[Николай А.]

Два фрагмента воспоминаний Людмилы Степановна Митусовой из её книги "О прожитом и судьбах близких" (СПб.-Вышний Волочёк, 2004).

"Вспоминаю свой последний приход на Ленинский проспект в бывшую квартиру Юрика. Открыла мне Рая. Я сразу же хотела пройти в кабинет Юрия Николаевича.
Мне преградил путь Васильчик: <Нельзя. Мы ждём индийскую делегацию>. Я попросила позвонить и хотела пройти в столовую, где стоял телефон. Тут уже Рая сказала мне, что туда тоже нельзя, поскольку там накрыт обед, и что она вынесёт мне телефон в коридор. Я развернулась и ушла*. Больше никогда там не была, хотя знаю от знакомых, какие там происходили и происходят безобразия,
как порочатся святые предметы и само наследие Рерихов. Потом рассказывала о сложившейся там ситуации Святославу Николаевичу. Он сказал: <Мы верили в преданность наших слуг>. И добавил, что лучшее, что можно сделать, это не ходить туда, забыть эту квартиру до тех пор, пока там находятся Васильчик и Рая."
--------------------------------------------------------------------------------
* От Е.В. Романовой я узнала, что и она перестала посещать Богдановых. Это случилось после того, как однажды при ней там сказали с пренебрежением:
<Какие-то Митусовы:>. (Примеч. Л.С. Митусовой).

"Ещё когда только начинались безобразия на бывшей квартире Юрика, у меня случайно состоялся разговор с его соседкой по лестничной клетке. Она рассказала, что органы госбезопасности принудили её следить за теми, кто посещает Юрия Николаевича и сообщать в КГБ, что ей известно о происходящем вокруг его квартиры. Постепенно она прониклась к Юрию Николаевичу огромным уважением и даже любовью, и была искренне расстроена его кончиной. Больше всего меня поразило, с каким возмущением она говорила о том, что происходит теперь на бывшей квартире Юрика. Что, дескать, теперь туда ходят разные <подозрительные личности>, вносятся и выносятся картины, мебель, бумаги (очевидно, архивные папки).
Спустя несколько лет я написала Рае Богдановой письмо, в котором просила её одуматься и выполнять то, что ей говорит Святослав Николаевич как единственный наследник своего брата. Это было моё последнее обращение к Рае[i]:
<Хотелось бы спросить: Хотелось бы написать: Хотелось бы помочь:
Ну почему же так вышло, Рая? Почему ты попала под влияние Вити - человека такого далёкого от понимания идей Рериха? Ты претендуешь на имя Рериха. Ты подписываешься под статьями, явно тобой не написанными. Выставляешь картины <из коллекции Богдановой-Рерих>, когда ты никогда не была коллекционером их.
Выступаешь в качестве <составителя> драгоценных книг, тогда как не имеешь минимального умения и знания выполнять эту работу. А главное, совсем отошла от руководства Святослава Николаевича.
Тебя, может, уверили что ты Водима. Я слышала и эту версию. И ты веришь этому? Вспомни, как Елена Ивановна предупреждала подходящих об этой опасности. Восстанови размеры дистанции между тобой и Еленой Ивановной. Ведь никто лучше тебя не знает, что ты не была никогда удочерена, что ты не была сестрой Юрия Николаевича и Святослава Николаевича.
Не сами ли Вы с Людмилочкой рассказывали мне, что боялись ехать с Юрием Николаевичем в Россию. А вышло, мол, очень хорошо. Ты говорила, Рая, что Святослава Николаевича знаешь лучше и не боялась его. Ты ему помогала в мастерской. Ты позировала, будучи так миловидна. Ты чаще была с ним во время его работы. Разве это не радость?
Ты рассказывала мне, что Елена Ивановна была строга и выжидала, когда ты убирала её комнату, чтобы ты скорее ушла. Другое дело, говорила ты, Николай Константинович - он спрашивал тебя, как твоё хозяйство, как твои дела, твои собачки, твои цветочки.
Какое выпало тебе большое счастье жить в семье Рерихов! Сам дом, сад, всё окружающее точно пронизаны были мыслями и трудом, и доброжелательством к людям Елены Ивановны и Николая Константиновича. Ты печатала на машинке труды Елены Ивановны. Ведь что-то ты понимала? Что-то должно было принять твоё
сердце и навсегда там сохраниться? И что же ты наделала!!! Твоё тщеславие и лесть оставшихся с тобою людей тебя губят.
Ты можешь возражать, ссылаясь на то, что без твоего самозванства многое не издавалось бы. Не было бы выставок. Ты не получила бы дом. Всё было бы с помощью других людей. Ведь люди, очень близкие Елене Ивановне и Николаю Константиновичу, с раннего возраста знали и Людмилу и тебя - Зинаида Григорьевна, Кэтрин[ii] и другие. Ведь они с любовью и лаской относились к Вам обеим. К вашей преданности, к вашей работоспособности. Где же
преданность? Где любовь? А как могло быть хорошо и чисто! Святослав Николаевич постоянно бывал бы в последней квартире брата. По-прежнему с любовью относился бы к тебе. Тебя бы окружали люди близкие ему и во всём бы помогали. И не пришлось бы тебе волноваться за "наследство". Даже перед твоей старшей сестрой, приезжавшей из Казахстана. И ты по-прежнему могла бы называться и сестрой, и дочерью в широком и добром смысле этого слова.
Как же вернуть всё это? Только полным раскаянием и признанием всех своих нечестных действий. Признанием, конечно, перед Святославом Николаевичем.
Устно, письменно - как возможно. Просить тебя простить и дать возможность всецело распоряжаться твоим устройством и всем наследием Юрия Николаевича Святославу Николаевичу. Ведь он такой мудрый, такой любящий и ласковый:
Нас, женщин, особенно не устроенных в личной жизни, порабощают иногда мужчины совершенно недостойные. Рая, очнись. Освободись от тщеславия.
Прислушайся к сердцу!>"
--------------------------------------------------------------------------------
[i] От И.М. Богдановой в МСССМ сохранились письма и несколько подаренных ею книг. Например, монография В.П. Князевой <Н. Рерих> (М., 196 с надписью: <Дорогой Зюме на добрую память. 6/VI-68. Рая>.
[ii] Имеются в виду сотрудники Музея Николая Рериха в Нью-Йорке со времени его основания З.Г. Фосдик и Кэтрин Кэмпбелл-Стиббе.