[Людмила Матвеева]

Испытание прошлым.


1.

-Мама, ты можешь мне сказать, зачем человек рождается и живёт, если рано, или поздно, его ожидает смерть? В чём смысл жизни, если она ограничена временем, может быть оборвана войной, или несчастным случаем?

От неожиданности она опешила. Сын не первый раз ставил её в тупик, задавая такие вопросы, на которые она не всегда сразу находила, что ответить. Большей частью его вопросы принуждали её искать ответ на ходу. Не однажды уже посетила её мысль, что не столько она в состоянии его чему-то научить, сколько сама невольно учится у него. Вспоминая своё детство и сверстников, она всё чаще обнаруживала, что он сосредоточен на таких вопросах, которые им в его возрасте и в голову не приходили. Правда, они были здоровы...
Мучительные и довольно частые приступы эпилепсии начались через год после того, как Кирилл упал и сильно ударился головой о ступеньки школьной лестницы. Дети слишком много времени проводят за партами, поэтому на переменах они просто сшибают друг друга с ног, бегая по коридорам и прыгая по ступенькам. Обычное детское озорство окончилось трагедией, которое существенно ограничило его возможности. Теперь он большую часть времени проводил дома, потому что вызывать скорую помощь в школу стало неудобно. Каждый очередной приступ вызывал шок у детей, её вызывали с работы, а после приступа он долгое время был очень слаб,- одним словом о школе и работе пришлось забыть.

Школьную программу осваивали самостоятельно. Учителя посещали их, но каждое посещение стоило денег, поэтому весь упор, в основном, был сделан на Интернет. Наличие видеокамеры позволяло общаться с преподавателями, не посещая школы и существенно сократив денежные расходы. Теперь он появлялся в школе только на экзаменах. К слову сказать, эпилепсия внесла серьёзные коррективы в его жизнь, но не повлияла на умственные способности. Иногда ей даже казалось, что его мозг, наоборот, приобрёл преимущества, потому что учился он легко и охотно. Интеллект тринадцатилетнего паренька развивался стремительно возможно ещё и потому, что был свободен от нежелательного влияния окружающей среды. Его одноклассники уже давно открыто курили и баловались алкоголем, бесцельно слонялись по улицам и ночным барам, торопясь изо всех сил стать взрослыми. Они чуждались Кирилла, считая его калекой. Кирилл был изолирован от их влияния и круг его интересов, благодаря этому, стал гораздо шире, чем можно было ожидать. Литература, искусство, театр, иностранные языки…Ему интересно было всё, но больше всего он любил природу…


Пытливые глаза сына пристально наблюдали за ней. -Ну что я могу ему сказать, если сама до сих пор не задумывалась над этим? Жили, как все, - день за днём одни и те же заботы, только успевай поворачиваться…- досадовала она. Наконец, собравшись с духом, она сказала:

-Если честно, то я сама до сих пор не думала об этом всерьёз. Но существует общеустановленный критерий, согласно которого смысл человеческой жизни заключён в принесении пользы обществу, в котором он живёт. Благодаря этому, общество развивается и цивилизация идёт по пути постоянного совершенствования. Но многие ли с полной уверенностью могут сказать, что приносят обществу исключительно пользу, а не наоборот? Людей, полностью отдавших себя на служение человечеству очень мало. Их имена вписаны в историю, но чаще остаются безымянными, потому что не ради славы жертвуют они собой, своим благополучием и покоем. Самые известные имена, большей частью, - основоположники религий. Но религии постоянно находятся в состоянии вражды между собой, следовательно, враждуют и последователи этих религий, и вместо любви сеют ненависть друг к другу. Поэтому мы с отцом не принадлежим ни к какой религии, просто стараемся жить по совести, ни кому не причиняя зла.

-Хорошо, - согласно кивнул головой Кирилл.- Для нормальных и здоровых людей не сложно приносить пользу обществу, а как быть таким, как я? Жизнь инвалидов бессмысленна, они обуза для всех. Что им остаётся, кроме жалких подачек от общества, которые называются состраданием? Как и зачем жить, всё время видя жалость в глазах одних, и презрение – в других? Зачем я живу, страдая сам, заставляя страдать вас с отцом, и мешая вам жить спокойно и радостно? А что меня ждёт впереди?
Кому я буду нужен со своей болезнью, даже если я буду трижды гениален?

Кирилл в упор смотрел на мать, в душе которой шла невероятная битва за сохранение равновесия. Воля, собранная и сконцентрированная в сознании, упорно искала выход из сложной ситуации. И тут, как нельзя кстати, она вспомнила, как в первые годы студенчества ей пришлось побывать на лекции на тему предсуществования души. Читал лекцию какой-то тибетский лама, последователь буддизма. Тогда она отнеслась к этой лекции с большой долей недоверчивости, но сейчас основная её суть оказалась спасительной. Она понимала, что от того, что она сейчас скажет, зависит не только здоровье сына, но вся его дальнейшая судьба. До сих пор, Кирилл, не взирая на болезнь, сохранял детский оптимизм, но пришло время взросления и он задумался о своём будущем.

Домыв последнюю тарелку, Таисия, тщательно вытирая руки полотенцем, впервые в жизни молилась.- Господи, если Ты есть, помоги мне сказать то, что нужно..- Она посмотрела сыну в глаза, который всё так же пытливо и строго смотрел на неё, и присела к столу. Кирилл оттолкнулся плечом от дверного косяка, на который опирался, и сел напротив.

-Кирилл, однажды мне пришлось послушать лекцию тибетского буддиста. Я не уверена, что помню всё содержание безупречно, поэтому расскажу тебе её так, как поняла и запомнила… Может чаю? – предложила она, надеясь немного снять напряжение.

