[ninniku]

Из книги Веры Желиховской: Рада-Бай (правда о Блаватской)

"Сейчас вернулась из Верховного Суда", где принимала присягу в верности Американской Республике, - писала на. Те­перь я равноправная с самим президентом Соединенных Штатов гражданка... Это все прекрасно; такова моя оригинальная судь­ба. Но до чего же противно было повторять за судьей тираду, которой я никак не ожидала, - что-де, я, отрекаясь от подданс­тва и повиновения Императору Всероссийскому, принимаю обяза­тельство любить, защищать и почитать единую конституцию Соеди­ненных Штатов Америки...". "Ужасно мне жутко было произносить это подлейшее отречение!.. Теперь я, пожалуй, политическая и государственная изменница?.. Приятно! Только как же это я пе­рестану любить Россию и уважать Государя?.. Легче языком сболтнуть, чем на деле исполнить".
И точно, всю жизнь она, какой была горячей патриоткой, та­кой и осталась. Приняв гражданство, она еще долго продолжала, как и во все время войны, присылать деньги на русских раненых, и даже первые выручки, полученные за "Изиду", пошли на ту же цель. Все, что получила она в то время за статьи в русских га­зетах, все шло целиком на Красный Крест и на бараки кавказских раненых.

Нравственные потрясения всегда отзывались на физическом ее организме. Так ранней весной 1881 г. она сильно заболела, по­раженная, и до глубины души потрясенная, ужасным делом 1-го марта*37.
Она писала:
"Господи! Что ж это за ужас? Светопреставление, что ли у вас?.. Или сатана вселился в исчадия земли нашей русской! Или обезумели несчастные русские люди?.. Что ж теперь будет? Чего нам ждать?!.. О, Господи! Атеистка я, по-вашему; буддистка, отщепенка, республиканская гражданка, а горько мне! Горько! Жаль Царя-Мученика, семью Царскую, жаль всю Русь православ­ную!.. Гнушаюсь, презираю, проклинаю этих подлых извергов - социалистов!". "Пусть все смеются надо мной, но я, американс­кая гражданка, чувствую к незаслуженной, мученической смерти Царя Самодержавного такую жалость, такую тоску и стыд, что в самом сердце России люди не могут их сильнее чувствовать".
Журнал ее "Теософист" вышел в траурной обложке. Это было внимание Олькотта к ее чувствам. Сама она лежала больная..
Придя в себя, она написала в "Пионер" превосходную статью обо всем, что свершил царь Александр II, и очень была довольна тем, что большинство газет ее перепечатали.
На выражение, некоторыми местными органами удивления, по поводу "облачившихся в траур американской гражданки и ее жур­нала", Блаватская послала коллективный ответ в "Bombay Gazet­te".
"Не как русская подданная надела я траур, - между прочим говорит она в ней, - а к а к р у с с к а я р о д о м! Как единица многомиллионного народа, облагодетельствованнного тем кротким и милосердным человеком, по которому вся родина моя оделась в траур".
"Я этим хочу высказать любовь, уважение и искреннее горе по смерти Царя моих отца и матери, сестер и братьев в России".
Прислали ей портрет царя в гробу.
"Как посмотрела я на него, - пишет она тетке своей Н. А. Фадеевой, - верь не верь, должно быть помутилась рассудком. Неудержимое что-то дрогнуло во мне, да так и толкнуло руку и меня саму: как перекрещусь я русским большим крестом правос­лавным, как припаду к руке Его, покойника, так даже остолбене­ла... Это я-то, - старину вспомнила, - рассентиментальнича­лась. Вот уж не ожидала".

"Я понимаю, что Психическому Обществу с руки такая пере­дряга. Оно бьет на то, чтобы не расходиться с европейской нау­кой. Так, как же бы оно могло честно и безбоязненно заявить, что все наши феномены - результаты не обманов, а сил, евро­пейским ученым совершенно неизвестных и непонятных. Это было бы для них опасно: вооружило бы против психистов главные об­щественные силы Англии, научные корпорации и духовенство. Луч­ше же нас, теософов, которые ничего не боятся и идут вразрез с рутиной, своей прямой дорогой, - постараться затоптать!.. Ну вот я и обманщица, и шпионка! Я у них как бельмо на глазу, по­тому, что не своя, а русская; вот и произвели в оплачиваемого агитатора. Господи! Узнаю свою вечную долю: d'avoir a reputa­tion sans en avoir eu le plaisir*43. Уж хоть бы в самом деле родной России какую пользу принесла, а то всего только и было, что отрицательная польза: почти все редакторы лучших газет Ин­дии, мои друзья приятели, прекрасно знали, что каждое их слово против России режет меня по сердцу, ну и воздерживались! Вот и вся моя услуга родине, навсегда потерянной..."