. Ставя на стол поднос, он насмешливо глядел куда-то в сторону и попрежнему странно улыбался. Теперь, при свете лампочки, можно было разглядеть его улыбку; она была очень сложной и выражала множество чувств, но преобладающим в ней было одно - явное презрение. Он как будто думал о чем-то смешном и глупом, кого-то терпеть не мог и презирал, чему-то радовался и ждал подходящей минуты, чтобы уязвить насмешкой и покатиться со смеху. Его длинный нос, жирные губы и хитрые выпученные глаза, казалось, были напряжены от желания расхохотаться".

<...>

"Отец Христофор беседовал с Соломоном.
- Ну, что Соломон премудрый? - спрашивал он, зевая и крестя рот. - Как дела?
- Это вы про какие дела говорите? - спросил Соломон и поглядел так ехидно, как будто ему намекали на какое-нибудь преступление.
- Вообще ... Что поделываешь?
- Что я поделываю? - переспросил Соломон и пожал плечами. - То же, что и все ... Вы видите: я лакей. Я лакей у брата, брат лакей у проезжающих, проезжающие лакеи у Варламова, а если бы я имел денег десять миллионов, то Варламов был бы у меня лакеем.
- То есть почему же это он был бы у тебя лакеем?
- Почему? А потому, что нет такого барина или миллионера, который из-за лишней копейки не стал бы лизать рук у жида пархатого. Я теперь жид пархатый и нищий, все на меня смотрят, как на собаку, а если б у меня были деньги, то Варламов передо мной ломал бы такого дурака, как Моисей перед вами.

Отец Христофор и Кузьмичов переглянулись. Ни тот, ни другой не поняли Соломона. Кузьмичов строго и сухо поглядел на него и спросил:

- Как же ты, дурак этакой, равняешь себя с Варламовым?
- Я еще не настолько дурак, чтобы равнять себя с Варламовым, - ответил Соломон, насмешливо оглядывая своих собеседников. - Варламов хоть и русский, но в душе он жид пархатый; вся жизнь у него в деньгах и в наживе, а я свои деньги спалил в печке. Мне не нужны ни деньги, ни земля, ни овцы, и не нужно, чтоб меня боялись и снимали шапки, когда я еду. Значит, я умней вашего Варламова и больше похож на человека!

Немного погодя Егорушка сквозь полусон слышал, как Соломон, голосом глухим и сиплым от душившей его ненависти, картавя и спеша, заговорил об евреях; сначала говорил он правильно и по-русски, потом же впал в тон рассказчиков из еврейского быта и стал говорить, как когда-то в балагане, с утрированным еврейским акцентом.
- Постой ... - перебил его отец Христофор. - Если тебе твоя вера не нравится, так ты её перемени, а смеяться грех; тот последний человек, кто над своей верой глумится.
- Вы ничего не понимаете! - грубо оборвал его Соломон. - Я вам говорю одно, а вы другое ...
- Вот и видно сейчас, что ты глупый человек, - вздохнул отец Христофор. - Я тебя наставляю, как умею, а ты сердишься. Я тебя по-стариковски, потихоньку, а ты, как индюк: бла-бла-бла! Чудак, право ...

Вошел Мойсей Мойсеич. Он встревоженно поглядел на Соломона и на своих гостей, и опять на его лице нервно задрожала кожа. Егорушка встряхнул головой и поглядел вокруг себя; мельком он увидел лицо Соломона, и как раз в тот момент, когда оно было обращено к нему в три четверти и когда тень от его длинного носа пересекла всю левую щеку; презрительная улыбка, смешанная с этою тенью, блестящие, насмешливые глаза, надменное выражение и вся его ощипанная фигурка, двоясь и мелькая в глазах Егорушки, делали его теперь похожим не на шута, а на такое, что иногда снится, вероятно на нечистого духа.

- Какой-то он у вас бесноватый, Мойсей Мойсеич, бог с ним! - сказал с улыбкой отец Христофор. - Вы бы его пристроили куда-нибудь или женили, что ли ... На человека не похож ...
Кузьмичов сердито нахмурился. Мойсей Мойсеич опять встревоженно и пытливо поглядел на брата и на гостей.
- Соломон, выйди отсюда! - строго сказал он. - Выйди!
И он прибавил еще что-то по-еврейски. Соломон отрывисто засмеялся и вышел.
- А что такое? - испуганно спросил Мойсей Мойсеич отца Христофора.
- Забывается, - ответил Кузьмичов. - Грубитель и много о себе понимает.
- Так и знал! - ужаснулся Мойсей Мойсеич, всплескивая руками. - Ах, боже мой! Боже мой! - забормотал он вполголоса. - Уж вы будьте добрые, извините и не серчайте. Это такой человек, такой человек! Ах, боже мой! Боже мой! Он мне родной брат, но, кроме горя, я от него ничего не видел. Ведь он, знаете ...
Мойсей Мойсеич покрутил пальцем около лба и продолжал:
- Не в своем уме ... пропащий человек. И что мне с ним делать, не знаю! Никого он не любит, никого не почитает, никого не боится ... Знаете, над всеми смеётся, говорит глупости, всякому в глаза тычет. Вы не можете поверить, раз приехал сюда Варламов, а Соломон такое ему сказал, что тот ударил кнутом и его, и мене ... А мене за что? Разве я виноват? Бог отнял у него ум, значит это божья воля, а я разве виноват?

Прошло минут десять, а Мойсей Мойсеич все еще бормотал вполголоса и вздыхал:
- Ночью все не спит и все думает, думает, думает, а о чем он думает, бог его знает. Подойдешь к нему, а он сердится и смеется. Он и меня не любит ... И ничего он не хочет! Папаша, когда помирал, оставил ему и мне по шести тысяч рублей. Я купил себе постоялый двор, женился и таперичка деточек имею, а он спалил свои деньги в печке. Так жалко, так жалко! Зачем палить? Тебе не надо, так отдай мне, а зачем же палить?"

Антон Чехов
"Степь"