-Нет. Рассказывай. – Коротко ответил Кирилл.

-В буддизме существует понятие Закона Кармы, что означает Закон причин и следствий. Это значит, что судьба человека складывается им самим, его собственными поступками, а в первую очередь – мыслями, потому что мысль - это уже действие, так как она предшествует действию. За зло, причинённое другим, судьба возвращает зло, и тогда он страдает; за добро возвращает – добро и благо, тогда человек счастлив и удачлив. Но этот закон распространяется не только на одну конкретную жизнь. Согласно учения Будды, человек воплощается на Земле многократно в разных семьях и народах. Воздаяние за деяния прошлой жизни может настигнуть в этой, поэтому мы часто не понимаем, почему страдают одни, и благоденствуют другие. От кого-то я давно слышала, что Закон перевоплощения был и в Библии христиан, но в первой половине шестого века на Константинопольском соборе священники этот Закон из Библии убрали, чтобы легче было, запугав вечным Адом, управлять неграмотными верующими. Теперь христианская церковь доказывает, что нам суждены вечные муки в Аду за грехи одной единственной жизни. Мне кажется, что это ложь, и Бог-Отец, если Он есть, не мог не дать нам, своим детям, возможность и время осознать и исправить свои ошибки. Но у многих жизнь оказывается такой короткой, что они не успевают ни осознать их, ни исправить. Думаю, что Учение Будды несёт в себе правды больше, чем подкорректированное по злому умыслу христианство. Может быть и в самом деле человек рождается многократно и цель его жизни – совершенство, которого он может достичь, сознательно улучшая себя. На Востоке говорят, что нет ни одного Бога, который вначале не был человеком. И Библия говорит, что Бог создал человека по образу и подобию своему, спрашивается – зачем? Видимо для того, чтобы мы стали как Он. Отсюда следует, что цель человеческого существования состоит в достижении им уровня богочеловека. Истина эта, как я теперь, понимаю, обязывает к постоянному труду над собой и, вероятно, и есть истинный закон жизни, закон её эволюции…Наверно, кто больше приложит труда, преодолевая свои трудности, тот и достигнет большего. У каждого человека есть повод для подвига, у тебя один, у меня – другой...

Таисия закончила свой монолог.. Легкость, с которой она произносила всё сказанное, стройность и последовательность размышлений, которые выстроились в её голове независимо от неё самой, удивляли. Странное испытывала она ощущение: полное согласие со всем сказанным, но будто кто-то другой говорил за неё, а она была слушателем..Лишь на мгновение отвлеклась она от сына, анализируя своё собственное состояние, но уже следующий момент поверг её в шок.

Глаза Кирилла были широко распахнуты и зрачок, расширенный до предела, придал взгляду жуткое выражение, от которого у Таисии холод пробежал по спине. Он смотрел на мать, и на застывшем лице его невозможно было прочесть ничего, кроме сильного потрясения.

Хлопнула дверь в прихожей и в кухню вошёл Виктор, отец Кирилла. По лицу жены он моментально понял, что нужна помощь и подхватил Кирилла на руки, решив, что опять приближается приступ. Но Кирилл вырывался, отталкивая отца и Виктор, недоумевая, выпустил его из своих объятий.

-Что-то я не очень понимаю, что тут у вас происходит? Поссорились что ли? – выдвигая из под стола третий стул и, садясь между женой и сыном, спросил Виктор.

-Почему ты никогда не говорила мне об этом? – спросил Кирилл Таисию.

-Я думала, что тебе ещё рано знать это, ведь ты ещё совсем ребенок…- пролепетала она.

-Рано?!!! – закричал Кирилл,- А когда будет вовремя?!Когда полжизни пройдёт? Или, когда у меня от этих припадков совсем мозги откажут?! Ты, наверно, тоже думала, что раз я на голову инвалид, так мне уже ничего и не надо?! – стукнул он кулаком по столу и, отшвырнув стул в сторону, выскочил из кухни. Таисия судорожно вцепилась в руку Виктора. Побелевшие губы её дрожали, а из под опущенных век потекли слезы.



Упав на диван вниз лицом, Кирилл заплакал. Он не понимал причины своих слёз, а в душе кипело отчаяние, с которым он до сих пор не был знаком. Приступы, три года изматывавшие его, сделали своё дело, - в нём нарастал бунт, и протест вылился в агрессию, которая обрушилась на родителей. Скоро слезы кончились и вспышка, невесть откуда накатившего, гнева угасла. Кириллу стало нестерпимо стыдно за свою истерическую выходку.


Спустя некоторое время в комнату вошёл отец и сел с ним рядом, слегка потеснив его на диване. Кирилл чувствовал себя нашкодившим щенком, не решаясь посмотреть ему в глаза. Отец молчал. Наконец, Кирилл, не выдержав, перевернулся и сел, пряча своё лицо.

-Я не собираюсь перед тобой ни в чём оправдываться, - сказал Виктор, спокойно и твёрдо. – Растить детей не так просто, как кажется. Это целая наука, которую осваивать приходится всю жизнь, а дети за это время вырастают… Сам всё поймёшь, когда время придёт, по другому не получится. Отец помолчал.

-Скажи, а тебе в самом деле интересно то, что рассказала мама? – Спросил он, положив руку на плечо сына.

Кирилл лишь молча кивнул головой.

-Тогда почему такая дикая реакция?

-Я не хочу, чтобы меня считали дауном! – опять вспылил Кирилл. – И я уже давно не маленький мальчик, которому надо сказки про Колобка читать!

