[Бывший]

Изменяю правилам темы и публикую байки из новой книги мемуаров одного из самых любимых моих писателей-юмористов Виктора Ефимовича Ардова (1900 - 1976) "Великие и смешные". Уверяю вас - эти истории того стОят, чтобы их прочить. В заключении - мои новые байки на тему всё того же еврейского юмора.

* * *

Из главы о Всеволоде Эмильевиче Мейерхольде.
...В 22-м году, осенью, Всеволод Эмильевич, как руководитель режиссёрских мастерских (они назывались ГВЫРМ - Государственные высшие режиссёрские мастерские - и входили в состав ГИТИСа...), принимал участие в приёмной комиссии. Молодые люди, желавшие попасть в число студентов ГИТИСа, как оно водится всегда, выходили на сцену и показывали своё искусство. Юноша с банальным лицом и кучерявой причёской замер манерно в "красивой" позе и произнёс с "нервом":
-"Сумасшедший". Стихотворение Апухтина...
-Довольно! - крикнул безо всякой паузы Мейерхольд из-за стола экзаменаторов.
Парнишка выпучил глаза и, шатаясь, сошёл со сцены, видимо не понимая, что же он сделал такого, что его не хотят даже слушать...
Но, конечно, для Всеволода Эмильевича будущий артист, которому нравятся стихи Апухтина, был неприемлем...

На каком-то этапе сотрудничества великий режиссёр всегда начинал плести интриги и зачислять в стан врагов всех своих коллег, актёров, авторов. Не обошла эта участь и автора мемуаров В.Е.Ардова, когда тот полгода служил в ГосТиМе (Государственном театре имени Мейерхольда).
...Биограф Мейерхольда Н.Д.Волков, когда я рассказал ему о своей службе в Мастерских Мейерхольда, задал мне вопрос:
-А когда он объявил вас врагом? Ведь он всех рано или поздно называл своими врагами?
По совести сказать, я пропустил этот момент: чересчур мало служил у Мастера, к тому же моя судьба не была привязана к ГОСТИМу. Ушёл я в журналистику как-то сразу.

Но подготовка зачисления к врагам В.Е.Ардова у Всеволода Эмильевича всё же была. Пока в ироническом контексте.
...А ещё И.В.Ильинский (великий русский театральный и киноактёр Игорь Ильинский - лучший друг В.Е.Ардова) рассказал мне, что однажды во время ссор Мейерхольда с Таировым он, Ильинский, шёл вместе с Мастером по Садовой улице в Москве. Они беседовали. И вдруг раздался выстрел: скорее всего лопнула шина у проезжавшего автомобиля. Мейерхольд немедленно юркнул в арку ворот, затащив туда же Ильинского, и только оказавшись в укрытии, со значительностью поднял палец. Затем Мастер огляделся (не наблюдает ли кто за ними?..) и шёпотом сообщил Ильинскому своё предположение:
-Таиров!.. Он нанял Ардова убить меня...

* * *

Фёдор Шаляпин как-то нанял в Петербурге извозчика. Возницу крайне заинтересовала фигура великого артиста.
-Барин, а ты кто есть? Помещик?
-Нет.
-Купец?
-Нет.
-Может, ты генерал?
-Тоже нет... Я артист.
-А что же такое - артист? - удивился извозчик.
-Ну, я пою, - пояснил Шаляпин.
-Это и я, когда пьяный, пою, - отозвался возница.
-А когда я пьяный, - задумчиво сказал Шаляпин, - Васильев поёт... - Он назвал фамилию своего дублёра в труппе Мариинского театра.

* * *

Актёр А.С.Головин мне рассказал следующее. Однажды ночью в Петрограде в 1919 году проверяли документы. Среди прочих задержанных к матросу, производившему проверку, подошёл бывший князь С.М.Волконский, в прошлом директор императорских театров.
-Фамилия? - спросил матрос.
-Волконский.
-Происхождение?
Князь пожал плечами.
-Декабристу Волконскому родственник?
-Внук.
-Пиши: пролетарское.

* * *

В одном из городов на Кавказе играли "Отелло". В пятом акте, как и положено, мавр задушил свою супругу, а вслед задёрнул занавес, скрывающий альков. Потом он вышел на авансцену и произнёс положенный в этом месте монолог... После чего снова открыл альков... И тут зрители увидели, что Дездемона лежит, приподняв голову с подушки, с папиросой в зубах, а к ней наклонился помощник режиссёра с зажжённой спичкой в руке...
Сначала в зале ахнули, потом раздался смех и даже аплодисменты... И, перекрывая шум, прозвучал голос с сильным восточным акцентом:
-Правильна задушиль, слушяй, на минутку аставыть нелзя...

