[Николай А.]

Хозяйка «Святого Петра»

Марианна Рудольфовна Озолиня заступила на должность директора памятника архитектуры «Собор Святого Петра» ровно 33 года тому назад - 21сентября 1973 года. Ее роль в становлении и существовании этого еще и культурного центра невозможно переоценить. Вскоре церковь передадут лютеранской общине, и сегодня Марианна хочет попрощаться со своим детищем и сказать «Спаси Бог» своим многочисленным друзьям и помощникам.


Фото из личного архива М. Озолини.
Марианна с мужем Эриком Дарбварисом прорабом восстановительных работ в церкви Св. Петра. 1983 г.

-----------------------


Сергей НИКОЛАЕВ

День Богородицы


- Я вступила в собор Святого Петра 21 сентября. Стояла золотая осень... Все 32 года я отмечала этот день - Рождество Богородицы - либо выпуском сборника, либо концертом или другим красивым художественным мероприятием - в благодарность Божьей Матери за то, что судьба привела меня в такое потрясающее место. Собору-то уже 800 лет. Впервые он упоминался как действующий в 1209 году.

Все эти годы здесь служили только мужчины. И вот в 1973 году сюда пришла женщина. Это стало моей задачей. К его восстановлению я подключалась поэтапно, начиная с башни. Передо мной стояла задача - сделать Петра местом притяжения людей.



Марианна (справа) с румынской делегацией на башне Св. Петра. 1975 г.

Открыли мы его 1 ноября, уже стояли холода, дули ветры с Балтики. Здание продувалось насквозь, но молодежь, не боящаяся холода, спешила к нам. Себя считаю самой богатой женщиной в мире, потому что не знаю, сколько тысяч человек за 33 года побывало на нашей планете «Церковь Святого Петра» под золотым петушком.

У собора было три этапа реставрации. Первым стала башня. Я пришла в год, когда завершили ее восстановление и искали «хозяйку». Главный архитектор города Гунар Константинович Асарис пригласил меня. Я в то время была директором детского широкоформатного кинотеатра «Пиониерис», куда родители спокойно отпускали своих детей, давая им 10 копеек. Теперь эти дети выросли и стали большими друзьями Святого Петра.


Марианна. 1957 г.


- Ваше служение собору началось и заканчивается в двунадесятый православный праздник. Символично...

- В этот день я встречусь с представителями культуры, чтобы всех поблагодарить. Ведь слово «спасибо» - это молитва «Спаси Бог». И наполнением собора занималась не я одна. Я собирала людей, которые приходили сюда и наполняли его культурой. Художники, архитекторы, скульпторы, музыканты - все они представители божьего промысла. Известные представители культуры тянулись сюда, потому что это сердце города и его главное место. Золотой петушок церкви Петра - символ Риги.

Здесь наилучшая акустика из всех городских церквей. К сожалению, орган во время войны сгорел. Музыкальная академия подарила нам рояль, и вот уже 15лет каждый вторник мы проводим тут бесплатные концерты.

Интеллигенция делала все возможное, чтобы продолжать культурную работу в соборе, хорошо понимая, что если задушить культуру, то наступит одичание. Тысячи человек подписали письма протеста в адрес президента и премьер-министра, но это было оставлено без внимания. По телевизору премьер объяснил, что это было «политическое решение». Пусть каждый сам думает, что и кто за этим стоит.

- Вы уже обдумывали свое будущее?

- Нет. Я верю в судьбу. И если она меня привела сюда, то, очевидно, моя энергия потребуется на служение людям. Пока я должна красиво расстаться с собором, сдать лютеранской конфессии это здание, которое оберегала и любила. Дальнейшая его судьба на их плечах и совести. Пусть покажут, что могут предложить народу.

Культура в генах


- Откуда вы пошли такая, Марианна?

- Родилась я в Москве, в самый разгар «ежовщины», когда России было очень тяжело. Папа мой - латыш, мама - славянка - русские, польские, украинские корни. После войны, в 1945-м, мы вернулись на папину родину.

У меня две родины - Россия и Латвия. В своих стихах я писала: «Москва и Рига, два моих крыла. Какой бы птицей я без них была?» Поэтому для меня невозможны перекосы национального непонимания. Я сама - смешение народов, и поэтому интеграция у меня просто в крови.

Мои родители - представители культуры, артисты. Папа когда-то играл в труппе Мейерхольда, мама окончила актерскую студию Чайковского. В Риге отец работал директором балетной школы, откуда вышли мои ровесники Марис Лиепа, Харий Ритенберг. Мы вместе у елочки танцевали. Мама была директором кинотеатров Юрмалы.