-Теперь и я вижу, что не маленький, - похлопал его по плечу отец.- Слушай, что я тебе скажу…- продолжил он затем. – Есть у меня в Питере один старый друг. Однажды он мне рассказывал, что побывал с экспедицией в Азии. На одной из стоянок в горах Тибета, он познакомился с удивительным человеком, который обладал сверхчеловеческими возможностями организма. Мой друг уговорил этого человека присоединиться к их экспедиции и сделал много записей своих с ним бесед. От него он узнал, что такие способности присущи каждому человеку, но они развиваются постепенно и обязательно под руководством Учителя. Люди, которые пытаются добиться этого самостоятельно из любопытства и тщеславия, сжигают себе нервную систему, потому что силы эти – высочайшие энергии, которыми создан Космос. Они требуют величайшей осторожности и ответственности, и человек, который стремится к овладению ими, должен быть нравственно чист, в противном случае эти энергии могут стать страшным оружием для уничтожения всего живого. Поэтому так невелико число тех, кто нашёл Учителя. Наверно мой друг один из тех, кто заслужил право на такую встречу. Если хочешь, я свяжусь с ним, и узнаю, какие книги он тебе посоветует.

-Конечно, хочу, - оживился Кирилл. Не читать же жуткие сказки про Синюю Бороду и Красную Шапочку! До какой степени авторы этих шедевров ненавидели детей и считали их недоумками, что сочинили для них такую чушь. Сами они были недалёкого ума, если ничего умнее придумать не могли. Никогда своим детям не буду читать такую гадость!

-Ого! – удивился Виктор, - далеко ты смотришь, молодец! – Ну давай, пошли, матери поможем.-
Кирилл замялся. Ему было стыдно. Отец подтолкнул его к двери.

-Ну что, искатель истины, - улыбнулась Таисия,- остыл? Порежь-ка хлеб, ужинать пора.

-Мам, пап, простите меня.

-Прощаем, - ответил отец, опять усаживаясь за обеденный стол. –У-у-у, какой я голодный, - придвигая тарелку с борщом -сказал он, предвкушая совершенно неповторимый вкус, - нигде не ел он борща вкуснее, чем дома. Проглотив несколько ложек, он вдруг встрепенулся, вспомнив что-то.

-О, что я вам сказать-то забыл, новость – просто супер! – продолжал он.- Мы получили контракт на строительство мостов в Индии. Через две недели выезжаем.

-Как, - изумилась Таисия, - а мы?

-Члены семьи могут тоже ехать, вопрос лишь в том, подойдёт ли климат.

-А что, в Индии мосты строить некому? – удивился Кирилл.

-Есть кому, конечно, но там прошли сильные дожди, которые вызвали наводнения. Вы же слышали, целую неделю новости передавали, что в районе Бенареса снесло несколько мостов, не говоря уже о паромах. И ещё в нескольких местах разрушены и повреждены мосты. Для нас этот контракт просто спасение! Ещё месяц, и начались бы сокращения, а тут такая удача! – с оживлением рассуждал он.

-И надолго? – заволновалась Таисия.

-Пока на полгода, а там будет видно. Сейчас мы едем по контракту от компании, а по окончании его можно будет остаться там работать и дальше по личному желанию.

-А как же школа? – спросил Кирилл?

-Посольство России решит этот вопрос, да и тебе ведь не привыкать учиться экстерном. Ну что, едем?

Кирилл ликовал, Таисия сомневалась, - нужно было получить разрешение и рекомендации врача для сына. Вдруг ему климат не подойдёт, а как он перенесёт самолёт, будет ли возможность получать медицинскую помощь? Но Индия, - прекрасная страна с удивительной природой, а Бенарес вообще, кажется, в предгорьях Гималаев. Она и сама с радостью бы воспользовалась такой возможностью, что говорить про Кирилла, жизнь которого протекала в четырех стенах.



2.

Самолёт приземлился в Дели рано утром.
Пассажиры засуетились, собираясь к выходу. Тридцать человек строителей кампании, в которой работал отец Кирилла, не спешили. В грузовом отсеке находилось оборудование, которое не могла
обеспечить индийская сторона и по условиям контракта они везли его с собой. Виктору предстояла долгая процедура на таможне, выгрузка и доставка техники к месту и он тщательно продумывал каждое действие, обсуждая с сотрудниками детали.
В салоне самолёта стало жарко. Моментально прилипла к телу одежда, по спине потекли струйки
пота. Таисия, обмахиваясь журналом, тяжело дышала. Зато Кирилл чувствовал себя великолепно. События последних дней, связанные со сборами, взбудоражили его так сильно, что он напрочь забыл о своей болезни.
В иллюминатор самолёта был виден край здания аэропорта. По взлётной полосе подали трап, затем к нему подрулил автобус. Стюард-индус открыл люк и пригласил пассажиров к выходу.

У Таисии кружилась голова. Лёгкая дрожь в ногах мешала ей встать.
-Мам, тебе что, плохо? -спросил Кирилл, заметив её бледность.
-Оооооох,-простонала Таисия, вдыхая воздух всей грудью.- Да что ж так жарко-то,- стонала она,..
-Так это ж Индия! Здесь температура может быть до 40 градусов в тени, - сообщил ей Кирилл со знанием дела.- Возьми, - протянул он матери маленький флакончик с ментолом.
Таисия натёрла маслом виски, крылья носа и запястья. Приятная ароматная прохлада потекла в лёгкие и распространилась по коже, снимая приступ дурноты. Спустя несколько минут ей стало легче.
Салон самолёта был уже пуст, когда они двинулись к выходу.

После изнурительной процедуры на таможенном контроле, они, наконец, сели в автобус и поехали в отель, где им предстояло отдохнуть до следующего дня, а затем отправиться на место строительства. Первый разрушенный мост, который нужно было восстановить по новой технологии в максимально короткие сроки, для чего и требовалось оборудование, прибывшее вместе с ними, был в Бенаресе, или Варанасе на местном диалекте, который стоял на берегу Ганги, - Реки-Матери, как считали сами индусы. Поезд в Бенарес уходил на следующий день в ночь.