Мемуары В.Е.Ардова дополнены воспоминаниями его сына, протоиерея РПЦЗ Михаила Ардова // http://portal-credo.ru/site/?act=news&id=54291&cf= //, о том, о чём в годы жизни отца нельзя было написать.

* * *

А ещё мой отец передавал такие слова Ильфа:
-Я открыл закономерность. Если журналисты стоят в редакционном коридоре, курят и беседуют на приличную тему, никаких женщин никогда рядом не бывает. Но стоит кому-нибудь сказать хоть одно непристойное слово, мимо непременно пробегает какая-нибудь машинисточка или секретарша... Если выразиться покрепче, тут уже появится женщина посолидней... А когда я, - говорил Ильф, - в коридоре газеты "Труд" разразился длиннейшим матерным монологом, открылась дверь и передо мною появилась руководительница международного женского движения Клара Цеткин.
И Ардов подтверждал: такой факт был.

* * *

А эта байка о прототипе одного из героев "Двенадцати стульев", как мне кажется, лучшая в воспоминаниях протоиерея Михаила об отце. Как же всё бренно и скоротечно в этом мире.

Можно кое-что добавить и к тому, что написано моим отцом о Михаиле Александровиче Глушкове, который выведен в "Двенадцати стульях" под именем Изнурёнкова.
Ардов говорил, что Глушков был одним из самых остроумных людей, каких он знал в своей жизни. Родился Михаил Александрович в Киеве в состоятельной семье, и в 1916 году получил миллионное наследство, ему достался огромный доходный дом на Крещатике. Но Глушков пропил, прогулял и проиграл его в карты в течение нескольких месяцев. Его осуждал "весь Киев" - потерять такое состояние. //вц - !!!//
Но тут грянул год 17-й, а потом 18-й... И все частные дома у владельцев отобрали. И опять "весь Киев" заговорил о Глушкове, только на этот раз не с осуждением, а с завистью. Всё-таки успел попользоваться своим наследсвом.

А вот пример того, как он шутил. Как-то Глушков получил гонорар и прямо из редакции отправился на бега. Часа через 3 он вернулся. Его спрашивают:
-Со щитом или на щите?
Он отвечает:
-В нищете.

* * *

Среди поклонников ардовского дарования были люди самые неожиданные. Я, например, узнал от своего друга Максима Шостаковича, что его отец Дмитрий Дмитрий частенько цитировал рассказ Ардова. Если великий композитор слышал какой-нибудь громкий звук, доносившийся из кухни, то всякий раз выкрикивал такое двустишие:
-Граждане! На кухонном фроте
Горящий примус не уроньте!

Это из ардовского рассказа "Лозунгофмкация", он написан в 1926 году. Я знавал нескольких людей, которые цитировали забавные двустишия из той же новеллы. Ну, например, такие:

Контреволюция в том зарыта,
Кто марает чужое корыто!

Прикройте дверь - и она не дует
Под прикрывшего сознательного индивидуя!

Одёрнут немедленно должен быть всякий,
Кто кусает прохожих посредством собаки!

Вхождению без доклада
Мировая буржуазия только рада!

* * *

Ардов восхищался талантом Эмиля Кроткого и иногда цитировал принадлежащие его перу стихи и эпиграммы. Кое-что из этого сохранила и моя память. Но прежде чем процитировать одно из стихотворений, надо объяснить аббревиатуру ЦЕБРИЗ - Центральное бюро рабочего изобретательства.

В ЦЕБРИЗ (конечно, это сон)
Явился Томас Эдисон,
И спрашивает Томас:
-Начальство здесь иль дома-с?
Швейцар (конечно, это сон):
-Вы, - говорит он, - Эдисон?
Тот самый - Томас Альвас?
Мне, извините, жаль вас.
ЦЕБРИЗ, конечно, был бы рад
Купить у вас ваш аппарат,
Но, к сожаленью, Томас,
Сегодня нет приёма-с.
.....
И наконец, я хочу привести ещё одно четверостишие Кроткого. Эти строки были написаны, кажется, во время войны, но были актуальны во все годы советской власти:
Забыв законы гигиены,
Г..... питаются гиены.
С гиеной сходны мы в одном -
И мы питаемся г......

