[Николай А.]

Несколько писем Павла Беликова, разъясняющих ситуацию c наследием Рерихов, оставшегося в квартире Юрия Николаевича.

---------------------------------------------------------------------
«П.Ф.Беликов – Л.В.Шапошниковой
9 декабря 1974 г.
Дорогая Людмила Васильевна,
После очень полезного разговора с Вами и нескольких дней, проведенных в размышлениях дома, написал проект письма Академии художеств в Министерство культуры и послал его Кузьминой. Я отнюдь не уверен, что Кузьмина даст ему ход, но, как мне кажется, действия именно в этом направлении необходимы до того, как официально от своего лица С.Н. может предложить в дар государству ценности, которые находятся на квартире Ю.Н., с тем чтобы эту квартиру сделали мемориальной. До этого нужно точно определить юридическую основу на сегодняшний день. Посылаю Вам копию своего проекта. Послал ее также Рените Андреевне. Если со стороны Академии художеств действий не последует, то нужно как-то иначе все это дело поднять и выяснить, чтобы С.Н. мог уже действовать без риска – предлагать в дар то, что ему юридически не принадлежит.
Чем больше думал, тем больше склоняюсь к варианту отделения архива от квартиры. Это снимет сразу же много сложных проблем функционального назначения квартиры-музея и облегчит поиск заведующего квартирой по той ведомственной линии, к которой квартира будет прикреплена.
Я полагаю опять быть в Москве сразу после первого января. Если 27-го в Ленинграде не увижу С.Н., то не смогу с самого его приезда рассказать ему о таких планах, так что поддержите его именно в таких мыслях. Думаю, что в этом нам нужно объединить[ся] сейчас втроем – Вы, я и Ренита Андреевна. Другим пока что относительно такого плана знать незачем, дабы не было нежелательной «утечки информации».
С самыми искренними светлыми пожеланиями
Ваш П.Беликов

Проект
Заместителю министра культуры СССР
тов. В.И.Попову

В беседах с представителями Академии художеств СССР С.Н.Рерих неоднократно выражал желание передать в собственность государства все находящиеся на квартире его покойного брата, проф[ессора] Ю.Н.Рериха, художественные ценности.
После смерти проф[ессора] Ю.Н.Рериха в мае 1960 г. его имущество было оставлено на хранение Л.М. и И.М. Богдановым, которые длительное время проживали в семье Н.К.Рериха и вели его хозяйство. По распоряжению С.Н.Рериха, Богдановы, как представители владельца, передали Институту востоковедения АН СССР научную библиотеку Ю.Н.Рериха, на базе которой в Институте был организован Кабинет его имени. Остальные ценности (несколько десятков картин Н.К.Рериха и С.Н.Рериха, коллекции тибетских и индийских произведений искусства, обстановка квартиры и личный архив Ю.Н.Рериха) своевременно не были взяты на учет, так что их сохранность, как и использование в научных целях, до сих пор не обеспечены, что вызывает понятную тревогу. С.Н.Рерих уже обращался по этому вопросу в посольство Индии, которое, со ссылкой на переговоры с Министерством культуры СССР, заверило его, что все это имущество будет использовано именно по его указанию.
В настоящий приезд С.Н.Рерих выразил желание, чтобы квартиру его покойного брата оформили как мемориальную, прикрепив ее к близкому по профилю музею или учреждению. Не исключена возможность передачи архива Ю.Н.Рериха в Архив Академии наук СССР, а художественных ценностей и мемориальных вещей с занятой под ними площадью в ведомство Министерства культуры СССР, Академии художеств СССР или Третьяковской галереи. Этот вопрос С.Н.Рерих собирается официально поставить по возвращении в Москву в конце декабря с.г.