3.

Несмотря на июньскую жару, Кирилл чувствовал себя превосходно, а Таисия с трудом пережила акклиматизацию. Поселились они недалеко от места строительства моста у пожилой пары, в маленьком, но уютном и чистом доме. Индийские дома отличаются от наших обилием проходных комнат и веранд, примыкающих к дому по всему периметру. В жаркие дни сквозняки, гуляющие через
открытые двери помещений, несут небольшое облегчение, создавая иллюзию лёгкого ветра.
Маленькая терраса на северной стороне дома особенно полюбилась Кириллу и Таисии. Изнуряющая дневная жара, от которой, казалось, вот-вот должны были расплавиться стёкла в окнах, не позволяла находиться на улице и большую часть времени они проводили в спасительной тени, любуясь панорамой заснеженных вершин Гималаев. В самые ясные дни, когда они не были закрыты облаками и горы казались ближе, смутно выступали очертания отвесных скал. Кирилл до мельчайших деталей изучил очертания горной гряды и по памяти мог точно воспроизвести её. С каждым днём, созерцая горы, которые вызывали в нём благоговейное чувство, всё глубже погружался он в состояние внутренней сосредоточенности и некоторой отрешённости от внешнего мира. Тишина и покой, которые нашёл он таким образом, высвободили его волю и ум. Всё чаще стал он представлять себя стоящим на одном из уступов и бескрайний простор представал перед его внутренним взором. Он видел глубокие ущелья, по дну которых неслись бурные потоки; вспениваясь и бурля, они мчались в долину и разбегались множеством мелких рек и ручьёв, воды которых несли прохладу и чистоту горных снегов. Взору представало голубовато-зеленое море Бенгальского залива, и морской воздух освежал его дыхание. У самого горизонта море встречалось с небом и чудилось, будто две бескрайних стихии в тесных объятиях слились воедино… Неистовый восторг захватывал его дух в переживании величественного таинства единения земли и неба. В такие минуты он словно сбрасывал своё тело и душа его парила в необъятном просторе, ощущая невообразимую свободу и пульсирующую радость.

По вечерам, когда неожиданно быстро спускалась ночная мгла, на горы ложился туман, делая их очертания едва различимыми. На фоне чёрного неба, усеянного мерцающими звёздами, горы казались мудрыми, седыми исполинами, в недрах которых таилось сокровенное Знание. Дух этих гор был свидетелем миллионов судеб людей, прошествовавших по земной коре за всё время их существования. Он знал то, что было в прошлом, наверное, знает и то, что будет в будущем, и только люди не знают этого…
За всю обозримую историю не было времени всеобщего благоденствия и мира. Человечество постоянно раздирается противоречиями и кризисами, сопровождающимися неимоверными страданиями. Оно утопает в морях собственной крови, и готово истребить всё, к чему прикасается. Впервые ощутил Кирилл свою сопричастность к человечеству, своё единство с ним и жестокая боль пронзила его сердце. Стыд, сострадание и собственное бессилие перед всеобщим безумием разорвали его душу, и Дух, покоящийся в ней, восстал. – Бороться, бороться, бороться за право на лучшее будущее! Даже на краю пропасти нужно думать о жизни и о том, как сделать её лучше. Бороться до конца, сколько хватит сил!

Молчаливо внимали стону детского сердца небо и горы и в тот миг, когда душевная боль достигла самой высокой точки напряжения, вспышка яркого света ослепила его. Закрывая лицо рукой, он с трудом приоткрыл глаза и сквозь ресницы увидел на уровне лица перед собой светящуюся сферу. Переливаясь всеми цветами радуги, но гораздо более тонкими и прозрачными, она слегка дрожала, точно пульсировала, и каждый импульс излучал свой собственный свет, поэтому сфера пульсировала цветовой гаммой и краски плавно растекались от центра, обтекая поверхность сферы и создавая видимую оболочку. Вскоре глаза привыкли и, убрав руку от лица, Кирилл, затаив дыхание, не отрываясь, смотрел на удивительное явление. Вдруг пульсация замедлилась, краски стали ещё тоньше и постепенно растворились совсем. Сфера медленно принимала голубовато-серебристый цвет, а в центре обозначились очертания человеческого лица. Сначала появились глаза. Они смотрели так, будто проникали внутрь, но было в них столько любви и участия, что тоска и отчаяние мгновенно улетучились, а душа стала лёгкой, невесомой, словно крылья ангела вознесли её над всеми скорбями мира. Невообразимый покой разливался благодатным потоком по всему телу. Удивительные глаза смотрели испытующе-сосредоточено. Кирилл почувствовал, что внутри позвоночника происходит странное движение, будто поворачивается металлический прут, который стал быстро нагреваться, и, вскоре, весь позвоночник горел так, словно его залили раскалённым железом, а потом этот поток хлынул в голову. По телу прокатилась мощная судорога, предвещавшая начало приступа эпилепсии, но сознание не покинуло Кирилла и судорога отступила. Кирилл продолжал наблюдать за сферой. Теперь там появились очертания тонкого, правильной формы носа, спрятанного под тёмной бородой и усами – очертания рта. Густые брови на высоком, без единой морщинки лбу, были слегка сдвинуты в сосредоточенном внимании. Спустя какое-то время жар в позвоночнике стал стихать и постепенно исчез совсем, но вместе с ним исчезла и сфера. Она растаяла в воздухе также быстро, как появилась. Кирилл удивлённо хлопал глазами, оглядываясь вокруг с недоумением, соображая: что ЭТО было и чьё лицо, такое прекрасное, он видел. Но не было никого, кто мог бы ему ответить; небо и горы всё также хранили молчание.


