[Amarilis]

ДОЛИНА ПОИСКА

Конь сей Долины – терпение; без терпения путник в сем странствии никуда не дойдет и ничего не достигнет. Но не пристало ему и падать духом; да не ослабеет он, даже если трудился целую вечность, и все же не сумел узреть красоты Друга. Ибо те, что взыскуют Каабу8 «ради Нас», обрадуются известием: «По путям Нашим поведем их»9. В поиске своем они крепко опоясали чресла поясом служения и каждый миг чаяли путешествия из юдоли небрежения в царство бытия. Не воротить их назад никакими узами, не удержать никакими советами.
Слугам сим надлежит очистить сердце свое, в коем источник Божественных сокровищ, от предубеждения; им должно отринуть подражание, то есть не следовать по стопам предков своих и родителей, и запереть врата приязни и вражды ко всем людям земли.
На сем пути ищущий достигнет стадии, когда увидит, как все сотворенное в полной отрешенности устремляется на поиски Друга. Сколь много встретит он Иаковов, что гоняются за своим Иосифом; сколь много узрит он любящих, что чают обрести Возлюбленного; на его глазах целый мир томящихся желанием будет искать Желанного. Во всякий миг откроется ему нечто значимое, во всякий час приобщится он некоей тайне, ибо он удалил сердце свое от обоих миров и обратился к Каабе Возлюбленного. Во всяком шаге поможет ему Невидимое Царство, и жар его поиска будет расти.
О поиске должно судить, как судил Маджнун, или Безумный от любви10. Рассказывают, что Маджнун однажды просеивал песок и лил слезы. Его спросили: «Что ты делаешь?»– Он сказал: «Ищу Лейли». – Ему возразили: «Горе тебе! Лейли – из чистого духа, а ты ищешь ее во прахе!» – Он сказал: «Я ищу ее повсюду; быть может, где-нибудь и найду».
И хотя не пристало мудрому искать Господа Господ во прахе, это все же указывает на рвение в поиске. «Кто усердно ищет – обрящет»11 .
Истинный искатель устремлен лишь к предмету своих желаний, и у любящего нет иного намерения, кроме соединения с возлюбленным. Но ищущий не обрящет искомого, если не пожертвует всем. Сие означает, что все им виденное, слышанное и понятое надлежит отринуть, дабы войти в царство духа, он же и есть Град Божий. Нужно трудиться, если хотим мы обрести Его; нужно пылать, если мы чаем вкусить меда соединения с Ним; а пригубив от чаши сей, мы отринем бренный мир.
Путник в сем странствии – всякой страны жилец, всякого края обитатель. Во всяком лике взыскует он красоты Друга, в каждой стране ищет он Возлюбленного. Он входит в любое собрание и ищет близости со всякой душою, ибо в чьем-то сознании может он обнаружить тайну Друга, в чьем-то лике – узреть красоту Возлюбленного.
И если с Божией помощью найдет он на сем пути следы Друга, что не оставляет следов, и чрез небесного посланника вдохнет благоухание от давно потерянного Иосифа12 , он вступит прямо в

ДОЛИНУ ЛЮБВИ

и растает в ее огне. Над Градом сим поднялось небо восторга, и сияет солнце желания, озаряющее мир, и пылает в нем огонь любви; когда же пылает огонь любви, жатва разума сгорает в нем дотла.
Здесь путник не осознает ни себя, ни того, что вне его. Он не зрит ни невежества, ни знания, ни сомнений, ни уверенности; не отличает зари водительства от ночи заблуждения. Он равно чужд неверия и веры, а смертный яд для него – что бальзам. Посему Аттар13 говорит:
Неверному – заблуждение,
верующему – вера,
Сердцу Аттара –
Твоей боли малая мера.
Конь сей Долины – боль; если не будет боли, путешествие сие не закончится никогда. На здешней ступени у любящего нет иной мысли, кроме мысли о Возлюбленном, и нет иного прибежища, кроме Друга. Каждый миг он жертвует сотнею жизней на стезе Возлюбленного, с каждым шагом он повергает тысячу голов к ногам Любимого.
О брат Мой! Пока не вступишь в Египет любви, не обрящешь Иосифа, что от Красоты Друга; и пока, подобно Иакову, не откажешься от внешнего зрения, не отверзнешь ока внутреннего бытия своего; и пока не сгоришь в огне любви, не причастишься Тому, Кто любит в страдании.
Любящий не страшится ничего, он неуязвим; видишь – он хладен в пламени и сух в пучине морской.
Тот любит, кто холоден в адском огне;
Тот знающ, кто сух в океанской волне.14
Любовь не приемлет существования и не желает жизни. В смерти видит она жизнь, в позоре ищет славы. Дабы сподобиться безумия любви, надо преисполниться здравого смысла; дабы сподобиться союза с Другом, надо преисполниться духа. Благословенна шея, что поймана Его петлей; счастлива голова, что пала во прах на пути Его любви. Посему, о друг, откажись от себя, дабы обрести Несравненного; пройди по бренной земле, дабы найти дом в небесном гнезде. Стань ничем, если желаешь возжечь огонь бытия и удостоиться пути любви.
Любовь избегает живых людей,
Как сокол не ловит дохлых мышей.15
Любовь каждый раз поджигает мир и опустошает всякую страну, где появляется ее стяг. В ее царстве бытие не существует, мудрец не имеет власти в ее обители. Левиафан любви поглощает рассудительного и сокрушает владеющего знанием. Любовь осушает семь морей, но не утоляет сердечной жажды и вопрошает: «Нет ли добавки?»16 Она избегает себя самое и устраняется от всего земного.
Любовь чужда земле и небесам равно;
Семьдесят два безумства в ней заключено.17
Великое множество жертв заковала она в свои оковы, великое множество мудрецов поразила она своей стрелой. Знай же, что всякий румянец в мире – от ее гнева, и всякая бледность человеческих щек – от ее яда. Она не дает иного исцеления, кроме смерти, она не бродит нигде, кроме долины теней; однако на любимых устах ее отрава слаще меда и гибель от нее, в глазах ищущего, прекраснее, нежели сто тысяч жизней.
Вот почему покровы сатанинского «я» должны сгореть в огне любви, дабы дух очистился и омылся и чрез сие познал величие Господа Миров.
Зажги огонь любви и все в нем истреби,
Затем в страну возлюбленных приди.18
И если любящий, укрепленный Создателем, избегнет орлиных когтей любви, он вступит в