[csdoc]

Сообщение от Diotima

Если человека бьют ( а бьют нас везде и все время , разными способами, словом, эмоцией, мыслью, рублем, и т.д.) И человек имеет мужество признать, что раз бьют, значит по карме есть за что получать, и мужественно принимает это в себя, не отвечая злом, не требуя "справедливости", не обижаясь, не мстя " зуб за зуб".
Разве это трусость?

Если человек поверил в то, что Бог запрещает ему противиться злу и все его поведение вызвано исключительно страхом нарушить заповедь Бога - то это именно что трусость. Человек думает, что он выполняет волю Бога, позволяя злому или безумному человеку убить себя. Ведь таким образом человек боится что из-за нарушения заповеди Бога его не пустят в рай. Разве это мужество?

Чтобы лучше понимать о чем я говорю - см. сообщение #12 в этой теме.

С моей точки зрения, Толстой призывал последователей своего учения именно что к трусости:

...Когда к Толстому приступали с этой проблемой, он упрямо настаивал на своей абсолютной приверженности ненасилию. В отзыве на книгу Одина Бэллоу «Христианское непротивление», которую Толстой воспринял с восхищением, он говорил: «Единственное замечание, которое я могу сделать относительно толкования им этого учения, во-первых, то, что я не могу согласиться с уступкой, допускаемой им для употребления насилия против пьяниц и сумасшедших. Учитель не делал уступок, и мы не должны делать ни одной. Мы должны стараться, как говорит г. Бэллоу, сделать невозможным существование подобных лиц, но если они существуют — мы должны употребить все возможные для нас меры, пожертвовать самими собой, но не употреблять насилия. Истинный христианин всегда предпочтет быть убитым сумасшедшим человеком, нежели лишить его свободы»

Также и в ситуации когда есть непротивленец, преступник и жертва

Именно поэтому моралист такого уклада, если только он последователен, – неизбежно будет обречен в жизни на чудовищные положения. Ибо, в самом деле, что ответит он себе и Богу, если, присутствуя на изнасиловании ребенка озверелою толпою и располагая оружием, он предпочтет уговаривать злодеев, взывая к очевидности и любви, и потом, предоставив злодейству свершиться, останется жить с сознанием своей моральной безукоризненности? Или он здесь допустит «исключение»? Но во имя чего же? Во имя чего он пожертвует своей праведностью и совершит «зло», воспротивившись «насилием»? Если это высшее доступно ему и признается им, то его необходимо формулировать… А если оно будет сформулировано, то что же останется от всей пресловутой доктрины «непротивления»?

- учение Толстого запрещает применить какое-либо физическое насилие к преступнику для спасения жизни и здоровья жертвы.

Сообщение от Diotima

А если он еще способен при этом и любить того, кто его бьет, это уже Божественная Любовь в нем просыпается. Ведь сказано , что если любишь любящих тебя, то в чем заслуга, не это ли делают и язычники.
Мир это всего лишь зеркало человека, что человек несет внутри, то и отражается вокруг него в мире, то его и бьет.
И если есть в человеке внутренняя сила духовной Любви, то вокруг него образуется большая сфера , в которой мир изменяется, там не может произойти ничего ужасного, если конечно, нет на то специально воли Высшей . Поэтому и Серафим говорил, что спасешься сам и тысячи вокруг тебя спасутся, поэтому и существует множество случаев, где один святой город целый спасает. Они спасают мир не насилием, не пушками и требованиями, они спасают мир Молитвой, единением с миром Высшим.
Этот мир всего лишь тень его.

В некоторых ситуациях - спасти мир можно только насилием и пушками.

См. например, ситуацию 1941 года, когда Гитлер напал на СССР.
Если бы все или большинство жителей СССР были бы непротивленцами и последователями идей Толстого - не было бы победы 9 мая 1945 года.

Напомню, что Толстой призывал к уничтожению воинской службы и к уничтожению судов, потому что по его мнению Христос запрещаю судить и запрещал противиться злу.

Есть поведение, которое внешне можно спутать с непротивлением, но на самом деле это будет проявлением действительно мужества и любви. Например:

О-сэнсэй Уэсиба-сан построил свою философию айкидо на принципах гармонии. Он долгое время, изучая разные стили боевых искусств, искал путь к гармонии. Но ни одно из них не было гармоничным, поскольку в основу победы была положена схватка, что приводило к травме противника. Уэсиба-сан создал искусство, где агрессия противника подавляется его же агрессией. То есть, в обычном боевом искусстве: нападение — агрессия, защита — ответ на агрессию агрессией, что приводит к дисгармонии. В айкидо агрессия нивелируется. Мастер айкидо во время нападения использует силу противника против него самого, сам же остаётся в духовном равновесии. То есть: нападение — агрессия, которая ведёт к дисгармонии; защита — уход или бросок, который использует агрессию нападающего. В результате: внутренняя гармония не нарушена, противник побеждён, всеобщая гармония восстановлена. Используя приёмы, не наносящие вреда противнику, мастер заставляет нападавшего отказаться от своей затеи.

Это именно что и мужество и ответ добром на зло и не причинение вреда живым существам. Это позиция спокойствия силы, а не слабости и трусости.