4.

Прошло две недели. Кирилл никому не сказал о том, что с ним случилось. Это было его тайной, которой он не спешил ни с кем делиться. Порой он и сам сомневался, было ли это на самом деле, может он просто заснул и всё это ему приснилось… Но загадочное событие из памяти не уходило и он стал ловить себя на том, что ждёт новой встречи с прекрасным Незнакомцем. Он жил в постоянном ощущении его незримого присутствия. Память отчётливо хранила все черты прекрасного лица и, казалось, что светящиеся любовью и заботой глаза непрестанно следят за ним, одобряя и поддерживая. – Кто же это был? – постоянно задавал себе один и тот же вопрос Кирилл. Пытаясь найти ответ, он стал молчаливым и замкнутым. Родители не понимали, что с ним происходит, но когда Таисия предложила ему вернуться домой, он наотрез отказался.
Сегодня на веранде было особенно хорошо. Начался сезон дождей, стало свежее. Монотонный шум дождя, стоящего непроницаемой, сплошной стеной, сморил его. Погружаясь в наплывающий сон, он успел отметить, что какая-то часть его сознания не только продолжает бодрствовать, но и находится в чрезвычайно ясном, каком-то очищенном состоянии. Не стираясь из памяти, отодвинулись и ушли куда-то вдаль все повседневные дела и чувства, а на передний план выдвинулось, и было отчётливо и особенно остро ощутимо, освобожденное от этих забот, настоящее, собственное Я. И это собственное Я было сознанием, осознающим самоё себя, - свободное, ничем не ограниченное, способное постигать бесконечно. Спокойствие и невозмутимость царили внутри этого сознания, и ничто не имело власти над ним, кроме его самого.
Но вот, закончилось созерцание себя самого и фокус сознания направился на внешний мир. Он был тем же самым, но как бы преломленным через стеклянную призму, которая разделяла внутренний и внешний миры невидимой, но ощутимой стеной. Два мира, плотный физический и тонкий духовный существовали рядом друг с другом и они были связаны: сознание, проникая в материю, делало её сознательной!-Вся материя одухотворена сознанием разного уровня, и, наоборот: для любого сознания существует соответствующая ему материя. Так вот почему так разнообразна Жизнь!- Следом за этой мыслью Кирилл почувствовал сильное притяжение невидимого магнита, а за тем последовал слабый толчок и в следующий момент он оказался вне своего тела, но и в новом своём состоянии он не был лишён тела, только оно было более пластичное и невесомое. Кирилл с любопытством рассматривал свои руки и ноги, ощупывал себя всего и так увлёкся, что не замечал ничего вокруг.
-Наконец-то мы встретились…- услышал он вдруг, и резко обернулся. Перед ним стоял юноша примерно его возраста, только одежда на нём была не европейская, а в азиатском стиле: длинная бледно-лилового цвета рубаха, одетая поверх белых лёгких брюк, да открытые сандалии на босу ногу. Длинные до плеч слегка вьющиеся темные волосы обрамляли его скуластое смуглое лицо. Темные с поволокой глаза заставили Кирилла внутренне съёжиться, а на спокойном лице юноши не дрогнул ни один мускул. Он приблизился к Кириллу и остановился в шаге от него. Они снова встретились взглядом и у Кирилла защемило сердце, а юноша молча смотрел ему в глаза и молчал. – Ты меня не узнаёшь? - спросил он, наконец.
- Нет, - в замешательстве ответил Кирилл.
- Я так и думал, - покачав головой, ответил юноша.
- А кто ты?
- Скоро узнаешь. Я пришёл за тобой, идём, - и он жестом предложил Кириллу следовать за ним.
- Куда? – не двинулся с места Кирилл.
-Тебя ждёт Учитель, это он послал меня за тобой
- Но я не знаю никакого Учителя, - возразил Кирилл.
- Знаешь, подумай и вспомни…
- Ты имеешь виду…
- Да.


5.

- Здравствуй, дитя, - услышал он, и был мгновенно охвачен радостным трепетом. На него смотрели знакомые глаза, под любящим взглядом которых стало тепло и уютно. Невозможно было оторваться от них, они обволакивали, обнимая и согревая, утешая и ободряя. Кирилл погружался в эти глаза всё больше и больше, блаженство заполняло его… Запрокинув голову он упал бы, если бы чьи-то руки не подхватили его... После легкого полуобморока, он открыл глаза. Над ним зелёным шатром раскинул могучие ветви старый кедр. Было очень тихо, но Кирилл знал, что он не один. Всё то же ощущение присутствия кого-то бесконечно любимого и дорогого подтверждало это. Кирилл уже совсем пришёл в себя и хотел встать, когда услышал: - Выпей это и тебе станет лучше.- Над ним, поддерживая его под плечи, склонил голову тот, с кем он так страстно желал встречи. Он поднёс к губам Кирилла серебряную чашу с питьём в тот миг, когда сердце Кирилла готово было разорваться от нахлынувшей волны любви, в сиянии которой померк мир и не существовало больше ничего, кроме этой любви… Первый глоток терпкого напитка, от которого слегка обожгло горло, а потом лёгкое тепло растеклось по всему телу, уберегло от разрыва сердце, а следующий принёс необычайный прилив сил. Глаза его загорелись и он легко поднялся. Сознание работало чётко и быстро, он начинал понимать, что человек, в присутствии которого так трепещет его сердце, и есть Учитель. Мимолётный страх вызвал дрожь в душе, но ликующее сердце переплавило его в торжественность, с обожанием и благоговением смотрел он на Учителя, и не было тех слов, которые могли бы выразить глубину этих чувств…
Учитель, всё ещё держащий чашу в руках, внимательно следил за ним, читая каждое движение его души, длинный, долгий и полный страданий путь которой привёл, наконец, к их встрече.