Естественно, я тоже шагнула в культуру. Конечно, мечтала быть актрисой, но судьба сильнее нас. Я всегда, со школы, была активной, это заметили, и меня пригласили в райком комсомола. Там по путевке направили работать пионервожатой в 14-ю школу на Бауском шоссе.

Я огорчилась, потому что мне школа до смерти надоела. Но увлеклась работой с ребятами, и они за мной бегали по пятам. Тут меня снова заметили и послали работать в Артек. Я согласилась лишь на одну смену. Там было очень хорошо во всех отношениях, но мне нужна была «моя» школа в бедном районе Задвинья. Тогда это называлось «фуфайкциемс» - бараки, пьянь. Оттуда дети приходили в школу за солнцем. И я должна была им это солнце предложить. Поэтому выдумывала всякие невероятности.

Потом меня пригласили в ЦК комсомола Латвии, в школьный отдел. Там я с помощью профсоюзов организовала для мальчиков со всей республики летний лагерь моряков в Балтэзерсе. Моя фантазия имела успех.

Признаюсь, работа комсомольского чиновника мне не подошла. Я не смогла ужиться в этой бюрократической системе. У меня было много идей, проектов, но все они упирались в стенку. Поэтому я вернулась туда, где мои фантазии могли жить - к детям...

Я окончила университет, вышла замуж, родила доченьку. Работу с детьми я никогда не оставляла. Она и привела меня в директоры кинотеатра «Пиониерис». Дети - наше будущее. В него надо вкладывать.

Работу в «Пиониерисе» мне предложил Ян Янович Розе, начальник управления кинофикации. Там, в начале 60-х, была директором моя мама, Нина Александровна Озолиня (к сожалению, она уже покинула этот свет). Под напутствие мамы я рискнула. На меня упали ее прошлые лавры блестящего администратора, которые нужно было оправдать и отработать.

А Розе мне сказал: «Если вы будете хоть на сотую долю работать, как ваша мама, мы с вами поладим». С легким страхом я приступила к делу и проработала четыре года. Закончила тем, что в тогдашнем Советском Союзе мы получили первое место в эстетическом воспитании среди детских кинотеатров.

Но в деле наметилась рутина, это меня встревожило, и я стала подумывать о чем-то новом. Мой начальник увидел, как я маюсь, и через некоторое время сказал: «Асарис ищет человека. Жаль вас отдавать, но я вас ему рекомендовал»

Женщина в храме


- У архитекторов есть примета: ничего не начинать в понедельник. Вместе с Асарисом выбрали пятницу, 21-е число. А накануне, в четверг, день ангела Марианны - мои именины... И вот я вошла. Кроме башни все развалено, вдоль стен - леса, стекла выбиты, птицы летают, пола нет, копошатся люди в фуфайках. Их было много, а я никогда не видела столько мужчин одновременно. В культуре все больше женщины работают. Мне было 34 года.

- Молодая, красивая...

- ...И не совсем еще понимающая, куда пришла. Мне поручили готовить башню к открытию. А как? В Париж не поедешь за опытом. Пришлось самой придумывать. Причем на очень жестких условиях для советского времени - на самоокупаемости.

Когда я первый раз поднялась на лифте наверх, это было потрясение. Я никогда не видела Ригу с высоты птичьего полета. Я просто задохнулась от такой красоты. И поняла, что пришла туда, куда надо. И буду нести все радости и тяготы, связанные с этим местом.

Первые пять лет здание практически не отапливалось. Я никогда не снимала пальто, бесконечный кофе, чтоб согреться. Никакого кабинета, ни боже мой. Одна комнатка на всех, один телефон, один стол, где все мы ютились. Тут и кабинет, и бытовка, и дежурка - словом, место интеграции.

Мы быстро подружились с прорабом реставраторов Эриком Валдовичем Дарбварисом. Он оказался прекрасным организатором и удивительным человеком. Позднее он стал моим супругом. Так в работе соединились мужское и женское начало. Он вершил работу, а я должна была наполнить собор - привлечь людей, согреть.

Известно, чем греются строители - принимают на грудь. Я тоже из себя святошу не строила. Грелась вместе... Когда в 1978 году подключили тепло, для нас, промерзших, как в окопах, это было событие. Мы стали жить по-человечески.

В 1983-м сдали собор полностью и устроили выставку Яниса Бректе. Но пустое помещение, пустая алтарная часть требовали заполнения.



Марианна с детьми: Мариной и Хербертом в день окончания им Рижской мореходки. 1990 г.


