[Лена К.]

Сообщение от Редна Ли

Есть еще один рисунок, выполненный самой Блаватской, в центре которого изображен человек весьма похожий на того, который изображен на приведенном Вами рисунке, и по смыслу этого рисунка являющийся ее Учителем. И тут он тоже совершенно не похож на канонический портрет. Но почему-то в народе популярны не эти портреты, а совсем другие. Как Вы думаете, почему так получилось?

По поводу этого рисунка, снова процитирую Олькотта:

Генри С. Олкотт. Страницы старого дневника. Том 1. Дельфис
Я тщательно хранил этот зеленый лист бумаги вплоть до 1891 года, он находился со мной во время моей кругосветной поездки, но потом был кем-то взят у меня без моего разрешения.
Мне бы очень хотелось, чтобы он ко мне вернулся. Вместе с ним исчезло и другое произведение Е.П.Б. — забавная карикатура, на которой были изображены мои мучения при посвящении в школу адептов.
Я изображен на ней на первом плане внизу, из всей одежды на мне лишь индусская фехта (тюрбан), покрывающая мою голову, а экзамен у меня принимает Учитель К.Х. В нижнем правом углу картинки изображены некая рука, держащая бутылку спирта, и костлявая танцовщица, похожая на изморённую голодом ирландскую крестьянку времен эпидемии картофельной гнили, застывшая в грациозном движении. В верхнем углу нарисована фигура Е.П.Б., на голове у нее солнцезащитный капюшон, какие носят в штате Нью-Джерси, а на ногах — туфли с загнутыми кверху носками на манер тех, что обычны в Деккане. Сверху над ней — что-то вроде колоколообразного зонтика с флажком, на котором написано имя Джек. Она сидит верхом на слоне и протягивает вперед огромную руку, «управляющую стихиями» в помощь мне, а другой Учитель стоит подле слона, наблюдая за моими мучениями. На плече у К.Х. примостился маленький забавный элементал, на голове у которого надет ночной колпак. Он держит в руке горящую свечу и восклицает: «Ну и дела! Вот это да!», и всю эту фантасмагорическую картину завершают нелепые вопросы и ответы, написанные под книгой моего Экзаменатора.
По этому описанию читатель легко может составить себе представление о том, каким легким, неунывающим характером обладала Е.П.Б. в тот период и какие вольности нам были позволены во взаимоотношениях с нашими великодушными Учителями. Одна лишь мысль о подобной непочтительности наверняка бросила бы в дрожь некоторых учеников Е.П.Б. в более поздние времена. Жизнь тогда била в ней через край, и лучшей иллюстрацией этого могут послужить следующие слова, написанные одним хартфордским журналистом в своей газете:

«Когда мы говорим, что мадам смеется, это значит, что в ее лице нам является само воплощение Смеха! Нам нигде и ни от кого еще не удавалось слышать такого чистого, живого, заразительного смеха. Воистину, кажется, сам гений настроения спустился к нам, источая свою отрадную веселость, все жизненные силы так и бьют из нее ключом».

Такая же атмосфера царила и у нас дома, и ее веселость, острый ум, блестящий дар поддерживать разговор, трогательное дружелюбие по отношению к тем, кого она любила или кому хотела понравиться, неисчерпаемый источник всяких смешных историй, ее искреннейшая привязанность к большинству почитателей, ее удивительные паранормальные феномены — все это вместе превратило наш «ламасерий» в самый притягательный салон столицы, каким он и оставался с 1876-го по самый конец 1878 года.