Послышались лёгкие шаги, и из-за уступа скалы показалась совсем юная девушка, одетая в простое платье с орнаментом по краям и вороту. Пепельно-золотистые волосы, переплетённые лентой, лежали немного выше лба в виде короны, отчего лицо её приобретало некоторую строгость.
Кирилл замер. Сердце вздрогнуло и понеслось вскачь. Оно гулко стучало в груди, в голове, в горле.
-Ты звал меня, Учитель? – спросила она, слегка поклонившись.
-Да, Анна. Возьми эту чашу, отнеси Розалине, и помоги ей приготовить новый элексир.
-Хорошо, Учитель, - и взяв из его рук чашу, Анна удалилась, бросив короткий взгляд на Кирилла, но от этого беглого взгляда, душа Кирилла застонала, как подстреленная.

6.

-Радж, - обратился Учитель к юноше, который сопровождал Кирилла и всё это время присутствовал здесь же, - проводи нашего гостя, и подождите меня у входа.
Радж поклонился и пригласил Кирилла следовать за ним. Они стали подниматься по каменистым широким ступеням, поросшим пробившейся сквозь щели травой. Серпантином огибая скалу, ступени вели наверх. Кое-где попадались пещеры, вход в которые был закрыт ажурной решеткой или подогнанным по размеру камнем. У одной из таких решёток они остановились.
-Значит тебя зовут Радж? – спросил Кирилл, чтобы избежать неловкого молчания.
-Да.
-Но я в самом деле не узнаю тебя, разве мы встречались?
-А разве ты до сих пор не понял, что жизнь человека не ограничена одним телом?
-Ну, в общем-то, понял… Но я тебя вижу первый раз…хотя у меня такое чувство, что…
-Что?
-Что ты на меня сердишься…
-Да.
-За что?
-Радж, не торопись, - прервал Учитель их разговор, неожиданно возникнув на площадке,вырубленной в горной породе. Дотронувшись до выступа на скале, с помощью скрытого механизма он открыл вход, решётка тихо и плавно ушла вверх. Внутри горел мягкий свет. Он лился с потолка, в который были вмонтированы стилизованные под сталактиты лампы. Внутренняя поверхность одной из стен пещеры, имевшей правильную овальную форму, была отшлифована до зеркального блеска и напоминала огромный экран. В центре стояли два кресла, выточенные умелой рукой из стволов деревьев хвойной породы, а перед ними, на возвышении в форме усечённой пирамиды из аметиста лежал большой кристалл горного хрусталя.
В подчёркнутой пустоте и глубокой тишине импровизированного зала внутреннее величие Учителя ощущалось особенно сильно. Одетый в простую светлую одежду, он в своей внешней простоте был божественно прекрасен. Статная фигура его величественно возвышалась в кресле, в которое он сел, указав Кириллу место рядом с собой. Смущение и робость охватили Кирилла и он осторожно присел на краешек второго кресла, не зная куда деть руки, пока они не замерли у него на коленях.

-Дитя - начал Учитель, – мне доверено сказать тебе, что ты заслужил право досрочного истечения срока малой кармической ответственности, ибо достойно нёс воздаяния своей судьбы и возвышал дух свой над личными невзгодами; отныне ты будешь здоров, но помни: вся твоя жизнь должна быть положена на служение человечеству. Отступничество или малолушие, обрушат на тебя гораздо более тяжкие последствия, чем те, которые ты имел бы, живя простой, бессознательной жизнью среднего человека.

Но есть ещё одна причина, по которой ты здесь. Твои главные кармические счета не окончены, и нитью судьбы с тобой связаны люди, с которыми ты должен развязать общий узел, и произойти это может только при условии вашего общего к этому стремления. В противном случае все вы вернетесь в мир и вслепую будете изживать свою карму. Тебе предоставлено право узнать тайну одного твоего воплощения, чтобы ты понял суть человеческих взаимосвязей. Это будет нелегко, потому что ужасны пути человеческие и по той причине, что нет безгрешных людей, мы не судьи друг другу. Итак, ты готов повторно пройти по пути, который уже прошёл однажды? У тебя есть выбор, - ты можешь отказаться, но тогда ты вернёшься в свою семью без памяти о том, что здесь произошло, и будешь вести обычную жизнь. Если ты пройдёшь испытание своим прошлым, я буду твоим Учителем, ибо ответственность, которую ты примешь на себя сейчас, позволит мне это.

Кирилл был ни жив, ни мёртв. Страх узнать о себе что-то ужасное, побуждал его отказаться, но страх потерять навсегда возможность общаться с Учителем, требовал принять его условие. Одна и та же сила страха,но действующая в противоположных направлениях, разрывала его сознание, готовое взорваться и разлететься в пространстве на множество осколков… Перед его взором встало юное лицо Анны. Сердце подсказало ему, что она имеет отношение к нему и его жизни, - Неужели я когда то мог причинить ей зло? – подумал он и душа его опять застонала.- Я должен это знать, - решил он, наконец, и, взглянув в глаза Учителя, произнёс – Я готов, - и увидел едва заметную улыбку одобрения на его губах.