Я обратилась к другу юности, потрясающему скульптору Игорю Васильеву, не может ли он для церкви Петра сотворить фигуру Христа. Он сотворил! Это было замечательно - светлый искрящийся образ. Скульптура простояла в алтаре девять лет. А к 800-летию Риги решили вернуть в собор деревянный алтарь. Христа пришлось перенести. Но люди по-прежнему приходят посидеть рядом в значительные минуты своей жизни.

Молодожены - это особая статья нашей деятельности. Мы завели традицию для них: подниматься на башню с органной музыкой, с цветами и шампанским. Я еще придумала белых голубей запускать на счастье. Нашла одного голубевода, старичка татарина, по звонку он приносил ко мне парочку летунов. Людям это так понравилось, что по субботам не было покоя.

Еще одна получившаяся фантазия - наши куранты. На наших часах, как в старину, всего лишь одна стрелка, показывающая только часы. Но противовес многие люди принимали за вторую стрелку и часто жаловались во все инстанции, что часы идут неправильно. Что делать? Нужны были куранты, которые отбивали бы каждый час.

...И Марианна рассказала, как звукорежиссер студии грамзаписи «Мелодия» Александр Грива записал в Каунасе колокольный звон отца и сына Купрявичюсов - мелодию Riga dimd .

- Громкоговорители нашли, кажется, в Киеве. 6 ноября 1976 года они впервые «зазвонили». Это была мистерия. Это была победа!

Битва за дефицит


- Мой муж ушел из жизни семь лет назад. На своем веку он восстановил семь храмов в Латвии. Он обаял всех своею жизнерадостностью, верой и удивительной неотступностью в том деле, которое он выполнял. Он ничего не бросал и все доводил до конца. У реставраторов я училась новому опыту.

...Пришлось Марианне поработать и в роли снабженца. В советское время дефицитные стройматериалы выделялись по лимитам. Собор в должной мере их не получал, а работу нужно было гнать. Типично советский подход.

- Приходилось договариваться самим. Пол в соборе выстелен эстонским доломитом с Сааремаа. Эрик Валдович попросил меня съездить с ними в Таллин и поуговаривать их. Я не знаю, как это делать. Но мне посоветовали взять большую бутылку рижского бальзама. Тогда так было принято.

Приехали, постучались в двери замдиректора. Нас встретил человек сдержанный, даже «забарьеренный». Мы говорили по-русски, а эстонцы к нему энтузиазма никогда не проявляли. Тем не менее я была очень неплоха на тот момент и воспользовалась этим. Эрик Валдович помалкивал (они раньше пробовали, но не сумели договориться), а я как хозяйка Петра стала убеждать эстонца. Развернула плакат с собором и говорю: «Это самый главный объект Латвии и он очень-очень нуждается в вашей помощи. Мы - друзья вашей реставрирующейся церкви Нигулисте. Помогите нам с доломитом вашим». Ставлю перед ним бутылку и говорю: «Знаете, это слезы святого Петра».

Он слегка улыбнулся и сказал: «Я пока ничего не обещаю». Но опытный добытчик Эрик Валдович уже понял, что все в порядке и мигнул мне, что нужно срочно уходить, пока тот не передумал.

И пошел доломит. Безлимитный, бесфондовый. Получилось!

Другой сложный момент связан был с крышей. Раньше она была покрыта черепицей, которая плохо держалась и падала вниз. А через дыры текло... Нужна была медь, стратегический материал. Который выделялся по чуть-чуть. Республика еле-еле достала на башню десять тонн. А на крышу нужно было 32 - почти неподъемная задача. Никто не верил, что это возможно.

- Я попросила наш минкульт сделать мне все необходимые бумаги, расчеты, дать нужные адреса. Опять запасаюсь бутылкой бальзама, фотографиями церкви Петра и крыши, где зияют дыры. И прямиком в министерство культуры СССР - только по их ходатайству в Госплане могли решить эту проблему.

Еду, нахожу нужную дверь, все такая же еще молодая, с тем же бальзамом. Выкладываю фотографии, бумаги и говорю: «Видите, самый главный объект Латвии может погибнуть. Что война не доделала, доделает природа. Нужна ваша помощь». А тогда Центральное телевидение, сообщая о погоде, в заставках о Латвии постоянно давало башню Петра. Этот объект примелькался.

И ставлю на стол бутылку бальзама. Этот русский человек дал мне хороший урок, сказав: «Заберите вашу бутылочку. Такой объект в бутылках не нуждается». Мне стало стыдно, я спрятала ее в сумку, а он взял все бумаги, документы.

И пошла медь! 32 тонны из Вятки.