Ввиду того, что после смерти проф[ессора] Ю.Н.Рериха переговоры о судьбе его имущества были начаты между Министерством культуры СССР и С.Н.Рерихом, что зафиксировано в соответствующем распоряжении Министерства, Академия художеств СССР не имеет данных о правовом положении указанных художественных ценностей и архива, которые находятся сейчас под присмотром И.М.Богдановой (иждивенки Ю.Н.Рериха), и не может поэтому конкретно ответить С.Н.Рериху на его предложение. Доводя об этом до сведения Министерства культуры СССР, прошу выяснить юридическую основу всего этого дела на сегодняшний день и наметить необходимые меры по взятию под государственную охрану художественных и мемориальных ценностей на квартире покойного проф[ессора] Ю.Н.Рериха, с тем чтобы к возвращению в Москву С.Н.Рериха можно было бы обсудить с ним данный вопрос».
/ Непрерывное восхождение
Сборник, посвященный 90-летию со дня рождения П.Ф.Беликова. В 2-х т. М.: Международный Центр Рерихов, 2003. T.II. Ч.1 (1934-1975). 448с., с илл./
---------------------------------------------------------------------


«П.Ф.Беликов – Л.А.Вагнеру
23 февраля 1975 г.
Уважаемый и дорогой Лев Арнольдович,
Я уверен, что мы еще не раз встретимся и поговорим по душам. Первая встреча была слишком кратковременной и несколько «официальной», что и отразилось на ее характере.
Мне не приходилось беседовать с С.И. относительно Богдановой, я только сообщил ему о том, что она, ворвавшись без предупреждения рано утром в номер к С.Н., вела себя, простите за выражение, просто по-хамски. Она требовала, чтобы С.Н. признал ее «сестрой» и «приемной дочерью» Н.К., чтобы он нанес ей визит и тем самым утвердил ее положение, пыталась доказывать, что она обладает всеми правами на духовное и имущественное наследство Ю.Н. и что эти права от нее можно отобрать только судом, но в данном случае юридическое право за ней. Все это говорилось в каком-то исступлении, выглядела она как одержимая, швырнула Девике подарки, которые та привезла ей из Индии, со словами: «Это вы мне передадите, когда явитесь ко мне на квартиру», и т.п. и т.д. Никакие резоны и успокаивающие слова С.Н. не оказывали на нее действия. Коротко я это и сообщил С.И., т.к. С.И. тоже недоумевал «патронированием» Богдановой со стороны С.Н.
Последние годы, с воцарением в квартире Ю.Н. известного Вам Васильчика, вокруг Богдановой выросло много легенд. Правда же весьма прозаична и хорошо известна многим близким свидетелям и исследователям жизни Рерихов. В Улан-Баторе Е.И. стала подыскивать себе женскую прислугу. Ей рекомендовали Людмилу Богданову. Последняя, как говорится, пришлась ко двору. Все были ею очень довольны, и ее-то и пригласила Е.И. в путешествие, т.к. без женской прислуги, как она убедилась, обходиться было трудно. Рая (она младшая сестра от другой матери) находилась временно на попечении Людмилы. За нею должны были приехать из Кяхты (она не была «сиротой», как сейчас это утверждает), но к сроку этого не сделали. Людмила побоялась оставить ее одну в Улан-Баторе и испросила разрешения взять с собой. Н.К. согласился, т.к. полагал отослать сестер после путешествия обратно. С обратным отъездом вышли затруднения, и сестры остались жить в семье Рерихов. Какое они занимали в семье положение – известно из писем Н.К., из писем и воспоминаний живших или посещавших Кулу людей, из тех отношений, которым многие были свидетелями, существовавших между Ю.Н. и сестрами в Москве.