-Благословляю твоё мужество, - промолвил он и дотронулся до кристалла. Послышался тихий звон, напоминающий бой часов и удары метронома начали отсчитывать время, текущее вспять. Отшлифованная стена пещеры слабо засветилась и стала, утончаясь, отступать вглубь. Она становилась всё тоньше и прозрачнее и, постепенно исчезла совсем. На её месте медленно проступали контуры домов, деревьев, людей. Слабо различался уличный шум, стук колёс по мостовой, людской говор и смех. Кирилл пристально всматривался в очертания городской площади, которая на его глазах стала совершенно реальной. Бойко шла торговля свежей рыбой, овощами и фруктами, скотом, посудой и прочей утварью.
Стояла невыносимая жара. Раскалённые камни мостовой обжигали голые ступни бесчисленных нищих, снующих в толпе в надежде чем-нибудь поживиться. Чем тщательнее рассматривал Кирилл лица людей, тем больше он чувствовал, что уже был здесь когда-то. Но что это?! В толпе мелькнула пепельно-золотистая головка и он устремился за ней…

…Схватив девушку за руку, он привлёк её к себе. Обернувшись, она отпрянула от него, вырвав руку.
-Не бойся меня, - сказал он вкрадчиво, приближаясь к ней, но девушка ускользала от него в толпе, не давая ему приблизиться. Не спуская с неё глаз, он пробирался среди людей, пытаясь догнать её, но путь ему преградил рослый кузнец. Вперив в него суровый взор, он преградил ему путь, выразительно поигрывая кузнечным молотом.
-Не торопись, барин, - сказал он, - не догонишь
-Пшёл прочь, мужик! – озлился барин, потеряв из виду девушку.
-Стыдно вам, барин, обижать сироту.
-Никто её не обижает!
-Знамо, не обижаете, только проходу не даёте.
-Молчать! – Взвился барин, багровея от злости.
-Смотри, барин, если что – не взыщи…- угрожающе проговорил кузнец, перебросив молот с руки на руку и удаляясь.

Степан Петрович вернулся в усадьбу в скверном настроении. Мысль о Дарьюшке не давала ему покоя. Ну сотворит же природа такую красоту, от которой всё вокруг блекнет! Простая крестьянская девушка покорила его, пресыщенного всем на свете человека, и лишила покоя. Жена, Мария Федоровна, давно потеряла свою свежесть, детей им господь не дал, все романы и флирты на стороне были однообразны и скучны. А эта девушка, незаметно подросшая в имении, словно заря взошла в его сердце.

Степану Петровичу шёл пятый десяток но именно теперь, когда светская жизнь потеряла для него интерес а флирты утомили, он полюбил страстно, безответно, болезненно. Он даже подумывал о разводе, чтобы иметь возможность жениться на Дарьюшке, но она избегала его, - ишь ты, нашла себе защитника, - вспомнил он кузнеца и его угрозу.
Дарьюшка была большой рукодельницей. За кружевами, которые она вязала, модницы приезжали даже из столичного Петербурга. Жила она одна, схоронив родителей одного за другим в год, когда свирепствовал тиф. Поклонники не давали ей прохода, но сердце её было неприступно, хотя была она уже в тех годах, когда девушкам самое время выходить замуж.- Кто же занял это непорочное сердце? Кто стоит между нами? – терзался Степан Петрович. – Может кузнец? – Нет, у него семья, а Дарьюшка – чистая душа, может она и меня чурается, потому что я женат?

Страсть терзала его день и ночь. Ангел, который жил рядом с ним, возбуждал в нём тот огонь, который сжигал душу, но не ангел был виноват в этом. Природа человека, несущая в себе животное начало, затмевала разум и любовь воспламеняла грубые инстинкты.
Конвульсии страсти истерзали Степана Петровича. Душа его горела желанием обладать, любая мысль о том, что кто-то другой прикасается к Дарьюшке, сводила его с ума.

Уже стояла глубокая ночь, когда он, гонимый безумством ревности, вышел из усадьбы и направился к дому Дарьюшки.

Полная луна лениво плыла между облаков, разливая свой серебристый свет. Серебрились листва, трава, стены изб. Ночная богиня любви вышла на охоту и всё живое откликалось на её зов.

В тишине ночи, нарушаемой только свистом соловья, да отдалённым лаем собак, Степан Петрович подкрался к дому Дарьюшки со стороны огорода. Кусты сирени, разросшиеся вдоль забора, хорошо укрывали его, - Зачем я здесь? - вдруг опомнился он.- Как мальчишка под забором толкусь, ведь Дарьюшка спит давно… Боже, я совсем сошёл с ума, - ужаснулся он и хотел уже уйти тем же путём, каким пришёл, но тут он услышал голоса и весь напрягся, как струна.

-Дарьюшка, давай убежим, - говорил мужской голос, который показался Степану Петровичу весьма знакомым.
-Да куда же мы побежим, Ваш батюшка нас везде найдёт, да и как без родительского благословения-то, не по людски. Боюсь я, Митенька…
-Я устроюсь на службу, повенчаемся, а потом и батюшка примирится, когда внучата появятся. Он не злой, батюшка-то…
-Батюшка то не злой, а матушка Ваша, уж больно сурова, Дмитрий Алексеевич.
-И у матушки сердце оттает, когда тебя увидит, ты чисто ангел, тебя нельзя не любить.
-Ах, Дмитрий Алексеевич, да кто я, а кто вы? Не согласится Ваша матушка, не примет…А что у нас за жизнь такая с Вами будет, коли детки бабушку с дедушкой знать не будут, не по человечески это. Не могу я согласиться, бежать-то…
-Тогда завтра же объявлю родителям своим, что хочу жениться не тебе. А там, будь что будет.
-Ох, страшно мне, Митенька.
-Не бойся ничего, как-нибудь, да уладится. Уговорю я родителяв-то, уговорю, вымолю благословение для нас. Ну, мне пора, Дарьюшка.

Сквозь листву Степан Петрович видел, как обвила Дарьюшка руками шею Митеньки, сына хозяина соседнего имения, Алексея Ивановича Громова… Помутилось всё в голове его, ярость закипела, заклокотала, ударила в сердце, налились глаза кровью. - Так вот кто твой возлюбленный! Но не бывать же вашей свадьбе! – скрипел зубами Степан Петрович, ещё не зная, что сделает, чтобы помешать этому.