* * *

...Когда мои родители поженились, моему старшему единоутробному брату Алексею Баталову было 3 года. Это был очень занятный курносый мальчик, и Ардов сразу привязался к нему. Их взаимная любовь никогда и ничем не омрачалась в течение всех последующих десятилетий. Уже в старости Ардов рассказывал, что слегка опасался Алёшиной устремлённости в актёрство, которая проявлялась у того с раннего детства. Отец говорил:
-Я боялся, что этот милый ребёнок вырастет и станет артистом. По вечерам он будет сидеть в ресторане при Доме актёра, пить водку и говорить своим собутыльникам: "Выхожу я на сцену, публика: "Ря - а - а - а"..."
Но опасения Ардова оказались напрсными: Алексей Баталов далёк от актёрской богемы и притом почти ничего не пьёт.
После войны Алексей поступил в школу-студию при Художественном театре, и отец стал называть его "народный артист нашей квартиры". Шли годы, и в конце концов Баталову действительно присвоили звание "народного". Узнав об этом, Ардов покачал головой и сказал:
-Вот тебе и народный артист нашей квартиры!..

* * *

Я как-то спросил отца:
-А ты был знаком с Горьким?
-Нет, - отвечал Ардов, - я его боялся...
И в ответ на моё недоумение он объяснил:
-Когда Горький вернулся из Италии, Сталин сделал распоряжение, чтобы все его просьбы и пожелания исполнялись неукоснительно. Я полагаю, сам Горький не вполне сознавал своё безграничное могущество. Он по-прежнему вёл себя как истинный русский интеллигент, открыто заявлял о симпатиях и антипатиях... Так, например, без его вмешательства не мог бы быть напечатан "Золотой телёнок" Ильфа и Петрова. Книгу практически уже запретили, но Горький просил наркома Бубнова опубликовать роман, и тот не посмел ослушаться... Но с такой же лёгкостью он мог и погубить человека. стоило ему дурно отозваться о сочинениях какого-нибудь литератора - и всё, ты погиб, ты уже не сможешь печататься. А то и в тюрьму угодишь... Вот почему я боялся с ним знакомиться, даже попадаться на глаза...

* * *

В середине 30-х годов Михаил Кольцов возглавлял целое объединение периодических изданий - "Жургаз". Там устраивались званые вечера, куда приглашались знаменитости. Никаких кулис не было, все гости - в зрительном зале. И вот ведущий объявляет:
-Дорогие друзья! Среди нас присутствует замечательный пианист Эмиль Гигельс. Попросим его сыграть...
Раздаются аплодисменты, Гилельс встаёт со своего места, поднимается на эстраду и садится за рояль.
Затем ведущий говорит:
Среди нас присутствует Иван Семёнович Козловский. Попросим его спеть...
И так далее...
И вот во время какой-то паузы с места вскочил пьяный Валентин Катаев и громко провозгласил:
-Дорогие друзья! Среди нас присутствует начальник Главреперткома товарищ Волин. Попросим его что-нибудь запретить...
Надобно сказать, что в те годы Главрепертком (Главный репертуарный комитет) осуществлял цензорские функции в театрах. Реплика Катаева вызвала смех и аплодисменты, а обидчивый цензор демонстративно покинул зал.

И ещё одна блистательная шутка Катаева. Как известно, до войны в нашей стране вышел закон, который объявлял гомосексуализм преступлением, и сразу же начались аресты. Под действие нового закона должен был подпасть знаменитейший актёр Александринского театра Юрий михайлович Юрьев. Но по причине широкой известности его репрессии не коснулись, зато попал в Гулаг его "нежный друг" - молодой артист из Театра оперетты. Юрьев пытался хлопотать, но безуспешно, и тогда он отправился в те отдалённые места, где отбывал срок его возлюбленный... Это всё сообщили Катаеву, и он сказал:
-Я просто плАчу от умиления. Немедленно сажусь писать подражание Некрасову - поэму "Русские мужчины".

* * *

Ардов очень любил такой сюжет, связанный с Московской консерваторией. В 50-х годах в этом учебном заведении разразился громкий скандал - несколько преподавателей и студентов были уличены в гомосексуализме, а это, как помним, в Советском Союзе считалось уголовным преступлением.
Дело разбирали на открытом партийном собрании, которое происходило в Большом зале. Председательствовал тогдашний министр культуры Н.А.Михайлов - человек, энциклопедическими знаниями не обладавший. В своей обличительной речи он, в частности, сказал:
-Эти мерзкие люди занимались своими гнусными делами здесь, в стенах Консерватории, носящей святое имя Петра Ильича Чайковского.
Послышались ропот и громкий смех. Михайлов опешил - он никак не мог понять причину подобной реакции. Тут к министру подбежал референт и шёпотом дал соответствующее разъяснение.