Наши, конечно, ахнули, узнав, что мне Бог помог. Конечно, можно меня отсюда отправить на пенсию погулять, но нельзя снять крышу и убрать пол, которые мне удалось сделать для Петра.

Мы очень встревожены будущей судьбой собора. Этот объект надо любить. Без любви все завянет. Мужчины не могут внести то женское тепло, которое просто необходимо, чтобы греть эти древние стены.

Теперь символ Риги и все достояние, которое материально поддержано налогоплательщиками всех конфессий, почему-то должны перейти в одни руки. Тезис лютеран: «сначала религия, потом культура». А я считаю, что это неразделимые понятия, это два луча одного солнца, которые призваны нести свет.

Здесь место было всем. Всем тут было хорошо. Будет ли и дальше хорошо, после 1 января, покажет жизнь.

Бог, стихи и свет Востока


- Я - православная. Крещена ли я в детстве, мне никто не сказал. В 1939-м это было небезопасно. Я приняла крещение в Москве в 1996 году. Я не та, кто ходит по церквям и бьет поклоны. Прилюдное богослужение для меня неприемлемо. Для меня это слишком интимное понятие. Священники тоже всего лишь люди. Бог - понятие очень высокое, и словами об этом не скажешь.

Здесь нельзя работать человеку неверующему - не наполнишь собор. Здесь все верующие, но очень тонко, очень тихо и - в сердце, а не внешне. Это чувство помогает нам согревать собор, быть искренними людьми, отдавшими сердце культуре, считая это самой главной религией.

- Ваша дочь тоже ведь работает в соборе?

- Да, художник-реставратор Марина Земите. Ее работа - гербы, которые висят на стенах. Дочка выросла среди художников и стала мастером высокой категории. По всей видимости, она тоже останется без работы.

- «Из какого сора» рождаются ваши стихи, «не ведая стыда»? Или они приходят с другой стороны?

- Стих - это божья искра. Если она на тебя летит сверху, ты ее должен принять сердцем. Не поймал, не записал - улетит как прилетела. Это мистерия, о которой, как и о Боге, не скажешь, не объяснишь.

- Когда у вас это началось?




Вместе с матерью Юрия Гагарина Анной Тимофеевной. 1982 г.



- Еще в школе, достаточно несерьезно. Я писала стишки для моих пионеров. Тогда это было модно - выступать на партийных конференциях с приветствиями. Легче было самой их сочинить, чем по библиотекам искать.

Публиковаться я никогда не собиралась. А в церкви Петра уже наполнение пошло. Стихи начали собираться, пока друзья не сказали: почему бы тебе их не издать? Я отнекивалась, пока на развалинах Союза, в 1991-м, друзья не сбросились в шапку и не заказали в типографии училища им. Бирюзова первый мой сборник «Преодоление».

Дальше все уже насели на меня: давай! Вторая книжка вышла в 1994 г. Так уже вышло восемь книг.

- Восток в вашей жизни значит очень много. Что вы в нем черпаете?

- Восточная мудрость помогает всем нам. Ведь солнце-то на востоке восходит. Латыши - это индо-европейская ветвь. И даже слова некоторые в латышском языке совпадают с санскритом.


Фото Гатиса Диезиньша (A.F.I.).


Рига - это же перекресток. Сюда текли и западные технологии, и мудрость Востока. Человечество началось с Гималаев. Поэтому в прошлом году поехала туда и 21 день прожила в долине Кулу, в усадьбе Рерихов. Их книги - единственный источник, который нам объясняет, что происходит и как жить дальше. Тогда не так страшно становится, глядя, как в агонии безумствуют деструктивные силы. Они погибают - так объясняет Восток. Когда человек тонет, он может еще кого-то утянуть на дно.

Восток знает, Восток объясняет, он владеет глубинными космическими знаниями. Кто ищет знание, тот и найдет эти книги, этих людей. Восток молчалив, он присматривается, с кем говорить, а с кем - нет. Он не доверяет тем, кто хочет торговать, базарить, шиковать...

Я тоже хотела бы хоть капельку вложить в осветление ситуации. Чем могу - стихом, словом, мероприятием, просто человеческой беседой. Сейчас только сердце человеческое может решать. Сердце услышит.

Собору Св. Петра в Риге


Стою на вечном перекрестке:

все позади... все впереди...

То в грудь, то в спину ветры хлесткие,

Уснешь - снесет того гляди.

Живу и верую, и знаю:

Судьбой мне тут дано стоять.

Я порученье исполняю -

Огонь культуры охранять.

"Час",
ежедневная газета Латвии,
20.09.2006, 17 : 47
http://www.chas-daily.com/win/2006/0...020.html?r=32&