Митенька уже ушёл, а Дарьюшка всё стояла в лунном сиянии и смотрела ему вслед. Степан Петрович продолжал наблюдать за ней, как хищник, стерегущий свою жертву. Наконец она повернулась и медленно пошла в дом. Дверь за ней уже закрылась, когда новая волна ревности ударила в голову Степану Петровичу. – Вот она, рядом, совсем одна… или сейчас, или никогда, - толкал его взбесившийся рассудок и он метнулся на крыльцо. На его стук Дарьюшка открыла дверь сразу, приняв его за Митеньку. Увидев другого, человека, которого она боялась, Дарьюшка закричала.

Степан Петрович толкнул дверь и силой вошёл в сени. Она пятилась от него и в свете луны, освещавшей коридор, был виден ужас в её глазах, таких бездонных, таких прекрасных. Но демон страсти не знал пощады, он не намерен был выпускать свою добычу. Степан Петрович схватил в охапку девушку и поволок её в дом. Дарьюшка отчаянно сопротивлялась, кусаясь и царапаясь, в какой-то момент он выпустил её, но она, споткнувшись обо что-то в темноте, упала, ударившись головой об угол печи, и затихла. Степан Петрович бросился к ней, подхватил на руки и перенёс ближе к окну, тщательно вглядываясь в её лицо. –
-Дарьюшка, Дарьюшка…Что ты? Дарьюшка… - тряс он её за лицо, пытаясь привести в чувство.
Она молчала. Висок был рассечён, из раны текла кровь.- Дарьюшка, - шептал Степан Петрович, трясущимися руками поглаживая её белокурую головку. –Моя Дарьюшка, - слезы хлынули из его глаз и дикий вой разорвал его грудь. –Боже мой, что я наделал!.. Дарьюшка-а-а-а-! – Он упал на её остывающую, девичью грудь, о которой так страстно мечтал, и рыдал, выл, как раненый зверь. В прекрасных, но безжизненных глазах её застыл ужас, и только теперь понял он, что всё его безумие и есть тот ужас, который смотрел теперь на него самого из безжизненного зрачка...

Прошло какое-то время. Он больше не мог смотреть в её глаза, не мог видеть в них свою собственную суть. Положив ладонь на лоб, он провёл ею по лицу, закрывая эти, сводившие его с ума, глаза. Кровь перестала течь, тело уже совсем остыло. Но с этой ушедшей жизнью, жизнь Степана Петровича тоже кончилась. Она не имела для него смысла. Любовь, которая наполняла его жизнь, была мертва, он ощущал себя выпотрошенным до основания, без сил, без чувств, без мыслей. Взяв керосиновую лампу, он разлил содержимое по полу и по стенам и поджёг. Затем лёг на пол, обнял Дарьюшку и закрыл глаза…

7.

Стук метронома возвращал его в настоящее. Трудно, тяжело переключалось сознание. Оцепенение, сковавшее его, сделало восковым лицо и деревянным тело. Анна, внимательно наблюдавшая за ним, окропила его лицо элексиром из серебряной чаши и только тогда он вполне очнулся и, увидев, узнал её.
-Дарьюшка... - прошептал он, и слезы навернулись ему на глаза.
-Теперь я Анна, - ответила девушка, поднося чашу к его губам. - Выпей, это поможет тебе…
-Но ведь это тебя я погубил, тогда, ночью…
-Да.
-Почему ты помогаешь мне? Ты должна меня ненавидеть.
-Я не успела этого сделать, - ответила Анна, - а вот Митенька ненавидит тебя до сих пор. И эта ненависть очень мешает ему. От этого он сердится на тебя ещё больше.
-Радж?! –Догадался Кирилл. -Теперь мне понятны его чувства, - понурив голову, добавил он..
-Мы должны ему помочь.
-Как?
Анна улыбалась. Кирилл смутился и покраснел.
-Мы должны стать его родителями, тогда у вас будет возможность полюбить друг друга, а я спокойно буду любить вас обоих. Как иначе вылечить людей от ненависти, если не любовью?

-Как в жизни всё сложно и просто одновременно, - подумал Кирилл. Каждому человеку, которого встречаешь в жизни, нужно внимательно смотреть в глаза. Никто не приходит случайно, и кто знает, какие причины лежат в основании этих встреч…-

-Нам пора,- дотронулась до его плеча Анна. Кирилл стремительно встал, но ни Раджа, ни Учителя в пещере уже не было.
-Тебе не обязательно видеть Учителя постоянно, - угадав его вопрос, сказал Анна.- Его голос ты будешь слышать в своём сердце, А как служить человечеству, ты должен решить сам. Он не может думать за нас всех, иначе мы не научимся ничему, и, взяв его за руку, она увлекла его к выходу.
-Мне жаль с тобой расставаться, Дарьюшка…прости, - Анна,- сказал Кирилл, когда они вышли на площадку перед входом в пещеру.
-Мы скоро встретимся, - ответила Анна, слегка пожимая его руку.
-Когда?
-Скоро, очень скоро,- улыбнулась она ему,- поэтому я не говорю тебе прощай.
-А вдруг я не узнаю тебя? – забеспокоился Кирилл.
-Узнаешь, - заверила его Анна, - я постараюсь, чтобы узнал…



8.


Посадка в самолёт уже завершалась. Кирилл замешкался на входе, зацепившись ремнём сумки за что-то, когда в дверной люк впорхнула последняя пассажирка, а за ней запыхавшиеся мужчина и женщина, Отцепив, наконец, свой ремень, Кирилл поднял глаза и обомлел: перед ним стояла Анна.