* * *

...Этот теперь совершенно забытый, а в своё время важный советский писатель //Ф.Панфёров// незадолго до войны издал книгу с невероятным сюжетом. Будто бы Пушкин и Лермонтов воскресли, путешествуют по Москве 30-х годов и восхищаются большевистскими достижениями. По ходу повествования автор завёл своих именитых героев в только что учреждённый тогда Центральный парк культуры и отдыха. Там функционировала парашютная вышка. Поэты поднялись наверх, Лермонтов надел парашют, но его одолевала робость. Тогда Пушкин ему говорит:
-Юрий, прыгай!
На этого "Юрия" обратили внимание уже после публикации.

* * *

Одним из любимых персонажей Ардова был актёр и режиссёр Алексей Денисович Дикий (нрав его отчасти соответствовал фамилии).
Несмотря на то что этот человек был в своё время репрессирован, после войны ему доверили играть роль Сталина (картина, если не ошибаюсь, называлась "Сталинградская битва"). С этим связана замечательная в своём роде история.
Дикий рискнул изображать вождя, не прибегая к грузинскому акценту, он говорил правильно и чисто по-русски. Это обстоятельство сильно встревожило кинематографических начальников.
Они вызвали актёра и с возможной деликатностью заговорили:
-Алексей Денисович, ваша игра произвела на всех нас очень хорошее впечатление. Но есть один смущающий момент. Нам кажется, вы не совсем точно воспроизводите речь Иосифа Виссарионовича. Вот мы сейчас поставим пластинку с подлинной записью выступления нашего дорогого вождя. Послушайте это, быть может, вы почувствуете его манеру говорить...
Прослушали пластинку.
-Алексей Денисович, - спрашивают, - вы не уловили некую разницу между тем, как говорите вы, и тем, как говорит Иосиф Виссарионович?
-Нет, - отвечает актёр, - не уловил.
-Ну хорошо, - говорят ему, - отложим это на денёк. Подумайте на досуге... А завтра мы вас опять сюда доставим...
Это повторялось несколько раз. Ситуация была как в детской игре - "да" и "нет" не говорите. Никто из чиновников под страхом смерти не смел произнести слово "акцент", а уж тем паче "грузинский акцент". Это было бы неслыханным "оскорблением величества", а потому и приходилось прибегать к иносказаням...
А Дикий твердил своё:
-Никакой разницы между моей речью и речью товарища Сталина не замечаю.
С каждым днём драматизм усиливался, ибо уже пора было показывать готовый фильм самому Сталину. В конце концов оттягтвать "высочайший просмотр" было решительно невозможно, и, трясясь от страха, чиновники повезли картину к кремлёвскому начальству.
Эффект был самый неожиданный. Сталину игра Дикого очень понравилась, и тому были 2 существенные причины. Во-первых, потому, что в отличие от низкорослого оригинала актёр был довольно высок, а во-вторых, именно потому, что он говорил без грузинского акцента. Это особенно импонировало тирану, который в те годы мнил себя эдаким всероссийским императором, а отнюдь не сыном сапожника из Гори.
Благоволение Сталина к его игре Дикий не без основания воспринял как своего рода индульгенцию, и он стал позволять себе слова и поступки, которые любого другого человека в те годы просто бы погубили.

...Одним из постоянных собутыльников Дикого был драматург Константин Федин. Кто-то из тогдашних шутников заметил, что имена этих двух пьяниц увековечены на постаменте памятника Пушкину: "финн и ныне дикий".

У Дикого была довольно большая библиотека, но в конце концов книги он продал, а деньги пропил. И вот кто-то из его друзей заметил, что все книжные полки пусты.
-Алёша! - вскричал гость. - А где же твои книги?
Дикий сделал широкий жест и возгласил:
-Всё прочитано!

Попутно о протоиерее Отце Михаиле. Очень хороший Человек. Как, собственно, и Виктор Ефимович. Его мысли 17 июля 2007 г. и 24 августа 2007 об убийстве царской семьи:
http://www.svobodanews.ru/Transcript...200448523.html
http://www.svobodanews.ru/Article/20...155152347.html

И вот буквально только что обнаружил литературный кладезь - юмор из церковной жизни Михаила Ардова. СУПЕРСМЕШНО.
http://www.holmogorov.rossia.org/libr/ardov/