Сестры занимались в доме хозяйством и ни к каким другим делам не допускались. За одним столом никогда не обедали (когда не было посторонних, то подавали иногда), гостям Н.К. не представлялись и, по всем устным и письменным свидетельствам, занимали место прижившейся в семье прислуги, к которой относятся как к своим людям, не нарушая той естественной границы, которая с самого же начала была установлена между членами семьи и полуграмотными девушками, не имеющими никакого отношения к деятельности этих членов. Раю Богданову пытались обучать, с трудом научили печатать на машинке с машинописного же текста. Обучал ее проживающий ныне в Англии секретарь Н.К. – В.А.Шибаев, который сообщил мне много подробностей о жизни в Кулу. Рая выказала полную неспособность и осталась безграмотной по сию пору. Сама она не может написать логически связанного коротенького письма. У меня есть ее «письма», которые она посылала мне до воцарения на квартире Васильчика. Теперь все пишет и все решает за нее он. Он же «творит легенды» о близости Раи к Е.И. (Раю возвели в чин «секретаря Е.И.», даже не смущаясь тем, что «секретарь» не умеет писать) . В Индии никто из членов семьи Рериха не поднимал вопроса об «удочерении» сестер Богдановых, даже мысли об этом никому в голову не приходило. Е.И. недолюбливала Раю за ее тщеславие, ревность (всегда хотела быть «первой») и слезливость. Даже предупреждала, что все это может плохим кончиться. Между прочим, и сама Рая не раз говорила (до Васильчика, конечно), что Е.И. очень строго к ней относилась, не любила, чтобы у нее в комнате долго задерживалась, выговаривала за жалобы и слезливость. Когда Ю.Н. собрался переезжать к нам, сестрам был [дан] выбор – остаться в Индии или поехать с ним. Они выбрали второе, хотя, по их же прежним признаниям, очень побаивались «строгости» Ю.Н., который тоже особой поблажки не давал. Встал вопрос, как оформить их приезд. В конце концов, посоветовавшись с нашим послом Меньшиковым (с которым я тоже имел по разным вопросам беседы и переписку), их оформили как экономок, долгие годы проживших в семье. Как экономки Богдановы, без малейшего намека на «удочерение», сюда и приехали. Здесь положение Ю.Н. было в этом отношении трудновато. Иметь двух экономок – сомнительная у нас честь. Сестры, конечно, могли жить только у него, т.к. ни к чему иному не были приспособлены, и вести его хозяйство. Что они, собственно, и делали. Ни в какие деловые беседы не вступали и при них не присутствовали. За стол иногда садились, иногда нет. Понимая сложность положения, Ю.Н. проинструктировал их соответствующим образом и стал представлять посторонним: «мои сестры» (мало ли какие сестры, вплоть до четвероюродных могут быть). Это было тем легче, что в семье их как-то по традиции «сестрами» и именовали, но именно «сестрами Богдановыми». Старшая сестра – Людмила – была совсем иного типа человеком, и если бы она была жива, то ничего, подобного случившемуся, не произошло бы.
После внезапного ухода из жизни Ю.Н., С.Н. предложил сестрам или возвратиться в Индию, или остаться. Они захотели остаться. С.Н. много хлопотал, чтобы добиться для них максимальной пенсии (обеим дали по 120 р.) и чтобы закрепить за ними квартиру. Ему пообещали все это сделать, но как точно оформили, он сам не знал, т.к. не мог до конца оформления остаться. Во всяком случае, пенсию им назначили, и Министерство культуры позаботилось, чтобы не надо было бы платить за сверхнормативную площадь квартиры. На этом все успокоилось и несколько лет никаких эксцессов не наблюдалось.
Через какое-то время после смерти старшей сестры в квартиру и в доверие Раи втерся Васильчик. Тип очень подозрительный. Он уже несколько лет нигде не работает. При нулевом цикле интеллектуальности и большом тщеславии Раи Богдановой ему, при его энергии и изворотливости, не так-то трудно было довести все до того абсурда, который мы сегодня наблюдаем. Внезапно появилась «Богданова-Рерих», «секретарь Е.И.», «самое близкое и доверенное лицо» и прочее. Святославу Николаевичу, Зинаиде Григорьевне Фосдик (вице-президенту нью-йоркского Музея, приехавшей к нам на Юбилей) нелепость всего случившегося была более чем очевидна: прислуга вдруг стала «наследницей» духовного и материального достояния семьи Рерихов. Конечно, к этой прислуге было особое, очень хорошее отношение (странно было бы, если Рерихи к кому-либо относились плохо, а тем более к девочке, выросшей в их семье), однако представить себе Раю Богданову, чей духовный и интеллектуальный багаж был им доподлинно известен, в роли «наследницы» они просто всерьез не могли.
До каких масштабов эта нелепость доведена, С.Н. убедился в этот свой приезд. При создавшемся положении он не счел возможным бывшую квартиру Ю.Н. посетить. З.Г.Фосдик, с разрешения С.Н., один раз там побывала и после разговора с Васильчиком иначе не называла его, как «типом». Всем Раю, конечно, жалко, но много ли на жалости можно строить? Она стала совсем невменяемой и слепо следует всем указаниям Васильчика. С.Н. предложил ей одуматься (Рая еще два раза звонила ему и выражала свои абсурдные претензии), но, похоже, к этому дело не идет. Вопрос поставлен «ребром». Васильчик твердо заявил: «Или мы, или они». («Мы» – он с Раей, «они» – С.Н. и все, кто занял в этой ситуации аналогичную со С.Н. позицию). Ввиду того, что Рая, по существу, ровным счетом ничего из себя не представляет, реально вопрос стоит так: или С.Н.Рерих, или Васильчик. Выбор для всех свободен, и сама Рая находится в выбирающих, а не выбираемых.
С.Н. по своей душевной доброте, конечно, не хочет причинить боли Рае даже и при создавшемся положении. Не захотел он также вмешиваться в наши внутренние дела и подсказывать какие-то решения нашим учреждениям. Первоначально он пытался Раю «урезонить», убедившись же, что это невозможно, он, среди прочих пунктов «памятной записки», составленной на встречах с министром культуры и президентом Академии наук, просто зафиксировал свое отношение к создавшемуся положению и просил принять меры к тому, чтобы художественные ценности и архив, которые принадлежали его брату, были охранены и оставались бы в неприкосновенности. Дело в том, что за 5 000 рублей проданы собранные Ю.Н. буддийские танки. Хорошо, чтo они попали в Эрмитаж, но ведь нарушено собрание Ю.Н., чего не должно было быть. Кроме того имели место продажи картин (сколько, не выяснено). В неблаговидных целях используется архив. Настоящая спекуляция была допущена со слайдами, которые послала к нам З.Г.Фосдик для безгонорарного опубликования. Не приходится говорить уже о публикациях с подписью «Богданова-Рерих», допускаемых в этих публикациях выдумок об «удочерении» и т.п.
Я не знаю, что предпримет и как поступит наше Министерство культуры. Оно было тоже введено в заблуждение якобы имевшим место «удочерением». Сейчас наши учреждения и индийское посольство поставлены в известность о фактическом положении дела. То, что С.Н. не посетил Раю, также стало известным и повлияло и на без того шаткий ее «авторитет». Все друзья Ю.Н., все, кто когда-то имел переписку с Е.И. и Н.К., – отошли от Раи Богдановой, т.к. там пахнет явным предательством и присвоением чужого имени, имущества и иных прав. Сейчас Рая (вернее, Васильчик) старается как-то «исправить положение». Старание это выражается в распространении ложных слухов о С.Н. и усиленных приглашений к себе лиц, присутствие которых на квартире у Раи как-то помогло бы поднятию ее «авторитета». В общем, все эти приемы – стары как мир и все «шиты белыми нитками».
На квартире у Богдановой имеются все книги Н.К., получить их от нее, конечно, задача трудная. За это нужно платить ей полным «признанием» не только «де факто», но и «де юре». Я бы рекомендовал Вам обратиться к моему другу Борису Алексеевичу Смирнову. Он тоже имеет некоторые книги и мог бы Вам в этом отношении помочь. Я весной, вероятно, буду в Москве и могу Вас познакомить с ним. На всякий случай сообщаю его телефон: <...>.
Надеюсь на скорую встречу и душевный разговор.
Сердечный привет Надежде Семеновне.
Искренне.»

/ Непрерывное восхождение
Сборник, посвященный 90-летию со дня рождения П.Ф.Беликова. В 2-х т. М.: Международный Центр Рерихов, 2003. T.II. Ч.1 (1934-1975). 448с., с илл./
---------------------------------------------------------------------